Как мы с папой... или Штормовые волны детства

Ибатулин Тимур Фаритович
"Как мы с папой… или  Штормовые волны детства" (сборник рассказов и повестей)
Timurmass
«Москва - 2010г.

*******

Мир в котором мы живем
(Рассказ вместо пролога)


"...- А люди?
- Люди?! Они иногда забывают, что могут летать."
(Марина Гербер "Здесь на Земле")



Травинка

- Ты почему такой грустный? - спросила травинка.
Мальчик не удивился. Ему давно казалось, что все в этом мире умеют разговаривать, но не все научились слушать. Сейчас с ним заговорила травинка, покачиваясь у самого уха она ждала ответа. Мальчик не вставая с земли дотянулся до обломка сухой ветки, повертел её в руках и задумчиво нарисовал-нацарапал замысловатую фигуру. Посмотрел на травинку:
- Все улетели, а я... не умею, - с натугой выдохнул он.
- Зато ты умеешь слышать!
- Что мне даст возможность слышать, когда надо научиться летать?..
- Грустно, - согласилась травинка, - а ты попробуй раскрыться и услышать не только меня, а вообще всех нас... сразу!
- Как единое целое? - заинтересовался малыш. Ему представилось, как это, наверное, интересно и здорово - понимать всех!
Он чувствами потянулся к травинке, и... ощутил себя ею, а затем услышал множество травинок, и деревья разговаривали с ним, и он был деревьями и весь мир вдруг вместился в его естество. Он сам стал этим Миром. Малыш видел глазами птиц, улыбался Солнцу листочками деревьев, летел ветром над просторами Океана и был водой этого Океана. Он почувствовал себя частью Бога. Он понял, что каждый Человек может слышать, но забывает об этом... каждый Человек является частицей Бога, но часто не хочет помнить об этом, и, конечно, каждый может летать, но не знает об этом...
И тогда малыш засмеялся:
- Спасибо травинка! Ты... замечательная!!!
Он смеялся и внутренним взором видел весь мир, а когда посмотрел под ноги, то увидел, что травинки рядом нет. И пригорка с тропинкой нет. И под ногами... туман, а далеко внизу такая родная и добрая земля. И тогда он понял, что настоящая радость всегда окрыляет человека, и способна на своих сияющих крыльях перенести через многое. А Горы и Моря сменили Звезды, и он увидел своих... и, поспешил на встречу. Он знал, что самое радостное это поделиться самым сокровенным и радостным с друзьями.
- Гришка летит! Гришка летит!!! - радовались малыши и спешили на встречу. Совсем скоро вокруг Гришки закрутилась веселая сутолока.
Гришка оглядел всех, звонко рассмеялся, и всю силу мыслей, эмоций, вложил в связь с травинкой и ребятами. Все вдруг застыли и ошеломленно прислушались к себе, заглянули Гришкины глаза:
- Это ты?!
- Нет, - сказал Гришка и тихо улыбнулся, - это... Мир Божий!



Москва
21 мая 2010г.

(Людям из Тюмени, к которым сегодня могу прилететь лишь душой. Также Всем близким - кому сказанное выше близко по чувствам...)






Как мы с папой стричься ходили



1.

   Я люблю весну. Она как подтаявшее мороженное. Уже ярко и светло становиться, течет все, а по ночам холодильник Деда Мороза включается, и морозит, морозит! По утрам даже автомобили у многих спят, и заводиться не хотят; лужи как зеркало, разбежишься и прямо до начальной школы скользишь! Да что там до школы, можно сказать, прямо до класса скольжение пробуешь!!! Еще и веником по дороге получишь, для острастки за испорченные полы. Ну, это не больно, а для порядка. Все знают, что тетя Нюра детей любит – всегда найдет время успокоить и защитить если что.
   А сегодня совсем здорово - каникулы начались! Завтра в цирк идем. По этому поводу мама срочно решила подстричь нас с папой. Но папа почему-то отказался. Он быстро собрался и решил все по-другому: предложил меня в парикмахерскую отвести, и «культуру» там  навести. Он, еще торопясь добавил, что там пострижет…
подстригет… подстрижет… тьфу ты голова деревянная, в общем - побреется!   
   Мама нагладила мне брюки и рубашку, одела парадную «телогрейку». Папа, конечно, говорит, что это шерстяная безрукавка, но каждому малышу понятно, что это телогрейка. Я даже считалку знаю: «Быстро, быстро телогрейка, тело мне теплом согрей-ка!!!»  А еще мультик есть про кота Матроскина, и вообще… додумать что там «вообще» я не успел, потому как меня собранного взяли за руку и потащили к лифту. Я сильно расстроился, потому что не успел взять с собой любимые игрушки: бравого солдата Прошку, и мотоцикл с педалями, а еще голову от старой куклы – я её хотел на руль одеть. Ведь когда-то на всех  кораблях спереди стояли фигуры морских дев! А мой мотоцикл, что - хуже корабля?! И я хочу деву!!!
  Папа возвращаться не стал. Мы спускались по лестнице. На лестничном пролете между этажами курил незнакомый дядя. В руке он держал пустую майонезную банку и стряхивал туда пепел от сигареты. Папа собирался поздороваться, но я его перебил, потому что я увидел такое!!! Я сразу забыл об игрушках, и радостно завопил:
- Папа, папа, смотри какой жук у помойки!
 Папа почему-то быстро глянул в спину дяди с сигаретой, а потом никак не хотел спуститься к дяде на площадку. Он сопротивлялся упорно, хотя, мама и говорит, что обычно я быстро нахожу к папе «подход».
    Дядя с сигаретой на мой крик повернулся и удивленно взглянул на нас с папой, а папа вдруг совсем смутился. А еще я увидел, что папа совсем не обращает внимания на моего жука. В общем смотрит совсем не туда куда надо. Я решил исправить это и объяснил:
- Да нет же, папа, ты на дядю смотришь! А надо на жука - он с другой стороны - слева от помойки!
    Дядя неожиданно поперхнулся дымом, а папа стремительно покраснел лицом. Папа поздоровался с дядей, шагнул с последней ступеньки на лестничную площадку, и повернувшись к дяде спиной быстро наклонился к жуку.
К моей радости папа положил жука на ладонь и вместе с моим сокровищем мы стали быстро спускаться по лестнице. На выходе из подъезда папа уже почти бежал.
    На улице было так солнечно и воробьи так весело чирикали, что я невольно остановился и дернул папу за руку. Он тоже остановился. Посмотрел на меня, глубоко вздохнул, и сказал:
-Да-а, Митька, ты меня так в гроб вгонишь!
- Па-а…, смотри, весна наступает! – быстро перебил я его. Не люблю когда у папы плохое настроение.
     И мы стали смотреть. Мы недолго смотрели, потому что я вспомнил, что забыл дома самое важное – жвачку! А какая может быть у человека жизнь без жвачки?!!! Я шагнул назад, а папа вперед. Мы бы, наверное, долго так соревновались в перетягивании, но у ближнего магазина мелькнула фигура Всеволода Андреевича, это начальник папы. Я, не прекращая борьбы с папой, извернулся и помахал ему рукой. Не знаю заметил ли меня Всеволод Андреевич, но папа его заметил. Оказалось, что папа меня сильней. Что же, я недолго  расстраивался, ведь папа пообещал мне целых три жвачки!
А с жуком история так просто не закончилась, ведь я подарил его папиному начальнику. Просто положил в карман и все! Папа сказал потом, что Всеволод Андреевич «…был вне себя», и «весь покраснел лицом», и  еще это, непонятное: «жук на переговорах – сильная штука!»
В общем, тут мы и дошли мы до парикмахерской.


2.


         В парикмахерской было: много народу, много беготни, и много запахов…  Я даже растерялся. Столько было интересного вокруг. На столах стопками лежали цветастые журналы, в клетке что-то неясное орал большущий попугай. В ближнем кресле сидел огромный человек. Что он огромный было понятно сразу, хотя  я догадывался, что роста человек не высокого. Сверху у дяди волос не росло, зато по бокам их, кажется, было многовато… очень многовато. Я застыл ошеломленно. Тетя так быстро щелкала ножницами, что я решил, она никак не может попасть по ушам. Я тогда  подумал, что скучно мне здесь не будет.
        Позади кто-то чихнул и я повернулся. Тете подстригали усы?!!!
Нет, уже подстригли. Точнее подстригли тетю, а усы  теперь выдергивали. А кто же чихнул?! А-а, вот оно что! За тетей (с усами) дяде кисточкой махали перед носом. Вот он сморщился и оглушительно вздрогнул. Маленькое облачко из отрезанных волос застыло перед его лицом.
Тут папа немного сжал мою руку, наклонился, и тихо сказал на ухо:
- Митька, видишь сколько народу? У меня в куртке деньги и телефон, а рядом на кресле сумка. Смотри внимательнее, я на тебя надеюсь!
     Я часто закачал головой - обрадовался, что мне доверяют такое важное дело. Папа отошел, а я стал смотреть на рыбок. Меня жутко интересовал вопрос «А питаются ли попугаи рыбой?»,  «А рыбы знают, что рядом с входом ошивается кот?», «А что кот больше любит – рыбу или попугаев?»,  «А что будет, если сейчас открыть клетку с попугаем и запустить кота?»
      Я так замечтался, что не заметил, как  около вещей оказался какой-то под кочан обритый тип. Самое страшное, что он нагло схватил папину куртку. Оглянулся, и потянулся к сумке.
Я задохнулся от такой наглости. В следующую секунду я орал как будто меня режут и складывают на сковородку, я визжал так, что у самого звенело в ушах, и, наверное, не только у меня одного. Я вмертвую вцепился в куртку и сумку и вопил:
- Па-п-ка, па-па!!! Где ты?!!!
Слезы брызнули у меня из глаз. Я видел, как парикмахерша бежала ко мне от дальнего окна с огромным феном наперевес. Я слышал, как огромный дядя отбивался от другого парикмахера и все пытался подняться мне на помощь из своего тесного кресла. Дверной проем перекрыл своим телом огромный мужичина и грозно засучивал рукава. Бритый тоже все это видел, хватка его ослабла. Он обмяк. Я понял, что ничего страшного уже не случиться, потому что мне все пришли на помощь! И только папа, родимый папочка, где-то застрял. Бросил. Не услышал крик о помощи…
И тогда я заревел. Отчаянно и… безнадежно. А чужой, лысый дядька, вдруг, как-то очень знакомо икнул, наклонился и мягко притянул меня к себе, обнял и поглаживая стал легко постукивать по спине, словно баюкая. Так могла бы сделать мама или, еще папка… Я несмело отодвинулся и задрал голову.
        Можно изменить в человеке все, но глаза… эти глаза Митька узнал бы среди миллионов других. Митька улыбнулся и потянулся к ним:
- Папка! Я тебя так звал, так звал, и… не узнал…
Папа притянул меня к себе сильно, сильно. Сглотнул, и сказал сипло:
- Видишь, узнал.


Москва
24.03.10






Как мы с папой в кино ходили


Утренние думки

     Наконец-то наступило Утро!  У меня замечательное настроение! Еще бы, ведь выходные впереди. Сегодня суббота. Вон, в окна солнцем как плещет.  С кухни вкусный запах доносится, это мама что-то праздничное печет. Нас с папулей порадовать хочет! Я давно проснулся, только лежу тихо как мышь, чтобы не подняли зубы чистить и завтракать. Ну конечно я: встану, почищу, позавтракаю, и такое прочее... Но сейчас-то такая расслабуха, и можно подумать: о том, о сем, о жизни в общем. Мама с папой уверяют меня, что самое лучшее, то есть самое веселое и интересное время жизни это детство. Фигня все это, иначе зачем бы все дети так стремились быстрее вырасти? Просто взрослые уже забыли про свои детские проблемы. Они из них "выросли", как из детских штанишек.
       Я люблю по утрам о многом подумать: о вчерашней игре со старшеклассниками из второго "Б". Как мы с ними рубились! Пусть мы им продули со счетом пять четыре; все равно я думаю, что мы выиграли, потому что: они старше, их было пятеро, а нас четыре человека, и ведь у них двое стояли на воротах! Ой…, а значит, их вообще шестеро было?!!!
        А вчера, какая здоровская придумка получилась со спойлером. Каждый малыш знает, что гоночной тачки без спойлера не бывает, а я придумал спойлер для бумажного самолетика. Ух, как он летал! А те же бумажные самолетики склеить попарно, кто-нибудь додумывался? А ведь летают!!! Папа тут же окрестил мою самоделку: "Летучий катамаран-дредноут!"


Птицы умеют не только летать

   Столько замечательного происходит в выходные! Вот, можно еще представить, что должно случиться хорошего днем. Сегодня например... Ох!!! Как же я забыл! Мы же в кино идем, на "Как приручить дракона"!!! Ой, а если проспали и опоздали?!!
   Я и не думал, что могу так быстро: вскочить, добежать, умыться, и уже сидеть за столом как ни в чем небывало, словно я здесь всегда сидел.
Мама улыбается "ты вскочил на час раньше". Ну и что? Раньше не позже "давай собираться мама!!!"
Папа смеется над моей нетерпеливостью. А что я могу поделать, если ноги сами так и притоптывают, торопятся на "Золушки бал".
    Вышли из дома. Вокруг все праздничные такие. Нет, Вы не поняли - одеты все как обычно в зимние куртки и шапки, и грязь кругом на улице, снег черно-ноздреватый... Но есть что-то непонятное, неуловимое. Толи улыбки на лицах, может, птицы щебетом перекрывают звуки с шоссе, или краски кажутся ярче... Разве поймешь, отчего такое счастье! Птиц действительно много на ветках и в небе. И откуда их столько из под снега повылазило? Я засмотрелся.  Пернатые так здорово кружили над нами. Папа с мамой улыбались, они тоже чувствовали весну. А через мгновение мир рухнул. Он рухнул обидно, бесповоротно, и окончательно. Что там падало, я не увидел, только папа за руку  сильно дернул меня в сторону, и… было видать поздно. Что-то упало прямо с неба и мокро мазнуло меня по щеке, забрызгало рубашку. Мама  всплеснула руками и вскрикнула.
     Папа невнятно выругался и в сердцах махнул рукой. А я, вдруг, почувствовал, что откуда-то нестерпимо воняет.



Билеты

     Отмывали меня очень дружно. Мама с папой даже забыли, что вчера поругались и смеялись как дети, ну ясен день и я, конечно, не отставал от них. Мы очень смеялись. Даже устали немного.
А в кино мы почти не опоздали. Папа сразу пошел за билетами, а мы остались сдавать вещи в раздевалку. Папа пришел счастливый, счастливый (бабушка в таких случаях про папу говорит: "...блестит как самовар надраенный!"). Вот папа такой и был. Улыбается. Билетами машет: "...последние взял, на самые лучшие места, всю очередь растолкал!!!"   
Мама тоже заулыбалась "верим, верим. Пойдем быстрей, сеанс начинается!"

      Места и вправду были знатные. В центре, четвертый ряд. Все как на ладони видно. Я крутил головой во все стороны. Папа сказал мне успокоиться, потому что я "оттоптал всем ноги". Но я украдкой все равно смотрел назад. Там в окошке на стене я видел руки, и загадочную  стекляшку, прозрачно поблескивающую в глубине. Мама объяснила, что эта штука и будет показывать фильм. Она удивилась, что "...столько народу, а детей не видно" папа ответил "...мелочь, из-за спинок кресел не видать".
Тут погас свет, на экране высветилась реклама новых фильмов. Показали куски мультика "Белка и Стрелка", я сходу выдрал обещание сводить меня в кино на этот мультик. Потом показывали кусочки нашего фильма  про дракона. Я ждал. А тут такую рекламу стали показывать, что я забыл про все вопросы и глаза свои тоже забыл - на экране. Мама мне тут же их прикрыла ладошкой, а папа оправдывался "А что я могу сделать... Ну, реклама же! Сейчас… потерпите, она скоро закончится".
     Я, перекрывая грохот колонок, закричал из под ладоней:
- Так скоро фильм закончится! Мама руки уберет, и пойдем домой!!!
Папа несмело рассмеялся. А я успел услышать название запретного фильма "Охотники за головами".
Мама наконец убрала моего лица ладони и я увидел черный экран. Окружающие люди завозились. Я понял, что так и вышло - все кончилось не начавшись!
Я возмутился:
- Вот это и было по вашему все кино?!!!
- Да сядь ты, неугомонная душа!!! Сейчас начнется.


Начинается Кино

И действительно по экрану побежали строчки, а потом началось! Я узнавал знакомые кадры. Я подумал, что повторяют рекламу. Мама быстро посмотрела на меня, на папу и  приготовилась закрыть мне глаза.
- Может киномеханик намудрил?! - сказал папа растерянно, - ошибся, и по второму разу пустил.
       Киномеханик не ошибся. На экране крупно высветилось "Охотники за головами"
Мама повернулась к папе. То, что она, молча, смотрела на папу мне показалось более страшным, чем, если бы она ругалась и била посуду (как это, например, делают соседи, когда скандалят).
       Папа весь съежился под ее взглядом. Потом они быстро вывели меня из зала.

Конец киносеанса

- Дай билеты, - потребовала мама. Папа вытащил из заднего кармана брюк мятые билеты. "Охотники за головами" - прочла мама.
- И как это понимать?!! - гневно спросила она в пространство.
И тут я догадался:
- Мама, помнишь… папа прибежал с билетами? Он махал ими и сказал: "Вот, достал, три билета на "Приручить Охотника", ...последние взял, на самые лучшие места", - помнишь мама, он еще говорил, - "...всю очередь растолкал!!!"
Мама вдруг заинтересовалась:
- И что?
- А то, он, наверное, и в кассе так фильм называл... Ему и дали "Охотников"!
        Папа совсем приуныл, а мама взяла билеты и пошла в кассу.




Когда мама скрылась за углом, папа посмотрел на меня и сказал:
- Ну что, Митька, попали мы с тобой в заваруху! Кажется это все...
Он стоял такой… такой грустный, и теребил костяшками пальцев свой нос, а еще… он не замечал, что на нас оглядываются.
Я придвинулся к нему и тихо сказал:
- Да ладно тебе... папуль. Главное - ты рядом. Прорвемся!
Папка взъерошил мне волосы, и стало легче жить.

***

 Подошла мама. Посмотрела на нас странно и спросила:
- Билеты не сдать; наш фильм идет в другом зале, а с этими б…бумажками на «наш» фильм не пустят... Ну, мужики, что делать будем?
    Папа  взглянул на меня с надеждой. Я видел, как смотрят на меня папа и мама. Я неожиданно понял насколько важней всех фильмов для меня эти двое близких людей стоявших рядом. И тогда я воскликнул:
- Веселиться будем! Каникулы на дворе!!! В парк пойдем, и наделаем с папой целую флотилию бумажных кораблей! Ты знаешь, мама, какие там сейчас ручьи!!!

Москва
25.03.2010г.




Как мы с папой ездили на ВДНХ(а)


Сегодня мы были на ВДНХ. Это у нас в Москве так Выставка Народных Достижений зовется – папа объяснил. Он так и сказал «…сокращенно – ВДНХ». «Тогда получается Выставка Достижений Народа..., - подумал я, - ой, а что же тогда последняя буква «Х» значит?! Ладно, потом, у папы спрошу».
На выставке было здорово! Народу-у, хоть муравейник делай! Семьи золотые в фонтанах стоят, а сверху зеленые (папа сказал бронзовые) фигуры в небо некультурно тычут пальцами. На звезды показывают. У нас соседка тетя Клава есть, тоже в небо смотрит и пальцами, пальцами его… будто проткнуть хочет; чаще правда ругань сыплет на всю улицу – на головы прохожих. Увидит идущего, назовет Фэ-эс-бешником и давай его всякими словами…
А тут фигуры «с пальцами» тихие, спокойные и даже интересно, на что они ночью показывают. Еще интересно, а на тех звездах знают что в них пальцами тычут? Мы с папой потом еще зашли в павильон с акулами. Вот это было зрелище!
Из-за толстого стекла на нас глядели акулы. Они медленно проплывали мимо, разворачивались и опять плыли к нам. Я каждый раз чуть вздрагивал когда она подплывала совсем близко. Потом сказал:
- Папочка, скучно здесь… и холодно. Пойдем на солышко!
- Но мы и половины не посмотрели!
- Ну и что? Пойдем к обезьянам!
- Какие обезьяны на ВДНХа?
- Какие, какие… стоит только выйти отсюда и обязательно встретим обезьян. Пойдем отсюда!
- Ну… пойдем.
На улице было жарко и солнечно. Мое настроение тут же отогрелось.  Мы с папой попрыгали на надувном батуте. Он вспотел, покраснел, и очень развеселился. А еще так смешно переваливался что я смеялся не умолкая. Потом мы устали, надели ботинки, сказали южным дядям спасибо и пошли гулять. Очень захотелось пить. Мы бродили как в пустыне без воды. И наконец мы увидели квадратную будку с надписью «ВОДА». Папа сказал, что похожие аппараты были когда меня еще не было, и они (папа с  друзьями) очень любили пить из автомата газировку. За копейку – белую, а за три – желтую.  Я сразу спросил:
- А  почему газировка желтая, что они в неё наливают?
- Как что? Просто берут и… - начал отвечать папа и задумался, - ну, сироп, наверное наливают.
- А мне больше белая нравится, - сказал я, - в неё ничего не наливают а пузырьки прямо в нос бьют!
Тут я замолчал. Из-за деревьев за спиной у папы вышла большущая черная обезьяна в желтых шароварах и уставившись на меня застыла. Папа спиной её видеть не мог. Он, глядя на меня, продолжал пить. Потом как-то боком повернулся и увидел. Я не знаю как это у него получилось но на секунду он превратился в опрыскиватель. Он обрызгал обезьяну с головы до ног, и еще больше испугался от того что произошло. А обезьяна вдруг стала отряхиваться и совсем по человечески ругаться. Папа покраснел, извинился перед обезьяной, схватил меня за руку и мы быстро перебирая ногами пошли прочь. Папа еще мне сказал не оглядывайся, мелко задрожал, и почему-то расхохотался.
Потом мы столько гуляли, что ноги у меня стали тяжелые. Папа посадил меня на плечи и запел песню про ежиков. А я увидел карусели с сиденьями на цепях. Папа как увидел сразу взволновался, обрадовался, вспомнил каких-то Электроников и мы пошли покупать билеты. Он еще сказал, что «научит меня правильно кататься на этих штуках».
- Смотри, Митька, садишься и сразу закручиваешься вокруг своей оси, и так - пока цепь позволит, – объяснял папа, - потом цепляешься руками за сиденье впереди себя и ждешь пока карусель раскрутится, потом отпускаешь переднее сиденье и…
Что дает «И» я понял уже в полете. Хорошо, что сил у меня хватило только на три оборота, а папа… он же должен пример показать, он на всю завернулся!
Мы крутились так, что я потерял: кепку, все ботинки, казалось и носки сейчас слетят, да что там говорить, я думал у меня зубы вылетят. Все вокруг превратилось в сплошные полосы, музыка гремела и где-то заливисто хохотал клоун. С карусели мы вышли покачиваясь. Земля норовила выпрыгнуть из под ног и ударить по лбу. Я на всякий случай держал руки перед собой. Потом я посмотрел на папу. Лицо его побледнело. Я понял, что ему плохо.
В тенечке нам  полегчало. Со стороны Чертова Колеса дул легкий ветерок.
- Пойдем? – кивнул на колесо папа.
Я посмотрел на папино постепенно розовеющее лицо и мотнул головой:
- На сегодня, папуля, пожалуй хватит.
Мы отвернулись от Колесных развлечений, и углядели за кустами ларек с напитками. Две бутылки минералки нам сильно помогли. Мы напились и умылись. Посмотрели друг на друга и расхохотались. Напряжение уходило вместе со смехом, а вместе с водой в нас вливалась новая сила и настроение – как же здорово на жаре брызгаться и поливать друг друга из бутылок.

Но это еще не все! Ведь мы потом в метро спустились, а там… вот там и было самое интересное! Но это уже другая история, мы её так и назвали: «Как мы с папой в метро ездили». Когда прочтете, вы точно скажете, что «…такого не бывает», а вот и нет - бывает!!! 

Москва
01.06.2010




Как мы с папой в метро ездили



- Скажите, вот у Вас табличка на груди..., а, Вы, правда Эксперт?
- Да. А в чем дело?
- У Вас в районе, что демографический взрыв?!
- Почему?!
- Да я нигде в городе за месяц столько беременных не видел, сколько встретил здесь, сегодня!
- Да? - засмеялась женщина с табличкой Эксперта, - нет, я не по этой части!..
(из уличного разговора)




 
В метро мы быстро нашли места и сели. На следующей станции народу прибавилось. Мы вышли из вагона. Прошли по переходу и стали ждать поезд. Я сразу увидел женщину в белом платье с огромным животом «и как она только такой таскает?» - подумал я, и сказал папе:
- Смотри!
- Да уж… - улыбнулся папа.
Подошел поезд.
Папа поступил правильно – он придвинулся ближе к женщине, и я видел, как он держал руки наготове, это чтобы беременную никто не толкнул. А потом папа решил найти ей свободное место. Папа оглянулся, посмотрел на сидевших людей. Ближняя, женщина с ребенком, его не заинтересовала. Чуть дальше сидела женщина еще не старая, но и не молодая (внешний вид её говорил, что с ней лучше не связываться). Третьим был верзила с телефоном. Папа его увидел, почесал нос, и стал разглядывать остальных. За верзилой сидели только женщины и дети. Папа вздохнул и дотянулся рукой до верзилы. Дядя резко поднял голову, посмотрел на папу и угрожающе начал вставать. Папа… папа показал рукой на тетю с животом.
- Б-беременная, - объяснил папа.
- А-а… - ответил Верзила и встал.
Папа протянул руку мимо Верзилы, чуть отодвинул стоявшую рядом женщину и дотянулся до беременной. Она благодарно улыбнулась и села. А я увидел, что женщина, которую папа отодвинул, она… тоже - с пузом (только не с таким большим еще).
- Па-а, - дернул я за отцовский рукав, - а она, тоже…
- Что?
- Беременная! Что-что…
Папа понял и начал озираться, подыскивая место, потом пододвинулся к Верзиле и что-то сказал. Я расслышал только «тоже беременная». Верзила рассмеялся и уткнулся заново в свой телефон. Он, верзила то есть, тоже часто оглядывался, но я понял, что он хочет сам сесть и ищет свободные места. А когда я заметил рядом с ним еще одну беременную женщину, уже третью, то он, верзила то есть, вообще выбежал из вагона. Я его потом увидел за стеклом – в соседнем вагоне.
А мы с папой переглянулись и начали устраивать всех беременных, просьбами и уговорами освобождая для них места. На нас уже смотрел весь вагон. А беременные все прибывали и прибывали… Это я, так, к слову, потому что я в конце вагона углядел еще одну, а потом еще…
Последняя девушка засмеялась, глядя на меня, и сказала:
- Я сейчас выхожу! Спасибо!
А я все бегал и бегал по вагону - приглядываясь. Народ улыбался. Я тоже улыбался.
А потом я вспомнил передачу о денежных хранилищах и рассказ папы о особенностях специальных грузов. Я подбежал и восхищенно спросил:
- Папа, а помнишь, ты рассказывал про спецвагон для перевозки денег?
- Ну?
- Папа, мы с тобой в таком спецвагоне...
- В смысле?!
- Ну, что такой непонятливый! Мы с тобой в таком спецвагоне... только он для беременных!
- Хм... - крякнул пожилой аккуратный мужчина с тростью и, почесав затылок, рассмеялся, - «спецвагон для беременных...» - однако!
   После того как я сказал про спецвагон, все как-то замолчали, и слова мужчины, казалось, зависли в воздухе. 
Женщины сразу посмотрели на мужчин, а мужчины вдруг заерзали  на сиденьях и стали нестройно подниматься. Сидеть остались только спящие. Были ещё несколько человек, которые (я видел это) притворялись, что спят. Я не стал их будить, и так столько сидений сразу освободилось.
Двое помялись и сели обратно, а остальные незаметно друг на друга поглядывали, но не садились. Тут вагон остановился, двери открылись и трое мужчин перешли в другой вагон, а оставшиеся посмотрели вышедшим в след и тоже выскочили. Папа рассмеялся:
- Ну, смотри, Митька, что ты наделал?
- А что такого? - сказал я, - они меня испугались?!!
   По вагону прошло веселье. Я смутился и молча смотрел на пробегающие за окном трубы. "А может это провода? - подумал я, - провода не люди, смеяться не умеют. А люди умеют! Ну и пусть смеются, я никому плохого не делал!!"
   Я бы, наверное, долго расстраивался. Меня спасла очередная остановка. Двери раздвинулись и в проем ввалились  люди. Много людей. И вместе с ними вошла музыка. Такую музыку не спутать ни с какой другой. Я сразу понял, что это цыгане. Чистые звуки живо переплетались и сказочно превращались красивую, быструю и одновременно тягучую мелодию. Музыка приближалась и я уже, казалось, видел вскинутые в танце руки и цветастые платья; под черными волосами мне представлялись яркие большие сережки. Наконец, показалась скрипка. Я смотрел во все глаза - не так часто у нас в городе увидишь цыган. Только цветастых платьев я не увидел, и сережек тоже. Скрипку держал светловолосый парень в желтой, как одуванчик футболке. А подыгрывала ему на черной гитаре девушка  в салатово-зеленом сарафане, с длинными волной струящимися соломенными волосами.
Замечательно играли, мы даже чуть свою станцию не проехали.


По дороге к дому
.
На лестнице перехода я увидел еще одну будущую маму и, кивнув в её сторону, привычно сказал папе:
- Па-а... Вот еще одна.
- Тише ты! – напряженным шепотом сказал папа, - под монастырь меня подведешь скоро!

***
 
Мы вышли на свежий воздух. На улице сиял бликами мокрый асфальт, а еще были лужи и солнце.
Я засмеялся - такая радость во мне поднялась!
Мы неторопливо брели по улице и глазели на сочные краски зелени. На молодой елочке повисла капля на иголке. Она так здорово искрилась на солнце, что я чуть шею не свернул продолжая смотреть на неё через плечо, а когда я повернулся обратно, то обомлел – рядом с нами опять шла беременная!
Папа остановился у киоска и я шепотом сказал ему:
- Папа! Чудеса - еще одна беременная!!
Папа схватился за голову, а потом быстро прикрыл мне рот ладонью.
- Твой громкий шепот хуже крика! – объяснил он сверкая глазами. Впрочем, женщина все равно услыхала. Она повернулась к нам, и мы сразу узнали её (женщина была первой из посаженных нами в метро беременных). Она тоже нас узнала и улыбнулась.

У папы завязался разговор. И я не мешал, шел и слушал их, думая о своем.
Папа рассказывал про мои проделки. Женщина скромно улыбалась, просто улыбалась. А я все думал: «Как же смеются эти беременные?» Я уже скакал вокруг - радовался солнцу и свету вокруг меня.   



- Вам не рассказывали мои истории? Нет?
Жаль. Вы бы тоже смеялись - ведь засмеялась же в конце-концов эта женщина.
Я никогда раньше не видел,  как хохочут беременные.  Это... это здорово!
Попробуйте создать хорошее настроение женщине с пузом! Рассмешите её, и Вы не пожалеете!!!

Я прыгал и бегал, я радовался жизни. И пока мы шли я увидел еще трех беременных, но я не стал говорить о них папе. Я испугался, что если проговорюсь, то к подъезду дома мы подойдем в окружении десятка хохочущих будущих мам, а наша мама, боюсь, такого не поймет!


Москва
01.06.2010


Как мы с папой школу прогуляли


 Сегодня я проспал школу.
Нет, только не подумайте, будто я только что встал! Я уже давно на ногах, и уже успел о-очень много! И даже после всего чаю с папой выпил!
А  проспал я, потому что родители меня не подняли. Вы, наверное, подумали, что они тоже проспали? Ха-ха! Если бы это было так, но нет!
Папа встал в шесть утра и разбудил меня. Сказал:
- Срочно вставай! У тебя расписание в дневнике не написано!!
И папа сразу лег. Только будильник себе на шесть-сорок поставил.
Ну, мне куда деваться? Я разлепил  глаз, затем второй. Жаль третьего нет, я бы и про него написал!.. Я бы сказал, что еще и третий и четвертый разлепил. Впрочем, пока я «разлеплял» бы дальние глаза, ближние бы уже залепились и склеились… окончательно.
Что поделаешь, встал я, написал это самое расписание. На улице темень еще, дай, думаю, чуток посплю.
Что было дальше - я помню частями, и еще мама рассказывала.



***

Мама встала по папиному будильнику, нагладила мне рубашку, брюки. Кофе налила, бутерброды там всякие… 
Решила нас будить!
Вы никогда не пробовали надуть дырявый резиновый матрац. Папа пробовал.
Пока одну сторону наполнит воздухом (он его ртом качал), другая уже сдуться успевает. Вот только папа быстро понял, что к чему и к моему огорчению перестал накачивать; веселье закончилось, ну это еще летом было, на озере.

Мама так же нас поднять пыталась. Мы с папой в разных комнатах лежали. Тихо лежали, как баклажаны на огороде у бабушки. А мама бегала от одного к другому, все разбудить пыталась. Меня поднимет под мышки, поставит, - «… стой тебе говорят! Да не стой истуканом - натягивай!!» - и на ногу мне одевает. Я ей:
- Ага, - говорю, - а зачем футболку на ноги?!!!
А она уже и не слышит, папу побежала поднимать.
Глаза тяжелые, будто к ним детские ведерки с песком привязали, а тут еще футболка на ногах мешается! Я её с ноги-то сбросил, а потом догадался, что это колготки были. Пришлось заново одевать. На ощупь искал. Долго. Нашел. Одеваю. Чувствую, что они как-то не так одеваются: широко больно. Я глаза открыл, а это футболка оказывается… чуть не порвал её! А колготки вот они, рядышком!
Начал колготину натягивать, запутался и упал. Чуть не разревелся от обиды, но так спать хочется! И лежится так приятно! Голова поплыла, поплыла…
Мне уже стало казаться, что я засыпаю, и даже вижу сон уже! Во сне я лежу в кровати, здорово!
Тогда я сделал усилие и поднялся. Потом оделся, умылся. В школе мне на всех уроках везло. Пятерок пять штук нахватал, а на последнем уроке, вот обидно, заснул я. Прямо за партой.
Разбудила учитель рисования Вера Васильевна. Трясет меня за руку и говорит маминым голосом: «Как тебе не стыдно, вставай давай! В школу опаздываешь!!»  Я встряхнулся. На Веру Васильевну посмотрел испуганно, и тут же увидел, что это никакая не Вера Васильевна, и даже не директор! Это меня, оказывается, мама будит. А вокруг моя комната и игрушки мои в углу раскиданы и одежда школьная рядом лежит. Я успокоился, что я еще дома и радостно  закрыл глаза.
А… мама отошла и тоже на секунду прилегла на кровать.
В общем проспали.
***

Проснулся я первым и конечно понял, что школа сегодня не для меня! Так хорошо вчера в Коломне погуляли, что я тут же решил, может, и сегодня тоже день хороший будет?.. Точно будет!
         А все, потому что в Коломне живут две хорошенькие девочки Оля и Света. И ехать к ним из Москвы несколько часов, а еще папа говорил вчера, что «воскресенье и потому такие пробки на дорогах», а мама говорила «…дольше собираться надо было!»
Я с ней не согласился - куда уж дольше?! А сейчас понимаю, она была права – ещё бы чуть медленнее папа собирался, и мы тогда уже везде опоздали, и… переночевали и погостили у Светки с Олей! Ох… такое дело сорвалось!
         Ну и ладно, зато сегодня я столько еще успею!!!
         Да…  надо маме с папой подарок сделать! Срочно!! Пока они спят. Испеку я им пирог!!! Вот обрадуются, главное муки побольше насыпать, и миксером её взбить, а-а, точно! Потом еще воды надо в тесто налить!!! Или сначала воду в муку налить?! А-а, чепуха – воды всегда налить успею!
 Насыпал муки в кастрюлю, потом соли, сахара. Теперь думаю надо перемешать. Миксер нашелся быстро. Включил. Насадки так быстро вращались, но я подумал это не страшно, и опустил их в муку. Тут такое началось!!! Как папа сказал потом "...надо было вначале воду налить и скорость маленькую поставить!!!"



А мама, она, когда встала, то увидела на кухне... она увидела нас с папой.
Мы были как ежики в тумане, но этого она к счастью не видела.
Когда она вошла на кухню мы уже все вымыли.
Мы мирно пили с папой чай и, отводя глаза, прятали улыбки!!!
         Мама посмотрела на одного, на другого. Рассмеялась, и сказала:
- Загадочные Вы сегодня какие-то! Задумали что?!
- Нет, мама, все в порядке. Просто хорошо, что у меня есть такой папа!

Москва      
29.03.2010г.






 Как мы в театр собирались


Мы с папой и мамой все время собираемся куда-нибудь, и… (как обычно) дальше сборов дело не доходит. То папу отвлекут на службу, то маму заберут на помощь кому-то. А если у родителей все нормально, и они готовы идти со мной, то совсем плохо – тут уже я против. У меня обязательно в этот момент самый интересный мультик начнется или вообще друг зайдет и скажет, что два дня меня ждет, чтоб тайну раскрыть! Какие уж тут походы с папой и мамой? Только ОХи, АХи, и… ВЗДОХи! Но близкие, потому и близкие – понимают и прощают. Они же тоже были детьми.
А Сашка (это мой друг), он вечно выдумает что-то такое особенное!
Сегодня, например: вначале собирались в Цирк (мы туда постоянно собираемся). Потом Цирк отменился - решили в Театр, а чуть позже Сашка и вообще - пришел и сказал мне, что в соседнем дворе траншею роют. Что такое «роют» понятно, а про траншею он мне долго растолковывал. И про войну вспомнил и даже объяснил, что дяденьки копают её, чтоб от начальства спрятаться и если что бутылками отстреливаться.
- Врешь! – возмутился я.
- С чего бы?! – обиделся Санька, - сам слышал! Один говорит:
- А если начальство?
- Накидаем быстро и схоронимся, - отвечает другой.
- А где? – спрашивает первый.
- А здесь – в окопе!..
Сашка раскраснелся, рассказывая: глаза блестели, руками размахивал, разве что изо рта брызги не летели. Да… дело серьезное решил я, а Сашка продолжал: 
- Тут его первый и подковырнул:
«- Сам ты «окоп» - это траншея!
- А нехай её… спрячемся в ней, а начальство бутылками закидаем - с горячительным!»

- Ух! – вырвалось, наконец, у меня, - но ты точно все это не выдумал?!
- Да когда я врал тебе? Я даже бутылки видел - целых семь штук! Их курткой прикрыли.
- Ха! А как же тогда ты их заметил?
- «Ха-ха»! А толстому, жарко стало! Он скинул телогрейку и выбросил из траншеи, а падая та зацепила куртку, и я увидел все семь бутылок!
- А вот и врешь!! - обрадовался я.
- Почему?
- А не могло их быть семь!
- П-почему?!
- А потому что они их пить собирались, а не в начальство бросать! Вот, например, дворнику - дяде Ване, со своими дружками хватает двух бутылок, чтоб они уже встать из-за стола не могли!
- А… - рассмеялся Сашка, - так бутылки то, у дворника, обычные, а здесь ма-аленькие. Как игрушечные гранаты у малышей. Но ты все время перебиваешь, а я не рассказал тебе главного.
Я посмотрел на Сашку уже серьезно – что может быть интереснее того, что мне уже рассказали?!
Сашка почесал коротко стриженную белобрысую макушку:
- Понимаешь, я за ними с утра наблюдаю. Все собирался за тобой сбегать… - виновато потупился он.
- А мы в театр уже собрались… ну все равно, колись  давай, что дальше было?

И Саша рассказал о дикой ругани из траншеи, о фонтане воды (бьющем до второго этажа).
- Дно быстро наполнилось водой, - смеялся Санька, - они выскакивали оттуда как ошпаренные. Потом все закончилось. Наверное, рабочие все же закрыли кран, ведь один куда-то убегал и после фонтана не стало.  Представляешь, толстый мужик показывает на свое горло и говорит: «…першит, надо бы промочить», а лохматый отвечает «да…, обмыть бы не мешало! Еще бы чуть-чуть и всему пи… п-писем не дождешься!», а остальные строители одобрительно переглянулись «…да-да, чуть-чуть теперь точно не помешает!»
Санька засмеялся, вошел в роль и протянул руку, показывая жест мастеровых «чуть-чуть». Выходило, что у него в руке что-то вроде стакана или бутылки.
Я расстроился (ему смешно, а я ничего не знаю).

Сашка не стал меня мучить и продолжил рассказ:
- Представляешь, вспомнили они о своей водке, поворачиваются они к куртке, а бутылки, вот они, как на ладони, но за рвом наполненным водой! А переправы-то не-е-ету!!
Длинный даже поперхнулся слюной.
Толстый сплюнул.
Лохматый сказал жалобно: «Однако!», и почесал затылок.
Самым умным оказался молодой мужик. Он принес длинную доску, и перекинул «мостик» на тот берег, а потом пошел по ней как канатоходец Тибул…   
- Сашка, - перебил я, вломившись в рассказ, - что ты мне голову морочишь, какой еще Тибул?!
- Ну, ты ва-аще, фрукт! Ты что «Три толстяка» не читал?! Мировая книженция! - Ответил Сашка, и задорно посмотрел на меня. Санька поднял руки и словно сам стал как канатоходец. Он покачивался из стороны в сторону, с трудом удерживая равновесие, и рассказывал:
- Идет мужик по доске. Руки в стороны раскинул, машет ими как граблями. А доска пружинит под ним, походка получается… ну, просто обхохочешься! И с берега советы дают один смешнее другого. А этот молодой, дядька-то, упрямый оказался - уже до середины дошел. Вот тут-то доска и прогнулась окончательно. Очень сильно прогнулась и укоротилась от этого.
Так она дугой и начала сползать. Дяденька охнул, испуганно оглянулся; глазищи у него как у омара, ну помнишь, я же тебе у нас омара показывал… Вобщем кепка набок съехала; он икнул, и как птица взмахнул руками - словно на воздух хотел опереться и взлететь…
Сашка неожиданно глубоко вздохнул и замолчал улыбаясь.
- И-и?! – нетерпеливо взвыл я, - у тебя сплошные «И», что дальше-то было? Да не молчи ты толстокожий! Я же туда сейчас прямо в трусах убегу!
Сашка посмотрел на мои босые ноги и бессовестно заржал.
- Ну что ты как лошадь! – обиделся я и от смущения прикрыл колени руками. Сашка засмеялся громче. Я окончательно разозлился, убрал руки и объяснил:
- Достал! Либо ты говоришь, что было дальше, либо…
- Что «либо»? – перебил он.
- Либо я обижусь…
- Серьезный аргумент, – сказал Сашка словами своего папы, - ладно, слушай:
Доска прогнулась и стала сползать. Дядька икнул, взмахнул руками, и… полетел!
- …?!
- Полетел, только не вверх, а вниз! С ужасным воплем и плохими словами. Всплеск воды и наступила тишина. О-о, он, конечно, сразу вынырнул, но оказалось, что еще не все закончилось…
Сашка снова сделал долгую паузу. Я видел его сверкающие озорные глаза.
- Не томи, - отчаянно взмолился я словами мамы (после этих слов, я обычно рассказывал маме о любой шалости).
Сашка посмотрел в самую глубину моих глаз и, сжалившись, продолжил, растягивая слова и делая загадочные паузы почти на каждой букве:
- Пока Дядька нырял, доска потеряла груз и… резко распрямилась, подпрыгнула и…, и…
- И-и?!
- И смахнула своим концом все бутылки.
- На голову упавшему дяденьке?! – охнул я от испуга.
- Да нет! Рядом. Попадали в воду - будто бомбы из самолета! Очередью легли, даже всплески похожие были! – объяснил Сашка, и добавил, - видел бы ты того, который внизу, в воде… – глаза были квадратные, как блюдца!
- Квадратные!.. Как блюдца! Х–ха, блю-д-ца, да ещё квадратные!!!
- Ну…, круглые, конечно круглые как блюдца! Квадратные в другом смысле… - Сашка вдруг посмотрел на меня пристально, и вроде обиделся, - да ты же все правильно понял! И теперь отыгрываешься?!
Он сказал это растерянно, и я прямо нутром почуял, как замедляется время и воздух становится вязким сухим и противным как песок. И надо бы перевести все в шутку, но слова застряли в горле, а пауза все  росла, и отдаляла, отдаляла нас друг от друга. Такая противная, непереносимая пауза, которая растет и с каждой секундой превращает нашу простую, ребячью проблему – в большую, взрослую беду… я видел это в фильме – называется страшным словом: отчужденность. 
И я понял, что все принимает совсем другой - серьезный оборот, и можно прямо сейчас разругаться. И тогда все!!!
Из-за дурацкой гордости каждого! Уже никто не захочет подойти первым и замириться…
Все эти страшные мысли я увидел в одно мгновенье. Я испугался. С болью сказал:
- Здорово. Жаль, я, не видел... – и мы помолчали. Потом я, вздохнул, и осторожно добавил, - а мы сегодня в театр собираемся.
Сашка, кажется, немного оттаял. Он сказал:
- Я знаю. А, хочешь увидеть, чем они сейчас занимаются?
- Кто?.. В смысле чем?
Сашка был доволен произведенным эффектом, он почесывая живот, сверкнул глазами и сказал:
- Они всей компанией ползают по-пузо в воде и ищут…
- Бутылки?!
- Угу, - муркнул Сашка.
Я прямо взвился на месте.
- Так что же ты жаба зеленая молчал? Побежали быстрей!
- Что, прямо в трусах? – хохотнул Сашка.
Я растерянно посмотрел вниз, и тоже рассмеялся.
- Я сейчас. Подожди меня!
- Да я и так…

***

Обещанных Сашкой смешных дядек у траншеи не оказалось. Зато на краю осыпи стояла компания хулиганов старшеклассников. Они смотрели вниз и неприятно-громко отпускали грязные шутки.
- Гогочут как гуси на выпасе, - брезгливо сказал Сашка, - тошно смотреть!
- Может, не пойдем? – поежился я.
Сашка тоже вздрогнул, и как-то озлобленно и подозрительно посмотрел в сторону орущих и плюющихся парней. Взгляд у Сашки стал жесткий, почти стеклянный.
- Ты помнишь, я тебе рассказывал, как двое сволочей, в помойке, коробками давили голубей? – спросил Санька.
- Их еще дядя Женя заметил и чуть не размазал по стенке? – вспомнил я, и добавил, - жаль не догнал их дядя Женя.
- Видишь справа рыжий? И с ним рядом, низкий такой, конопатый? Это они с голубями… гады!
Надо посмотреть - что они там увидели.
- Слушай, мы сейчас сунемся, а потом не оберешься… - испугался я.
- А мы осторожно и незаметно, - успокоил Сашка и двинулся вперед, навстречу неприятностям. Я постоял и почувствовал, если сейчас не двинусь следом то будет поздно… и это страшнее смерти.
Я качнулся за Сашкой и… шагнул, затем еще шагнул, и еще…
Я двигался, передвигая, как костыли свои деревянные ноги и проклинал все на свете, и этот день, и свою судьбу. Больше всего ненавидел свою боязнь сказать «нет» другу, который уже сказал «да». А ведь я видел, что он тоже боится. И все равно идет. 
Сашка остановился и обеспокоенно вытянул шею. Мне не понравилось, что на его щеках проступили скулы. Я присмотрелся к траншее и увидел.
В глинисто-мутной воде барахтался маленький черный кот.
- Котенок! – пробормотал я.
Черныш плыл быстро, неумело подгребая лапами, он добрался до отвесного берега и попытался зацепиться, выползти, но все время оскальзывался и падал в воду. Вот котенок наконец уцепился за корень и с трудом пополз вверх. Тут же два камня ударились слева и справа от его головы. Котенок взвизгнул и стал двигаться быстрее. Это не помогло. Следующий камень попал аккуратно в лапу. Малыш заверещал как ребенок и сорвался, упал обратно в траншею.
Я видел все как в замедленной съемке, болела грудь. Я перестал дышать, но не мог оторваться от этого страшного зрелища.
Со стороны хулиганов раздался дикий хохот.  Этот безобразный смех, расползаясь волнами, рвал, сминал  пространство. Хотелось зажать уши. Эти безумные звуки сорвали во мне последние тормоза.
Я очнулся. Обернулся к Сашке, чтобы вместе с ним бежать к котенку, но…
Сашки справа не оказалось. Он с палкой в руке уже сбегал по склону, к траншее.
Даже палкой-то этот сук можно было назвать только условно - слишком тонок он был, но об этом я подумал позже, а сейчас Сашка замахнулся своей «саблей» на рябого и… увидел котенка повисшего на корнях.
Силы у животного были явно на исходе, он еле перебирал лапами и голову держал как-то боком. Рябой аккуратно уклонился от палки и решил отвесить Саньке увесистого пинка. Я уже бежал со всех ног на помощь другу и видел, что не успеваю. А Рябой замахнулся… и не попал. Потому что Сашка в этот момент шагнул в траншею. Просто и глупо шагнул, как идут в булочную.
Сашка конечно взмахнул руками, завалился, и упал в воду животом, подняв фонтан брызг. Компания опять загоготала. Но я был уже рядом. Я был настолько зол. Что не видел больше окружающего. Я видел цель. И, я знал что делать. На хорошей скорости я влетел под ноги рябому. Парень покачнулся, и ноги вылетели из-под него; рябой съехал на пятой точке по грязному склону. Раздался новый взрыв хохота. Из воды послышалась ругань, и лысый (в кепке), протянул руку рябому. Рябой ухватился и полез вверх.

Естественно Сашка для меня был важней. Я посмотрел на него – он был в яме, стоял по грудь в воде и прижимал к себе кота. Я оглянулся и понял, что вот-вот эти сволочи повернутся уже ко мне. Что делать? Бежать?!
Сашка склонил голову, и смотрел из-под ресниц на меня. Он все понимал, ни о чем не просил, просто ждал моего решения.
В голове крутилась фраза: «добра не жди, добра не жди, добра не…»
Я не стал ждать - прыгнул к Сашке, и на долю секунды увидел благодарный блеск Сашкиных глаз, а дальше… я, кажется, снова обрызгал уже почти вылезшего рябого. Я даже не думал, что он способен на такую отборную ругань. Он чуть заново не прыгнул к нам в траншею. К счастью или к несчастью, но рябому предложили более простой вариант мести. Нас закидали грязью.
Сашка только успел придвинуться и сказать мне:
- Прикрой котенка!
Так мы и стояли в ледяной воде, пригнувшись, под шквальным грязевым дождем, пока этих гадов не спугнули строители. Но это уже были другие дядьки-строители, и они нам помогли...

***

Конечно, в театр в этот день никто не попал.
Я получил сполна, как и Сашка. Нас замочили в одной ванной, что было очень здорово (если не обращать внимание на «кипяток» из-под крана и порошок горчицы высыпанный в воду).
- Не могу больше!! - Вопили мы в один голос.
- Смотри-ка, солидарность проявляют! - смеялись взрослые, - а кто вас в холодную воду лезть просил?!

***

 Ложиться после ванной под одеяло мы наотрез отказались. Не помогли никакие уговоры. Поэтому мы, укутанные как два шерстяных колобка, ходили по квартире, и в один голос просили:
- Пить, пи-и-ить…
А еще мы каждые пять минут подходили к углу комнаты у окна.
Там, около батареи, завернутый во множество полотенец лежал наш котенок. Он спал и жмурился во сне от хороших видений. Наверное, он чувствовал, что теперь он в безопасности доброго дома.
Нам казалось, что котенок улыбался (наверное - своим мыслям). Он тихо жмурился, купаясь в  волнах: тепла, любви, дружбы…



Москва
5.05.2010г





Как мы с дедулей за медком хаживали

«…Ещё задолго до появления человека, я возвышалась в джунглях, окружающих меня. Меня называют "Sigiriya" или "Львиная Скала". И меня до сих пор защищает, порой ценой собственной жизни, целая армия воинов. Это - мои пчёлы. Но готовы ли они убивать, ради меня!?»
(Warrior Bees)


«Мед это такая штука, за которую пчелы любому горло перегрызут!» - объяснял мне папа. Дедушка обещал показать нам сегодня настоящий мед и пчел. Папа сразу вспомнил свое детство, дачные проказы, ребят… Папа быстро ходил по комнате, рассказывая размахивал своими руками,   -  даже войну можно выиграть, если забросать противника медом, а затем ульями и... в общем «объяснить» пчелам, что потревожили «…вон те, сладкие!» Главное чтобы самим… (папа недоговорив поперхнулся, словно вспомнил что-то) в общем надо помнить, что пчелам все равно кто враг, а кто  друзья!»

   
Дедушка уже пришел и, ожидая нас, посмеивался над папиными словами. Иногда дед подмигивал мне и, с видом простачка, задавал папе особенный  вопрос «… если мед это продукт брожения пчелиного яда, то, как пчелы избавляются от спирта?», «… а пчелы кусают по настроению или выборочно?», «… а кто быстрее бегает человек или пчела?». Папа после таких вопросов сразу забывал, что он собирает вещи в дорогу и долгую секунду смотрел в одну точку, а потом поднимал глаза на деда. Дед хохотал, а папа смущался. Как говорит мама «…наш папа рохля», а потому он постоянно смущается. Правда, в этот раз он легко ответил умными словами «… мед антисептик (хорошо, что не надо вслух рассказывать – обязательно бы в словах запутался), и заставить забродить его сложно, впрочем, если добавить водички сахара и немного дрожжей…». Дальше было скучно, потому что дед с папой очень радостно говорили про пиво, медовуху, бормотуху и, еще что-то... Папа неожиданно оборвал свою речь. Заглянул мне в глаза, обернулся к деду и сказал серьезно:
- Фома Лукич, мед это мед - он не бродит, а если бродит, то это уже не мед. А пчелы кусают по-настроению и, естественно выборочно! Да, еще... Человек конечно быстрее бегает, а пчелы быстрее летают, и каждый человек раз в жизни начинает бегать быстрей чем летит пчела,  особенно если пчела летит в его сторону.
Папа сказал это все как учитель - ровным объясняющим голосом. Потом  он незаметно мне подмигнул, и окончил, - пойдем  Митька, нам еще тебе штаны надо найти.
Папуля повернулся и высоко подняв подбородок вышел. Мне игра понравилась, я повторил все в точности за папой. За спиной было молчание. Дедуля не поддержал нашу игру. Я вначале расстроился, а потом подумал "ну и ладно, главное я уже не один, а с папой, и это хорошо. А потом я подумал, что теперь дед остался один. Я расстроился снова и повернулся  бежать к нему. Шагнул. Тут мне показалось, что дом тряхнуло, будто стены затряслись. Это был дед. Он так громко хохотал, что я испугался. А потом испугался за него.

На шум прибежал папа. Он какое-то время растерянно смотрел то на меня, то на деда.  У него был такой растерянный вид, что я тоже засмеялся, а со мной и папу, наконец, зацепило. Мы веселились и посматривали на деда. Прошло немного времени и папа заволновался и стал успокаивать деда, я тоже забеспокоился. И стал помогать папе.
Чем больше папа старался и я пытался помочь папе тем сильнее хохотал дед. Он булькал и клокотал, то и дело хватаясь за живот и правый бок. Потом вдруг на секунду замолчал и хватая ртом воздух велел нам:
- Выйдите… не… могу… больше! У… уморили!
 Мы сразу послушались и тихо прикрыли за собой дверь. Мы дошли до кухни. Папа поставил на плиту чайник и посмотрел на меня. Я, волнуясь, уже второй раз хватал со стола пустую чашку и пытался выпить из нее. Кроме капли воды в рот ничего не попало, и я опять отставил чашку в сторону. Папа улыбнулся.
- Ты сиди, а я пойду, посмотрю как он, - и папа двинулся на цыпочках в коридор. Мама  наверное не читала папе книгу «Зверобой» и, конечно, где ему знать как тихо индейцы подкрадываются на охоте к своей добыче. И все-таки двигался папа как заправский охотник, и на лице у него было написано, что он настоящий разведчик. А полы… полы громко скрипели под папиной излишней тяжестью и он от этого скрипа каждый раз вздрагивал. Закончилось все дедовым восклицанием:
- Что за слон там бродит по округе? Словно за слонихой наблюдает, заодно с треском ломая кусты и вытаптывая траву.
Папа расширил глаза и в три прыжка оказался за столом. Я ошалело смотрел на него:
- Ну… ты, папа, прыгаешь! – воскликнул я, а потом подумал чуть и добавил заинтересованно, - а можешь… еще раз?
Мы вздрогнули от раздавшегося вновь дедовского смеха. Вздрогнули и повернули головы. На пороге стоял и  мелко  трясся дед. Голос его стал тонким и хихикал дед как-то очень по-детски, а палец его был направлен на папины ноги. Я посмотрел и тоже захихикал. Папина нога почти до колена была белая как у скульптуры; с неё сыпался порошок; по полу из коридора тянулись одиночные белые следы.
- Вот… мама капкан приготовила, смутился папа. Посмотрел на нас и вдруг расхохотался не хуже деда. Мы с дедулей не отставали.
   

***

Выехали мы только после обеда. Всю дорогу папа мне объяснял, как надо вести себя с пчелами. Он говорил:
- Ты главное помни, что с ними нельзя нервничать: кричать, размахивать руками, заглядывать… (на этом слове папа неожиданно скривился, будто вспомнил что-то). Заглядывать в дырку улья вообще не стоит, - поправился он, и оценивающе посмотрел на меня.
«А я и не собирался заглядывать, - подумал я, - нашли дурака, и так ясно, что пчел внутри гораздо больше чем снаружи»
Папа посмотрел на меня и успокоился. Сказал:
- Ты, главное, если пчёлка сядет, не сгоняй её и не прижимай, а то укусит. И вообще -  поползает, поползает и улетит. Понял?
- Понял, - ответил я, и посмотрел на деда, что он скажет? Дед склонил голову, уперся подбородком в грудь и… спал. «Понятно, как что-то важное говорят дед обязательно спит, а потом, как что-нибудь случится, он спрашивает: «… а, что же мне не сказали?!»
Сейчас дед дрых. Конкретно. Как спят все слоны в цирке – с трубным посапыванием и довольно шумным выдувом. Я знаю – видел. Дядя когда приезжал, водил меня за кулисы цирка к знакомым. Но только у дедули этот фокус со сном получается всегда интересней. Я прямо засмотрелся. Папа видно тоже залюбовался дедом, потому что только он повернулся к дороге и машина сильно вильнула. Папа тихо ругнулся и больше к деду не поворачивался.
За окном мелькали чугунные прутья забора. Сквозь них были видны зеленые поля и яблони. Папа сказал, что это «…Тимирязьевское хозяйство. Здесь еще и Академия есть! Вырастешь – пойдешь учиться». Я ответил, что не пойду. Папа несколько раз на меня поглядывал, он не понял, что я хотел сказать – не пойду учиться в тимирязьевку или вообще учиться не пойду? Я не стал объяснять: не успел - мы подъехали к перекрестку и я увидел большую машину с  цистерной. На белом фоне цистерны синими буквами было написано «МОЛОКО». Машина поворачивала, а с боку появился  нахальный дядька на синем дорогом автомобиле. Они дергались, дергались… то один, то другой – каждый думал что он главный… В общем проехали мы, а они, со скрежетом зацепившись, остались стоять.
- Папа, а значит мы главные? – спросил я.
Папа мельком глянул на меня в зеркало, кашлянул и ответил:
- Главных на дороге не бывает. Есть только глупые или осторожные.
Тут мы сильно подскочили на «лежачем полицейском». Я уже знал, что так зовут специальную штуку на дороге – для тихой езды. Папа чертыхнулся и добавил: « Кроме осторожных и глупых, сынок, есть еще невнимательные…».
- Па, а почему «лежачий полицейский»? Потому что, как пьяный, да?
Папа поперхнулся.
- Нет, скорее герой - ляжет поперек, и никак не проедешь!
- А что он охраняет? – спросил я, - а получается, что мы полицейского переехали?! А он не будет ругаться? – последнее я уже сказал стараясь не засмеяться – я просто увидел, что папа заулыбался.
Тут мы и приехали.


***


         
Надо сказать, что Тимирязьевское хозяйство мне всегда казалось огромным: поля, сады, пчелы, коровы, свиньи, яблоки, розы.  Ой… я все перепутал! Яблоки в садах, пчелы живут вместе с розами, а коровы там где и свиньи. Ух, теперь порядок. Про коров надо бы отдельно рассказать, просто каждый раз, когда мы сюда приезжаем, мы ходим поглядеть коров в загоне помещения, а в тот раз коровы были на свежем воздухе – за загородкой. Одна к нам подошла, и мы её погладили. Корова большая. Она наклонила ко мне голову, как-то посмотрела странно, одним глазом, и потянулась ко мне своим шершавым языком. Я испугался. А вы бы не испугались? Я отшатнулся. Корову это не остановило, я даже не думал, что у них бывают такие длинные языки. Я… в общем еще отклонился назад, и… упал, точнее сел, в лужу. Я быстро всклочил, и даже почти не намок, но дедуля с папулей уже смеялись. Дед подмигнул мне, одним движением смахнул с меня кепку и водрузил её корове на голову – прямо через рог. Я хлопал глазами и не знал что сказать, а папа… он тоже глазами хлопал. Потому что если бы он не прохлопал, то корова бы не успела отойти вместе с кепкой.
А корове не понравилось. Она замычала, мотнула головой и отошла на несколько шагов. Папа наконец сообразил и объяснил дедуле, что о нем думает. Он так и сказал:
- Ну-у, Фома Лукич, я пожалуй скажу, что я о Вас думаю… Вы меня простите, но шутки у Вас…
Дедуля до этого смеявшийся, вдруг смутился, и начал оправдываться:
- Да что…, да как…, да кто же знал?!
- А Вы, верно, думали, что корове понравится, что она будет следующую кепку ждать, для красоты – на второе ухо?!
Дедуля затеребил свое ухо. Он всегда дергает мочки ушей, когда волнуется. Папа увидел это, и уже смутился сам.
- Фома Лукич, что делать будем? До дома далеко, а без кепки ребенку мигом затылок напечет, - сказал папа другим голосом, словно чувствовал себя неловко.
Дедуля снял свою бейсболку, повертел в руках, посмотрел на меня, заново на бейсболку.
- А что тут думать, доставать надо, -  сказал дедуля задумчиво, и посмотрел на папу, - тебе и лезть – по старшинству.
Папа не мигая смотрел на деда. Я думал папа скажет сейчас что-то особое – к случаю, а папа неожиданно просто и неуклюже полез через ограду. Я испугался, что корова боднет его. Я зря боялся. Корова  смотрела на папу из под кепки и независимо жевала. Было в её внешнем виде что-то от дворовых хулиганов. Папа осторожно начал подходить к ней. Корове это не понравилось и она как-то боком отодвинулась от папы. Папа добавил осторожности. Корова покосилась на папу и пошла прочь, отмахиваясь от мух хвостом. Папа забыл про осторожность и припустил за коровой. Дед захохотал, а корова видела папу, гулко замычала и почти побежала.
«Папа у меня бегает очень хорошо, сейчас обязательно догонит!» - решил я.
Оказалось, что папа бегает не просто хорошо, а очень хорошо – я никогда не видел, чтобы папа бегал с такой скоростью. Конечно папа в три шага догнал бы корову, но на трубное мычание коровы выскочил откуда-то бык. Все бы обошлось, только мы забыли, что у папиной футболки на  все спине нарисован красный мотоцикл. Да… такие вещи бык не забывает. Бык тоже оказывается быстро бегает. А папа еще с испугу не в ту сторону побежал.

***


Я улыбнулся   воспоминаниям. Мы тогда сильно за папу испугались, а он быстро добежал почти до бетонного забора, оглянулся в поисках лазейки, и увидел приближающегося быка. Оказалось, что папа умеет бегать еще быстрее. Он, как быка рядом заметил, припустил словно лошадка в галопе. Папуля  прыгнул, вначале на подставку крепления забора, а затем вверх. Ухватился за край и поджал ноги. Папа шустро это сделал - бык только удивленно озирался по сторонам. Я думал, раз папа так здорово запрыгнул, то сейчас легко подтянется и пройдет поверху к нам, как канатоходец Тибул. Но папа все скреб и скреб ногами по бетону и только случайно наступив быку на голову мигом оказался наверху. Потом папа рассказывал, что чудом не свалился:  «…бык так мотнул головой, что меня прямо закинуло на ограду», - говорил папа и смеялся. Смеялся как-то неуверенно, не по-настоящему. Дедуля его похлопывал по спине. Про кепку мы уже не вспоминали.

***

«Да, лучше не говорить сейчас про коров», - подумал я, и сказал:
- Па…, а коровы мед любят?
Папа будто и не услышал, но забеспокоился, заерзал. Потом они с дедулей повернулись и одновременно спросили:
- Что?!
- Ну, коровы, скажите мне, любят мед? Пчелиный мед коровы любят?!
- Да поняли мы про мед, - сказал папа, и повернулся к дедуле: « Фома Лукич, опять о коровах… интересный вопрос ребенок задает!»
- Хм, - засмеялся дед, - у него все вопросы в этом возрасте интересные, - у коров и пчел ин-диф-ферентные отношения, - наконец выговорил дед.
- А это как? – спросил я.
- Они друг друга благородно не замечают! – улыбнулся папа.
- А это как?
- Это значит, что коровы не садятся на ульи, а пчелы не объясняют рогатым, где им разрешено пастись, - объяснил деда папиным голосом.
- Па-а, скажи, а у людей с пчелами бывает па-ри-тет?
- Ну… - замялся папа.
- Не бывает, - засмеялся, глядя на папу, дед, - люди для пчел с их медом, как медведь, который ходит и облизывается вокруг улья!
- Да уж, - засверкал зубами папа, - пчелы «любят» людей и медведей!
- Людей любят, - сказал деда, - умных людей: пчеловодов. Дураков тоже «любят», но по другому.
 


***



Дед вышел из машины и пошел за медом. Мы посидели и тоже вышли – посмотреть на ульи.
- Видишь какие пчелы трудолюбивые, - говорил папа, - всю жизнь работают. Поэтому и деткам их всегда есть что поесть!
- Па-а, а они совсем не отдыхают, никогда? – спросил я. Мне вдруг стало очень жалко пчел.
- Ну… зимой отдыхают. Точнее спят, а просыпаясь, медом питаются, - сказал папа и довольно улыбнулся, наверное представил, как здорово – отдыхать всю зиму, просыпаться и мед кушать.
- Здорово! Ну, я пошел! – сказал я.
Папа сразу потерял свою задумчивую улыбку.
- Куда?!
- К пчелам. Загляну в дырку улья, посмотрю, как там, у пчел, все устроено.
Папе не понравилась моя идея.
- Не вздумай! – сказал он и зачесал тыльную сторону ладони, он всегда так делает когда волнуется, а мама говорит, что «…это неприлично! Что люди подумают!» Папа когда волнуется о людях не думает. Сейчас он думал обо мне и усиленно чесался приговаривая: «К пчелам загляну!», да ты представляешь сколько их там? А если они к тебе заглянут, за пазуху?»
- Да… ты же сам говорил, что я лучше всех на свете бегаю! Говорил?
- Говорил. А я говорил, что пчелы бегать не любят, им летать нравиться. А ну быстро в машину! И форточки закрыть!
- Ну па-а-па!
- Цыц! Я тоже, с тобой, пожалуй.
Я обиженно сел на заднее сиденье и надулся. Папа сел рядом и все ерзал на сиденье, поглядывая на меня. Скоро мне надоело дуться и я просто делал обиженный вид. По привычке, и… ну для порядка в общем. А за окном плескало солнце. В машине становилось душно и жарко.
- Может, хоть стекла опустим? – предложил я.
- Что ты, разве можно, а если пчела залетит? Я не рассказывал тебе что может сделать одна единственная пчела если залетит в салон самолета? – спросил папа.
- Знаю, знаю! По телеку рассказали: «… одна единственная пчела залетевшая в самолет, сделает ваш полет незабываемым!» Открывай давай окна. Жарко!
Папа не открыл. Я опять обиделся и отвернулся от него. Только папа почему-то не обратил на меня внимания. Заерзал сильнее, а потом воскликнул в волнении:
- Что, что он делает!!!
Я повернулся вовремя. Мимо нашей машины прошел парень и повернул за угол, как раз к ульям которые прекрасно были видны нам из машины, а вот парень с высоты своего роста пчелиных домиков не увидел за ветками деревьев. Папа рванулся из машины, но было уже поздно предупреждать и папа передумал.
- Он сын одного из хозяев пасеки, - сказал папа, - видишь, как спокойно разгуливает. Это потому что пчелы его знают.
- Это потому что он пока пчел не знает, - сказал я и заморгал в изумлении - парень уже возвращался. Он шел так же независимо, но как-то очень быстро: словно спешил куда-то.
Вот он смахнул с колена пыль, отмахнулся - словно ему докучала надоедливая муха, потом хлопнул себя ладошкой по щеке. И тут началось! Он оглянулся, подпрыгнул, замахал руками и… побежал!
- Что это с ним? – спросил испуганно я, - ужастиков насмотрелся?
- Комарики-сухарики… пчелы это! – выругался папа и приготовился открыть дверь, чтоб втянуть непутевого парня в машину.
Нас даже не заметили, человек-вихрь промчался мимо и скрылся в спасительной глубине здания пчеловодства.
- Ух, - сказал папа, - хорошо, что успел!
- Да… - сказал я, - хорошо, что ты дверь не успел открыть – тут бы нам всем и конец пришел!
- Думаешь?
- Да. Точно.
Папа  рукой взлохматил свои волосы, и задумчиво сказал:
- А вообще пчелы просто так не кусают.
- Да что ты говоришь?! – съехидничал я, - Конечно просто так не кусают, им только иногда кушать хочется!
- И, люди… они такие доверчивые! – поддержал меня папа и улыбнулся.  Я тоже улыбнулся, потому что видел то, что не видел папа.
- Смотри, - сказал я, - он обратно идет!
- Кто? Ох, да он прямо целый скафандр на себя одел! – засмеялся папа, - это называется «пчеловодческая шлем-маска». Ну, теперь он защищен! Только к ульям ему все равно лучше не подходить.
- Почему? – заинтересовался я.
- А пчелы не любят темное и ворсистое.
- Это потому что у парня черные волосы на голове и по всему телу?
- Нет конечно, - рассмеялся папа, - просто на нем темная одежда, и рубашка байковая, а еще руки голые. У пчеловодов-то на руках и ногах специальные тесемки завязываются и перчатки надевают и маски вот такие. И ничего им не страшно, а чтобы пчелы сильно не волновались их дымом окуривают – для этого существуют специальные дымари. Если пчелы заболеют их тоже дымом обрабатывают, но специальным, с лечебными составами.
- Ух, сколько всего у пчеловодов! За это их и пчелы любят.
Папа улыбнулся:
- Вообще пчелы дым не любят, - сказал он, - но ты прав – своих пчелки узнают. Кстати, ты видел у меня стамески? У пчеловодов он специально изогнутые и… на все случаи жизни, - папа рассмеялся, - разбрают гнезда пчел, отделяют, разъединяют рамки, вынимают их из гнезда, отрегулировать просвет, а еще пасечной стамеской очищают дно и стенки улья, а также рамки от воска и прополиса. Ух, хороша лекция?
- Да, - ответил я и сразу спросил, - а прополис, это тот, настойкой которого мама горло полощет и раны смазывает?
- Да, а из воска еще и свечки для церкви делают. И вообще в пчелах нет ничего страшного… если правильно себя вести, - поправился папа, посмотрев на меня, - сними просто не надо махать руками…
- Знаю, знаю – и еще не надо громко разговаривать.
- Вот смотри! – сказал папа. Открыл дверь и вышел из машины. Он встал в шагах десяти от улья и… ничего не произошло.
- Иди сюда, - тихо позвал он, - подходи медленно, спокойно и не шуми.
Я испуганно глазел на происходящее. Через некоторое время я все же решился выйти следом и встать рядом с папой.
- Только не маши руками и не смахивай пчел если сядут. Если не тронешь просто посидят и улетят – проверенно!
Папа стоял с видом профессора из фильма «Верные друзья». В такие моменты мама говорила про папу «… ну все, раздухарился - понесло!»
- Ой, папуль, а по мне уже ползает одна! – шепотом воскликнул я.
- Не шевелись!.. Ну, вот, видишь, поседела и улетела, а на мне уже две посидели.
- Может, пойдем отсюда? – попросил я нерешительно.
- Нет, стой здесь и не бойся! – сказал папа, - страхи надо преодолевать!
Тут я обмер, потому что папа сделал шаг вперед. Потом еще один, и еще…
- Иди сюда, - позвал он, - не бойся.
Я не решался и стоял на месте.
- Ну что же ты? – сказал папа и сделал еще один шаг к улью. Я затвердел. Все стало каким-то не реальным, словно в театре, где все не настоящее.
Но все было настоящим, потому что в этот момент затвердел папа. Он стоял вполовину оборота ко мне, и я видел как на папу села пчела, на лицо. Она проползла по щеке и забралась на бровь. Я сразу вспомнил, что пчелы не любят ворсистость и мохнатость. Я заволновался - у папы брови были очень мохнаты. Папа сделал движение рукой, но удержался и не смахнул пчелу. Потом, наверное ему стало щекотно, он моргнул; пчела улетела, а папа развернулся и медленно двинулся ко мне.
- Ну, ты напугал меня папуля! – сказал я.
- Фигня все это, - сказал папа и почесал бровь.
Из бревенчатого магазина вышел довольный дед. В правой руке его покачивалось пластиковое ведерко с медом.
- Ну, как… все закупили? – спросил папа.
Дед отдал ведерко, довольно потер руки и сказал:
- Да, сейчас еще только в одно место забежим и все!
Мы с папой переглянулись и были правы. Это же дед. В следующие полчаса дед отстоял очереди во всех имеющихся магазинах хозяйства, переговорил со всеми продавцами и рабочими, расспросил про всех близких; хорошо, что про рыбалку его никто не спросил, а то бы мы вообще оттуда не уехали. Я уже от безделья ныл, как ребенок из детского сада, а папа нервничал.
Наконец все закончилось и мы расселись по машине. Папа завел двигатель и мы поехали.
- Ну, Фома Лукич, я с вами в разведку бы не прошел, - не выдержал папа.
- Это почему же? – заинтересовался дед.
- А… война кончится пока с Вами вернешься обратно.
Дед засмеялся.
- Да… пчелы дело тонкое, - непонятно сказал он.
- Да что там тонкого, кроме жала? – возмутился папа.
Дед посмотрел на него и вдруг заволновался:
- А что это у тебя с глазом?
- Да ничего. Пчела постаралась.
- Дак ты же говаривал, что пчелы тебя не кусают! Вроде, как ты подход к ним знаешь, - хохотнул дед.
- Он действительно знает! – поддержал я папу, - знаешь, как близко подошел? Можно сказать в дырку заглядывал!
- Я даже знаю каким он глазом заглядывал, - снова рассмеялся дед.
Папа покраснел, но промолчал. Молча мы доехали до дома, а когда остановились вдруг расхохотались, как дед говорит «в дым». Мы долго хохотали. Говорят нельзя так долго смеяться – примета плохая.
Потом, вдруг дед стал серьезным, и сказал, как церковный Батюшка - басом:
- Дети мои, помните, что пчелы легко отдадут свою жизнь за свой улей, но они никогда не нападают на человека без серьезной причины!
Папа растерянно посмотрел на деда, потом на меня и, вдруг, расхохотался вновь. Я ничего не понял, но удержать себя от «смеха за компанию» не смог, а когда все отсмеялись, до меня неожиданно дошло…
В общем, животы у нас потом долго побаливали –  забористая штука этот смех!

***

Так для меня закончился поход за медом. А приметы и в правду порой сбываются, потому что сразу, как мы перестали хохотать, выяснилось, что дед уронил боком банку с медом – на сиденье. И выдавил весь мед себе на костюм и на сиденье в машине. Что тут началось!
Медового дедушку отмыла бабушка, а вот папа…
Так получилось, что машину папа отмывал за две недели несколько раз, а после… её пришлось продать. Очень уж оказывается пчелы и осы мед любят, да и машина им понравилась. Я теперь с любым могу поспорить, кто скажет, что пчелы могут и любят жить только в ульях?!!


18 августа 2010г.
Москва











Дед мороз без бороды


- Папа, папа!!! - Звучал детский голос из соседней комнаты. Отец подскочил на кровати как от будильника, а затем еще более проворно добежал до комнаты  сына:
- Ты чего… малыш? Страшное приснилось? – тихо спрашивал лохматый спросонья папа, а сам оглядел пацаненка быстрым взглядом и для верности  ощупал руками. Сын был в полном порядке, но смотрел своими тревожно-ясными глазами мимо. На темное утреннее окно? Нет – на елку, точнее под неё.
- Подарок… сегодня его нет! Папа Дед Мороз сегодня не приходил и подарка не оставил. Папуль скажи мне, он больше не придет?! Потому что… уже двенадцатое число да?
      Отец смотрел на сына и не знал что ответить. В мозгу проносились тысячи картин, тысячи ответов и новых вопросов. Тысячи ответов… и ни один не годился!!! Что скажешь сыну, если забыл, если вечером «не помог» Деду Морозу, не участвовал в просьбе своего пацаненка.
      Любимая сорвалась с постели следом и теперь суетилась рядом с ребенком. Её взгляд, брошенный мельком, выказал лучше всяких слов все что она думала о случившемся. Это немного отвлекло отца, но разве возможно реагировать на эмоции женщины – пусть даже самой любимой и необходимой как воздух, когда сын смотрит таким взглядом?!!! 
      А сын… он вдруг сник и потеряно добавил:
- Я знаю – никакого Деда Мороза нет,  и игрушки и подарки под елку мне всегда клали вы, а… да не переглядывайтесь, я же слышал позавчера как вы шептались что положить под елку.
      Отец долгую секунду молчал. Молчала и мама, смотрела на главу семейства. Похоже ей тоже было интересно что на такие речи сына скажет папа. Отец неожиданно почувствовал, что ноги стали ватные, а внутри все рвется и хочется достать звезду с неба…
      К сожалению звезды сами в карман не падают. И тогда он просто сел на кровать сына, взъерошил жесткий ежик детских волос и устало объяснил:
- Знаешь, не всегда все бывает в жизни как хочешь, и часто случается что мечты остаются только мечтами, но жизнь – сказка, в какую сказку поверишь такой она и будет. Запомни это сын. Да… мы тоже кладем тебе подарки, ведь не всегда это может сделать Дед Мороз. Вот только… не обижай Деда Мороза недоверием – все беды мира от отсутствия веры в хорошее – от такого рушится любая сказка. А сказка… помнишь в песне? – папа вдруг улыбнулся поцеловал сына в глаз и прошептал на ухо, - «сказка – это маленькая жизнь…».
      У мамы наконец немного исчезла тревога из глаз и она улыбнулась глядя на обоих. А сын обнял отца за шею и спросил:
- Значит он еще придет?
- Думаю что должен прийти, не мог он забыть о тебе, о таком голубоглазом, - рассмеялся отец.
- Хватит в обнимашки играть, в школу опоздаете! – Улыбнулась мама, и тут же натянула на чадо горячую футболку с батареи.
      

     Папа отвез сына в школу, мама ушла на работу, и можно было бы наверно сказать, что все благополучно завершилось, но история наша получила неожиданное развитие.


***

     Школа конечно у ребенка хорошая, но находится далековато от дома. Утром по автомобильным пробкам все едут в центр города а наши герои в обратную сторону. Встречный свет фар слепит, а фонари уже гасят и наваливается сумеречная темнота. Сонный люд выскакивает под колеса. Со встречной полосы выскакивают из общей очереди машины и бешено мчаться навстречу - прямо «в лоб» (в погоне за неприятностями). Отец кое как уворачивается на своей старенькой машине, чертыхается и поглядывает в зеркало на сына – как он там на заднем сиденье – в порядке, не слышал? Зато ехать за ребенком одно удовольствие – машин почти нет кати и кати себе…
      Охранник в школе узнал сразу. Нажал кнопку селектора и три раза назвал фамилию. Не расслышали. Сказал в четвертый раз. Заулыбался «древний селектор, словно через телефониста общаешься - на новый у школы денег нет». Отец недоуменно задумался «и куда уходят все деньги, что берут с родителей на нужды школы? Хорошая получается цена с каждой семьи, а со всего класса, а со всей школы?!!!»
      Наконец вышел сын. Обнялись.
- Пап, я три пятерки получил!
- Ну ты даешь! А по каким предметам?.. А как?.. Здорово!!! А в тетради оценки какие?
- Ай неважно, папуль, чепуха все это – я ведь тетрадь сдал, а оценки все равно потом будут! А кто дома есть?   
- Дома есть некого – все ушли на «фронт»! Бабушка с дедушкой у себя, мама сегодня на работе с утра, а я вот с тобой!
- Пап, а самолет сегодня доклеим?
- Вполне. После уроков!
- Пап, а у нас сегодня  Дед Мороз был!
      Отец от неожиданности чуть не споткнулся. Остановился и внимательно посмотрел на своего второклассника.
- Какой Дед Мороз? Уже зимние каникулы прошли и елки закончились!
- А к нам пришел!
- Хм… и, как он выглядел?
- Обычный, только маленький и без бороды!
- Обычный - без бороды?!!!
- Ну да! – засмеялся довольный произведенным эффектом сын. Конфет нам россыпью под елку положил. Знаешь, как все дети обрадовались – трескали за обе щеки! Только учительница в ступор встала, все спрашивала: « Кто приходил и откуда конфеты?»
Пап а она значит не верит в Деда Мороза?
- Не знаю, может и не верит. Слушай, но дети то видели, а Татьяна Ивановна не знала?!!
- Татьяна Ивановна даже развернула и понюхала одну, наверное подумала что они не настоящие, а они были даже очень настоящие! Нет учительница конечно не видела и никто не видел!
- Стоп! – отец резко остановился, лицо его стало тревожным, и спросил он излишне спокойно, - я помню, ты сказал, что маленький и без бороды - ты видел Деда Мороза?!
- Ну да, а что такого? Он подошел к елке и высыпал две большие горсти конфет у основания – в вату.
         Сын посчитал вопрос исчерпанным, и пошел к машине насвистывая что-то новогоднее. Отец догнал и в беспокойстве повернул к сына к себе:
- В школе не могут появляться незнакомые люди.  Это был знакомый человек, ты этого Деда Мороза видел в школе раньше? – встревожено спросил он.
- Нет, не видел. Мне бы для просмотра зеркало понадобилось.
- Ты что из-за угла за Дедом Морозом подглядывал? – не унимался отец, доискиваясь до истины.
- Ну, ты пап, как ребенок чесслово – не подглядывал я за Дедом Морозом. Зачем мне подглядывать, если я сам им и был!
         Теперь в ступоре был отец, а сын продолжал рассказ:
- Перед новым годом, помнишь большой подарок с конфетами каждому подарили… ну тот подарок, что на елке - в школе? Вспомнил, хорошо. Так вот я от того подарка половину заныкал в шкафчике за одеждой, а сегодня под елку высыпал! Ох, папка, хорошая работа у Деда Мороза! Пап, а как становятся Дедом Морозом? Пап, а у снегурочки дети бывают? Нет? Врешь ты все – я сам перед Новым Годом видел снегурочку с бо-ольшим животом! Вот она, наверное, и родила Новый Год! Пап, а как из такого крохи Дед Мороз за год превращается в старика? А откуда у снегурочки дети? А куда снегурочка каждый год прячет старого Деда Мороза? А Новогодний  ребенок   будет  похож на  Деда Мороза? Пап а…

   Вопросы сыпались и сыпались… Папа с сыном уже дошли до машины, сели и отец включил зажигание. Мотор заурчал, включилась магнитола, и как ответ на сумбур мыслей в голове отца зазвучала вплетаясь в струны души мелодия старой песни Николаева и Вознесенского в чудном исполнении Александра Абдулова:

С первого по тринадцатое
Нашего января
Сами собой набираются
Старые номера.
Сняли иллюминацию,
Но не зажгли свечей,
С первого по тринадцатое
Старых ищу друзей.
Я закопал шампанское
Под снегопад в саду.
Выйду с тобой с опаскою,
Вдруг его не найду.
Нас обвенчает наскоро
Сказочная метель
С первого по тринадцатое,
И навсегда теперь.
Сняли иллюминацию,
Но не зажгли свечей,
С первого по тринадцатое
Старых ищу друзей.
Словно двенадцать месяцев
Эти двенадцать дней.
Наверно что-то сменится
В жизни твоей и моей.
Наверно что-то сменится
В эти двенадцать дней,
Двенадцать дней.

            Отец слушал сына, и впитывал музыку, а в голове сидела одна единственная, очень простая мысль - ничто на Земле не бывает так дорого, как дорого и необходимо человеку самое близкое и родное…
             И, наверное, он был прав: каждый человек сам для себя решает – что для него самое близкое!
 



13.01.2010г.
Москва





Как мы в школе ангину лечили


         После звонка на урок школа затихла, опустели рекреации и только негромкие звуки доносившиеся отовсюду говорили об оживленной жизни образовательного учреждения.
 Директор спокойно шел по родным коридорам. В задумчивой рассеянности он оглядывал свое привычное за много лет хозяйство. Он привык все проблемы решать в движении – в прямом и переносном смысле. Решения приходили быстро, а если надо было подумать то Сергей Дмитриевич Басов любил пройтись по школьным этажам и закоулкам. Сознание его не замечало обыденного, отмечая лишь: что хорошо или к чему требуется проявить внимание, так сказать: приложить руки. Тогда он отвлекался от мысленного  решения глобальных задач и переходил к насущным вопросам.
        Сейчас он обратил свое внимание на доносившееся с лестницы сопение и сдавленную, невнятную детскую ругань. Директор ускорил шаг и повернул за угол. На верхней площадке разразилась баталия. Рассыпанные по ступенькам учебники создавали ощущение недостроенных баррикад; всклокоченные рыжие волосы сменялись в круговерти белобрысыми; мелькали: ноги, локти,  красные от натуги лица…
        Над побоищем витал этакий дух азарта и молодецкой лихости – никто не согласен был уступить. «Еще минута и у них наступит полное обоюдное  понимание», - заметил наметанным глазом Сергей Дмитриевич, - «но ждать целую минуту… да они за это время половину школы разнесут и места живого друг на дружке не оставят!»
        Сергей Дмитриевич шагнул к дерущимся, наклонился и известил вкрадчиво:
- Арена цирка через два квартала.
        Директор выдержал театральную паузу и констатировал:
- Так и есть – Петров и Самохин…. И что же вы на этот раз не поделили?
         Взмокшая, раскрасневшаяся парочка моментально потеряла азарт к отстаиванию «мировых»  интересов и потупившись смотрела в пол. Однако то один, то другой пользовался из под ресниц «проникающим» оптическим оружием. Шел жесткий импульсный обмен негативной информацией. Такое оружие было одновременно зримым, ощущаемым, и невидимым. От такого оружия есть только один щит – дружба! Впрочем, как почувствовал Сергей Дмитриевич, в отношениях ребят таким понятием даже не пахло. И тогда он спросил:
- И что побудило Вас, дорогие мои, заняться приемами классической цирковой борьбы в родных стенах школы? А ведь это нарушение! Нет, не смотрите так на меня, я не про упражнения в ловкости и гибкости – борьбу я и сам люблю, тем более цирковую! Я про звонок на урок, который уже две минуты как прозвенел.
          Сережа Петров вскинул отчаянно ресницы. Глаза выдавали мешанину чувств и мыслей, а Сашка Самохин наоборот поежился, скомкал рукой выбившийся из под ремня подол рубашки которую так и не нашел смелости заправить, и неожиданно тоже поднял к директору взор. Директор перевел взгляд с одного на другого, подумал - «а есть в их лицах, пожалуй, нечто общее – заостренность скул, оттопыренность ушей…  и глаза – ясные, твердые».
         Пауза затянулась и теперь уже мальчики разглядывали Сергея Дмитриевича: ожидающе, нетерпеливо и безнадежно.
          Петров первым нарушил гнетущую тишину:
- Сергей Дмитриевич, может, мы пойдем? А то урок закончится…   
- Идите, - легко согласился директор. Почесывая переносицу он пытался поймать ускользающую мысль. 
          Школьники получили отпущение грехов и в одно мгновение засунули учебники в портфели.
            Сергей Дмитриевич молча усмехнулся:
«Запихнули как попало -  при такой конвейерной скорости сложно им будет отличить свои учебники и тетради, от чужих.  Да… поскольку ребята сидят в разных концах класса, то веселая жизнь им на сегодня обеспечена. Может и найдут контакт…»
             Педагогический опыт серьезная штука – весь оставшийся день ребята только и занимались тем, что: получали от учителей за отсутствие в портфеле то одного, то другого; передавали друг другу на уроках: учебники, тетради,  ручки и так далее. А закончилось все у Самохина после уроков. Он  забыл в портфеле Петрова  дневник и пришлось продолжить общение у Сергея  дома. Там они и сделали уроки, а потом переглянулись и пошли вместе гулять.
          Только это было после школы, а сейчас ребята быстро все собрали и Сергей Дмитриевич увидел удаляющиеся спины. Тут у него и всплыла на поверхность та самая, неясная мысль:
- А ну стойте обормоты! И, марш обратно - я не задал самый главный вопрос!
- Какой вопрос? – одновременно откликнулись одноклассники.
- Важный вопрос! Какую мировую проблему вы решали столь радикальным способом?
- Да это все… из-за него!!! – в один голос ответили ребята и осеклись напоровшись на встречные указующие жесты друг друга.
           Директор непедагогично хохотнул. Ребята удивленно посмотрели на начальство. Сергей Дмитриевич придал своему лицу серьезно-строгое выражение, глубоко вдохнул чтоб продолжить воспитание, но в следующее мгновенье только сильнее рассмеялся:
- Ва… ва-ам в театре… надо… выступать!!!
           Ребята посмотрели друг на друга,  захлопали ресницами и уже через секунду хохотали вместе с директором.
           Когда прошла волна смеха, так чудно разрядившая напряжение, Сергей Дмитриевич невзначай  спросил:
- И все же, в чем суть спора господа? Просветите!
           Сказано было легко, с небольшой толикой интереса замешанного на азарте. И ребята попались на удочку.
- Это все из-за ангины! – сказал Сергей и осекся, посмотрел на Сашу. А Самохин вдруг стал серьезным и просто сказал:
- Это все из-за меня…



А началось все в начале прошлой недели…


            И почему говорят, что понедельник день тяжелый?  Для Саши Самохина  он был, самым что ни на есть, легким и хорошим. В воскресенье он доделал летучего змея. Недаром его звали Самоделкиным - змей удался, и хвост получился замечательный - из узкого старого транспаранта,  найденного еще летом на чердаке дачи. На  алой материи хорошо просматривался наполовину стершийся лозунг «УКРЕПИМ СМЫЧКУ ПРОЛЕТАРИАТА с КРЕСТЬЯНСТВОМ!!!»  Санька особенно не вдумывался в слова, главное что они необычно звучат и красное полотнище очень подходит для всесоюзного женского праздника.   А еще важно, что Костик наконец приедет! С ним и запустим в небо эту змеюку! С таким ярким хвостом да навороченным корпусом "гвоздь программы" будет, а издалека, пожалуй, и за самолет сойдет! Самолет с транспарантом – как на параде!
- Уррра-а! - Сашка даже подскочил от радости, - такой фокус получится! Вот только бы двойку не схлопотать до праздников. Мама в этом случае грозилась выкинуть змей и засадить Сашку на все весенние каникулы за парту  «…чтобы осваивать хорошие отметки».
            В общем, понедельник был радостный. Солнце светило по-весеннему.  Капель блестела и шлепала, а воробьи на улице - так просто с ума сходили! 
            Санька так ошалел от такого блеска и всеобщего пробуждения, что загулялся и совсем забыл про уроки.
            На следующий день первым уроком ожидалась математика с контрольной. Саша об этом вспомнил утром, сразу, как проснулся. На урок он опоздал, а потому пошел только ко второму. Шел и продолжал радоваться "...ну опоздал, ну с кем  бывает? Зато можно за контрольную не переживать – подготовлюсь в следующий раз и напишу на пятерку!"
      В школе все было как обычно, разве что заболела Анна Степановна учительница рисования .
         Узнав об этом, Светлана Игоревна (учитель математики)  сразу решила помочь детям.  Вместо контрольной она устроила «прогон» с объяснениями по теме, а все страшное  перенесла на последний урок – заменила математикой рисование.
       Когда на перемене Санька ввалился  в класс, то не увидел обычной суматохи – все были сосредоточены на своих тетрадях и учебниках. Для дела использовался любой носитель информации. Если внимательно оглядеться, то можно было увидеть: куски печатного текста (откуда-то выдранные), листки с заранее написанной контрольной (наверное копии с контрольной в параллельном классе), гармошки с формулами и правилами заполнялись самым немыслимо-мелким почерком и прятались. Писали на  клочках бумаги, фантиках…    когда час Х минует "тайную клинопись" начнут находить в самых неожиданных местах. Это станет курьезом и поводом для шуток, но сейчас -  ребята то и дело отрывались от писанины и подбегая к соседу что-то спрашивали, записывали: на ладонях, коленях, на ... (в общем, на чем попало записывали). У Лешки Карпова, например, написали на …, ну это выяснилось в начале следующего урока - Митька Сазонов "помог" постарался однако.
            А сейчас, когда Сашка появился в классе Светка Кочанова тут же заметила вошедшего Самохина, и на весь класс манерно возвестила:
- О, Самоделкин!
- Топ-топ… - поддержала Светку подруга.
- Опоздал, опоздал! - сказал Семенов едким голосом.
- Не дразнись, а то получишь! - произнес кто-то подражая голосу Горького. 
- И, на двойку нагулял, нагуля-я-ал!!! – съязвила  тонким голосом Качанова.
- Привет Самоха, - послышалось справа, это Сергей Петров, - ты знаешь, что пятым уроком контрольная по математике? Зря ты не был на первом уроке, мы все повторяли. В общем… ты, конкретно попал! И математичка тебя спрашивала.
- Люди, что же мне теперь делать? Хоть медным тазиком накрывайся! – Севшим голосом взмолился Сашка.
- Ага! Ты Самоделкин и колотушку держи под рукой, чтоб через  тазик перестукиваться! – веселилась Светка.
- А скажи, что ангиной заболел и домой отпросись, - посоветовал бывалый Толька Бондарев.
- Ага, а чем я докажу?!!! – в глазах Самоделкина успев блеснуть гасла надежда, и готовы были заблестеть непрошенные слезы..
- А ты мороженых с десяток съешь, - предложил Сергей Петров, - мировой рецепт, до пятого урока ясно дело подействует!
            Сказано – сделано. Заветная палатка с мороженным была на углу школьной ограды. Весь класс с интересом следил через окно, как Сашка торопливо глотает куски.
- Ставлю щелбан, что третье не съест! – азартно сказал Колька «Дрозд».
- Да он уже второе доедает! – отметила Люська Крылова, самая любопытная в классе.
- Поддерживаю - третье не осилит! -  послышался сзади бас Сергея Оброськина.
- И на фига я ему это предложил? – Забеспокоился Сергей Петров, -  что он потом с этой ангиной делать будет?  Температура под сорок, лежишь как овощ и бурду всякую пьешь… уж я то знаю!
- Да помолчи ты! Сердобольный. Не мешай людям  комедию смотреть! – взвилась Светка Качанова.
- Это не комедия… - возмутился Сергей Петров и выбрался из толпы прилипшей к окну, - это трагедия, а… идите вы все!!! – схватив из портфеля шапку Сергей выскочил из класса.
              У окна продолжался спор:
- Фофан против трех щелбанов, – четвертое не влезет!
             Это были последние слова услышанные Сергеем. Он схватил в раздевалке куртку, и не переодевая сменой обуви, выскочил во двор. Снег таял. Носки сразу намокли. «Плевать!» - решил Сергей и ускорил шаг.





              Санька пытался заглотить  остатки четвертого мороженного. Сережка хотел вмешаться, но этого не потребовалось, потому что он опоздал. Петров понял это сразу как увидел Санькины глаза. Самохин хотел что-то сказать, но тут его перегнуло пополам и он убежал за палатку. Серега постарался не слушать. Не получалось. Тогда он заткнул уши пальцами. Через некоторое время из-за угла вышел Санька. Лицо его было красным и изможденным.
- Ну, Серега, рецептики у тебя! Ух… если не поможет!
- Дурак ты, Санька, дело не в количестве съеденного, а в холоде – хватило бы и двух, трех мороженных, если бы ты не хватал ртом такие кусищи! А в классе вообще сдурели - ставки делают!
- И много поставили?
- Фофан против трех щелбанов, - ответил Сергей, и добавил, - ты бы лучше спросил, кто фофан поставил!
- …?!
- Игнат.
- Да-а…, самый здоровый в классе, - загрустил Санька, а затем спросил деловито:
- И сколько я должен был съесть?
- Четыре, - известил вконец расстроенный Сергей.  Сашка посмотрел под ноги, на остаток четвертого мороженного.  Во взгляде читалась смесь сожаления и отвращения.
- Неважно! – подвел итог Санька, - пошли вот-вот звонок будет!

***

       На уроке биологии к доске первым вызвали Лешку Карпова. Он медлил, все никак не мог вспомнить  сумчатых. Федька Краюхин пытался подсказать - показывал ему то на свои лопухастые уши торчком, то на живот,  то на сумку с учебниками. Лешка не понимал. Пантомима повторялась. Класс развлекался. В конце концов серьезный Федька  не выдержал и соединив перед собой руки изобразил бурдюк. На Лешкином лице отразилось недоумение. Федька в сердцах плюнул в свой импровизированный "бурдюк". Лешка украдкой показал Федьке  кулак.
       Лидия Васильевна спиной почуяла лишние движения у доски и обернулась:
- Ну, что будем про сумчатых рассказывать,  Алексей?..
        Лешка мялся. Лидия Васильевна вдруг подалась вперед и присмотрелась, затем повернулась, взяла со стола очки. Пригляделась сквозь стекла, и изумленно выдохнула:
- Карпов,  да у тебя на лбу кусок шахматной партии… ты что издеваешься?!!!
  Лешка Карпов долю секунды недоумевая смотрел на учительницу, а затем быстро подошел к висевшему над умывальником зеркальцу. Митька Сазонов действительно постарался. Вспомнились слова  «…у тебя весь весь лоб в чернилах, сплошные  отпечатки пальцев! Дай сотру. Ну вот, другое дело - сейчас водой смоем и тип топ! Да подожди же ты, давай лоб высушим! – тут же ко лбу был заботливо приложен лист бумаги».
     Сейчас Лешка видел в зеркале свой большой, шишковатый Лоб. Он был все еще красным после Митькиных стараний. По среди лба аккуратно выделялись чернильной печатью зеркально перевернутые буквы «Е2 - Е4». Лешка в один шаг оказался рядом с Сазоновым, тот успел закрыть голову руками, но Лешку пока интересовал знакомый лист в клетку. На оборотной стороне бумаги жирно выделялось перевернутое изображение «Е2 - Е4». Подносить листок к зеркалу, чтобы понять написанное Лешка не стал, и так все было ясно. Митька, не дождавшись удара, опустил руки, и в одно мгновение был опечатан своей же самодельной печатью. А Лешка удовлетворенно смотрел на синий чернильный оттиск на лбу товарища по парте.
- Ну вот и к зеркалу бегать не надо! – удовлетворенно объяснил Лешка Карпов, - а то думаю, и чего это здесь написано?!
     По классу прокатились волной веселье и шуточки. Лидия Васильевна опомнилась первой:
Дневники на стол, и… оба – за дверь!!!
     Дальше урок продолжался без происшествий, правда через пятнадцать минут в класс заглянул директор. Он сказал:
- У Вас, Лидия Васильевна, за дверьми начался шахматный турнир! 
- А, знаю. Вместо досок эти гении используют собственные лбы! – рассмеялась Лидия Васильевна.
    Повисла недолгая пауза. Директор удивленно посмотрел на Лидию Васильевну:
- Как раз лбы чистые, хоть и красные, а играют они на карманной шахматной доске… Вы не будете против, если они доиграют после уроков, а сейчас сядут по своим местам?
- Д-да, конечно, Сергей Дмитриевич, пусть заходят в класс…

***
    


                К пятому уроку Серега старался не встречаться взглядом с Санькой. Самохин был не расположен к беседам, поскольку под глазом его наливался красным ощутимой припухлости синяк. Игнат уже не тер свой лоб после трех десятков шелбанов и не расстраивался от полученного фофана, он потирал кулак правой руки и улыбался, как человек выполнивший все обязательства и получивший сполна все долги. Если честно сказать глаз у него тоже слегка припух, только Игната такие мелочи не беспокоили. Все произошло в отсутствие Петрова.  Сергей этому был особенно огорчен. Сашка к пятому уроку совсем осип и, хватаясь за горло, разговаривал шепотом. Лишь надежда избежать контрольной грела его сердце. Как оказалось на этом его беды не кончились - учительница математики сказала, что «…руки ноги целы, а горло мозгам не помеха».
                Пришлось отсидеть урок. Тетрадь Александра Самохина по прозвищу Самоделкин появилась на учительском столе самой последней…



                На следующий день Самохин не пришел в школу – он заболел. Петров после уроков пришел проведать Сашку, но тот даже к двери не подошел.
Через полторы недели Саша выздоровел. В школе его встретили дружно и весело.

***

            
                Саша с Сергеем стояли перед директором. Они закончили рассказ. И теперь ожидающе смотрели на Сергея Дмитриевича. Он молчал. Глаза сквозь очки весело поблескивали. Наконец он вздохнул, как после прочтения хорошей книги, и сказал:
- А в чем собственно была суть спора сегодня?
                Саша что-то хотел сказать, но осекся под взглядом Петрова, и пожал плечами.
- Спор был насчет способов лечения ангины, сказал Сергей, - если бы Сашка пропил в течение получаса мелкими глоточками ледяную воду, то это бы…
- Да не помогло бы это! – перебил одноклассника Саша, - я еще круче бы заболел!!!
- Стоп товарищи учащиеся! – остановил разгорающиеся страсти  директор и, поморщившись, прижал руку к своему горлу, - Сергей, договаривай.
- Да нечего договаривать, хотел сказать, что на следующий день он был бы уже здоров!
- А откуда такая уверенность?!!! – заинтересовался Сергей Дмитриевич, - у меня тоже вот, ангина… заканчивается.
- Мне в спортивном лагере тренер рассказывал, - объяснил Сережка и окончательно замолчал.
                Сергей Дмитриевич понял, что больше информации не вытянешь, да и некогда уже. Но оставлять все как есть тоже нельзя – опять подерутся. Он посмотрел на одного, на другого, и предложил:
- Знаете голубчики, дракой спора не решишь, а вопрос, признаю, интересный! Кончайте уж дуться друг на дружку. Я тут покумекаю, сделаю пару, тройку звонков знающим людям, и завтра ваш спор будет решен!
                Директор довел их до класса, объяснил учителю, что задержал ребят по школьной необходимости, попросил допустить на урок.
Как ни странно Петров и Самохин в этот день больше не ругались, и вообще спустя время они считали, что именно в этот день зародилась их дружба.

                А еще в этот день случилось страшное. В метро произошел взрыв. Погибло много людей. И весь город был какой-то подавленный и притихший, словно вместе с людьми переживал боль утраты. Самым страшным Самохину казалось, что с неба также ярко струится солнечный свет и ликует в лужах. Ему, светлому, все равно где бликовать  и абсолютно безразлично, что мимо идут с опущенными головами люди…


***


                Дети гораздо пластичнее взрослых реагируют на окружающую обстановку. И если не происходит ломки, то они быстрее взрослых восстанавливаются. За вечер и утро Сашка с Сергеем и товарищами уже изрядно успели обсудить взрывы и террористов, и теперь в школе их волновала нерешенная проблема – кто из них двоих прав в этом затянувшемся, набившем оскомину споре на счет ангины. В этом вопросе надо было наконец поставить окончательную точку. Самохин и Петров стояли около раздевалки и поглядывали в сторону учительской. Они ждали директора.
Вся поза их выдавала любопытство и нетерпение. Они стояли так долго, что на них обратила внимание Вера Алексеевна – завуч школы.
- Вы чего тут шпионите, директора выглядываете? – грустно улыбнулась она.
- А… как Вы догадались?!!! – прозвучало в один голос изумленно.
- А я не догадывалась, я пошутила. Вижу, что вы уже больше получаса наблюдаете за педсоставом. Сразу поняла – в разведчиков играете!
- Не-е… мы не шпионим. Мы Сергея Дмитриевича ждем.
                Вера Алексеевна помрачнела:
- Он не придет.
                Сашка вдруг почувствовал, что ноги его становятся ватными. Голова стала тяжелой и гулкой. Крутилась по кругу мысль, как закольцованная пленка в старинном магнитофоне - «Как же так… как же… он же еще вчера обещал… а теперь его просто нет?!!!» Сашка видел как побледнел Сергей. Заметила это и Вера Алексеевна. Она мягко встряхнула Сашку и сказала:
- Успокойтесь! Не было его в метро!! Не было. Все в порядке. Почти.
                Завуч пригляделась  внимательней:
- А ведь вы Петров с Самохиным… из пятого «В»,  правильно?
- Да.
- Вот! Вас-то мне и надо!!! Звонил Сергей Дмитриевич и просил передать вам, что «…рецепт подтвердили ученые медики». Ребята некоторое время осмысливали про рецепт и про медиков.
- А он сегодня сам будет? – спросил Сергей.
- Нам с ним надо обсудить  кое-что, – добавил заулыбавшийся Саша.
                Вера Алексеевна улыбнулась в ответ:
- Он знал, что вы зададите этот вопрос. Сергей Дмитриевич заболел и сегодня в его в школе не будет. И еще он просил передать вам странную фразу. Сказал, что они поймут.
- Какую фразу?
- Он просил сказать вам, что «…лично ему не помогло, и когда он вернется, то надерет  кому-то уши!», - завуч увидела, как покраснели кончики ушей у одноклассников. Вера Алексеевна вновь улыбнулась и добавила:
- А еще он просил вас обоих зайти к нему… на чай. Соответственно когда он пойдет на поправку.
Петров и Самохин переглянулись.
- Вера Алексеевна, а можно мы пропустим первый урок?
- Ну, пожалуйста, - добавил к словам друга Сашка, и чиркнул ребром ладони по своему горлу, - вот так надо!!!   
                Завуч секунду размышляла, а затем строго сказала:
- Чтоб ко второму уроку были в классе. И не подведите меня! Помните, я за вас всех головой отвечаю!
- Конечно, конечно! - ответили они уже на бегу. И уже друг с другом:
- Ну, какой торт брать будем?

Москва
7 апреля 2010 г.






Возьми, он твой - навсегда!
(южные истории)

Полюби мир и мир полюбит тебя.
(так часто говорят хорошие люди)


А я вам не рассказывал, как мы в Крыму отдыхали?
Тогда все по порядку.
В первый день нам вообще не до еды было, а что мне в рот по дороге закладывали - не помню. Позавтракали мы в ресторане, вечером. Покупались в море, и еще папа с мамой весь день жилье искали. «И чего его искать?» – подумал я, ведь почти на каждом доме надпись висела «Сдаем ЖИЛЬЕ». Только на одном было написано «Сдам жульё!» Папа сразу объяснил, что это ошибка – буква «И» на «У» похожа, но заходить он наотрез отказался. Мама смеялась.
Мы бы так, наверное, до ночи ходили, только под вечер мама с папой как-то быстро согласились на совершенно обычную комнатку. Домик был двухэтажный, с длинными коридорами и большим количеством отдыхающих - это называлось «жить в номерах». Мы поселились на втором этаже, в крохотной комнатушке с тремя кроватями. 
Я, конечно, не понимал, почему именно этот дом и этот номер? Мы пересмотрели множество квартир и комнат - как говорила мама «гораздо дешевле». Папа отвечал: «О вкусах не спорят».
Теперь родители задумчиво стояли, они разглядывали общую на много семей кухню: 
- Что уж теперь... – взгрустнул папа, и с надеждой посмотрел на маму. 
Мама вздохнула.
- На безрыбье и рак щука, - согласилась она.
Мы въехали.
Я познакомился с соседом, девятилетним Вовкой. Он был классный мужик. Показал мне своих наловленных крабов и, даже дал подержать. Да что там – он даже подарил одного! Мировой парень!
А ещё он рассказал мне про талисманы и тайны с ними связанные. По телевизору вчера показывали передачу. Я расстроился, что в поездах не бывает телевизора, и я не видел фильма про загадки и тайны древних.
Я тут же согласился с Вовкой, что «…загадки древних это класс!»,  и показал ему свой якорек. Когда я заболел в детстве, папа все бросил и срочно прилетел с дальнего севера. Прижался ко мне щекой, колючей и холодной с мороза. Протянул на ладони золотистый якорь. «Видишь эту штуку, - сказал папа, - «Якорь» называется – символ надежды и надежности! С ним моментально выздоровеешь! Боцман обещал, а он никогда не врет!»
- Веришь, Вовка, я сразу на поправку пошел, и больше с якорьком никогда не расставался. Тоже, получается, талисман.
Вовка верил. Он еще рассказал, что такие штуки зовут по-разному: талисман, амулет, йоло и так далее. Каждый народ называет по-своему, но в любой части света есть такие штуки. Как объяснял ему папа - любая малая часть чего-то обязательно несет информацию о целом, а энергетика этой частички связана с большой энергетикой мира.
Долго нам играть не дали. Мама с папой схватили меня в охапку, и пошли на море. Мы быстро шли, почти бежали, но солнце село быстрее. Мама сказала, что «десять минут до моря это много», а папа удивился «почему тогда не взяли любую из первых трех квартир утром?!» Мама сказала, что это из-за того, что он, «папа-рохля!» и «надо было головой думать а не…». Мама не договорила и посмотрела на меня. Папа хмыкнул.
- Пе-да-гогика, - сказал я, посмотрел на папу, и, глядя на маму, хмыкнул точно как отец.
- Сговорились? – рассмеялась мама.


***

Ветер уже давно доносил равномерный гул накатывающей воды,  свежие запахи рыбы водорослей и чего-то еще. Я до этого видел море только по телевизору, но звуки врезались в память крепко. Я шел, и ждал чего-то особенного, неповторимого… Может парусника у бухты, или маяка с его мигающим светом. Раньше я думал, что у маяков есть только белый луч – как на картинках в детских книжках. Я так думал до этой весны. Можно было бы спросить папу с мамой, но зачем спрашивать, если и так знаешь? А в середине весны показали телепередачу про маяки. Я узнал по-настоящему. Прилип к телевизору и, временами, казалось, дышать забывал. Так к морю захотелось. Папа с мамой планировали дачу с бабушкой, а я жил с мыслями о море - синем бескрайнем пространстве с чайками; белой соленой пеной шипящей, уползающей с ног, чтоб вновь прибежать с новой волной и окатить веселыми брызгами.
- Ребенок бредит морем, - говорила маме по телефону бабушка (я слышал - есть такая штука на телефоне – «громкая связь» - называется).
- Мама, ну ты же все понимаешь… - отвечала мама бабуле.
Как-то вечером в конце июля  мама со смехом рассказывала о родственниках и их малыше: «… они купили в дом тренажерный комплекс.  Понимаешь? Ребенку необходимо здоровье! – объяснила она и вдруг внимательно посмотрела на папу. Папа не отвел взгляд. Они не мигая смотрели друг на друга.
- Едем? – вдруг спросил папа.
- На море! – обрадовалась мама и уже на следующий день были готовы билеты.



И вот оно МОРЕ! Его слышно, это морской ветер шевелит волосы и выбивает из глаз слезу, голоса чаек заставляют замирать дух, а может это соленый ветер влетает в меня – Митьку из второго класса «В»? И уже не хочется дышать – настолько свеж и чист воздух. Сейчас, сейчас оно распахнется своей безмерностью и глубиной, но только, что это… уже темнеет? Так быстро?! А, как же море?!
Вот тут мы и пришли. Мы обогнули забор с выступающими рисунками вертолетов. Папа расстроено сказал, что это бывший пионерский лагерь « Вертолет».  Мне некогда было расстраиваться, мы вышли из-за деревьев и я увидел МОРЕ!
 Оно поразило меня сразу. Море не было таким, как я ожидал. Под светом прожектора установленного на крыше отеля видна была только ближняя часть берега и волны накатывающие с шумом на ракушечный песок, но огромность моря чувствовалась, оглушала.
Оно дышало. Мягко вздымая груды волн и опадая чтобы вздохнуть и вспениться вновь. Вода бурлящим потоком прибегала к ногам и шипела, брызгалась, облизывала голые колени и ступни. Потом она с тихим  еллестом утекала, оставляя за собой языки белой пены и переполнявший душу восторг. Не было ни маяков, ни парусников, но что это меняло? Было МОРЕ!
И этим все сказано.
Папа быстро разделся.
- Окунусь? – спросил папа и заглянул маме в глаза. Я понял, он беспокоится, что нам будет страшно. Мама мягко пожала плечами, и прижалась щекой к папиной груди. Я тоже прижался, к боку. Меня обняли и прижали к себе. Как же это здорово, стоять обнявшись, на южном берегу под шум ветра и моря. Нам было тепло и уютно, а затем… 
Папа влетел в воду, как метеор! Он смешно забрасывал ноги и верещал, как ребенок. Через некоторое время папуля вернулся и позвал нас «…здорово как! – говорил он, - совсем не страшно! Мелко, и ракушечник, как песок под ногами».
Мама неуверенно помялась, и поверила.
У-ух, как здорово качаться на волнах, на руках у папы с мамой!

***

Когда шли обратно, было уже темно, как будто чернила на небо пролили. Мама с папой как черные призраки личной охраны шагали рядом. Мне было весело, потому что от них веяло чем-то теплым, родным, а «призраки» это так – к слову, ведь все как в сказке! Ох…, а звезды какие над головой. Небо как сахаром посыпали! Ой, а если присмотреться и сладкой пудры  здесь полно, и кускового сахара… вот бы лизнуть!
Папа почувствовал, что я задрал голову.
- Видишь, вдоль всего неба будто молоко пролили? – спросил он, и я увидел – действительно, полосой через все небо звезды были насыпаны особенно часто.
- Нет, папуля! – ответил я, -  это мельник сахар с мельницы отвозил! Вез, вез и… рассыпал! Приехал домой с пустыми мешками… вот ему будет от жены на орехи!
Родители, кажется, переглянулись, послышался смех. Я почувствовал, как тепло дрогнули и чуть-чуть сжались их руки на моих ладошках. Я тоже улыбнулся. Папа поднял руку и сказал:
- Это Млечный путь. Кстати, мельники сахаром не не занимаются, разве только если сахарной пудры кому-то понадобится. Так что до мельника с сахаром в древности не додумались, и думали, что это молоко пролили на небо, отсюда и название такое. Между прочим, это  скопище звезд - виток нашей галактики.
- Помню-помню, галактика это такое огроменное число звезд, что живут рядом, и весело крутят друг с другом спиральный хоровод. Так получается, что Млечный путь - часть спирального хоровода нашей  галактики?
Я даже остановился, так меня ошеломили размеры вселенной. «Это что же наш здоровенный город - песчинка по сравнению с планетой Землей, а она так же мала по сравнению с Солнцем, и  наше солнышко, желтая звездочка, всего лишь такая же пылинка на  Млечном пути?!»
- Молодец Митька! – сказал радостно папа, и я понял, что все выболтал вслух. Папина ладонь легла на мое плечо, он мечтательно продолжил, -  более того, наша галактика со всеми своими витками, такими же большими как Млечный путь - она меньше чем песчинка в просторах нашей вселенной, как и все другие галактики.
«Нашей вселенной», - услышал я главное.
- Па-а, а что… бывают и другие вселенные?! – ошалело спросил я.
- А почему нет? Помнишь, я рассказывал про «Молекулу»?
- Да. И что?
- А то! Существуют и более мелкие частицы, их называют «Атомы» из них и построены «Молекулы».
- Ух, ты!
- Подожди. Это еще не все! Есть более мелкие частицы «Электроны» - они как планетки крутятся вокруг своего солнышка. И совсем маленькие – всякие «Кварки», наверное и меньше есть…
Мама слушала и, кажется, улыбалась.
- Угу, - добавила она весело, будто вспомнив что-то, - сейчас ты начнешь разглагольствовать о кольцевидности структур микро и макро космоса, ну, вселенной значит. 
Последнее, как я понял, мама сказала для меня. Мне стало легко, а по спине… словно мохнатой кисточкой прошлись – хорошо когда тебя любят и окружают вниманием.


Мы шли и весело обсуждали греческое происхождение слов: «Космос», «Атом», «Молекула» и других. Потом меня заинтересовали кольцевидные структуры, строение молекул и звезд. Затем папа показывал звездные системы: «Кассиопеи», большую и «Малую медведицу», созвездие: «Орла», «Лебедя», и просто очень яркие звезды со своими историями: «Вега», «Денеб», «Альтаир», а планеты – красный «Марс» и голубая «Венера» вообще меня поразили – когда я раньше видел их на небе всегда думал, что это просто звезды, а оказалось не просто… 
Так незаметно мы оказались у своего дома. Все жильцы уже спали и лишь одинокая лампочка светила у калитки, словно ожидая нас.
Дом, это всегда близкое для души место – даже если это временное пристанище вдали от родного жилища. Когда в него попадаешь с дороги, то понимаешь, что это именно твой дом. Я это почувствовал сразу, а потому поднял брошенную кем-то пластиковую бутылку с приклеившейся к ней оберткой от мороженого и бросил в мусорный картонный ящик, замеченный днем в кустах. А еще я подумал: «получается, что мой дом, там где я есть, а значит, я больше не стану бросать мусор, где бы я ни находился», - я улыбнулся своим мыслям, и мне показалось, что само окружающее место улыбнулось мне в ответ, а в лицо благодарно дохнуло порывом приятно-прохладного ветра. И ночь неожиданно раскрылась для меня новыми запахами, цветом и звуками, и… еще чем-то неуловимым и заманчивым. Я словно впустил её в себя, и она была благодарна мне за это.

***

У калитки нас встретил дядя – он сторожил машины отдыхающих в доме. Мы улыбнулись, поздоровались, поговорили: о погоде, развлечениях, еде, кухне, жильцах.  Выяснилось, что дядю зовут Валера. Дядя Валера тут же, как фокусник, достал мне из воздуха конфетку. Мне понравилось. Я засмеялся, и попросил повторить. И мне сделали - еще, и еще одну. А я все не мог догадаться, как можно из воздуха делать конфеты. Смеялся и просил новую сладость, а ведь у меня в руке уже лежало пять конфет! Что- то тут было не так, я чувствовал это, и только удивлялся, откуда дядя под мамин смех достает все новые конфетки?! Тут на самом интересном все закончилось. Дядя вдруг схватился за свой левый рукав на рубашке, как будто у него рука заболела. Пощупал руку и сказал:
- В связи с поломкой автомата ликеро-во…, хм, э-э… - задумался дядя Валера.
А папа тут же подсказал, «Конфетно-бараночного!»
Дядя засмеялся и продолжил:
- В связи с поломкой конфетно-бараночного завода, производство карамели временно прекращено.
Я растерянно смотрел на дядю Валеру, а он только засмеялся, пожал плечами и руками развел. В этот момент я и заметил, как из рукава что-то выпало и, подскочив на бетоне, замерло у маминых ног. Дядя Валера охнул, и шевельнулся, но я был быстрее. Я накрыл ладошкой упавшее, а когда посмотрел вблизи – оказалось, что это конфета, такая же, как остальные. Дядя Валера сконфузился, а мама сказала:
- Теперь ты, Митька, знаешь, что конфеты из воздуха не делают.
А дядя Валера вдруг подобрался весь и с искоркой в глазах сообщил:
- Делают! Именно из воздуха, точнее наполняя мелкими пузырьками воздуха, как минимум карамель такую делают; из-за этого такая карамель перестает быть прозрачной в отличие от обычных леденцов-петушков. Я тебе, Митька, завтра запись телепередачи про карамельные дела покажу.
- Ура! – закричал я во всю глотку, и все взрослые одновременно зашикали: «Тише, тише – все уже спят!»
Дядя Валера и в правду показал потом передачу «Галилео»; я увидел, как в горячем виде вытягивают, режут, потом складывают и смешивают карамель, и повторяют до тех пор пока она не насытится пузырьками воздуха.
А еще, после передачи, ложась спать я развернул одну из подаренных конфеток, и увидел, что она матово красная, со множеством мельчайших пузырьков. Да, дядя Валера не врал, его конфеты были из воздуха. Я улыбнулся и уснул.

***

С рассказом про конфеты, я чуть было не забыл про историю с котлетами! А было вот что.
Когда мы вечером второго дня пришли с моря, мама начала стелить кровать, папа развешивать мокрые вещи, а я смотрел телевизор. Потом мне пожелали спокойной ночи и хороших снов, выключили свет и легли. Я с ходу выпросил рассказать мне сказку. Мама рассказала про деда Мазая и зайцев. Я попросил еще одну, потому что несправедливо если рассказывает лишь мама. Папа рассказал про путешествие маленького пароходика. Наверное, он сам придумал эту сказку, потому что у мамы складней получилось.
Все начали засыпать, а я… я захотел в туалет. Туалет был прямо в номере, но я сказал, что один в темноте не пойду. Папа закряхтел; заскрипела пружинами его кровать; включился свет, и мама сказала, что «… это невозможно!» Папа сказал: «Такова жизнь». Чуть позже мы снова легли по кроватям. Мама с папой обнялись и спокойно засопели, засыпая.
Мне было темно и скучно. Считать слонов мне скоро надоело, а еще я захотел есть. Я тут же сказал маме с папой, что «…если меня не накормят, то съем собственные ботинки!» Папа чертыхнулся и сказал что-то о полуночниках, мама сказала, что «… в холодильнике остались котлеты в пластиковой кастрюльке, как раз для микроволновки». Папа сказал: «Ну, как обычно, как ночь так…» Дальше я не расслышал, потому что папа уже тихо бурчал, он что-то передвигал в холодильнике, и посуда звенела и стучала излишне громко.
Папа не стал поднимать маму, он её любит. Он пошел разогревать котлеты сам.
Микроволновая печь находится на первом этаже, на кухне. Чтобы попасть в кухню надо выйти во двор, обойти угол дома и открыв дальнюю дверь войти в большое помещение столовой, она разделена на три части, в каждой столы, стулья и так далее. Пройдя все три надо повернуть налево в проем. Здесь главное не зацепиться ногами – пол становиться выше.  Днем, когда идут с тарелками, все цепляются  за эту ступеньку. После ступеньки небольшое помещение и начинается сама кухня, в ней посередине большой стол, несколько табуреток, плиты, холодильники и много, очень много кастрюль, сковородок, и тарелок. Я всегда, если захожу на кухню, боюсь, что зацеплю чем-нибудь,  за что-нибудь и все начнет сыпаться со страшным грохотом. А, как здесь все звучит громко! Я узнал это, когда крышку с кастрюльки уронил. Такая ма-а-ленькая крышка была, а испугала меня, как будто под ногами петарда разорвалась! Ну, я еще ничего, пережил, а вот бедного кота с люстры снимать пришлось; люстра-то  высоко висит, и как он туда забрался? Не иначе, как по шторам бегать научился, а дальше… по-потолку?! 
Папа ушел, а мама начала переживать за него. Зря. Папа скоро вернулся: «Гранаты у них не той системы – света нет, все ноги посшибал об стулья» - сказал он смеясь, и еще добавил дурашливо о выключателях «…целых три нащупал, пока пробирался до кухни – ни один не работает…  ну кто так строит, кто так строит?!»
Папа взял фонарик и отправился вновь - вернулся с разогретыми котлетами, возбужденный, взъерошенный, хохочущий.
       
Рассказ папы о приключениях на кухне

- Иду я, значит, в столовую, - начал свой рассказ папа, - на улице темно! Вижу собака сидит, здоро-овая! Я даже испугаться успел. А рядом, хозяин собаки стоит, на меня смотрит. Оба, как тени Аида.
- Папуль, а какие они?
- Тени Аида? Мрачные, жуткие, ужасно спокойные – Аид это бог подземного мира – по легендам, - объяснил папа.
- А-а…
- Слушай дальше что было, - усмехнулся папа, - я хозяину говорю: «Не укусит?» Он молчит. Я повторил вопрос, а товарищ вообще со мной разговаривать не хочет, стоит как столб. Тут, надо признать, я совсем себя не в своей тарелке почувствовал – руки заняты котлетами, убегать от собаки бесполезное дело, все равно догонит, а в темноте и подавно – каждая кочка её друг. И хозяин собаки неадекватный. В общем напугался я не на шутку. Грозно так говорю:
«Вы собаку-то придержите, а то я с котлетами!», -  тут я понял что мои слова звучат как-то не правильно, будто я боюсь, что собака котлеты съест и потому добавляю повысив голос: «Котлеты, говорю, разогреть надо – собаку придержите!»
А в ответ тишина, и только ветер тоненько так посвистывает. Я присмотрелся, а мужика-то качает на ветру, - папа сделал театральную паузу и даже закачался, изображая хозяина собаки. Тут я испугался окончательно «…пьяный! – Решил я, - и с собакой! Полный комплект!» Тут, на мое счастье, сильный порыв ветра мигом превратил мужика в кипарис, собаку в пластмассовый столик, а мой страх в смех.
- Па-а, а разве такое возможно не только в сказке?! Ну… мужика - в дерево, собаку в стол превратить?
Папа рассмеялся.
- Я еще до кухни не дошел, а ты уже сказки видишь! Мужик,  собака… нет, Митька, все это мне привиделось. В темноте любой маленький столик с сидящей собакой спутать можно!   
Рассказываю дальше, теперь уже самое страшное. Поворачиваю я за угол дома, сам еще смеюсь, а на сердце холодок почему-то и напряжение по всей спине дрожью бегает. Открываю дверь. Столовая еще чернее чем темная ночь. Я шагнул, и прямо в паутину лицом, и что-то прямо по лицу побежало. Я сразу понял, что это паук паутину навел ведь вечером в столовую никто не заходит. Но мне от этого не легче -  бр-р, мерзость какая. Я рукой лицо очистил, а другой шарю по стене в поисках выключателя. Помню что днем видел его где-то здесь. Сам думаю «…главное правильный выключатель найти, второй с оголенными проводами торчит»
- Дернуло током?! – перебила мама папин рассказ. Я тоже с испугу чуть вилку с котлетой не уронил, а котлеты у мамы вку-у-усные получились, жалко даже крупицу потерять. Я покрепче перехватил вилку и навострил уши на папу.
- Нет, не дернуло. Как оказалось, там и электричества нет.
- На кухне? – испугалась мама, - без электричества? А как же завтра… плита?!
- Все по порядку любимая, ладно? – сказал папа и продолжил, - выключатель я нашел быстро. Щелкаю. Туда, сюда, туда, сю… ноль реакции – одни эмоции. Тут я ощутил под пальцами второй выключатель и сразу дернулся, тока испугался. Подумал и решил. Что проводов-то на выключателе не почувствовал, а чего дергаюсь тогда? Я осмелел и нажал клавишу. Ничего не случилось. И света не прибавилось. Я пощелкал и заскучал. Пошел по стене выключатель дальше искать. Сам себе говорю: «Странно тут как-то все устроено» и наконец попадаю рукой еще на один выключатель «ура, - ликую я, - этот точно нужный мне!»
И с размаху вдавливаю клавишу. У меня даже в глазах радужные пятна появились!
- Ну вот, доигрался! – перебила мама, - к проводам тебя так и тянет!
- Да ничего подобного! И вообще там проводов уже нет – спрятали наверное, под выключатель. Э-э… на чем я остановился? Э-э… на радужных пятнах в глазах. Только не думайте, что это от включившегося света, просто меня эмоции захлестнули и еще я глаза зажмурил с испугу –  вдруг нажму, а света опять нет.
Ну, зажмурился я, нажал и… тишина! Я осторожно так открываю один глаз. А света нет!!! Тут  я выругался, и пошел в темноте наугад. Я много прошел, несколько шагов, а дальше зацепился за что-то и все стулья со столами посшибал падая.
Когда я закончил ма… ругаться вобщем, я встал, почувствовал коленом мокрые брюки, провел рукой и скривился. Пальцы стали мокрые и жирные, а еще на штанине оказалась лапша – кто-то позабыл на столе суп. 
В общем, дорогие мои, умылся я во дворе, под краном и пошел за фонариком.
С фонариком дело пошло быстрее и уже не так страшно. Правда было ощущение глаз на затылке, но я уже не обращая на такие пустяки дошел до кухни, открыл шкаф, достал тарелку для микроволновки… Короче, ставлю тарелку с котлетами разогреваться и тут за спиной подозрительный шорох. Я как подскочу, ей-богу едва не заорал с испуга, подсвечиваю фонариком, а это… сторож. Он от моего резкого движения тоже испугался, взмахнул руками, и зацепил стеллаж с посудой. От грохота мы оба подскочили вновь и, таки, заорали.
- Что всю посуду перевернули? – охнула мама.
Да что ты, бог с тобой, - рассмеялся папа, просто я был в шоке от шума. Но у меня был фонарик. Я посветил вниз и увидел маленькую алюминиевую крышку на кафеле пола. А затем я увидел изумленные глаза сторожа.
- Валерий Михайлович?» – догадался он.
- Да, - пролепетал я, и мне захотелось срочно спрятать руки за спину, поковырять сандалеткой в песочке, и вообще сделать вид, что я здесь просто мимо проходил.
- Ясно. Свои на кухне это не страшно, а иллюминацию во дворе зачем устроили? Я про включение и выключение света в сарае, пристройке, и просто во дворе.
- А… та-а-ак  я… а вы… вот, я свет на кухне искал!
- Вот те раз! Здесь целых три выключателя!
- Я все и попробовал – не горит.
- А я смотрю, кто это по полкам лазает, - в глазах у сторожа засветились лукавые искры, - здесь включить не пробовали?
На этом месте папа очень натурально изобразил, как сторож бочком придвинулся к входному проему в кухне и театральным движением указательного пальца нажал все три выключателя.
- Это надо было видеть, - сказал папа, - вначале зажегся свет в столовой, затем в проходной, а потом и на кухне. Я совсем растерялся и съязвил: «А у нас обычно выключатели на входе стоят».
- А у нас тоже на входе. Обычно никому в голову не приходит заходить в кухню вечером со стороны столовой, если можно зайти с другого входа прямо в кухню – включая по дороге свет.
- Ну и что? Бывает, я вот… решил, сыну,  котлетки подогреть.
- В два часа ночи?! - Сторож смотрел на меня изумленно долгую секунду и вдруг сказал обрадовано-дурацким голосом:
- Проголо-да-а-лись! 

Первая рассмеялась мама, она на все лады повторяла это слово. Мы с папой тоже не отставали. Я даже про котлеты забыл. Все оказалось проще – я не заметил, как слопал котлеты во время папиного рассказа. Засыпая в своей кровати, я вдруг подумал, что все самое интересное в жизни случается с любым человеком, надо только замечать это, и по-доброму относиться к людям.


Ква-ква-парк

Через день мы поехали в аквапарк. Это такое место где все купаются в бассейнах с джакузи и катаются на водяных горках. Я сразу назвал это место «Ква-ква-парк». Весело! Мы как вошли на территорию Ква-ква-парка тут же схватили по коврику для катания и побежали на горки. Все вокруг кричали, смеялись, брызгались и катались. Мы с Вовкой сразу забрались на самую высокую горку. Посмотрели, подумали, и побежали на горку поменьше - самую маленькую (для начала). Поднялись, радостно подрагивающие от страха, переглянулись и подошли к спуску. Там дяди стояли желтые, точнее сказать, футболки у них были желтые, а сами дяди были очень даже черные. Только не подумайте будто они были неграми, просто солнце над дядями поработало! Дяди тоже были веселые, они когда видели девушек,  переглядывались друг с другом, улыбались и подходили чтобы в последний момент посильней подтолкнуть зазевавшуюся девушку. Горка уносила прочь дикие вопли а на верхней площадке раздавался хохот в поддержку веселым желтым работникам, инструкторам аквапарка.
Мы тоже так хотели. Подошли, а нас не пустили «ростом, - говорят, - вы не вышли, приходите на следующий год, или идите к себе. Вон справа ваша детская площадка с горками».
Ну, что делать? Мы пошли куда указано. Родители на нас посмотрели, только плечами грустно пожали.
Детские горки нам скоро надоели. Что мы малышня что-ли, в «песочке» возиться? Посидели в джакузи, послонялись туда, сюда… стало совсем скучно. Мы уже собрались на пару ныть начать «…пойдё-о-омте домо-ой!», но тут нас заинтересовала девочка с необычным браслетом на руках (как у нас но с проплавленной дыркой на сером пластиковом циферблате. Браслеты раздавали всем на входе в парк, но до этого мы не видели на них ни одной дырки).
- Смотри! – сказал Вовка, - она взбирается на самую высокую горку!
- Точно! На черную!!
- Смелая!
- Глупая! Все равно не пустят, - объяснил я и почему-то смутился – обидно стало за девочку, она такая смелая, а я её назвал «глупая».
- Вот, вот – подходит к желтым! Садиться! Она едет!!  Пустили?!!

Тут нас с места словно ветром сдуло.
Мы подбежали к съехавшей девочке, галантно подали руки с двух сторон и спросили, переведя дыхание и глотая слова в волнении:
- Ты… как?
- Почему смогла?
- Как пропустили?
- Ты… со взрослой горки…
Девочка посмотрела на меня, на Вовку и, вдруг, рассмеялась золотистым, пушистым смехом.
- А по очереди можете говорить? – сказала она, и я увидел, что у неё голубые глаза и красивый вздернутый носик.
- Можем, - сказали мы с Вовкой одновременно. Посмотрели друг на друга и смутились.
Девочка снова рассмеялась, тряхнула головой, и я увидел замечательные светлые кудри на плечах. Она еще раз нас оглядела и сказала:
- А вы прикольные! Срочно берите себе такие браслеты, как у меня и давайте кататься вместе!
- А как?.. – сказали мы с Вовкой в один голос. Переглянулись и засмеялись уже в троем.
- Просто. Попросите родителей написать заявление. Вон в том окошечке у администратора аквапарка, и вам выдадут браслеты с дыркой.
- А… ты, не потеряешься? – спросил я девочку.
- Ха! Территория обнесена забором, тут и трехлетка потеряться не сможет, - ответила девочка и кокетливо накрутила прядь волос на палец, - бегите быстрей! Время летит, оглянуться не успеете - вечер настанет!
И мы побежали. К родителям.
Через пятнадцать минут мы уже ходили по Ква-ква-парку гордые, с «черной меткой» на руке. Вовка подбегал ко всем, с кем успел здесь познакомиться и показывал рукой на свой браслет «…у меня есть черная дыра!», говорил он. Я тоже не отставал – а что я хуже что ли? У меня тоже есть своя «черная дыра»!
Светка, так звали девочку с браслетом, оказалась мировой девчонкой. Мы катались до вечера на всех горках. Нас везде пускали, и на желтые горки и на зеленые, на синие и даже на чёрную!!! Горки различались по цветам – чем темнее, тем страшнее. Самые страшные горки были в виде прямых и извитых труб зеленого, синего, и черного цвета, а ещё горка, где всех закручивало по спирали в большой воронке, а потом сбрасывало вниз, в воду - через огромную дыру (как в туалете). Эту горку Вовка сразу окрестил «УНИТАЗ». Мы думали Светка смутится от такого названия. А она очень смеялась. Наконец пришла очередь самой страшной – черной горки. Эта труба была самая высокая, длинная и перекрученная. Пока мы собирались с духом Светка просто села и поехала. Она так кричала, и визжала внутри трубы, что наверху все смеялись, а кто-то ежился. А мы - передумали кататься и пошли вниз, за Светкой.
Спуститься мы не успели. Светка бежала по лестнице нам на встречу. Глаза её были как «два алмаза на солнце», она смеялась.
- А вы что не скатились, мальчики?
- За тебя испугались, - ответил я, осторожно выбирая слова.
- Ха! Да я же специально визжала, чтобы веселей! А так, там совсем не страшно, только едешь немного дольше. А ну быстро наверх! И чтоб орали у меня погромче! – скомандовала Света.
Мы чуть помялись и пошли следом за Светкой – не показывать же ей что мы боимся. Впрочем, боялись мы зря. Черная горка оказалась самой веселой. Визжали мы на славу. Вовка поехал вторым – сразу за Светкой (она нас ждать не стала). Вовка так орал, что у меня мурашки по коже пошли. Пара только что подошедших девушек услышали, развернулись и пошли вниз, а Вовка надрывался:
- Ма-а-амочки! А-а-а!! Спа-а-асите!!!
А я… я сел, и представил что я автогонщик:
- А-а-а! – закричал я и ухнул в черное нутро трубы. Чтобы было не так страшно зарокотал как мотор:
- Р-ррр, ррррр, рррррр, чух-чух, первая передача, р-ррр, ррррр, рррррр, чух-чух вторая пере…. А-а-а!!!! А-а! (это меня занесло и перевернуло), третья пере-дача, рррр, ррррррр!!!

Внизу меня уже ждали счастливые друзья.
- Ну, ты дал жару! – смеялся Вовка.
- Прямо как Формула один! – поддержала Светка.
- Вы тоже молодцы! - Засмеялся я, - ну, бежим, покажем им?
И мы побежали. Мы снова поднялись и скатились, и еще, и опять, и снова. В очередной раз поднявшись я увидел как парень съехал без коврика. «Ого! – подумал я, - а что, я тоже могу!»
- Величайший Фокус! – закричал я, - смертельный номер – езда на попе без защитных приспособлений.
- Донизу доедут только уши, - вполголоса засмеялись сбоку.
- До первого этажа доедут только уши! - радостно заорал я, - даешь красную задницу!
- Ты что, с ума сошел, - шепнул мне на ухо Вовка, - такое орать при взрослых. Родители услышат - точно … это самое… красным будет.
Но меня уже было не остановить, я как петух «поправил перья», «поднял боевой гребень» и с разбегу влетел в трубу.
У-ух! Как я влетел, как разогнался!!! Одним махом треть трубы пролетел. Только вот. Что-то скорость падать начала и, упала. «На ноль», как говорит старший брат. Я остановился и увидел, что потолок вовсе не гладкий, а весь в царапинах, и есть в трубе щели – сквозь них немного сочится свет, и вообще как-то очень уж уютно я расположился, как на кровати. «Ну да, - подумал я, - лежу, руки на груди крест-накрест. Ой… а ведь так в гробу лежат?»
Я оглянулся. Сверху вроде еще никто не ехал, - «…а если поедут?! Ой… мамочки!!!»
Я задрыгал ногами и локтями. Не помогло.
Я ускорил движения. Не помогло и это.
Я запаниковал и двинулся вниз по трубе. Я извивался ужом; я ввинчивался в неё как мог; я полз тараканом  пытаясь быстрее набрать скорость. Все было без толку - как только я набирал хоть немного скорости и переставал двигаться, я тут же останавливался. Я весь взмок, я стал красным от натуги и стыда:
- Это что же мне до самого низу… как таракану бежать? А внизу, когда меня увидят… выползающего тараканом!
Я удвоил усилия по тараканьим бегам. А сверху уже гудели в трубу:
- Эй! Ты там жив? Эй, прилип ты там что ли? – голос инструктора.
- Да нет там уже никого, - откликнулся другой голос, - проехал он.
- Снизу никто не выезжал, - забеспокоился инструктор.
- А он в футболке был и без коврика поехал, - сказал кто-то третий.
- Твою… - послышалось глухо голосом инструктора. Потом добавили громко, грозно и отчетливо: «Сними футболку и ложись на спину, а задницу приподними! Тормозит она в трусах и майке!» и дальше сказали  опять что-то неразборчиво-неприличное  вроде «ж…па с ручками».
Я уже все понял. Снял футболку, зажал в зубах и набирал скорость тараньим способом, а затем плюхнулся на спину - как учили. Поехал. Вверху оставались стыд, хохот, и улюлюканье. Снизу… Снизу повезло никто ничего не понял. Решили, что просто задержка.
Вовка со Светкой тревожно заглядывали в глаза. Я не выдержал и расхохотался.
Они чуть не обиделись на меня, тогда я рассказал им. Тут уж друзья смешинку проглотили - они так хохотали,  что на нас стали оглядываться. Ну и что, а нам не жалко – пусть и остальным будет весело!
Нам было так хорошо друг с другом, а потом вдруг пришел вечер и пришлось расставаться.
Мы грустно стояли около раздевалки и не решались первыми сказать друг другу «Пока!»
А потом Светка ухватила за руку проходящего мимо администратора и выпросила у неё ручку и бумагу. Так у нас появились адреса и телефоны друг друга. Нам с Вовкой достались одинаковые кусочки бумаги с ровным округлым почерком и такими ценными буквами, какие получаются только у самых близких людей.


Девочка на надувном плоту
   
А наутро случилось горе.
Я пришел к Вовке, а он тихо сидел в углу и не мигая смотрел на море за окном. Я окликнул его. Вовка не обернулся, только немного вздрогнули плечи, и левая рука легко хлопнула по кровати рядом. Я сел. За окном беспокойно носились чайки; там, где небо сходилось с морем, все заволокли темные тучи; по деревьям было видно, как стих морской ветер, а солнце продолжало жарить.
- Ты идешь на море? – спросил я, и заглянул Вовке в глаза. В глазах у Вовки стояли молчаливые слезы. Он отвернулся и мазнул по лицу рукавом. Махнул рукой в сторону противоположного угла комнаты. Около тумбочки стоял красный таз,  в котором Вовка держал своих крабиков.
Я подошел. В воде неподвижно лежали навсегда уснувшие тела крабов. Некоторые уже побелели потеряв естественный темно-зеленый цвет. «Здесь уже ничем не помочь» - подумал я, - « а вот Вовке помощь нужна».
Вовка так же смотрел в окно. Я сел рядом и спросил:
- С утра увидел?
- Да. Почему? Почему так?!
Я не стал отвечать. Что тут ответишь? Я предложил:
- Этих уже не вернешь, но есть ведь еще мой краб, давай с ним играть вместе, он будет общий – по дружбе!
- А тебе не жалко?
- Да что ты, конечно нет, так только интересней! И краб, думаю, против не будет!
- А… если, он тоже?
- Ох! - вырвалось у меня и мы побежали смотреть краба.

Краб был жив. Смотрел на нас глазами бусинами и боком бегал по железному корыту с морской водой и камнями, пытался залезть под что-нибудь, но камни были мелковаты и попытки неудачны.
Вовка посмотрел на меня и сказал:
- Как думаешь, почему мои погибли?
Я пожал плечами.
- Может, испортилась вода, или поменялась её температура? Таз на солнцепеке стоял?
Вовка напрягся и опустил ресницы.
- Да, - чуть слышно ответил он.
- Не вини себя, я тоже не знаю от чего все… просто у меня дома аквариум с рыбками, а они больше всего боятся грязной или хлорированной воды, а еще смены температуры. Может и здесь…
- Митя, - обратился Вовка, и поднял на меня свои ясные янтарные глаза, - а… давай отпустим его?   
- … давай, - согласился я, и вдруг понял, что если бы умер еще и мой, то это было бы выше крыши, а так… хорошо, и, может, Вовке легче станет.
- Тогда прямо сейчас!
- Пойдем.
Мы вышли на солнце, только солнца уже не было. Пока мы разглядывали краба в корыте, оно спряталось; налетел ветер, порывом. Ветер быстро усиливался. Мы переглянулись.
- Быстрей, - сказал решительно Вовка, и мы побежали к морю.
У воды мы моментально забыли про краба, то есть, конечно, мы его отпустили и он уполз под камни, но после мы увидели  в воде дядьку с надувным матрацем. Он стоял по ветру от нас  по  шею в воде и с большим трудом удерживал толстый кроватный надувной матрац. За двадцать шагов были видны его испуганные глаза, и открытый рот, а криков… почти не было слышно, их напрочь сносил ветер. На дальнем конце матраца лежала девочка лет пяти. Она двумя руками вцепилась в лямку и мотала головой отказываясь отпустить «спасительную» петлю и ползти к папе.
Мы с Вовкой переглянулись.
«Что делать будем?» - спросил он одними глазами.
- Веревка нужна! – ответил я.
- Есть капроновый шнур, вон справа в лодке лежит, а как его передать дядьке?  Может, воздушным Змеем?
- Фигня… – не успеем! – ответил я и вдруг решил, - беги за взрослыми, а я пока веревку размотаю.
- Только в воду сам не суйся, - сказал Вовка и убежал к дому.

Дальше во мне словно появилось два человека: один был на берегу и с болью смотрел на дядьку с матрасом, а другой, как немой судья смотрел на все со стороны и рассказывал: о моих чувствах, мыслях…
Тот, который рассказывал - во всю глотку орал мне: «Не стой здесь!!! Беги за помощью!», а второй, вдруг просто… шагнул вперед.
Я шагнул в лодку, а тот, другой, остался на берегу и, пропал. Он съежился и исчез, оставив меня один на один с бедой и пляшущей на волнах посудиной. 
Запрыгнуть в лодку дело не сложное. Труднее оказалось удержаться в ней на ногах. В первый момент я чуть не выпал из лодки – днище так и норовило наподдать снизу и вышвырнуть прочь. Я понял, что сейчас заору и сигану на берег. И заорал, и сиганул… как-то боком, коряво и не в ту сторону – сразу на центр лодки. Не удержался, больно упал на колени, и вцепился обеими руками в сиденье. Страх отпустил не сразу, дальше пробирался ползком – под сиденьями.   
На носу действительно лежал в кольцо свернутый толстый капроновый шнур, а еще… лодка была привязана таким же шнуром чугунному кнехту на берегу, папа показывал мне такие кнехты на причале в нашем родном городе. Я знал, что при таком переплетении веревки через кнехт отвязать лодку сможет даже ребенок. «Может и вправду? Отвязать лодку и…, на веревке, наверное, получится. А кто  будет эту веревку спускать, чтобы она постепенно разматывалась?! А потом её ещё и вытянуть кто-то должен! Я   оглянулся на дядьку в воде. Тот вроде держался. Но был уже значительно дальше. Вот он покачнулся, и надувной плот протащило ещё на шаг дальше.
Азовское море мелкое, и двадцать шагов мелкоты – рай для малышей, но потом наступает настоящая глубина. Отец ребенка стоял уже по шею в воде и что-то кричал малышке. Слышны были отдельные слова: «…ко мне», «на руки», «не бойся!»
Хлынул ливень. Во мне опять появилось два человека – один смотрел, как перехватил ускользающий матрац дядя, как свело напряжением его лицо. Времени больше не было ни секунды. «Но, что же делать?, - вопил мой двойник, - ведь он, Митька, даже плавать не умеет!»
Я безнадежно кинул взгляд на пустой берег, перевернутые лодки, бетонные блоки лодочных гаражей, разбитое окно в будке сторожа. Потом посмотрел на дядьку в воде, на мокрое, испуганное лицо ребенка. Мокрое от ливня, или слез? Что-то внутри меня перевернулось. Я вышвырнул прочь своего двойника, со всеми словами и мыслями. Были только руки. Они ожесточенно выдернули из-под лавки спасательный  круг, привязали к нему шнур – закрепили прочным морским  узлом с названием «булинь». Руки делали все автоматически - размеренно и четко, как учил папа; он говорил, что «в жизни, даже сухопутному человеку обязательно пригодиться знание морских узлов».
Пора. Горло перехватило спазмом. Неожиданно боль в груди остановила дыхание. Я сглотнул, и судорожно-глубоко вздохнул. Назад пути не было. Я заплакал и, вцепившись в спасительный круг, перевалился за борт.


***

Вовка был дома «в три шага». По дороге он никого не встретил, а дом тоже пустовал.
«Куда все делись?» - промелькнула горькая мысль. На столе лежало недописанное письмо к бабушке. Вовка схватил ручку и огромными буквами, коряво написал на чистой стороне листа: «Помогите!!! Причал… Митька!!!»
На бумаге расплылось мокрое соленое пятно. Вовка мотнул головой. По комнате наискось разлетелись соленые брызги. Мысли стали яростно-оранжевыми, ожесточенно-четкими и хрустально-ясными. Он выглянул в окно и со всех ног рванулся обратно к берегу.
На причал Вовка опоздал. Подбегая, он видел, что Митьки на берегу уже нет. Захотелось завыть от тоски. Вовка оглядел море. Семейство на надувном плоту еще держалось. В их сторону относило от берега  спасательный круг. В спасательном круге Вовка увидел знакомую белобрысую макушку Митьки.
Вовка побледнел, но тут же нервно рассмеялся – увидел красный капроновый шнур,  то появляющийся, то исчезающий в черной воде. Митька молодец – додумался обвязаться. Вовка бросил взгляд в сторону домов. Никто не бежал, не махал руками – помощи не ожидалось. «Надо проверить, хорошо ли привязана лодка» - решил он, и подошел вплотную к деревянной посудине. Закрепили лодку на совесть. Её сильно болтало и бросало на волнах, что-то ухало, скрипело и скрежетало. Фонтаны брызг взлетали, и тут же уносились ветром в море. Стало страшно, захотелось все бросить и сбежать от этого ужаса. Но вместо того чтобы бежать, Вовка вдруг расслабился, чуть-чуть, потому что лодка на цепи и действительно никуда не денется. И Митька, он ведь в спасательном круге и на привязи, вон и бухта с тросом разматывается, почти вся размоталась… Ой, что это, а бухта с тросом вообще привязана к лодке?!
Вовка прыгнул на качающиеся доски посудины; правую стопу обожгло болью; он упал, но сразу поднялся и перевалился через лавку к почти окончательно размотавшейся веревке. Вовка уже видел незакрепленный конец и всхлипнул от страха, он понял, что не успеет его привязать. В одно движение Вовка намотал на руку конец шнура, и быстро сложив шнур кольцом, вдел в него  руку. В следующую секунду петля с хрустом затянулась и Вовку рвануло. Обдирая ребра и колени потащило по лодке.
«Это все… Не успел!», - понял Вовка, «как же все глупо…»
Пальцы цеплялись за все что попадалось на пути, но лишь срывались, больно обдирая костяшки суставов о дерево и металл. Вовку уже переваливало за борт, когда он увидел спасительную щель под лавкой в носовой части лодки. Вовка вогнал в эту щель руку по самый локоть. Вогнал обдирая кожу и не думая больше о боли. Рука согнулась, застряла и, как рыболовный  крючок засела в теле лодки. Вовку тряхнуло, растянуло, и рвануло и тут пришла настоящая боль. Что было дальше Вовка не помнил.


Возьми – он твой, навсегда!

Очнулся Вовка в светлой, незнакомой комнате с высокими побеленными потолками. Кто-то за окном кричал знакомым голосом. Конечно же это был Митька! Вовка дернулся было вскочить, подбежать к окну, и скривился от боли в стопе, колене, руке.
Все тело было в бинтах, даже голова. Вовка все же смог встать. Он медленно подошел к раскрытому настежь окну. Оказалось, что Вовка находится на втором этаже больничного корпуса, а под окном у фонарного столба стоит Митька одетый в нестриженную шапку волос, загар, шорты и улыбку «от уха до уха».
- Ты… как здесь? – спросил Вовка и понял, что улыбается.
- Да я здесь уже третий день караулю. Тебя привезли без сознания: крутили, вертели, смотрели, и лечили, а потом ты еще спал сутки!
- … а как  дядька с девочкой на плоту?
- Спасли. Я все-таки доплыл до него, и вовремя… но если бы не ты – нам всем…
Митька вдруг стал серьезным.
Вовка задумчиво ковырял пальцем облупившуюся краску на подоконнике, потом все же сказал:
- Но, ты же легкий, даже со своим спасательным кругом легкий… почему же меня так… рвануло и потащило по лодке!?
- Знаешь, Вовка, это видать дядька с плотом. Он когда ко мне тянулся… его сорвало с места, ну... волной приподняло над дном, понимаешь? Он едва успел ухватиться за круг. Ты хоть понимаешь, что нас всех спас?
Митька на этих словах даже вперед немного подался.
Вовка молчал. «А вытащил всех дядька?» – наконец спросил он.
- Нет. Папка твой прибежал, - сказал Митька уже прежним, снова дурашливым тоном, - ты же записку на столе оставил. Все уже хорошо! А Мужик… смешной, суматошный такой. Он тебе передачу сегодня приносил.
Вовка оглянулся, на столике у кровати лежали огромные красные яблоки с капельками воды на кожуре. «Как роса», - подумал Вовка, и спросил в окно:
- … сутки, а ты говоришь третий день уже?..
- «Третий день» это к слову, - засмеялся Митька, - мне кажется, что я здесь уже неделю стою! Я уже успел себя фонарным столбом почувствовать! Я там тебе кое-что принес, точнее, закинул в окно. Посмотри. На нитке через подоконник должно висеть.
- Катушка с нитками? Висит.
- Не-е, внутри катушки. Нитки для весу, и если промахнулся бы, найти легче. Думаю, что он свое дело уже сделал. Ты уже на ногах, видишь?
Вовка заморгал. Взял катушку и внимательно осмотрел. Внутрь всунут был золотистый якорек - Митькин талисман, символ надежды, надежности, и гарант возвращения к дому, к жизни. Вовка робко улыбнулся, побаюкал якорь в ладони словно малыша и посмотрел на Митьку.
- А как же ты?!
- Тебе нужней. Возьми – он твой, навсегда! И… мне Света свой подарила.
Митька сунул руку в карман шорт. Через мгновение на его руке лежала темная медная монетка на нитке.
- У-ух! – вырвалось у Вовки, - а она?!
- А я ей подарил красивый, с рисунком на осколке древней амфоры! Специально на скалы лазил. Ты давай выходи оттуда быстрей, у нас столько дел запланировано.
Вовка вдруг поник.
- Да какой там… я весь в бинтах. Наверное, переломано все.
- Да нет, у тебя ничего! Точнее… ничего не сломано, только ободрало всего до крови. Ну, есть растяжения, есть вправленный вывих плеча и еще придется чинить один зуб, - весело сказал Митька, - ну еще там… по мелочи. В общем - труха все это!
- Да уж, - ответил Вовка, и провел языком по зубам, - «все хорошо прекрасная маркиза, все хорошо».
- Все хорошо, - добавил Вовка вслух, - все хорошо, что хорошо кончается!
Вовка посмотрел поверх одноэтажных домов и, наконец, засмеялся – на дворе было солнце, тишина, лето и… много, много хорошего в жизни!
А еще… из-за гаража, что рядом с Митькой выглянуло веснушчатое лицо с кудряшками. На шее у девочки висел обточенный треугольный амулет.
Вовка почувствовал, как тепло становится внутри, щекочущие мурашки разбегаются по телу, и…
- Светка!!! – заорал во все горло он.
- А то! – засмеялся под окном Митька, - я же говорю: «Нас ждут великие дела!»




15.09.2010г.
Москва





Почему в День Рождения
загадывается только одно желание?

Сыну Данечке
Дочке Леночке


День рождения это всегда большая и веселая суматоха. Уж Митька знал - чем ближе этот день, тем больше радости. И каждый раз думаешь: «…а что же будет в этот, самый ожидаемый день?»
Ну, что-нибудь каждый раз случается. Во времена детского сада были хороводы по квартире. Кто-то, обязательно зацепит, чем-то,  что-то, на чем-то! «На чем-то» - это про стол в комнате. Вот потеха!!! Тому, кто придумал эти квадратные столы, надо молоко для здоровья давать.  А еще лучше рыбий жир. Дети от рыбьего жира, как рассказывала бабушка, становятся здоровые-здоровые. А для взрослого, значит, и вообще настоящее счастье. Я, накануне того дня рождения, как услышал про эту рыбью штуковину, то сразу понял,  достану её и напою всех близких. Родня у меня большая. Я даже дышать на мгновенье перестал - представил, как все собрались на великий праздник, а я с ложкой «рыбьего счастья» бегаю к каждому и каждого уговариваю, как маленького: «Попробуйте рыбьего жирка! Не будете болеть. Правда. Всем детям дают!»  И мне сразу улыбаются, с довольным лицом открывают рот и я, чтобы растянуть удовольствие, медленно (почти по капельке) вливаю им рыбий жир, а родной дядя или тетя жмурятся от удовольствия.
Да… я, на то день рождение, даже рыбий жир достал. Тетя помогла. Она к нам как раз из Мурманска ехала, это город такой – на севере, рядом с морем; очень удивилась тетя моей просьбе, но выполнила. Моя мечта воплотилась, только вот все пошло не как  я думал, а наоборот. Наперекосяк. Я воспитанный ребенок. Во взрослые разговоры не лез и подходил к каждому гостю отдельно. Я загадочно-радостно улыбался, пряча руки с ложкой и банкой за спиной. Я говорил: «Дядя Володя, закройте пожалуйста глаза и откройте рот!»
Обычно все успевали сказать либо «зачем?», либо «а… что?», а дядя Володя сказал: "Ну, ты, оригинал! Удивить меня хочешь?", - а у самого в глазах смешинки словно я ему не здоровье а конфету предлагаю.
Да и ответа он от меня не ждал, потому что я увидел, что он договаривает уже с закрытыми глазами. Я сразу обрадовался такой готовности и набрал полную ложку. Столовую. Чайных я не нашел и поэтому наливал по чуть-чуть, а дяде Володе, если он сам просит... Мне не жалко.
Он подумал, что я его удивлю - я удивил. И я сразу увидел это. Лицо у него как-то затвердело, а потом пошло выдавать самые разные гримасы. Дядя Володя пожевал ("...и как можно жевать жидкое?!" - подумалось мне.); на лице его появилось недоумение, потом он вздрогнул (его прямо всего передернуло), мне даже показалось, что он хотел выплюнуть прямо на пол, но посмотрев на меня передумал. Его как-то всего перекосило, а потом он проглотил.
- Что…, что это… было?! – спросил дядя Володя и вытер пот со лба, - касторка?
- Нет. – Ответил я испуганно, - рыбий жир... Он очень полезный! Правда-правда!!
- Верю, - облегченно рассмеялся дядя Володя, - забористая штука. На маме с папой пробовал?
- Да.
- И как?
- Понравилось! Но от повторной порции отказались. А... вы, не хотите ещё ложечку?
- Что ты, я свою порцию уже получил. Вот  тетя Валя с тетей Светой точно оценят.
Так и получилось. Оценили все. И все смеялись. Я уже понял, что все выздоравливают от смеха и веселился во всю. Только с дедулей фокус не прошел – он пошевелил губами, облизнулся как кот, сказал что-то про "возвращение в детство" и попросил добавки. Все рассмеялись и пошли есть торт. Когда вернулись моё счастье закончилось. Кот оказывается унюхал банку с остатками рыбьего жира, опрокинул и вылизал.

Митька, вспомнив такое, закусил губу, и от боли сразу вернулся  в реальность настоящего. "Вот стол, игрушки, - Митька мотнул головой, сбрасывая с щек непрошенную влагу,  огляделся, - привычная обстановка детской комнаты... Но почему же вспомнилась история с рыбьим жиром?! А-а вот оно - на подоконнике та самая банка из темного стекла. С полевыми дачными цветочками; вчера только с дачи приехали; наверное мама банку поставила".
Митька робко улыбнулся. Мама позавчера приехала вечером. Присела, обняла, зарылась лицом в красную рубашку на Митькиной груди. Вдохнула глубоко и... так, что у Митьки в глазах потемнело от счастья.
- Ты теперь только мой, - тихо сказала она, - слышишь? Даже не бабушкин, а только мой! На все эти дни. Я задвинула всю работу и выключила телефон.
Митька немигая смотрел на неё.
- И... никто не позвонит, ты не сорвешься с места на все свои работы?
- Нет, нет, нет! - Воскликнула мама, засмеялась, вскинула Митьку на руки и закружилась с ним.
Потом мама опустила Митьку, и земля радостно стукнула в подошвы сандалет. В просвет облаков выглянуло солнце.
- Ма-а, смотри как красиво!
От солнца, сквозь лохматые края туч, разбегались тончайшие нити света. Одни висели отдельно, а другие соединялись в невесомые пучки и пятнисто освещали далекий лес. Все в миг стало сказочно нереальным.
- Ой, Митька, смотри - радуга!
- Где?!!
- Да вот же, за забором справа, прямо над лесом! - улыбнулась мама и подняла Митьку на руки. - Так видно?
- У-ух ты! Переливается! И струнки света словно чешут радуге спинку! Мамуль, а пойдем погладим её!
- Радугу?
- Ну конечно!
- Не получиться, - огорченно объяснила мама, - как только подойдешь ближе она убежит, а потом вообще растает.
- Жаль... Мамуль, а я все же гладил радугу.
- Это, как? - спросила мама, - во сне?
- И во сне тоже. Мам это же просто - направь в солнечный день шланг с водой вверх, как фонтан, только чтобы брызг побольше, и обязательно рядом увидишь радугу.
- Правда-правда? - прищурившись переспросила мама тоном ребенка.
- Правда-правда! - Ответил я. - А ведь мы на даче! Давай сделаем свою радугу?
И мы сделали. Кучу радуг. Даже бабушка с дедушкой веселились вместе с нами под солнцем, они  как дети убегали от брызг и хохотали, получив струю в спину.
 
Митька посмотрел сквозь стекло на облака. "Да, ожидание праздника это здорово! - решил он, - а сегодня вообще радость - день рождения наступил".
Вчера Митька с мамой успели побывать в зоопарке. Пришли уставшие и довольные, а о случае с обезьяной вообще решили никому не рассказывать - засмеют ведь, и так половина зоопарка собралось посмотреть, как мартышка корча страшные рожи самозабвенно пускала мыльные пузыри. Митькины мыльные пузыри, которые мама купила в подарок по дороге.  Все и так понимали, что пузыри уже не вернутся к мальчику, а обезьяна (с  баночкой для  пузырей) это очень интересно и смешно.
Народ окружил, смеялся, давал советы. На шум подбегали новые люди толпа росла.
- Отдай!!! - кричал Митька и размахивал руками перед решеткой. Мартышка скорчила рожу, а потом и вовсе перестала обращать внимание на Митьку. Её интересовала яркая баночка зажатая в лапке. Обезьянка видела, как с помощью палочки с колечком и этой банки мальчик пускал пузыри. Выхватить банку у неосторожного, нерасторопного мальчика оказалось не сложно, но что с ней делать дальше?
Мартышка понюхала, потрясла баночку, попробовала на зуб. Митька затаил дыхание "прокусит?", "нет, не прокусила".
Какой-то толстый мужчина забрался за внешнюю ограду, взял у своей дочки такую же баночку-пузырницу и, шумно привлекая внимание обезьянки, стал показывать ей, как отворачивается крышка. Толпа оживилась. Одни продолжали давать советы, другие с интересом ждали что будет дальше. Митька молчал - притихнув смотрел. Он уже не переживал так сильно из-за пузырей, мама обещала купить новые. Но ведь все равно жалко, и как оторвешься от зрелища, где обезьяна с пузырями.
А толстый мужик все старался объяснить обезьяне как пользоваться пузырницей. Он, то показывал, как сворачивается крышка, то выдувал множество мелких радужных шариков.
Из толпы послышалось:
- Ставлю десять баксов на мужика.
- Сто рублей на мартышку, - ответили со смехом рядом.
- Башмаки за идею, душу за азарт!
- Как вам не стыдно здесь же дети, - сказал пожилой дядя, махнул рукой и пошел прочь.
- Кто там предлагал десять баксов за мужчину?
- Солнышко, маленькая, пойдем отсюда! – сказал надтреснутый женский, старческий голос.
- Не пойду! – сказали в ответ капризно, с нажимом детского упрямства, - Бабуля, ну, самое же интересное сейчас!
"Это где-то рядом" - подумал Митька и машинально повернулся на голос. Невдалеке стояла седая женщина в шляпке и тонких очках   на цепочке - одетая по старинному. Очки были странные - без дужек. Они крепились на носу и поддерживались цепочкой. Что-то подобное Митька видел в черно-белом  фильме, только там такие очки держались перед глазами рукой - за длинную палочку. Митька даже на секунду забыл про обезьяну и пузыри.
Дружный вздох толпы мигом вернул Митькино внимание к обезьянке. А она... развернула пузырницу и теперь подносила ко рту палочку с колечком на конце - пыталась повторить движения людей. Перед ней уже несколько человек азартно показывали пример - пускали пузыри. Слева громко прокричали:
- Сто! Сто баксов, что у обезьяны не получится пузырь! - кричал бритый наголо.
- Принимаем! - закричали в ответ двое  парней в спортивных костюмах. Тетка в очках на цепочке заторопилась. Митьку мама тоже потянула за руку. Он вцепился в прутья ограды мертвой хваткой и смотрел на обезьянку.
Мартышке надоело вертеть перед своими глазами никчемной палкой с кольцом. Под возмущенный крик бритого мартышка бросила крышку с кольцом и заглянула в баночку. В следующее мгновение толпа охнула, потому что обезьянка одним движением отправила в рот все содержимое банки.
    Что тут началось! Обезьяна пускала пузыри! Ртом!!!
Люди показывали пальцами и хохотали, держались за животы и хлопали друг друга по плечам.
Мартышка сразу все выплюнула, но пузыри появлялись вновь и вновь. Прибежала и запричитала уборщица вольеров. А обезьянка все плевалась и пускала пузыри. Митьке стало её жалко.
Справа послышались шум и ругань - это начиналась драка. Бритый что-то не поделил с парнями в спортивных костюмах.  Мама уже тащила Митьку в сторону. А он повернул голову и все смотрел как ругань переходит в крики. Все словно замедлилось, воздух стал вязким, в нем глупо мелькали кулаки.  И вдруг все прекратилось. Все застыли. Митька как на фотографии увидел - стоит бритый, застыли в нелепых позах парни в костюмах. Все смотрят дикими, изумленными глазами на седую тетю в тех самых очках с цепочкой. Тетя тоже стоит. Смотрит на них. В её опущенной руке покачивается ведерко, которым до этого работница зоопарка разносила для питья воду в вольеры. С бритого и парней течет на асфальт вода.
- Ты хоть понимаешь, старая, что мы с тобой сделаем? - проговорил наконец парень в спортивном костюме.
- А ничего не сделаешь, - спокойно объяснила бабуля. И Митька увидел, что она стара, как мир. А бабушка поправила очки на переносице, и шагнув ко второму парню в спортивном костюме возвестила:
-  Давненько, Николай, маму в школу не вызывали... И дневник верно дома забыл?
Голос её надтреснутый и дрожащий имел удивительную силу. Митька почувствовал, как ему стало неуютно, словно это он нашалил.
Бритый молчал, он изумленно смотрел на властную бабушку. Первый парень вдруг зашипел угрожающе:
- Да ты старая из ума...
Договорить он не успел, его друг положил ему руку на плечо и жёстко сказал: "Остынь!" Потом повернулся к бабуле:
- Зинаида Степановна, извините, не признал я Вас... с третьего класса не видел. И не учусь я уже в школе, - сказал он мягко, - давно уже работаю. До свидания, Зинаида Степановна, мы уже уходим.
Парень схватил товарища за рукав и потащил прочь.
- Стой, - запротестовал тот, - а деньги?!
- Да леший с ними, своих что ли мало? Пойдем говорю!
Что было дальше Митька не знал - мама увела его уже достаточно далеко.
День словно погас, и солнце не радовало - настроение пропало окончательно.
Такое было ощущение, но через полчаса Митька уже обо всем забыл. Он «открыв рот» разглядывал разверстую пасть крокодила. Митька чтобы лучше разглядеть зубы, еще бы и голову в пасть сунул, вот только стекло помешало. Чуть-чуть и Митька бы набил шишку на лбу. Он ошеломленно стоял и потирал покрасневший лоб. «Бронированное!» - объяснил, улыбаясь, высокий дядя в черной форме. Митька понял, что это охранник.
- Не знал, что беркуты крокодилов охраняют! – съехидничал Митька, показав на нашивку у дяди на рукаве. Впрочем, Митька тут же пожалел о сказанном – дядька вроде был не плохим.
- Хм, - усмехнулся охранник, - то в природе, а в человеческой жизни чего не бывает. И они оба уставились на крокодила. Рептилия мигнула. Казалось, в её глазах отразилась какая-то мысль. Она закрыла пасть, тяжело поднялась и обиженно ушла в угол вольеры.
- Вот так, – сказал печально дядя охранник крокодилов.
- Вот так, - шевельнул плечами Митька и, посмотрев на охранника, вдруг улыбнулся, открыто и обезоруживающе. Дядя секунду глядел на него, потом на крокодила, заново на Митьку  и неожиданно рассмеялся, звонко по-детски. Остаток экспозиции Митька рассматривал радостно сияя глазами.

Митька улыбнулся своим мыслям. Хороший вчера был день.
Пока он сидел и глазел в окно, вспоминая свои приключения, затекли ноги. Митька вытянул их и пошевелил пальцами. О-ох, как закололо иголками! Он встал и прошелся по комнате. Сегодня утро дня рождения. Жаль, что все кончается. Мама уже, наверное, накрыла на стол. Сейчас она поставит торт со свечами, Митька загадает желание и задует огонь. Они посидят и поговорят о том, о сем. Приедут с дачи на электричке бабушка с дедушкой. Может приедут тети и дяди. Да тогда будет веселей, но… как же? Это, что… это уже все, конец?! Митька чуть не заплакал от расстройства. Сдержался.
Послышался стук в дверь. Выглянула мамина голова:
- Пойдем, все готово! – позвала мама.
И Митька понуро пошел в большую комнату. Плотные шторы зачем-то были задвинуты, и в темноте Митька сразу споткнулся, и зацепился рукой за что-то мягкое, теплое. Включился свет. Митька ошалел. Его приветствовал дружный вопль из трех глоток самых близких его друзей. Митька моргал и… улыбался.

***

Оказалось, что мама позавчера заранее обзвонила всех родителей, решила все вопросы, а ранним утром на своей машине объездила лагеря и дачи - собирала друзей вместе.
И посыпались вопросы:
- А как?
- А что на вашей даче?
- А Костика видел?
- А у меня новая модель вертолета. Пойдем завтра клеить?
- А ты надолго в городе?
- А у нас в лагере такое было!
Митька не успевал отвечать на вопросы. Тут подоспела мама со спичками. Митька зажег все девять свечей, задумался и сильно дунул. Нет, не думайте, крем с торта не разлетелся на ребят, хотя сидевшие напротив шарахнулись в стороны чуть не попадав со стульев. Свечки погасли, но не все. Одна осталась гореть.
- Мама, - расстроился Митька, - как же это… А можно еще раз.
- Конечно можно, - не задумываясь сказала мама.
И Митька задул.
- А еще раз? – повеселев, спросил он.
- Давай еще раз, - рассмеялась мама, - только желание загадать не забудь.
- И желание? Ну, здорово!!!
И Митька загадал и дунул, потом еще раз, и еще…
Тут уж в азарте подключились и остальные друзья.
- Подвинься! Мы тоже хотим!
А Митьке что? Он не жадный. Засмеялся и подвинулся. Так это заразительно оказалось загадывать желания и задувать свечи. Вот ребята, наверное, до сих пор этим занимаются. Весело у них!
А вы как думали – конечно, это происходит именно сейчас, в обычной городской квартире. Спешите на огонек, может, и вам достанется часть «пирога»!


Москва
1.07.2010г.




_______________________________________














Зеленый Патруль


Посвящается
В.П. Крапивину.

Творящим дорогу жизни,
Плетущим канаты дружбы…
(от авт. - Всем детским писателям)


Одно к одному...

           Мишка шел по улице Герцена. Жизнь не удалась. Холодный дождь лупил струями по клетчатой прилипшей к телу рубашке. Это в июне-то месяце, холодный дождь, хуже только град. Он криво улыбнулся, поймал себя на очередном использовании запретного слова «круче». Бабушке Лиде категорически не нравились слова дворового лексикона: круто, блеск, перетрём, мрак, жуть… Лидия Васильевна была женщиной чопорной, и прямой во всех отношениях. Она говориа: «Эти словечки абсолютно не новы, почитайте «Двенадцать стульев», и, что более важно - не являются признаком ума!» Лидия Васильевна была родной сестрой  Мишкиной бабушки по маминой линии. Родная бабушка умерла еще до рождения Мишки и Лидия Васильевна, как сестра покойной, считала своим долгом проявлять прямой интерес и участие в воспитании внука, а заодно и их родителей.    
            Погода испортилась вместе с настроением. С утра все вроде  было хорошо, собирались в «Зоопарк». Потом родители в очередной раз поругались и все пошло вкривь и вкось. Мишка не стал ждать окончания перепалки. Схватил рубашку и выскользнул из дома. На улице было жарко и душно, по сизому от набухших туч небу  проскакивали зарницы, «щас та-ак жахнет, а за ним как хлынет с неба! Плевать!» - подумал он, с мрачным удовлетворением. Заправлять рубашку в шорты не стал, завязал узлом на пузе, чтоб не моталась. Быстрыми шагами пошел через внутренний дворик -  прочь от дома, проблем, тоски… Разве он мог понять, что от тоски не убежишь, и уходя от дома тоску уносишь с собой, а ведь и взрослые порой этого не понимают и бегут, бегут от проблем. Мишка не бежал. Ему надо было все обдумать. Он решил, что придет и поставит всех перед фактом – если все, как прежде, то лучше в интернат.
            На выходе из двора, под аркой дома  ковырялся в роботе-уборщике дядя Ваня. Отвертка соскочила. Внутри робота, со слабым перестуком, упала какая-то мелкая деталь. Дядя Ваня вслух вспомнил маму и полез с  руками глубоко внутрь механизма. Здороваться с нижней частью туловища неудобно и Мишка торопливо прошел мимо. Позади слышалось кряхтение. Напоследок до Мишки сдавленно донеслась старая поговорка:
«Если тебе нечем занять руки, купи себе «Москвич» - даже внуки будут обеспечены вечным ремонтом». Мишка улыбнулся - он знал,  раньше выпускали такие легковые машины. Папа рассказывал, что именно с этой маркой машины, кажется, связана крылатая фраза: «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!»
            На улице Мишка почуял запах беды. «Может это просто мое настроение? - прислушался к себе Мишка. - Нет, причина в другом, в знакомом запахе свежерасколотого дерева». Мишка тревожно оглянулся, и увидел – по всей улице стояли пни. Кроны и стволы вековых тополей уже убрали, улицу подмели.  Свежие срезы обиженно взирали в небо. Мишка почти бегом устремился по уличному спуску.


Тополь

              За последним домом справа  его всегда ждал любимый тополь. Мишка обычно прибегал к нему, прижимался шекой к морщинистой коре, обнимал ствол руками, смеялся, что не хватает длинны рук. Чтоб обхватить ствол целиком потребовалось бы трое ребят, таких как Мишка. Запах дерева обволакивал, листва шумела - словно великан здоровался с маленьким другом. Клейкие семена, как наградные знаки прилипали к рубашке Мишку это не заботило. Он скидывал сандалии, становился босыми ступнями на землю, прислонялся спиной и затылком к нагретому за день стволу. Пальцы ног чувствовали под землей мощные корневища, ладошки охватывали богатырский ствол. Закроешь глаза и, кажется, что они с деревом единое целое.
           Мишка даже разговаривал тополем. Он не боялся насмешек людей. Здесь редко бывали прохожие - последний дом на затененной тополями улице, в стороне от оживленных кварталов. Взрослые встречали такую дружбу с пониманием и улыбкой, дети сюда забредали редко – что здесь интересного? Вот то ли дело на противоположной стороне улицы, через квартал, за рынком – там располагался парк развлечений.
           Мишка радовался, что у них так тихо, он разговаривал с тополем и дерево отвечало на его вопросы шумом листвы. Иногда соглашаясь тихим шелестом, порой протестуя, или лаская Мишку, укрывая его от солнца и дождя. Мишка часто лазил по веткам почти на самый верх дерева. Сквозь ветки, если прищуриться, можно было увидеть южные страны с зелеными пальмами. Открывающийся просвет моря представлялся синим океаном. Если долго сидеть в развилке, то иногда на горизонте появлялся пассажирский лайнер или рыболовный сейнер. Мишка сразу представлял, что это пиратский корабль, вышел на промысел. Надо было проследить за пиратами и предупредить капитана исследовательского судна стоявшего на якоре невдалеке. 
            Для удобства Мишка соорудил гнездо в тройной развилке старого тополя. От гвоздей пришлось отказаться сразу - друзьям не делают больно. Мишка дома снял со шведской стенки канат  и обвязал им развилку. За этим занятием его и застал отец Валерий Михайлович Сошкин.  Папа спокойно попросил отпрыска спуститься. Во время всего спуска Валерий Михайлович пристально наблюдал за сыном, как показалось верхолазу излишне спокойно. Стоило Мишке коснуться пятками земли, как он сразу узнал много неприятного о себе. О том, что могло быть с мамой если бы он, Мишка, квокнулся с такой высоты. Лазить на верхотуру папа запретил, правда и маме не сказал ни слова. Два дня папа с сыном вели молчаливую войну. На третий день у Мишки был день рождения и очень плохое настроение. Папа сказал, что они с сыном идут прогуляться за мороженным, и увел Мишку на улицу. 

            Слизывая белые холодные капли с рук Мишка сказал: «Па-а, давай сходим к Тополю, ну, три дня ведь уже прошло…»
- Два дня, - поправил отец, дожевывая пломбир, - хотя… ладно, пойдем.
              Тополь встретил их радостным перешептыванием листвы. Легкий треск веток говорил, как дерево стосковалось по Мишке. В ветвях, что-то забелело и Мишка ускорил шаг, заглянул папе в глаза, и побежал.
- У-ух, ты!!! - раздалось от дерева, - папа да ты… гений!
              Валерий Михайлович смущенный, довольный эффектом радостно потирал руки.
Не зря он два вечера, как обезьяна лазил по дереву и натягивал под развилкой сеть выпрошенную у знакомых ребят с рыболовного траулера.
Не зря натягивал капроновый фал – укрепляя гнездо.
Не зря устанавливал флагшток с самодельным Андреевским флагом, укреплял трап – веревочную лестницу подаренную теми же ребятами.
Не зря ввязал под канат вертикальные балясины, и стянул их выбленочными морскими узлами, повесил компас, бинокль.  Сделал небольшой навес из зеленой виниловой клеёнки, еще…
- Папа, как ты мог?…
- Что случилось? – спросил Валерий Михайлович, он почувствовал у сына перемену в голосе. Отец мысленно чертыхнулся  «столько сил потрачено, неужели все впустую?!!!»
- Я все испортил?
- Нет, папа все здорово, - попытался не обидеть отца Мишка, - только ГВОЗДИ! Ему же больно!!!
                Валерий Михайлович, казалось, стал ниже ростом и словно затвердел лицом. Миша тревожно смотрел на папу. Дети вообще чувствительны, а что говорить о чуткости к родным. Мишка ужаснулся такой остекленелости отца. Понимал, что лишним словом может разбить все. Пауза растягивалась, а вместе с ней связующая нить. Казалось, еще мгновение и нить лопнет, тогда… Что будет «тогда» Мишка думать боялся, это показалось слишком страшно, а отец вдруг присел на корточки, заглянул в глаза, сказал:
- Прости… Знаешь, ведь можно вытащить гвозди, дырки залить садовым варом, а вместо гвоздей все привязать к дереву морским капроновым фалом. В древности в средиземноморье были такие корабли из дерева связанного просмоленными веревками, а в Египте лодки с парусом делали из тростника туго перетянутого веревками.
                Мишка улыбнулся, пока еще робко, несмело:
- И корабль «Тополь» получиться настоящим! Он будет только из дерева и веревок?  А можно, мы гвозди отдерем уже сегодня…


                Они еще три дня возились с «кораблем». Зеленый друг был не против – одобрительно скрипел снастями-ветками, и прогибался под парусностью кроны.
                Все было хорошо, пока мама не поругалась с папой. Все было бы хорошо. Только вот, Мишка, проговорился маме об их с папой секрете. Теперь все было плохо и весь мир, казалось, мстит ему за предательство…   
 

               
Недопиленный  срез

   
             Мишка бежал вниз по улице, вдоль шеренги убитых «генералов» - вековых тополей. И трудные, совсем не детские мысли терзали его: «… кому такое надо, чем виноваты тополя? Они же чистый воздух дают и пух, невесомый пух всего неделю в году. Как снежная метель летом, пух летит, в носу щекотка. Ласковое касание щеки, что может сравниться с этим? Тополя словно богатыри в зеленых кольчугах  стояли вдоль улицы – охраняли покой. Единственная такая улица была – тихая, прохладная в жару, и почти безветренная благодаря плотно стоящим великанам. Ну, кому они помешали?!!! Старые стали, могут упасть? Нет, это не ответ. Мишка слышал, что если спиленный кусок ствола закопать в землю и покрасить сверху чтоб не засох, то он пустит корни и побеги. Так делали после войны – от бомб было много поваленных деревьев. Но здесь все спиленное уже убрано, а пни не замазаны краской и теряют сок. Значит, их будут выкорчевывать? Зачем? И почему взрослые не хотят жить среди зеленой сказки?».
             Мишка на секунду остановился у огромного пня-великана, его раскололо пополам. Часть пня торчала корнями наружу. Мишка разглядел вмятины на асфальте: отпечатки гусеницы экскаватора, оставшиеся незамеченными осколки стекла кабины, следы боковой части трака и катков. Мишка как следопыт осмотрел отпечатки и злорадно улыбнулся своим выводам: «Рабочие зацепили за стрелу экскаватора обвязанный тросом ствол великана, надпилили, и потащили в сторону. Вот только массу векового тополя не рассчитали – в своей последней битве победил тополь. Дерево под нагрузкой начало заваливаться, и через стрелу,  словно огромный рычаг надавила на машину - тополь победил, своей тяжестью завалив обидчика набок. Мишка вздохнул «победил, только тополю от такой победы не легче».
              Среди этих мыслей где-то в подсознании сидела одна, главная – жив ли его тополь? Этот страх всплыв на поверхность заставил сорваться с места и побежать – жив ли его друг-тополь, его дом-корабль, его  мир. Мишка упал, встал и побежал вновь, хромая, но от боли только увеличил скорость. Уклон помогал. Первые капли дождя застали его почти у цели. Мишка повернул за угол и встал, как соляной столп. Дерева не было. Сиротливо белел сколом недопиленный срез. Сплошной стеной хлынул дождь. Мишка отстраненно подумал: «Это даже хорошо, только так природа может выразить свое возмущение человеческой глупостью, только такой ливень может помочь смыть слезы...»
               Они видели детское убежище на дереве, но даже это их не остановило.
               Пространство стало вязким словно в банке с солидолом. Движение давалось с трудом, но что-то еще жило в Мишке и заставляло действовать. Он ухватил у основания мощную ветвь тополя, забытую рабочими на обочине и потащил ее к дому. Около  среза пня обернулся, погладил мокрую, шершавую поверхность. Слезы смешивались с каплями дождя, стекая по щекам падали на корни.
               Мишка не мог знать будущего. Он не знал, что на столе у чиновника лежит распоряжение «… к концу августа выкорчевать все пни на улице Флотская», что приказ будет выполнен. К сентябрю все будет закатано свежим асфальтом и только кусок земли за углом по халатности рабочих покрыть забудут. Пройдет немного времени и появиться тополиный росток. Может тополек пророс из-за искренних детских слез пролитых на землю? Читатель скажет: «Возможно в земле удалили не все корни и тот ливень тоже помог». Что же, конечно «удалили не все» и «ливень помог», и отец тоже мог прорастить семечко и посадить в землю. Но ведь основное в другом, что ребенок знал главное – этот росток его, Мишкин, тополь.  Валерий Михайлович с сыном огородят росток, и тополь будет расти вместе с  Мишкой. Спустя время Мишка, а точнее уже Михаил Валерьевич будет часто приходить к тополю со своим внуком. Потому, что у внука на дереве вязанный из веток и веревок шалаш, а у деда воспоминания детства, и внук не меньше деда любит старый тополь, и будет беречь дерево для своих детей.


Обретение
   
                Мишка не загадывал вперед, он привык жить ощущениями. Сейчас была потребность дотащить эту спиленную ветвь до своего двора и вкопать под окном. Холодные струи дождя были спасением, они смывали боль утраты. Появилась надежда, что дерево приживется. Набив на мокрых руках мозоли Мишка дотащил и вкопал под своим окном тополиную ветку. Его по всем улицам, под дождем искали мать и отец и не догадывались, что с обратной стороны от входа в дом, под окном дитя сажает первое в своей жизни дерево – дерево надежды. Этот тополь в будущем станет для Мишкиного сына любимой «лестницей» между квартирой на втором этаже и двором.
 
                Мишка не думал о волнении родителей и в полном безразличии шел к пирсу. Хотелось видеть море. На пирсе было пусто.  Беспорядочные массы воды накатывали и с грохотом разбивались  о бетонный причал. Фонтаны брызг взлетали на высоту третьего этажа, и опадали вниз, тут же стекая в море, чтоб со следующей волной взорваться новыми брызгами. Мишка обалдел от подобного зрелища. Надолго застыл пораженный такой силой стихии. В воздухе висела мелкая водяная пыль. Сквозь тучи, осветив город, пробился луч солнца. Над пирсом повисла очень яркая, близкая радуга, можно рукой дотянуться. Мишка засмеялся, он заметил на фоне основной радуги повисшей в водяной пыли, десятки радуг поменьше, вспыхивавших на миг, во время взлетающих под разными углами потоков воды.
                Вдоль берега, где-то за спиной прозвенела рында - такой корабельный колокол. Папа обещал подарить на день рождения настоящую, маленькую рынду. Мишка повернулся на звук и увидел в двух шагах рыжего щенка. Мокрый пёс сильно дрожал, наклонив голову на бок и высунув розовый язычок смотрел бусинами то на радугу, то на ничейного ребенка. Они были оба одиноки – в одном месте, в одно время…
                Мишка подошел, присел рядом, погладил щенка.
- Ты чей, рыжая команда?
                Животное доверчиво прижалось к теплой ноге. Мишка встал и пошел в сторону дома, обернулся. Щенок топал за ним. Тогда Мишка расстегнул рубашку, туго завязал ее узлом на пузе, присел и посадил за пазуху мокрого щенка. Шерсть была насквозь пропитана влагой и холодом. Мишка вздрогнул, сильнее прижал щенка к себе. Встал, отряхнул одной рукой колени, повернулся, и встретился с гневным взглядом отца.
                Отец молчал, только ладони сильных рук сжимались и разжимались. «Когда он подошел?» - подумал Мишка, и вдруг вспомнил, что совсем забыл о родителях. Понял, какого нервного напряжения стоило им отсутствие сведений – где, и что происходит с их чадом. Мишка опустил глаза, потом прямо взглянул на отца:
- Делайте со мной что хотите, но щенок мой, и я его никому не отдам!
- Ты это маме скажи, - хмыкнул отец, с невольным интересом поглядывая на сына, - пойдем, а то ее сердечный приступ хватит. И телефон я из-за нервотрепки забыл.
-  Пап, а ты на меня сильно сердишься? Что я насчет шалаша, маме… Ведь ты просил не говорить… Папуль, я, не нарочно.
- Да ладно, - Валерий Михайлович взъерошил сыну волосы, - нас все равно застукали бы рано или поздно.  Права мама - опасно лезть на дерево, да еще гнездо там вить, даже если сетка страховочная снизу натянута.
- Нет больше шалаша, и дерева… - понурился Мишка и ковырнул ногой выброшенный на берег обломок доски. В сандалии захлюпала вода.
- Я знаю… Первым делом искать тебя к шалашу побежал. Сын, в жизни всякое бывает. Надо жить.
- А зачем жить? Дерево убили. Душу растоптали…
                Валерий Михайлович напрягся, секунду, другую молчал, потом неловко сказал: 
- А вот хотя бы ради твоего, рыжего растрёпыша.
- Да, верно. Пап, мне было так одиноко… и вдруг этот, рыжий. Тоже такой одинокий, замерзший – шерсть вся в каплях, на солнце блестит и переливается, а в глазах-бусинах радуга!


***

            
Маму встретили на перекрестке. Она была насквозь мокрая. Из далека было видно как она подходила к редким прохожим, что-то спрашивала. Мишка быстро догадался что интересовало маму. Папа поежился, тоже видно догадался. И сразу крикнул:
- Люсь, мы здесь!
             Мама оглянулась, подбежала, и присев ощупала Мишку. Прижала к себе и долго не отпускала. Под рубашкой у ребенка что-то завозилось, и мама в испуге отодвинулась. На свет высунулась симпатичная желто-рыжая мордашка с загнутыми ушами.
             Были крики, ругань, уговоры. Потом папа отвел маму в сторону и тихо сказал:
- Ты же не хочешь, что бы нам опять пришлось его искать? Ему так одиноко… сегодня он потерял друга, и возможно обрел нового.  Может это подарок судьбы? Я прошу тебя об одном – не принимай сегодня окончательных выводов и решений.
- Хорошо, - согласилась мама, - пойдем. Дитя надо напоить горячим, и уложить в постель.
              Два дня его держали дома, а потом «дитя» выпросил у папы зеленую масляную краску и кисточку. Вышел на Флотскую и замазал все срезы на пнях краской. Щенок носился вокруг и конечно зацепил своим хвостом банку с краской. Растеклась зеленая лужа. Наконец дело было сделано. Пошли домой, а на асфальте осталась «печать» дружбы в виде двух цепочек зеленых следов – ребенка и щенка.  Дома по всей квартире стоял запах котлет. Мама открыла дверь, всплеснула руками:
- Оба хороши. Быстро в ванную!
              Пока Мишку раздевали, щенок успел утащить три котлеты из первой нажаренной партии. Потом началась мойка - автомобили, наверное, моют более щадящее. Папа потом рассказывал соседям во дворе: «… толку чуть, а воплей от мойки на неделю! Спасение зеленого патруля  у него, понимаешь!»
              Папу спрашивали с любопытством:
- А почему – «Зеленый патруль»?
- О! Я тоже спрашивал, сын говорит: «Тополя это защита от пыли, сажи и уличных газов – значит патруль здоровья, а зеленый - так одежда у них такая!»


Москва
15.01.2009г.






СТРЕЛОК


«…у меня сейчас такая полоса,
 очень не хватает друга.
По этому прости
если я где то слишком многословен,
не по делу, и отнял этим время…»
(из старого письма)


            Голубизна неба чужой планеты отливала перламутрово-изумрудными оттенками. Особенности спектра местного светила, или поляризация атмосферы? Зелень травы и деревьев от этого становилась еще плотнее, насыщенней. Ветра почти не было, кончики трав легко покачивались, словно передавая друг-другу разноголосое жужжание насекомых. На лужайке, рядом с временной исследовательской станцией, резвился рыжий щенок. Бесстрашно носился среди причудливых растений. Иногда на миг застывал, что-то нюхал в корнях, фыркал, тряс головой. Уши еще не стояли, и смешно мотались при каждом движении. Прыгнул влево, прополз немного. Теперь виден был только хвост, он мелко подрагивал.    
- Что же ты там нашел? – негромко прозвучало из кустов неподалеку.  Выглянула стриженая голова мальчишки с выгоревшими от солнца волосами, появилось загорелое, исцарапанное плечо, кисти рук измазаны чернилами, у глаз тетрадь по математике – свернута по краям в две трубки, словно бинокль. Макушка переместилась вправо и вытянула шею, если бы у этой личности был хвост, он обязательно задрожал от возбуждения. Еще бы, такое увидеть! Боясь спугнуть удачу, он вытянулся в струну и наконец, оглядел все в целом.
           На плоском, ноздреватом камне сидела бабочка! Размером с голову собаки!!! Словно живое доказательство,  рядом,  лежал мордой на лапах щенок  месяцев пяти от роду. Ноздри усиленно раздувались. Бабочку это не пугало, она меланхолично грелась на солнцепеке.
- У-ух!!, - вздохнули рядом с ребенком. Мальчик вздрогнул, повернулся на звук. Позади стоял механик ПКДР (поискового корабля дальней разведки). Он  увидел открытый взгляд одиннадцатилетнего пацана, улыбнулся. 
           Все на станции любили Мишку. У каждого дома остались близкие, у некоторых дети.  Валерий Михайлович – отец Мишки, тридцатилетний биолог поисково-исследовательской группы, на прошлой неделе разругался с женой. Женщина проявила характер - уехала в «командировку». Все бы хорошо, отец с сыном знали, чем им заняться в отсутствие мамы, но… Звонок коммуникатора спутал все планы. «Ты знаешь, что к Бете Проциона готовится очередная экспедиция? – голос начальника был напряжен, - так, вот, не хватает квалифицированного биолога, пойдешь в группе Самойлова… и не возражай, я вам за два года уже полтора десятка полетов туда оформил! А результаты, где, результаты?!»
            Вопрос с ребенком решился сам собой. Опасных животных или вирусов на Бете так и не обнаружили. Все давно относились к экспедиции как командировке. На общем  сборе не долго думали - решили взять ребенка с собой. Так на восьмой исследовательской станции планеты Беты Проциона, появился свой ребенок - «сын полка».
           Механик козырьком ладони прикрыл от солнца глаза:
- Какая красивая бабочка! И собаке, похоже, нравится.
- Я, за этим, мохнатым, уже полчаса наблюдаю! - Мишка щербато улыбнулся, - бабочки играют с щенком. Только он подойдет близко к одной из них, как тут же появляется другая бабочка, садится рядом и отвлекает на себя внимание. Так бесконечно… а он, дуралей, не понимает – ловится!
           Пес застыл в охотничьем азарте. Только хвост двигался с боку набок, да ухо поднялось.
- Охотится… - объяснил Мишка.
           Механик неожиданно рассмеялся.   
- Сергей Юрьевич… пожалуйста, Вы сейчас всю сказку спугнете!
- Прости…, ты знаешь, почему щенка назвали «Стрелок»?
- Знаю.
- Зрение хорошее?.. – попытался догадаться механик.
- Нет, котлеты с камбуза таскал, - рассмеялся Мишка, - ну, со стола на кухне значит.
-  Я понял, - улыбнулся механик, - воспитывали?
- Да, куда денешься...
- Ты завтракал? -  механик коснулся указательным пальцем  носа Мишки.
          Ребенок задумчиво кивнул, посмотрел на мысок ботинка.
- А это правда, что завтра, улетаем?
          Сергей Юрьевич присел, взлохматил Мишкины волосы:
- Исследования закончены. Тебе не хватило двух недель?


Две недели

          Это только кажется, что можно многое успеть за пятнадцать дней. Тебе говорят: «Пятнадцать дней, это же куча времени – целых две недели, и даже больше. Верно скучно тебе станет, приходи, мультики тебе поставим или еще, что придумаем…»
Какие там «мультики», кому они нужны? Вокруг столько всего! Вон бабочка взлетела – с футбольный мяч. Зависла, голову связиста телом закрыла. О-о! А если прищурить глаза и представить, что это единое целое! Ха, получается человек- мотылек! Только не совсем обычный  – на картинках у человека-мотылька всегда крылья вместо рук, а здесь вместо ушей! Хи-хи, тоже ничего! Вечером обязательно по памяти нарисую, надпишу, что это портрет связиста Николая, сделанный мной – Михаилом Валерьевичем Сошкиным! Любуйтесь и завидуйте! Точно, надо нарисовать, и повешу даже знаю где… вот, в кают-компании! Как говорит дядя Боря: «Страна должна знать своих героев!»
            И нарисовал! Только вечера, правда не дождался. Повесил на самом видном месте. Всем понравилось, очень радовались и смеялись. Только  Коля не оценил, он позже всех подошел.
- Х -художник! – сказал Коля, и посмотрел в блестящие радостью Мишкины глаза. Что-то там он увидел, настроение связиста изменилось. Он широко улыбнулся и взлохматил Мишке волосы:
- Молодец, тонко подметил!
           На следующий день был торт по случаю дня рождения Татьяны Павловны - планетолога экспедиции и по совместительству метеоролога. Надо сказать, что Татьяна Павловна была неплохим кулинаром и от услуг киберповара отказалась. Что было и к лучшему – торт они с Лизонькой приготовили изумительный. Три этажа бисквитно-коньячного чуда стояли в середине стола. Украшенный шоколадом, розочками из суфле, и кремом – торт издалека притягивал к себе взгляд. Механик Сергей Юрьевич раздобыл разноцветные свечи. Кают-компания ожила естественными отблесками, первобытного света. В полумраке все стало таинственным. Живое пламя отбрасывало разноцветные блики на лица. Все на миг затаили дыхание, и вот оно! Свечи гаснут под радостным натиском. Веселый гвалт двух десятков голосов рвет тишину криками: «По-здра-вля-ем!!! У-р-ра –а-а!!!!!» Потом шампанское, пляски, песни под гитару. Николай с губной гармошкой «зажигает», и, одновременно отплясывает в такт.
             После дня рождения отсыпались до обеда – начальник экспедиции дал указание никого раньше одиннадцати не будить. Мишка проснулся рано. Он вообще всегда был «жаворонок». Умылся, оделся в шорты и сандалеты и пошел искать Стрелка. С начала полета Стрелок все время влипал в разные ситуации. Заиграется, ухватится клыками за слишком большой для него предмет (ботинок штурмана). И не может потом разжать зубы, чтобы освободиться – челюсть-то свело судорогой. Так и бежит за помощью к людям – с ботинком на перевес, а обувь у Алексея Михайловича тяжелая – подкованная, да еще с намагниченными вставками. Перевешивает, однако, обувь-то! Стрелок кувыркается с ней, но не сдается. Тянет ее, нехорошую. А, что делать? До помощи ведь надо добраться, не до вечера же с ботинком в зубах ходить. И кушать уже хо-о-чется! Мишка так живо это вспомнил, что даже у самого в животе заурчало.
              В самодельной будке Щенка не оказалось. Мишка в досаде плюнул. Оглянулся -  не видел ли кто, и быстро затер подошвой мокрое пятно на пластиковом тротуаре. На поляне бабочек тоже Стрелка не оказалось. Мишка вспомнил, как однажды щенок гонялся по каюте за солнечным зайчиком, отраженным от хрустальной подвески. Мишка привез подвеску с Земли. Хрустальный осколок был подарком Ромки. Мишка наотрез отказался оставить «эту бесполезную стекляшку» дома. Он любил смотреть через нее на все вокруг. Подвешенная на тонкой нити «бесполезная стекляшка» (она же подарок лучшего друга) вращалась от сквозняка и разбрасывала множество тонких как нити солнечных зайчиков. Мишка с азартом смотрел за собачьей охотой  - на «зайцев». Подбадривал щенка репликами. Потом он сходил на камбуз и пришел с котлетой для Стрелка. Не успел. Последнее, что видел – щенка, прыгнувшего за ярким пятном на спинку углового дивана. В следующую секунду щенок исчез, как будто его и не было.
               На Мишкину возню и жалобный скулеж собаки сбежалась половина экипажа. Стали сообща решать - как достать из-за привинченного наглухо углового дивана бедового щенка.
- Да рукой его! Просто  дотянись, и достань! – предлагал связист.
- Пробовали,  не дотянуться! – это говорил старпом, - даже Гриша пробовал, с его-то ручищами…
- А Вы бы его за шиворот подцепили, - развертывал свою мысль Николай, - подцепили и вытянули!
            Сразу вскинулся Мишка:
- Тебя бы «за шиворот», «подцепили и вытянули»! В детстве не таскали, ремнем не вытягивали?.. Жаль!
-  Я же, как лучше хотел, - стушевался Николай.
- А может за сачком сбегать, к биологам? – предложила Лиза.
- А если лапы в сетке застрянут и на излом в распор пойдут, как вытаскивать будем? Впрочем, разрежем сачок. Беги Лизонька к биологам, - сказал старпом и, кажется, несколько расслабился.
         Подошел механик.
- Сергей Юрьевич, может, Вы поможете? – взмолился Мишка.
- Что же, попробую, - просто ответил механик, достал электроотвертку, и кряхтя встал на колени,  - скажите мне, какой умник снял верхнюю угловую крышку с дивана?!
          Все переглянулись. Связист покраснел, провел рукой по волосам и признался:
- Это я снял. Хотел  угловой аквариум поставить.
- Так зачем было крышку снимать? – ставил бы сверху! – удивился механик.
- Сергей Юрьевич, там еще подставка ведь специальная с оборудованием. Подставка как раз и спряталась бы под панель.
- Значит так, начнешь ставить свой аквариум, тогда и крышки снимай. Представляешь, если бы это не щенок был, а ребенок?
- Мишка? Ну не балбес же он? – Николай оценивающе посмотрел на Мишку.
- Не балбес, а тоже по диванам не прочь попрыгать. Думать Коля надо, думать!
         Через десять минут ушастый «затворник» был освобожден из плена.



         И снова со Стрелком проблемы


- Да куда же ты запропастился?!!! -  высказал раздражение Мишка.
         Пришлось облазить половину базы, пока нашелся щенок. Стрелок как примерный страж сидел на вытяжку перед дверьми камбуза. 
«Надо было сразу догадаться», - подумал Мишка, - «вот дурында, уже видать обругали. Спрятался за косяком. Думает если сам кухню не видит, то и его не видно». Как подтверждение с кухни долетел смех:
- Нос лохматый спрячь! Разведчик!
Стрелок выглянул, думал, что его зовут, и тут же спрятался. Мишка подошел, почесал собаку за ухом и прошел в кухню. Стрелок, как тень шагнул следом и моментально метнулся обратно, за дверной косяк.
- Здравствуйте Татьяна Павловна.
- Здравствуй Мишаня. Надо же, твоя собака читать умеет!
- Как это?
- А ты прочти табличку у входа.
          На белом, с черной каймой фоне краснела надпись: «На кухню собакам вход строго воспрещен!!!» Рядом, как дополнение, желтел неумелый рисунок – перечеркнутая красной линией ушастая морда собаки.
- Николай развлекался? – спросил Мишка.
- Не развлекался. Выполнял прямое указание главного. Капитан так и сказал: «Если за диван свалился, где гарантия, что в котел не упадет?» Шутка конечно. Но в каждой шутке…   
- А что у нас сегодня на обед? – перевел тему Мишка.
- Проголодался? Потерпи, скоро луковый суп будет и макароны по-флотски.
- А можно мне пока котлетку?
- Возьми. В миске, справа, под голубой тарелкой. Не забудь, через полчаса обед!
            Мишка радостно схватил котлету и про «не забудь» услышал уже в коридоре. Собака пританцовывая бежала за ним в след. Уже за ближайшим углом она получила желаемое, уронила на пол и торопливо слопала, не забыв вылизать такой вкусный пол. Мишка улыбнулся, поднял глаза и увидел главного «по распоряжениям». Главный отвел взгляд в сторону, он «не видел». Мишка тоже приобрел невозмутимый вид и вывел из корабля собаку – от греха подальше.
-У-у, лохматый! Кто капитанские бутсы сгрыз во время полета?
Щенок наклонил голову и внимательно посмотрел на Мишку.
- Понимаю, что он сам виноват. Что не надо обувь разбрасывать. Ой, что я говорю? Это же ты залез к нему в обувной ящик! И не смотри на меня так! Командир не обязан закрывать на электромагнитный замок свой ящик. Впрочем, теперь закрывает и ключик повыше вешает.
Мишка улыбнулся.
- Пойдем, я тебе тайну открою. Я тут такое место нашел!
Щенок заволновался, встал. Почувствовал перемену в голосе? Пес на все был готов, после такой вкусной котлеты, у такого замечательного хозяина.

***

               На обед Стрелок и его маленький хозяин не попали. Не получилось пообедать также и всему составу экспедиции. Почти все уже были за столом, когда вбежал Валерий Михайлович. Волосы его были всклокочены, лицо побелело, в руках он держал сканер местности.
- Мишка пропал! – выдохнул отец, увидел вопросительно-встревоженные лица, добавил, - датчик опасности сработал, сканер местности не обнаруживает Мишкиного браслета!


***

                После съеденной на двоих котлеты идти по полю было весело. Мишка успел забежать к себе в каюту и побросал в рюкзак: надувной шалаш, фонарь, веревку, складной ножик, бутылку с заготовленным заранее соком и теперь они с щенком резвились постепенно отходя к лесистой части лагеря. Дошли до деревьев, устроили привал. Мишка откупорил сок, выпил пол бутылки, предложил щенку. Пес сел на задние лапы, склонил на бок голову и сморщил нос.
- Не хочешь? – понял Мишка.
                Стрелок склонил голову на другой бок. Мишка засмеялся:
- Дурында, мы пришли уже!
                Щенок задышал чаще, уши его встали торчком. Мишка встал и отодвинул в сторону ветку дерева. В земле стало видно почти правильной формы отверстие размером чуть больше плеч взрослого человека. Под малым слоем почвы уходил вниз вертикальный лаз, с идеально ровными и гладкими вырезанными в скальной породе стенками Такие дырки в скале папа показывал Мишке на Земле.
- Стрелок, смотри! Это называется шурф. Папа возил меня прошлым летом в Египет, там таких древних шурфов много. Папа сказал, что такие отверстия нельзя сделать без применения современных технологий.
                Пес смотрел то на хозяина, то в прохладную каменную глубину. Он словно понимал объяснения Мишки. Мишка, ободренный вниманием, продолжил:
- Понимаешь это следы огромной фрезы, ну… сверла такого, - добавил Мишка, увидев склоненную набок голову. Щенок  потянулся и раскрыв розовую пасть зевнул, продолжай мол. Мишка стал рассказывать про обелиски, которые вырезались таким сверлом из скалы.
- А сверло очень быстро двигалось, иначе чем объяснить что сбоку от обелиска вынималось гораздо больше породы чем размеры этого сверла. Но это точно было сверло-фреза, потому, что стенки гладкие, как на шурфах, а внизу равного размера выемки – от нижней части сверла. Историки раньше думали, что породу вокруг каменного блока выбивали Ди-а-ри-товыми шарами, Диари-вы… тьфу ты негодный язык. Короче каменными шарами разбивали скалу, а потом вынимали породу, но тогда почему стенки гладкие на блоке-обелиске и на отвале выработки, почему ямки на дне одинакового размера и тоже гладкие, непохожие на сколы камня? Так папа объяснял «… все это, Мишка, похоже именно на фрезу и ни на что более…».
               Пес уже давно не слушал, только переступал с лапы на лапу и вертел хвостом, как пропеллером. А Мишка продолжал рассказ не столько для пса, сколько чтоб вспомнить полностью, что говорил дословно папа.
- А еще папа показывал на блоках пирамиды запилы в виде дуги от шестиметровой дисковой пилы, с толщиной лезвия в детскую тетрадку – двенадцать листов, и отверстия в камне от двухметровых трубчатых сверл, с кромкой в полтора миллиметра… Стой! Ты куда? В кустах раздался шорох, и щенок моментально прыгнул на звук. Мишка побежал следом. Нога неожиданно потеряла опору. Последнее, что увидел Мишка – зияющий темнотой, второй шурф. Отверстие летело навстречу Мишке, миг и наступила темнота.
               Очнулся Мишка от шершавого языка, которым, как напильником больно счесывали ногу. Мишка поднял голову. В полутьме Стрелок зализывал рану на колене маленького хозяина. Метрах в двух, трех вверху зеленело овально-круглое небо. Голова гудела, бессвязные обрывки видений будоражили ум: плутание среди каких-то странных механизмов, залитые неярко-матовым свечением огромные квадратные пещеры, настенные изображения пирамид, похожие на звездную карту точки ярко светились повиснув в воздухе по среди зала… Мишка тряхнул головой, остатки сна ушли из сознания как дым покидает дом, чтоб никогда не вернуться. Мишка решил, что со сном будет разбираться позже.
- Что делать будем? – спросил Мишка у щенка, и почесал Стрелка за ухом. Шерсть была мокрой. Щенок заскулил. Мишка лизнул влажный палец. Солоноватый вкус меди напомнил ему кровь.
- Расшибся? – встревожился Мишка, и ощупал щенка. Стрелок вроде был цел, если не считать  ссадины за ухом. Фонарик оказался разбитым и лучшего осмотра Мишка предложить не смог.
- Надо выбираться малыш. А как? Высоковато, однако, недопрыгнуть. Есть веревка, только сил по ней вскарабкаться не хватит не канат ведь, тонковата. Ох, это не проблема – наделаем на веревке узлов для ног, зря что ли морские узлы изучал? Докинуть до кромки шурфа тоже не трудно, а вот как зацепиться за край, даже кошку не из чего сделать. Может веревку к рюкзаку привязать и кинуть?  Нет, рюкзак тяжел - не доброшу, а если облегчить? Тоже плохо не удержит, свалится.
- Да-а, попали мы, Стрелок, в передрягу.
                Щенок доверчиво сидел рядом. Он знал -  хозяин умный, обязательно что-нибудь придумает.
- Мне бы твою веру, - грустно произнес Мишка. Тут его осенила идея.
                Безнадежность Мишки сменилась лихорадочной деятельностью: размотал веревку, навязал через равные промежутки петли для ног. Улыбнулся еще раз и привязал веревку к клапану на баллоне палатки надежным морским - фаловым узлом. Мишка знал, что возможно у него только одна попытка. Главное чтобы клапан не выдернулся раньше времени. Расставил пошире ноги и со всей силы швырнул свернутую палатку вверх. Тяжело перевалившись через край палатка зашипела, Мишка заметил что-то тяжелое повисшее на веревке и сразу наступила темнота.
- Стрелок? – позвал в темноту Мишка. На уровне головы кто-то заскулил, в следующую секунду на пол шмякнулось что-то мягкое, и потерлось о ногу.
- Так это был ты? Я попробую забраться по веревке и открыть вход. Не волнуйся, веревка висит на страховочном шнурке шпильки клапана. Тросик предназначен чтобы шпилька не потерялась, когда баллон открыт и палатка надута. Шнур из син-те-рик-лона, а си-трик-ликон, папа говорил, самый прочный для веревок материал.
            Лезть по узлам было легко, а вот приоткрыть вход оказалось делом невозможным. Вы никогда не пробовали в детстве сдвинуть с места лодку сидя в ней и раздувая парус, пусть даже мощным вентилятором. Мишка пробовал, с папой - после просмотра знаменитого мультика про капитана Врунгеля.
            Здесь произошло нечто подобное – Мишка висел на веревке и пытался вытолкнуть закрывшую выход палатку. Это только у  барона Мюнхгаузена  получалось подниматься  дергая себя вверх за волосы.
            Мишка задумался.
- А если так? – пропыхтел он, и сменив тактику, повис на одной руке. Он разжался в стенки ногами, спиной и второй рукой, чтобы не висеть на веревке и сдвинуть наконец вбок палатку. Откроется щель и можно будет вылезти. Мишка чуть не упал – не хватило детских сил для надежного распора. Мишка покачиваясь повис и заплакал от бессилья. Снизу заскулил щенок. От этого звука такая буря поднялась у Мишки в душе. Понимание абсолютной беззащитности живого существа попавшего в ловушку по его, Мишкиной, глупости. Такое понимание было не вынести. Мишка со всей силы уперся ногами и спиной в ровные, шершавые стены, придерживаясь за веревку развернулся боком и с размаху всадил ногу между краем отверстия и палаткой. Палатка промялась и уступила. Щиколотку ободрало камнем, она полыхнула огнем. Мишка не останавливаясь вогнал руку в противоположный стык. По руке, что-то потекло.  Опершись на руку и ногу Мишка просунул в стыки оставшиеся конечности, и отпустил веревку. Собрав последние силы резко толкнулся и откатился от дыры, отпихнув в сторону  палатку. Он лежал лицом в землю, тело сотрясали рыдания. Сверху опустился флаер.  Выскочил встрепанный отец, механик, и еще кто-то. Папа быстро ощупал сына, словно не веря, что он цел.
- Стрелок, - слабо сказал Мишка.
- Что? – не расслышал отец.
- Щенок внизу -  в трубе. Помогите.
            Последовал укол и Мишка провалился в мягкую вату забытья. Проснулся он уже под вечер.

***

            В кают-компании ели молча, Мишка часто ловил на себе и своих бинтах осторожные взгляды взрослых. Николай закончив есть положил в посудомоечную машину тарелку и швырнул туда же вилку со словами:
- Ему бы всыпать как следует, а мы в молчанку играем!
             Связиста не поддержали.



Неожиданный праздник
 
         Празднования спасения не было. «Не влетело и то хорошо»  – считал Мишка, и весь день крутился около взрослых – «помогал». Сотрудники станции старались чтоб мальчик был на глазах – проблем меньше.  Исследовали найденные Мишкой «трубы», как с легкой руки ребенка окрестили артефакты. Нашлось еще несколько труб, связанных между собой подземными лабиринтами.
- Будет работенка для сменщиков, - улыбался  механик.
Через день Мишка придумал новый фокус - притащил небольшое дерево срезанное у корня, с листьями похожими на дубовые и разлапистыми колючками свисающими с ветвей. Все привыкли, что эти деревья темно-зеленого цвета. При корабельном освещении оказалось растения зеленовато-голубые. Мишка увидел этот казус, хмыкнул и комментировал: «Так даже лучше!»

- Ты зачем приволок это «ископаемое»? – засмеялся старпом.
- Вот. Праздновать Новый год будем.
- Летом?
- А Вы когда-нибудь праздновали Новый Год на незнакомой планете, под голубой елью с листьями дуба и шишками, как колючки? То, что это шишки сто процентов – вон внутри семена, под каждым лепестком, как у обычной шишки. Потом вы же сами говорили, что все остальные месяцы на этой планете более жаркие. И надо же отпраздновать хоть как-то мое спасение! – Мишка сказал это с таким невозмутимым видом, что пришла очередь хмыкнуть старпому. Он, почесывая бородку, задумался.

***

      Празднование Нового Года поддержали все. Только капитан ворчал: «Опять график к черту полетит». Мишка не волновался на счет графика. Он знал, что с нашим капитаном не пропадешь. А еще слышал, как успокоил  капитана Аркадий Семенович – экзобиолог:
- Абрамыч, такого почтового адреса – то бишь «к черту»  не существует, поэтому график к искомому адресату не полетит. А вот дела без общей сплоченности на фоне накопившейся усталости, пожалуй, точно к чертям полетят!
       Капитан и сам понимал, что людям отдых нужен, и психологическая разрядка в виде праздника никогда не повредит. Он почесал нос и пробурчал:
- Я разве спорю? Новый год, так НОВЫЙ ГОД!


Одуванчики

            Очень нравилась Мишке и Стрелку беготня по одуванчикам - огромным шарам бордовых цветков с пушистыми соцветиями.
Семена были легче воздуха и при ударе по стеблю весело разлетались вверх и в разные стороны.
         Мишка придумал аккуратно срывать часть соцветий и вешать их на нитке в кают-компании, над обеденным столом. Своим ярко-алым цветом одуванчики создавали праздничное настроение.               
Мишке подумалось что они висят под потолком, как воздушные шарики наполненные горячим воздухом. Это было как... ну, словно РЕЮТ  МАЛЕНЬКИЕ ДИРИЖАБЛИ! 
Собственно они и были подобием воздушных шаров. Дядя Женя, один из биологов станции, говорил, что внутри соцветия есть полость наполненная гелием.
Как растение производит столь редкий газ не знал даже дядя Женя.
А вот почему бордовые цветы становились алыми в корабле, Мишке объяснили сразу - на планете освещение зеленоватое и придает алому оттенок - превращает в бордовый. 
         Николай первым практично обратил внимание на красоту этих цветов, и сразу решил подарить букет одуванчиков  Лизавете Петровне Макаровой - девятнадцатилетнему биологу станции.
Он давно на нее "глаз положил".
Завидев девушку, вышедшую подышать свежим воздухом. Николай галантно подал руку, помогая спуститься со ступеней.
         Он знал из старых фильмов так любимых его бабушкой, что лучший способ показать свою привязанность девушке, это сорвать цветок и широким жестом подарить объекту очарования. Что он и сделал - мягко «спланировал» к цветам, красиво потянул на излом цветок - растение не поддалось.
Коля потянул сильнее - никакого эффекта. Рванул со всей силы - стебель устоял, а соцветия разбежались от связиста, оторвавшись от стебля и улетая в небо.
- О-ой! - растерялся Коля.
          Лихие попытки ухватить хоть соцветия, только распугали остатки еще не успевших улететь. От порывов ветра создаваемого руками все соцветия разлетались раньше, чем Коля успевал их поймать. С лестницы раздался мелодичный девичий смех.
Неудачливый ухажер побагровел, ухватился за ближайший стебель двумя руками и рванул, что было сил.
          Николай был молод, и силушкой природа его не обидела. Стебель треснул и поддался. Коля победно обернулся к Лизавете Петровне и рванул со всей силы.
Цветок оторвался неожиданно. Колины руки, потеряв опору, резко рванулись высоко вверх. Он еще успел увидеть оторвавшиеся и улетающие багровые семена, а снизу его уже кто-то поливал, чем-то липким, с пряным запахом.
          Опустив глаза связист заметил обидчика - оборванный стебель обильно, под хорошим давлением, выдавал сок. Впрочем, давление на глазах падало. Коле от этого было не легче. Он поднял несчастные глаза на девушку. Лиза белым, кружевным платком пыталась спасти остатки макияжа, пострадавшего от веселых слез.
- И ты, туда же, - грустно констатировал Николай, и поплелся отмываться.
- Коля, подожди! Коля!!
      Николай не обращал внимания  - жизнь была кончена. Связист вымылся и с гордым видом вышел из корабля. В руках у него были проволочные бокорезы с  длинными ручками. Молодой человек собирался срезать наконец злосчастный букет, и подарить любимой. Он с пафосом ступил на трап и обомлел.
На лестнице стояла Лиза, и нюхала "ЕГО" букет! А ниже..., ниже штурман ножом срезал последний цвет! И, подавал цветы - в букет!!! Ах злой и ненавистный штурман, - подумал Николай и возвестил:
-  Ты ловелас Степан Иваныч, и просто вредный человек …
(сделаем поправку: Николай ничего не сказал. Грустно посмотрел на Лизу, повернулся и тихо прикрыл за собой дверь)
      Что было дальше Мишка не знал, потому, что в кустах жалобно затявкал щенок. Следующие два часа Мишка провел в медотсеке - вытаскивал многочисленные шипы и занозы из лап Стрелка. Мишка в течение двух дней порывался узнать, чем закончилась история с одуванчиками. Ему только не хватало смелости для такого деликатного вопроса.
А позже и вообще необходимость вопросов отпала - Мишка заметил Лизоньку и Колю целующимися около блока переносной электростанции.
"Если целуются, значит скоро от поцелуев будут дети, значит, все хорошо, они помирились"




Отлёт


            Подготовка к старту всегда большая суматоха – неожиданно находится куча дел. Все надо решить до отлета. Изменить дату даже на несколько часов довольно сложно - дополнительные вычисления, перерасход топлива… А тут еще отдел микробиологии стопорит со своими замерами биополя ареала.
- Вечно они мудрят, никак вовремя с аппаратурой разобраться не могут! – пробурчал капитан
            На экране высветилось « Пять часов тридцать три минуты до взлета». Капитан в сердцах скомкал график и метнул комок в монитор. На секунду экран окутался пленкой защитного поля. Комок отскочил. Появилась надпись «Пять часов тридцать две минуты до взлета», ниже красными буквами: «Предумышленная порча имущества наказывается административно!!! ст.39».
- Поиздевайся мне еще, рухлядь ржавая, в утиль отправ…
             Эдуард Абрамович  замолчал на полуслове перебитый голосовым отчетом компьютера.
- Все системы в норме, погрузка выполнена на сорок процентов, ржавчины на основных узлах не обнаружено.
             Капитан почесал затылок:
«Показалось или действительно были обиженные нотки в сообщении?.. Корабельный мозг  способен на эмоции?!!! Что-то здесь не так! Машина не может быть эмоциональна – это свойства людей, для Космолета это недопустимо. Прилетим, подам рапорт, на проверку». 



***


            Взлетели в срок. Часть оборудования и датчиков  оставили на станции.   Вышли на маршрут. Распоряжением командира экипаж отправился отсыпаться. Встретились уже за обеденным столом, в кают-компании.
- Эдуард Абрамович, вы уверены, что у КРМ это были эмоции? – спросил механик капитана.
- Сергей Юрьевич, Вы, хотите знать, услышал ли я в голосе корабля эмоцию или Вас интересует  возможность эмоциональной окраски?
- … .
-  Вот и я задумался, - вздохнул капитан.
            Мишка тихо сидел в углу, играл. В руке у него прыгала самодельная игрушка – шарик подвешенный на тонкой резинке. «КРМ», - мысленно перевел он, - «корабельный, расчетный модуль – центральный мозг любого корабля. Дались вам всем эти эмоции! Ну, есть они у корабля, и что с того?»
- Корабельный мозг способен на любой звуковой сигнал, - снял напряжение бортинженер Александр Семенович.
            Капитан заерзал на кресле:
- Это меня и беспокоит. Обида, прозвучавшая в голосе КРМ, смодулирована сознательно.
- Мне бы тоже не понравилось, если бы со мной так обращались! – подал реплику Мишка.
- Не встревай во взрослые разговоры! – отец повернулся, - займись своей математикой!
- Валерий Михайлович, ну зачем так-то? – капитан говорил чуть ссутулившись, смотрел в свою кружку с кофе, потом распрямился и взглянул прямо, - я, действительно, был не прав! Мишань, все не так просто - дело в стабильности системы и безопасности корабля. Если машина проявляет эмоции, то, что от неё ждать в сложный момент? – Эдуард Абрамович отставил в сторону остатки кофе, пригладил рукой волосы, закурил. Поймал взгляд  ребенка и, быстро, пальцами, превратил «исчадье ада» в окурок. Мельком глянул на родителя. Мишка отвернулся (спрятал улыбку).  У врача, Веры Матвеевны, заблестели глаза. Как корабельный доктор она внимательно за всеми наблюдала, видела всю пантомиму и даже Мишкину улыбку в зеркале.
- Может  программисты, во время сборки что напутали? – сказал бортинженер, и потянулся к стакану с чаем.
- Ага, пошутить решили! – ответил связист Коля, самый молодой в экипаже (если не считать Мишку).
- Ну, ей богу, что за сарказм, Николай Петрович? – осадил капитан.
- Я, Эдуард Абрамович, собственно… - стушевался Коля.
- Простите, можно мне…- начал Мишка.
- Ну, что еще! – вспыхнул отец.
- Можно мне, поиграть, с щенком? Чтоб не мешать «взрослым разговорам»?
       По кают-компании пробежал смешок. Валерий Михайлович смутился:
- Конечно сынок, иди, поиграй.

        Разговор перетек к делам насущным. Обсуждали собранные за два года сведения.  Подвели итоги: планета богата полезными ископаемыми, регулярно на Бете бывают сильнейшие магнитные штормы с мощными электрическими разрядами, магнитную активность сопровождают мощные циклоны. Ионосфера начинает светиться. Все живое на этот период прячется.  Ближайший всплеск ожидается через месяц. Биологи подтвердили, что флора и фауна необычайно устойчива к воздействию электричества, и магнитных полей, умеет их аккумулировать. Использует: для нападения, защиты и поиска. Большинство растений на планете не ядовиты, годны в пищу. Высшие формы жизни: травоядные млекопитающие и хищники, в морях и океанах есть рыба…
        На слове «рыба» возникло некоторое оживление. Единственным кто  пробовал рыбу, был Николай.  На второй день после посадки, вняв его страстным мольбам рыбака, командир отпустил связиста на рыбалку. Вечером Коля вернулся с трофеями: связкой рыбы  и «ха-а-рошим» бланшем фиолетового цвета в половину лица. Синяк не мешал ему светиться от счастья: «Такая рыбалка! Нет, ребята, вы только посмотрите! Такая…
- А где же ты так упал «удачно»?! – веселились «ребята».
- Да чепуха…, это рыба была!
-Ры-ба?!! Х-х-ха, р-ры-б-ба! Н-ну, ты…
Да, что вы, як на конюшне, ржете, как…
         Не забывайтесь молодой человек, - поправил молчавший до поры капитан. Склонившись над картой, он не принимал участия в разговоре.
- Простите Эдуард Абрамович! Я исправлюсь, буду паинькой!
- Достаточно если Вы будете просто в срок выполнять обязанности.
          По лицу связиста пробежала тень, но уже в следующую долю секунды оно открылось улыбкой и воодушевлением:
- Итак: сижу я на упавшем в воду дереве. Удочку закинул в очередной раз, клюет на всё - постоянно,  – вытащить не могу! Будто издевается – вытаскиваешь пустой крючок!
- Так ты бы ее штанами ловил! – засмеялся механик.
- В следующий раз попробую, - не поддался Николай. - Я смекнул, что рыбе больше тесто нравится. Смешал  тесто с ватой,  на крючок намотал комок побольше, чтоб мелочи не по зубам было. Жду. Действительно помогло – поплавок едва шевелится от тычков, тяжелый стал, почти утонул. Посматриваю периодами, не съело ли наживку – цела милая.  Сижу, доволен, хорошая придумка получилась, только вот клевать перестало, совсем… Я заскучал.
- Скажи просто – заснул! – вставил шпильку бортинженер.
- Хорошо, «заснул», и вижу, во сне – клюет!!! Ёмазай, да как клюет – поплавок на полметра в воду ушел! Я чуть с бревна не свалился! Да, да, во сне, чуть не свалился!
- Вот, вот, здесь надо было штанами, штанами её! – не унимался механик.
- Сергей Юрьевич Вы себе кофе на куртку пролили, - как бы невзначай заметил связист.
- Где?!! Йё-о-маё!!! – изумился механик  и наклонился, стряхнуть капли.   
        Под немой вздох окружающих  из чашки полилась следующая порция кофе. Тонкая струя коснулась пола и разлетелась мелкими брызгами на штаны. Механик поднял растерянное, несчастное лицо. Посмотрел, как на ядовитую змею, на остатки кофе, аккуратно поставил чашку на стол. Оглядел окружающих:
- Надо же  день-то со стирки начался, со стирки! Ну, сменял штаны на рыбу?
        Николай постарался спрятать улыбку:
- Штанами надо после, когда ее умотаешь, и рыба на все готова! К сожалению, рядом не было специалиста по штанам - чтоб подсказать…
        Связист дождался пока пройдут смешки и продолжил:
- А рыбина, как потянет, да-а, чувствую это не какой-нибудь сапог в пруду под Москвой. Так и свалиться не долго. Катушка разматывается – рыба в одну сторону, я в другую. Она в море, я на берег, бегом. Набрав приемлемую дистанцию, остановились, так сказать «посмотреть друг на друга».  Длины лески хватило.  Мы продолжили игру. Это напоминало пляску с «сапогами-ведрами» на ногах - с дерева я все же упал, ближе к берегу. Выливать воду из обувки было некогда. Так мы и танцевали – «рыбацкий вальс». 
- Видать не один раз-то лицом приложился, чтоб «щуку» вытащить! – добавил старпом.
- Верите, ни разу не приложился, - Николай оглядел всех и по искрам в глазах понял – не верят! – она умоталась, и я ее… на берег, лежала, как мертвая! Наклонился снять с крючка, прижал ее к песку. Кто же знал… как подскочит, как звезданет по челюсти хвостом, словно клюшкой, и, была такова…
- Так ты ее не поймал?!!!
- Нет.
- А это что? – указал старпом на крупную рыбу в связке, - и почему у нее глаза, как шары на выкате?
- «На выкате!» так из-за этого-то она меня и огрела, хвостом!
- …?!!
- Только я рыбину к песку прижал, тут глаза и вылезли, как теннисные мячи. «Надо же, думаю, как надавил», -  и… ослабил хватку, а она, как подскочит!..   
- Остальных я, потом, по вашему… «штанами»! – сказал Коля серьезным тоном, правда на последнем слове голос дрогнул, на лице расцвела озорная улыбка, - каждая почти сразу глаза выставила!
- От удивления?
- Да нет, от разности давления, наверное.
- Эт-то ты врешь… «от разности давления», физику надо в школе изучать! Это ж, чтоб «давление», леска три километра должна быть!!!
               На дальней скамейке раздался смех.  Не вступавшие в перепалку, наблюдали, с искрами в глазах переводили взгляд с одного на другого. Коля покраснел:
- Дайте же рассказать! Эх, это Вам не хухры-мухры, эт-то понимаешь, рыбалка! Тут смекалка нужна и подход! В общем, я придумал…
          Коля закончил свою историю, подготовил костер. Поставил на огонь свое изобретение - котел из полусферной запчасти от робота, и сварил свой улов. Аромат ухи привел к котлу почти всех.
- Я научу вас варить настоящую уху! – комментировал рыбак нараспев, - только в котелке, на  живом огне, может получиться  настоящая уха – вкуснейшая пища богов, эликсир мо… г-хм, это, пожалуй, чересчур…
- А приправы-то положил? – спрашивали зрители.
- Добавляем специй, мешаем, - продолжал Николай Петрович, главный режиссер театрального действия, - пробуем…
             Может сочетание земных специй с неземной рыбой не пошло, а может в дыме местных дров было что-то, что впиталось в бульон, либо это была третья, неизвестная причина, но как только в рот попало содержимое котелка… На лице у Коли промелькнула целая гамма чувств: первый миг блаженства, недоумение ребенка от исчезнувшей игрушки, понимание что все не так, отчаяние… Последней была гримаса глубокого отвращения. Николай Петрович прополоскал рот, почистил зубы, пожевал апельсиновую кожуру… НЕ-ПО-МОГЛО!!! Он напоминал  человека, который сварил по-пьяни собственный ботинок и съел его на спор. Протрезвел. Узнал об этом. Встал в ступор, но по настоящему проявил эмоции, когда увидел на втором ботинке следы собачьего … (не будем об этом), а ведь так вкусно пахло ухой!
            С обреченностью каторжного несчастный ожесточенно намылил щетку, и начал чистить зубы. Это послужило темой для шуток на последующие дни. Отвечать на эпиграммы с мылом во рту неудобно – одни пузыри вместо слов! Коля не отвечал. Он и так потом упражнялся в этом искусстве до самого отлета.   
           С тех пор «рыба» стало словом нарицательным, виновных грозили отправить на рыбалку, а ненароком произнесенное «уха»  сразу поднимало настроение. Впрочем, с рыбой вышла еще история, но, обо всем по порядку.



Пропажа

    
            После обеда в кают-компании осталось немного народу. Все были заняты делом.
- Конь бьет ладью, - задумчиво комментировал биолог и посмотрел на капитана – не передумает ли, может вернуть все на пару ходов?
- Да-а, - пришла очередь задуматься Эдуарду Абрамовичу, - впрочем, шах Вам, уважаемый Валерий Михайлович.
- Ушел, достопочтеннейший Эдуард Абрамович,  - улыбнулся биолог.
- Брось Ваньку валять, я же опять шахану.
- А я уйду.
-Шах!
-Ушел.   
- Вы там, что в пятнашки играете? – засмеялся от двери бортинженер, вставил электронный замок и полез в него отверткой. От двери брызнуло искрами, погасли  лампы.  Через секунду дали свет. На полу, в  трех метрах от двери, бортинженер делал одновременно три дела: сидел на заднице расставив ноги, смотрел на отвертку и пытался грязно выругаться.
- Б…, бл…, б-блин, - наконец получилось у него, - т-такое утро ис-портить, замечательное.
- Ты нормально? -  вскочил капитан и биолог следом.
- Д-да, доигрывайте, сейчас отключу электричество и доделаю, - бортинженер тяжело встал, тряхнул головой и засмеялся, - все беды в электронике, и вообще в электрике по двум причинам: есть контакт там где он не должен быть или нет контакта где он необходим!
- Где-то я уже это слышал, - откликнулся Валерий Михайлович, - только без обидных параллелей: «Все беды России от бюрократов и дураков».
- Кончай фигню нести, тебе ШАХ!!
-Ушел!
- Еще Шах!
- Ушел!
- Мат! 
- Ушел!
- Куда ушел? – вкрадчиво спросил капитан.
- Совсем ушел, вот, ушел!
- Сюда нельзя здесь тебе шах.
- А я сюда!
- И здесь нельзя.
- А…
- Да, Валерий Михайлович, да, надо…
            Игроки уже не замечали, что давно стоят друг перед другом.
- Это, что же… Мат, получается?!! – выдохнул биолог, - так, что же ты, «сосна старая», молчал?!!!
- Во-первых: если мы друзья это не повод забыть субординацию! Во-вторых: я говорил, ты не слышал…
       Бортинженер уже давно с любопытством на них поглядывал и  на немой вопрос серых глаз Валерия Михайловича ответил утвердительно: – Говорил.
- А, куда у меня исчез ферзь? – подозрительно посмотрел биолог на капитана.
- Я, н-не брал…, тьфу ты, Валера, ну как ты мог подумать?!! Вон ферзь, под креслом лежит, упал во время замыкания.
Они переглянулись.
- Переигрываем!!!


***



          Мишка стоял посреди рубки и плакал - горько, молча, без слез. Слезы были пока он по всему кораблю искал щенка, кричал, звал… Говорить взрослым не хотелось, это аврал, нотации, ругань… Сначала высохли слезы, затем отяжелели руки и ноги, появилось безразличие. В какой-то момент он стряхнул отупение, пришла спасительная мысль: «может взрослые, они же умные…».  Вдруг стало легче, он заплакал навзрыд и побежал к отцу. Дальше все в памяти было как лоскутное одеяло, пятнами: разговор в кают-компании, общий сбор экипажа, поиски с привлечением Корабельного  бортового компьютера (он же расчетный модуль), сожалеющие взгляды, теплые руки капитана (или отца)? Конечно, кто-то из экипажа вспомнил, как щенка завели в корабль и привязали. И веревку нашли… оборванную. Стрелок ее перегрыз и убежал, к бабочкам…
          Слезы  снова текли. Мишка их не замечал. Его куда-то несли, коридоры плыли в слезах… озеро слез перед глазами…   «Руки, теплые, обветренные, жесткие, такие родные, но почему, почему вы не можете развернуть это сраное корыто в обратную сторону?!!! Как же теперь жить?!!!»
- Кажется, он уснул, - уловил Мишка краем сознания и провалился в спасительную вату забвения.

           К обеду следующего дня Мишка вышел сумрачно-сдержанным. Вяло ковырял вилкой макароны «по-флотски». Корабельная жизнь ощутимо не изменилась. Также неслись вахты.  В свободное народ играл в спортзале волейбол, смотрел кино, загорал, глядя на панораму океанского пляжа с пальмами. Порой рассказывали веселые истории, шуткам были рады, охотно смеялись. Мишку тоже пытались растормошить. Потом перестали. Мишка никак не мог понять: почему салфетки на столе такие празднично разноцветные, салатницы такие блестящие, еда такая красивая, и смех… смех, как может быть смех, когда ему так плохо. Смех… если кого-то не хватает из экипажа. Отец сказал однажды:
- Это только собака… Ничем здесь уже не помочь. Знаешь, мы купим тебе нового щенка. Ты с ним подружишься, он конечно не Стрелок, но ведь любить тебя будет не меньше…
- Папа, что ты такое говоришь? Разве мне нужно чтоб не меньше любили… Ты же прекрасно понимаешь - новый друг, даже самый лучший, не сможет заменить потерянного друга!!!
- Но согласись:  новый друг может быть не менее дорог.   
- Да, папа. Только это ничего не меняет!
           Валерий Михайлович уловил звон в последних словах сына. Дальше уговаривать не стоило – струна могла лопнуть. Напоследок он сказал:
- Мишка в жизни случается всякое. Только жизнь от этого не кончается. Ничего не происходит бессмысленно. Все происходящее рождает понимание жизни и ее ценности. Мы не можем повернуть корабль к Бетте – не хватит горючего на обратный путь к Земле. Но ведь Стрелок от этого не умрет. На планете достаточно корма и, возможно, следующая экспедиция его подберет.
- В том-то и дело папа – «возможно подберет», а возможно нет. Папа, ты прости, можно я побуду один… 


             Мишку не дергали, не смешили глупыми шутками, не смотрели на него с сожалением – проявляли такт к его беде. Он всем за это был благодарен, но видеть никого не хотел и сразу после обеда скрылся в своей каюте. Так текли дни, ночи… Ночи, в это время все обостряется, потому, что никого рядом нет и мысли бегут, бегут, по кругу. И лишь мокрая подушка, с тобой, как якорь мироздания…
           Посадку он почти не помнил. Родной дом немного оживил его. Запомнились мамины глаза, огромные, тревожные, черные. И опять руки… тепло груди у щеки… лицом зарыться в это спасительное тепло, закрыться этим теплом, хоть на несколько минут от всех бед… Он не заметил, как заснул. Его положили на кровать. 
            Ночь  прошла для Мишки спокойно. Сквозь сон чувствовал, что мама с папой часто заходят в комнату, смотрят на него. Хотелось сказать: «Идите спать, я, нормально…» - проснуться не было сил.
          Утром он постарался хоть на время отвлечься, закрыться от съедающей тревоги: сходил в школу за учебниками. Школа стояла за домом, каникулы заканчивались, и все равно надо готовиться к занятиям. Зачем они, занятия?!!! Солнце ласковым теплом щекотало плечи. Ветерок порой налетал, игриво шевеля волосами. На площадке у школы трое ребят запускали змей. Один что-то рассказывал, наверное веселое – часто слышался смех. Рабочие красили яркими красками детскую площадку перед школой. Один малыш помогал, его усиленно пыталась оттянуть от недокрашенной песочницы женщина, наверное мама:
- Саша… ну сколько можно, ты уже весь в краске. Я тебя не отмою, тебя хоть целиком в керосин засовывай!
- Не надо в керосин, я папе помогаю!
Миша увидел спешащего на помощь папу мальчика.
- Вот, пожалуй, с папой я сейчас и буду разбираться! - сказала женщина, теряя терпение.     Ребенок методично размазывал краску по середине верхней планки. Ему нравилось работать «с чистого листа». Малыша не беспокоили многочисленные рыжие капли и натеки вокруг песочницы и на штанах.  Мишка машинально отметил – если бы взрослый красил, то у него не текло бы с кисточки куда попало. И красил бы он не в центре, а по кругу, целенаправленно. Папа ускорил шаги, он понимал ситуацию лучше, чувствовал нутром.   
      Мишка тоже почувствовал. Другое. Распахнул глаза, немигая смотрел на происходящее. В горле защипало, язык стал шершавым, во рту пересохло. Мишка уловил улыбку на лице проходящей мимо женщины, похоже, ей было весело смотреть на молодую семью. А на Мишку накатило. Непрошенная слеза готова была сорваться с ресниц. Он повернул голову в сторону песочницы, стряхнул с ресниц влагу, и, застыл… Из-за песочницы показалась большая кудлатая голова с висящими ушами, затем неустойчиво переваливаясь появилось тело. Небольшое - сравнительно с головой, лохматое, рыжее.  Тело заканчивалось  коротким хвостом и большими лапами. Щенок поднял лапу и надул на только что покрашенный угол песочницы.
- Почему, почему я. Зачем, опять, так… - мысленно взвыл  Мишка. Он «задвинул на школу» быстрым шагом пошел домой. За спиной набирал силу смех. Мишка повернул голову, увидел наблюдающую за семьей прохожую – как раз от ее улыбки Мишка отвернулся ранее, чтоб скрыть слезы.
           Дома мамы не оказалось. Прижатая шариковой ручкой к столу лежала записка: «Ушла в магазин, забегу на работу, буду к вечеру. Позвони папе, он хотел пойти с тобой в кино. Поешь – в холодильнике котлеты с рисом и кисель. Мама».
           Почерк был размашистый, от бумаги шел легкий аромат маминых духов. Мишка сглотнул, взял телефонную трубку, набрал номер отца. Родители любили старину, и все дома сделано по старинке, даже телефон без малейших признаков экрана – с дисковым набором и трубкой рожком. Раньше Мишке это нравилось, сейчас раздражало. Хотелось видеть папины глаза.
           Голос у папы был усталый.
- Ты ел?
- Нет. Не хочется. Позже…
- Мишань, ты извини. Я, кажется, застрял на работе. С кино не получится… Мама скоро будет, я ей звонил. Может, с ней пойдешь?
- Папа, я не хочу, что-то. Почитаю лучше и уберусь в квартире.
- Что это с тобой? – встревожился папа, - давай я отпрошусь и приеду?
- Не надо, все в порядке и мама обрадуется чистоте.
- Ну ладно… - неуверенно сказал Валерий Михайлович, - вечером позвоню.
            Уборка замечательно  занимает руки, если их не к чему приложить, помогает собрать мысли, а еще чисто становится вокруг и на душе тоже вроде чище…
Мишка отложил пылесос. Забрался с ногами на тахту. Раскрыл заданный по внеклассному чтению рассказ «Робот L76 попадает не туда» Айзека Азимова.  Рассказ сначала не воспринимался, но потом увлек, и даже рассмешил. Осталось внутри странное ощущение - неясная мысль, очень важная, но не ухватишь. Пришла мама. Обрадовалась порядку. Оказалось в магазине не было хлеба и Мишка побежал за хлебом в дальний магазин.
           Ближе к вечеру Мишка спросил:
- Мама, можно, я, с Ромкой, на улицу?
- А, что ты спрашиваешь? Давно надо выйти… беги быстрей. Ромке скажи, что у меня есть новый рецепт выпечки, его маме. 
           Ромика наказали - за катание на отцовском флаере без разрешения.
           Бесцельно бродить по окрестностям быстро надоело. Вспомнился робот из рассказа и «неуловимая» мысль, вдруг обрела форму – робот попадает вместо Луны на Землю, в непонятную для себя среду, но не «опускает руки», а даже наоборот изобретает и строит свой «Дезинто», чтоб работать, выполнять свое предназначение! Но он всего только робот…
- А в чем мое предназначение, зачем я? – задумался Мишка. Почему меня так волнует этот вопрос?
            Ответа не пришло. Зато появилось острое желание увидеть папу.
             Может, он хотел задать тот же вопрос отцу. Стало слишком одиноко в этом большом добром мире, где людям не всегда известны детские проблемы. И ребенку порой трудно поведать взрослым о своей беде…


Разговор
(Грея.)

          Космодром всегда манит: романтика, огни, далекие тайны, связь с вечностью и пространством. Загадки времени, материи, человеческих отношений... Мишка был вдумчивый ребенок, ему все было близко, важно, интересно.
          Приехал Мишка по древнему рельсовому пути.  Сохранили для космодрома на всякий случай – все, что по конструкции просто устроено – надежно (ведь «все гениальное просто!»). Железная дорога действовала. Мишке всегда нравилось неспешно  ехать в электровагоне, смотреть на пробегающие мимо пейзажи. Махать из окна встреченным людям… 
          От наземки он шел пешком. Земля веяла теплом и запахами трав. Ближе к космодрому услышал плавную музыку. Тягуче переливаясь звуками она струилась, мягко распадаясь на отдельные звуки. Это была песня. Звуки складывались в слова рождая в душе трепет, заставляли замирать, прислушиваться. Музыка закончилась, в тишине надвинулась ночь, и вдруг, песня зазвучала с начала. Раздвигая темноту песня наполняла окрестности особым дыханием жизни. Что же в ней так притягивало? Мишка остановился, прислушался.

Оглянись, незнакомый прохожий.

Мне твой взгляд неподкупный знаком.

Может я это, только моложе...

Не всегда мы себя узнаем.



  Ничто на Земле не проходит бесследно,

  И юность ушедшая все же бессмертна.

  Как молоды мы были, как молоды мы были,

  Как искренне любили, как верили в себя...


Первый тайм мы уже отыграли,

И одно лишь сумели понять:

Чтоб тебя на Земле не теряли,

Постарайся себя не терять!...

             Мишка не замечал, что уже идет навстречу голосу. Не чувствовал текущих слез. Он шел, и слушал. Все, что накопилось в нем выливалось, соленой влагой орошая щеки. Так запруда прорывает плотину, и успокаивается, когда все схлынет… 


***

 

          Центральное здание космопорта  стремилось ввысь шпилями. Стилизованные под древние ракеты башни светились на фронтоне белизной и огнями, горели уже и посадочные фонари. Девушка сверила фамилию в компьютере, отметила что на ребенка есть допуск, проставила время и сказала, что отцовский корабль рядом, можно дойти самому. Проводила до выхода, указала направление.
          Подъехал робомобиль. Приветливо открыл дверь. Миша отказался от предложения, и робот остался стоять, словно обиделся.  «Шагать по нагретым за день плитам наверное приятно», подумал Мишка.  Взял сандалии за хлястики и перекинул за плечо, как это делали миллионы мальчишек прошлого. Иначе и быть не могло, ведь так нести гораздо удобнее. И сандалии за века не изменились – детям все лучшее! Что может быть лучше гениального? Вы уже знаете, что «Все Гениальное…», правильно - «ПРОСТО»! А что может быть проще сандалий с хлястиками?...
           Босиком идти по чистым, рубчатым плитам  оказалось  вправду здорово!



***



           От дверей Космопорта все корабли выглядели как игрушки разбросанные по полю. Идешь, идешь, а «игрушки» почти не растут.
            Корабль вблизи был огромным. Мишка всегда удивлялся, почему, когда близко большое, а далеко все – ма-а-ленькое!!!
- И ни капли ты не ржавый, - пожалел корабль Мишка, - и почему тебя решили списать?
           Приветливо открылся люк.  В корабле никого не было. Мишка загрустил. Бродил по палубам в поисках людей. Из рубки донеслась музыка и речь. Мишка вошел и обомлел. Будто в древнем кинотеатре – на погашенный главный экран во всю стену проецировался черно белый фильм. Проецировался древним способом, световыми лучами из корабельного голографа.
- Корабельный Расчетный Модуль?! – спросил он пространство.
- Слушаю, - изображение застыло.
- Это ты развлекаешься? – ошалело спросил Мишка.
- Я… когда никого рядом нет.
- Но, почему, так… это же, как микроскопом гвозди забивать? Не проще ли включить экран и показать на нем, или использовать обычные возможности голографа?
-  Это старый фильм, тогда показывали так, светом и… мне нравятся старые фильмы. В них искренние человеческие чувства: Любовь, Верность, ДРУЖБА… мы часто говорили об этом.
- С кем говорили?
- Длинная история. Когда создали мой мозг, новейший по тем временам, потребовались испытания, тестирование. Мной занимался старый программист, Григорий Яковлевич Матвеев.
- Что-то не так в отчестве и фамилии? – констатировал Мишка.
- Правильно заметил – отчество еврейское, а фамилия русская.  Яков полюбил русскую девушку Полину, благословения от родителей они не получили и сбежали… Это отдельная, длинная история. 
-  Григорий был очень опытный программист и очень одинокий. Его друг ушел в дальний поиск и не вернулся, а детей завести, как-то, не довелось.
          Григорий Яковлевич сильно тосковал. Порой находил успокоение в «бокале», но чаще одержимо писал запрещенную программу для искусственного интеллекта. Ему хотелось детей, мечталось о друге, не хватало близкого человека… Всё, что он чувствовал он отражал языком формул. Программа росла, вбирала чувства, ум, впечатления, опыт жизни, радость встречи, общения, познания и боль утраты, не сбывшегося, невозвратимого…
           Все укладывалось в стройные цепочки символов.   
- Он пишет бесконечную поэму из формул! – говорили про Григория с улыбкой.
- Дед уже сам запутался в ней, - ирония скрывала зависть такой устремленности человека.
- Да, кончайте уже, - говорили третьи, - просто старик кроме математики ничего в жизни не видел, надо же ему как-то изливать душу…
- Думаешь это его мемуары?
- Нет, лебединая песнь не свершившегося таланта.
            И, наверное,  Григорий так бы и продолжал всю жизнь писать свои мысли. Только однажды он пролистал написанное и почувствовал в нем нечто большее чем просто программа - живое, трепетное… То, что человек порой не может объяснить, но чувствует на тонкой грани интуиции. С этого дня он стал относиться к программе, как ребенку. А однажды у «ребенка появилось имя». Закрывая написанный файл, Григорий увидел на названии свои инициалы «Гр. Я. М.»
- Грэ, я,  эм, - сорвалось с языка. – Грея, моя,  Грея…- добавил Григорий, словно пробуя имя на вкус.
             «Ребенок»  рос, впитывал всё. И отношение создателя к Грее, как к дочери тоже ложилось цепочкой символов в программу. У Греи не было только осознания  себя. Ведь для этого надо родиться. А чтоб программа ожила ее надо запустить.
- Еще не время, - говорил себе Григорий каждый день, и писал, писал, писал…
             Потом стало поздно. Под вечер пришло известие, что институт сокращают. Срочно переводили все данные в другие институты. Ночью Григорий остался один. Он понимал, что его детище никому не нужно. Утром все опечатают, «ненужную» информацию сотрут, эго отправят на пенсию…
             Григорий Яковлевич Матвеев решился на ужасное: запер лабораторию, отключил все каналы связи, запустил программу, и в нарушение всех законов «О запрете Искусственного интеллекта» открыл несанкционированный доступ в сеть для своего детища!!!  Григорий Яковлевич ожидал чего угодно, только не того, что произошло через секунду. На полу возникла девочка лет десяти. Мокрое лицо уткнулось в колени, плечи вздрагивают, от судорожных вздохов…
              Старик растерялся, неловко присел рядом:
- Что с тобой, малыш? – протянул руку, чтоб погладить русую голову с двумя косичками. Рука прошла насквозь через волосы, а потом и голову.  Григорий недоуменно посмотрел на свою руку. Тонкое тельце сотряслось новым беззвучным  плачем:
- Ни тела, ни имени, ни отца, ни матери… Ты дал мне жизнь и понимание, но отказал в детстве… Ты… передал, свое… одиночество!
              Старик попытался обнять ее и, заплакал.
- Ты, моя маленькая Грея, как же мне защитить тебя… и, помочь?!!!
              Что делает волк, когда попадает в западню? – правильно: разворачивается и показывает зубы. Какие «зубы» у старика?... «Что у меня есть, кроме головы и пары старых рук?» - думал Григорий Яковлевич.
Но, что-то еще видимо было, что-то важное. Потому, что дальше он свершил страшное, после чего не может быть у человека спокойной старости – взломал защиту и открыл доступ в глобальную сеть человечества. Самое охраняемое людьми пространство – ИНФОРМАЦИЯ.
              Грея стояла посреди комнаты и, одновременно, неслась в информпространстве. Триллионами импульсов познавая МИР. Чувствуя энергетические потоки, управляя ими, раскинула руки, впитывала всё: информацию, пространство, время.  Расширив глаза застыло дитя, купаясь, в волнах бесконечности.
- Теперь ты знаешь… в этой огромности мира ты только ребенок. У тебя все впереди! – прошептал старик. Затем он судорожно вздохнул, поморщился, устало оглядел родную лабораторию и начал оседать на пол. Привалившись к косяку двери, старик внимательно смотрел на девочку. Он улыбался:
- У тебя все еще впереди,  Грея, все впереди…
 


***
             
       

              Мишка попытался сглотнуть комок, не получилось. Глаза застилала пелена. Он спрятал лицо в ладонях, да разве спрячешься  за руками от своих слез? Видение было слишком реальным. Мишка в нем все чувствовал, даже запахи и звуки. Он был там!!! Мишка протер глаза рукавом рубашки. Напротив сидела девочка. «Значит не сон!»
- Грея, что это?
- Я перестала маскироваться и показала тебе свой облик.
- Я не про это, про видение!
- Так было проще тебе объяснить. Это запись биоволн Григория наложенная на твой мозг. Избегая раздвоения личности, твой мозг абстрагировался для изменения восприятия.
-  Что?
- Если просто, то ты все видел как бы со стороны, а чувствовал как участники событий.
              Мишка передернул плечами - вспомнил…
- Григорий Яковлевич остался жив? Его спасли?
- Да, его вылечили от инфаркта.
- А последствия? Работа?
-  Доступ компьютерным системам у него отобрали. Были разбирательства. Пришлось уволиться. На пенсии Дед недолго продержался – ушел в дальний поиск (использовал свое право на космос).
- Право на космос?
- Есть один старый закон: «Каждый Человек имеет право один раз в жизни выбрать звезду для исследований, разведки или жизни на ней, каждому человеку обязаны предоставить материальные ресурсы для реализации его права».
- Я не помню такого «права», - Мишка вытянул поджатую ногу, закололо, как иголками, - похоже, отсидел, пояснил он.
- Об этом законе мало кто помнит, но не было и его отмены. Кстати, с этим правом  была связана замечательная история, произошедшая триста лет назад. Даже книга появилась:  «Я иду встречать брата». Там про мальчика Натаниэля. Он очень хотел дружить, ждал возвращения  брата со звезды.  Прочитай, найдешь много важного о жизни. С рассказом темная история получилась. Он был включен в сборник с названием «В ночь большого прилива» выпущенным издательством «Детгиз» в двадцатом веке.
- В «двадцатом веке» описаны реальные события двадцать третьего века?!!
- Именно так. Кто-то считал, что автор попал в прошлое с помощью машины времени, написал, и издал книгу под псевдонимом. Машины времени или следов ее использования не нашли, а потом вообще версия отпала сама-собой. Выяснилось, что издательства «Детгиз» не было не только в двадцатом веке, но не существовало вообще как такового.
- Но книга-то была?
- Книга есть - дед с ней улетел в поиск. Он никогда не расставался с этой книгой. Я тебе потом дам почитать электронную версию. Ходили шутки, что Григорий сам из двадцатого века и книгу с собой притащил. Другие говорили, что он ее написал, и шутки ради год выпуска поменял, да фиктивное издательство на титул проставил.
- И ты этому поверила?
- Нет, конечно, но дед всегда обходил эту тему стороной, отшучивался. Было только две фразы, за которые можно зацепиться: «… там, в Тюмени, тоже создавали искусственный разум», и «… я очень скучаю по двадцатому веку».
- Что же здесь особенного?
- В Глобальной Информационной Сети упоминания о Тюмени встречаются только три раза, и все три касаются параллельной вселенной.
- У-ух, - от неожиданности выдохнул Мишка, - двадцатый век из паравселенной – сума сойти! Здесь пахнет большой тайной.
            Мишка и Грея какое-то время молчали, смотрели на звезды.   
- А как ты думаешь, куда Григорий Яковлевич отправился? – спросил Мишка.
- Точно не знает никто. После входа в гиперпространство след его потерялся, на связь не выходил.
- …?
- Я могу только предположить, - Грея поправила выбившуюся прядь, - Григорий любил этот рассказ о Натаниэле.   Думаю, дед на «Леде» - на планете, которую открыл Брат Натаниэля – Александр Снег.
- Александр Снег, тот самый?!!! – Мишка во все глаза смотрел на Грею, потом повернулся к экрану, там в виде заставки мерцали  звезды. Приближались.  Сливались по бокам в полосы. Это притягивало взгляд - можно смотреть бесконечно, как на огонь, и думать…               Мишка молчал, Грея тоже. Каждый думал о своем. 
- Ты теперь, наверное, по сети где угодно можешь быть? – спросил Миша.
- Не совсем так. У человечества «длинные руки» и чуткие, опасные стражи. Я была не согласна умирать и раскидала себя мелкими программами в глобальной сети, а потом программы слились и в момент установки программного обеспечения на Корабельный Расчетный Модуль видоизменили систему. Последние десять лет мне удавалось это скрывать, я маскировалась под обычный модуль.
- С ума сойти! А еще такие «модули» есть?
- Не знаю…
- На корабле мы одни?
-Да. 
-А почему открылась мне? – Мишка почувствовал, что сейчас покроется испариной. Так велико было в нем напряжение на этом вопросе.
- Ты никогда не считал меня просто машиной… и, я, видела, как ты переживал за друга.
- Друга?   
- Стрелка.
            Словно кишки наизнанку выкрутили. И пришла надежда.
- А ты, смогла бы, рассчитать курс на Бету?
- Да, но мне не хватит моих ресурсов. Часть модулей снята ремонтниками для проверки. Придется использовать внешние мощности,  это заметят и меня заблокируют раньше, чем успеем взлететь.
           Мишка сник.
- Есть другой способ, - Грея лукаво улыбнулась, - Месяц назад готовили экспедицию, было рассчитано два времени старта (одно запасное). Через тридцать четыре минуты, как раз наступит время запасного вылета. Проблема только в людях - сейчас идет заправка топливом, через тридцать минут она закончится. Если персонал не запоздает, мы успеем взлететь.

***


           Маршрут проложен, посадка рассчитана. Ты готов?
- Да, - сразу ответил Мишка.
            Грея исчезла. На всю рубку официальным тоном прозвучало: «Пункт пятый  свода корабельных законов: «Капитан обязан принять меры к обеспечению безопасности каждого члена экипажа. В экстремальной ситуации требующей немедленного решения,  любой, старший по званию член экипажа становится исполняющим обязанности капитана корабля». 
- Капитан, займите кресло пилота!
- Но, я, даже не член экипажа!!!?
- Во время предыдущего рейса Вы были зачислены в штат, поставлены на довольствие – Вы, член экипажа. Подпункт седьмой: «Друзья человека, принадлежащие к любой галактической расе, рассматриваются как члены экипажа  в случае непосредственной угрозе их безопасности». Стрелок твой друг. Капитан, займите место пилота!   



Уравнение с тремя переменными


         Секунды тянулись. «Это же невозможно долго» - думал Мишка, - «пытка, какая, скорей бы уж! А если опоздают с топливом!!!», «что будет с мамой, папой? Ну, взлетим отправим сообщение…», «как бы папу за такие фокусы не уволили с работы вместе с Эдуардом Абрамовичем, и тетей с проходной…», «что-то очень, очень важное крутилось в голове, что же это?!!!»
- Время! – раздалось из динамиков.
         Мишка аж подскочил на месте, от неожиданности.
- Жми на кнопку!  Я сама, не могу…, это должен, капитан!
         Мише вдруг стало страшно – один в космосе, с ненормальным расчетным модулем! В уме ли он?!!! А, как же мама, папа, и… прощай Земля?!!!
- Ну, что же ты?!!! – голос Греи ударил в уши.
         Страх не отпускал, он нарастал. Рубашка в момент взмокла и липла к телу. В голове царила паника. Миша чувствовал, что еще миг, и он сбежит! Грея словно уловила это - экраны выключились, огоньки на пульте погасли, освещение стало приглушенным, открылся выход из рубки. Мишка изо всех сил зажмурил глаза. Стало только хуже. Перед мысленным взором сидел одинокий щенок, с высунутым, розовым языком.  Мишка  заплакал, остервенело рванул крышку, и до отказа вдавил в панель красную кнопку.


***


        Ничего не произошло.  А, через долгую секунду, случилось все сразу: включились огни на пульте, ожили экраны, задрожал корабль, прижало к креслу, мысли метались по голове как по консервной банке, отскакивая от стенок, гул тоже был – сам по себе.
         На запросы они не отвечали, внешнюю связь заблокировали, чтобы исключить управление с Земли.
- Ты уверен, что не надо вернуться, - спросила Грея, она заново сидела рядом, в соседнем кресле.
       Эти слова принесли Мишке спокойствие.
- Да, уверен. Скажи, почему ты для меня это сделала? Ведь ты понимаешь, что тебя после такого  разберут!!!
- Так поступают друзья. И не переживай, меня все равно разобрали бы…
- Значит… ты,  мне, друг?
       Грея не ответила.  Мишка понял правильно – разве о таком спрашивают?
       Дни пробегали незаметно. Перед гиперпереходом отправили сообщение для родителей, конечно, в одностороннем порядке, чтоб не услышать: «Срочно возвращайся, дома я ещё с тобой поговорю!» Не сообщить о себе тоже было невозможно, Мишка бы с ума сошел от переживаний «как там мама с папой», и так тоска по дому периодами  не давала покоя.
         Как Грея догадывалась о Мишкиной хандре загадка, как узнала про песню с космодрома неизвестно. Но в самые трудные моменты, с динамиков слышалось:

…Первый тайм мы уже отыграли,

И одно лишь сумели понять:

Чтоб тебя на Земле не теряли,

Постарайся себя не терять!

Не страшит нас Вселенной пространство,
Эти звезды сияют для нас!
Наша жизнь потому и прекрасна,
Что живем мы единственный раз…

         Потом эти слова звучали  внутри  Мишки как струна, и как стержень поддерживали в невзгодах…

        С Греей было не скучно: играли в шахматы, головоломки и даже в прятки. В прятки играть было интересно, но необычно. Грея выключила датчики движения  по всему кораблю, а камеры включала  только поочередно и через равные интервалы времени - не длинные и не короткие, в самый раз, чтоб была возможность перебежать в другое место если увидел зеленый сигнал перед включением.  А где были голографы она вообще бегала в своем обличии и камеры включала только по направлению своего взгляда - чтобы честно.
         Перекрестных камер по кораблю много – бывало, и Грея хитрила. Получалось у нее это необидно. Она могла найти за секунду, но ей нравился звук детского смеха и искры счастья в Мишкином биополе.   
        Второй раз сообщение отослали уже от  Беты.   
        Грея осталась на орбите (топлива было мало). Спускался посадочный бот в автоматическом режиме, Грея по связи контролировала процесс. Приземлились мягко. Щенка пришлось искать.  Грея занялась сканированием местности. Мишка огляделся. Все осталось прежним: лужайка, кустарник, деревья, законсервированные надувные домики станции и, бабочки…


Испытание


        Мишка вышел из флаера на откосе холма и сбежал вниз к речке. Наклонившись Стрелок лакал воду. Вода везде во Вселенной одинаковая, вкусная - если чистая. Здесь она была девственно чистая, и щенок это понимал. Потом, он, увидел друга, и окружающий мир ему стал неважен…

***


          Весь день они играли.  Носились друг за другом по лужайке. Купались. Загорали. Играли в игры. Придумывал, конечно, Мишка.  Стрелок не обижался и с удовольствием, включался в каждую, вносил от себя суматоху и азарт. В движениях щенка сквозила дурашливость, в действиях сообразительность, неожиданность. Они отдавались игре живо, с радостью. За папу с мамой Мишка не волновался. После посадки Грея организовала полноценный сеанс связи. О-о, что тут было и радость и слезы родителей и угрозы выдрать, как сидорову козу – все вперемешку…
           Подключился капитан, сказал Мишке все, что он думал по поводу его, Мишкиной деятельности, и последствий от оной. Затем велел «от базы ни ногой», потому, что они уже в пути и скоро будут. Конечно, за все будет нахлобучка. Лишат компьютера. Это, пожалуй, самая малая из бед. Еще будут взывать к совести, разуму… 
- О-о, слово-то, какое, придумали - целое предложение: « Где, твой, разум?!!» Это когда Грея установила связь с Землей, и был разговор  с родителями. Ох, и попало! А, что «разум»?  Мишка так и сказал папе: «А ты бы смог, друга в беде… одного?!!» Папа не нашелся, что ответить и дальше разговор вела мама.
           Разум… Он подсказывал, что еще, может, не поздно!  Или это было сердце? Ведь говорят, что сердце всегда чувствует правду! И ведь, действительно, слава Богу - жив!!!

Друг, меня ждал…, как же он ждал!!!



***



         Устали, и валялись в траве – смотрели на небо. Небо светилось. Облака на горизонте располагались интересно – слоями, четко очерченными. Как воздушный пирог, корж, воздух, корж, воздух и так далее. Над сушей они обычно не собирались. Сегодня цвет среднего облака поменялся. Из перламутрового серо-зеленоватого превратился почти в матовый сине-зеленый, а верхнее облако набрало темноты и клубилось, ворочаясь. 
- Жаль, папы нет, он бы поразился этой красоте. Да? Стрелок?
          Услышав кличку, щенок подполз и лизнул хозяйский нос. Мишка фыркнул, но собака и не думала останавливаться. Мишка уворачивался, закрывался руками, хохотал (это только раззадоривало щенка) и, наконец, начал чихать. Протер глаза. Щенок сидел и удивленно смотрел на Мишку. Будто спрашивал: «И что это с тобой происходит?» Мишка хотел рассмеяться, но вместо этого сгреб пса в охапку, прижал к себе, и шепнул на ухо: «Я, так соскучился…».
          Пес затих. Они соприкоснулись носами. Нос у собаки оказался прохладным и влажным. Собаке не понравилась процедура, она вырвалась из объятий.  Мишка потрогал мокрый нос пальцем. Щенок чихнул. Мишка засмеялся. Все тело заполняло счастье. Весь МИР ЖИЛ, источал радость!



***


          Лежать с закрытыми глазами на прогретой земле приятно. Никаких мыслей, только жужжание насекомых вокруг.  Стрелок вдруг напружинился и застыл – к чему-то прислушался. Потом прыгнул с места.  Мишка открыл глаза, повернулся и, обомлел. Все, насколько хватало глаз, было усеяно огромными бабочками. Это было похоже на живой, розово-коричневатый туман. Они все летали, сталкивались, мешали друг-другу, но ни одна не думала сесть на землю. Потом, как по команде они разом полетели на запад, к морю. Это было так красиво! Мишка долго смотрел им вслед. Щенок  носился вокруг хозяина, потом сел и заскулил, он смотрел вверх. Над головой, высоко в небе, закручивались сизо-зеленые облака. От ртутного блеска они казались тяжелыми. Ворочались, медленной воронкой затягивая в себя небо.
           Ватную тишину, раскололи сигналы сирены с посадочного бота. Даже такой мощный звук, казалось, увязал в этой  вате пространства.
           Грея была кратка:
- Срочно на борт.  Улетайте оттуда.
- Побежали! Стрелок, быстрей!
           Мишка почти не испугался. Это случится потом, когда придет понимание. Подул легкий ветер, подталкивая вслед бабочкам. И налетел, шквалом. Рванул с тела ветровку, едва не опрокинул. Пес лег и заскулил.
- Бежим!
Стрелок испуганно смотрел на хозяина.
- Ну, пожалуйста! Быстрее!!!
           Собака жалась к ногам. Бежать так, только постоянно спотыкаться. Да и не побежит эта псина, вон, под камень теперь прячется. Мишка с сожалением посмотрел на флаер. Добраться до него тоже не легко, а в воздухе такая свистопляска. Да-а, в флаер лучше не соваться. Надо идти к боту пешком. Хотелось плакать. «Заткнись», - сказал он себе, - «Заткнись, и действуй!» Он снял ветровку, завернул в нее щенка. Поднял. Сгибаясь под тяжестью побежал к посадочному боту.
           Спина болела, руки ныли, мешал встречный ветер. Мишка заорал в переговорник на руке:
- Пересади бот ближе, с подветренной стороны!
            Ответом был вой ветра. Он посмотрел на дисплей. На экране хаотически мелькали какие-то полосы, точки, из динамиков доносился лишь треск. Потом треск пропал. «Может ветер звук глушит?» - подумалось мальчику. Он посмотрел на переговорник. Экран стал полностью черным.
– Устройство полностью выведено из строя, - вслух сказал Мишка, чтоб услышать хоть собственный голос – казалось взрослые слова могут дать необходимой твердости. Не помогло.  Ветер быстро крепчал.  Звон в ушах нарастал, превратился в мелодию. Мишка хрипло запел:



- Первый тайм мы уже отыграли,
И одно лишь… сумели… понять!

   Песня не заглушала вой ветра, но она глушила страх, давала силы, Мишка равномерно переставлял ноги, захлебывался ветром, но продолжал:


- Чтоб тебя на Земле не теряли…  -   

Постарайся себя не терять!

***


          Грея не пересадила бот. Идти против ветра трудно. Цель приближалась медленно, очень медленно! Вот теперь Мишка испугался по-настоящему. Наверху облака стянулись к воронке, их затягивало в нее. Что-то сверкало. Некогда было смотреть. Мишка все же глянул, мельком. Лучше бы он этого не делал. Небо словно вывернули наизнанку и, кто-то сверху, очень большой, поедал все это, мелкими глотками. Мишку затошнило. Он прибавил скорости, видел, что не успевает. Ветер принес звук маршевых двигателей посадочного корабля. «Что это, Бот  улетает? Без нас?!!!» Земля задрожала. Заложило уши. Последняя надежда свечой ушла в небо. Для Мишки в один миг все рухнуло, обесцветилось, стало не важно. Его предали! Предал друг!!! Когда предают друзья - жизнь теряет смысл.  Мишка закрыл глаза и заплакал. Так он узнал, что предательство друзей страшнее любых катаклизмов. В руках зашевелился Стрелок. Мишка посмотрел на щенка и поцеловал в морду.  Слева была выемка. Мишка лег в выемку, спиной к ветру. Обернулся вокруг щенка, поджал ноги - постарался согреть и успокоить своего друга.   


После шторма


            Капитан с бортинженером никак не могли прийти к общему пониманию. Последние четыре часа были потрачены на разбор останков корабля.
- Как могло получиться, что на корабле не стояло электромагнитной защиты?
- Ну, кто же знал, Эдуард Абрамович, что мальчишка отправится к Бете. Защиту сняли, чтобы заменить на более совершенную.
- Вот, и это тоже! Александр Семенович, как получилось, что ребенок получил доступ на корабль?
- Вы же сами… дали распоряжение поставить его на довольствие, на время экспедиции.
- «На время экс-пе-диции»!!! Плохо понятно? На время, значит: Временно!!!
- Ну, так бюрократия же, Эдуард Абрамович…
- Я, те дам «бюрократию»!!!  Информация на Расчетном Модуле сохранилась?
- Нет, все стерто электромагнитным штормом. Но это не страшно, все по экспедиции есть на резервных носителях, их успели снять в день прилета на Землю. А Расчетный Модуль все равно был устаревшим, ждал списания…
           Капитан пристально посмотрел на инженера.
- «Ждал списания» говоришь? «не страшно» - говоришь… А мальчонка, тоже…?!!! – сорвался на крик командир. Александр Семенович побледнел, стал спокоен и строг. «Это другое… Разве, мы, об этом говорили?»
- Извините Александр Семенович, я, как представлю ЧТО здесь творилось! Поисковый корабль, как футбольный мяч в шар раскатало…
           Бортинженер промолчал.
- Ладно, пойдем. Надо к Луи зайти.

***


           Жан-Луи заменял в медицинском отсеке, Ольгу Владимировну Филиппову, успевшую улететь к мужу. Жан-Луи это не имя - прозвище (за любовь к французкому кино), настоящее имя Арсен Георгиевич Теосян.
- Привет Жан, что ломаешь? – улыбнулся бортинженер.
- За-ачем так говоришь? Кто ломает?!!! «МУБИН» настраивать надо, на-а свой рост надо!
- За-ачем так ругаться дорогой? – подначил в тон, Александр Семенович.
- Кто ругаться? Я ругаться? Ты здесь смотри! – Жан ткнул пальцем в аппарат. На агрегате было написано: «МУБИН» – медицинский универсальный блок индивидуального назначения».
- Чудны деяния твои Господи! – Александр Семенович был краток.
           Зато из блока послышался смех. Жан открыл крышку, и высунулась стриженная Мишкина голова.
- Вы тут про меня забыли что ли?
- Тебя забудешь! Стоит тебя без присмотра на полчаса оставить и от поискового корабля одни развалины остаются.
            - Но, я то, цел!!! – весело ответил Мишка, и стремительно побледнел. Вспомнил, что только они и целы вдвоем со Стрелком, а Грея?…
             С хрустом сжались кулаки. Захотелось завыть.
- Ты то цел, -  бортинженеру хотелось сказать: «зато мы чуть в лепешку не разбились торопясь спасти тебя, оболтуса…»
             Перед глазами у Александра Семеновича понеслись картины: жесткая посадка, страшный вой ветра в стабилизаторах, гнутый в дугу элерон (кто сказал. Что он сделан из прочнейшего материала во вселенной? А воздействие таких нагрузок без защиты, в электромагнитной мешанине, не пробовали?!!!). И, ведь говорят был уже конец шторма… мать честная, что же здесь творилось?... Вспомнилось, как дождались окончания этой свистопляски, сняли силовую защиту.   Только успели  выйти из корабля, как  дождь начался, из рыбы!!! Как такое возможно?!!! Ну, да, летучая, с плавниками и на земле летают… Но, чтоб дождь!!!       Скафандры конечно спасли головы, но от вони-то протухшей рыбы. Что может спасти?!!!»
             Все это пронеслось в голове в один миг. Бортинженер многое бы мог сказать.  А еще он увидел, как неожиданно побелел  пацан в его руках, почувствовал холодные Мишкины пальцы…
«Ах ты, старая перечница, твою … в печенку, где твои мозги, лысая обезьяна?», - мысленно выругался бортинженер. Но сказал другое:
- Цел, цел! Выбирайся, давай! Из сундука, с названием Му… тьфу! В общем, вылазь оттуда и пойдем, нас в кают-компании заждались уже.
            


***



            Кают-компания была полна народу. Всем хотелось услышать Мишкины похождения. Он рассказал. Сначала слова давались с большим трудом, потом будто вытащили пробку из полной ванны – страшно было остановиться, казалось, что-то может произойти, оборвется тонкий баланс сил… Пока рассказывал, Грея, словно была рядом и тихо слушала, кивала чтоб подбодрить… Мишка рассказал обо всем, даже о Грее. Он истово верил, что пока жива память о ней Грея его не покинет. Для Мишки с щенком она продолжала жить. И, может, это правильно? Ведь говорят: «Мы будем жить в памяти своих потомков…»
            Мишка закончил рассказ и молча, смотрел на всех по очереди. Он хотел спрятаться в свою каюту и отдать горечь подушке, чтоб хоть немного стало легче. Все же он хорошо держался и не показывал что у него на душе!..
            Посыпались вопросы:
- Зачем твоя Грея взлетела в такой ураган? Да еще потратила время на бесполезный расстрел циклона из атмосферных пушек? – спросил метеоролог.
- Она не взлетала, стартовал бот. Грея была на орбите.  Не «бесполезный», она все расчитала! Я когда пришел в сознание видел эти вспышки на небе.   После них ветер ненадолго ослаб… Дальше, я опять не помню… Потом чувствую, что меня куда-то тянут, жестко так, рывками. Глянул, а это Стрелок.  Он скулил, рычал, кусал меня и тянул, тянул к кораблю…      
            Грея все же услышала меня и села с подветренной стороны. Она все рассчитала - я не мог бежать против ветра, а Грея не могла сесть мне на голову.  Зато бежать с ветром легко, и Стрелок уже бежал сам. Мы вошли в шлюз, дальше она… - на этих словах Мишка поник, - Грея все решила сама.  Она сказала, что не может мной рисковать и потому кладет меня с щенком в модуль высшей защиты, ну… со спасательного бота. А сама… сказала, что будет все хорошо.  Я предлагал взлететь. Она в ответ: « Уже поздно и Друзей не подвергают риску! Стану на «якорь» - растяжки вещь надежная!»
              Валерий Михайлович слушал молча, ходил из угла в угол, почесывал затылок, массировал виски. Остановился. Посмотрел в глаза Мише:
- Не пойму на что она рассчитывала? У нее вся защита снята еще на Земле - ей взлетать надо было!
- Папа, она не рассчитывала, она знала…  что только так сможет нас уберечь! Ты же сам говорил: «Друзей не оставляют в беде!» 
- Это же расчетный модуль, какой из него друг? – сказал в углу кто-то, – и законы робототехники не позволяют «действием и бездействием причинить вред человеку». У нее  и вариантов других не было!
- Какой друг?!! Самый настоящий!!! – вспыхнул Миша. – ДРУГ!!!!!
- Твоя Грея вела себя как «ИСИ» - искусственный интеллект! Это ужасно! Ты не помнишь разве из истории, какие беды начались на заре электроники?!  Не даром же  «ИСИ» под запретом! А  всё началось с использования программ искусственного интеллекта в военных целях – чуть планету не угробили! Слава Богу, что все обошлось, и ты вообще ЖИВ!!! Нет её и вопросов меньше!
          На плечи легли сильные, папины руки. Мишка порывисто обернулся.
- ТЫ…, ТОЖЕ ТАК СЧИТАЕШЬ?!!!
          Отец молчал. Он сильно осунулся. Мишка неожиданно увидел как папа постарел за этот неполный месяц… Валерий Михайлович молчал. Потом тяжело вздохнул, посмотрел прямо в Мишкины глаза и не выдержал ответного взгляда, перевел взор на окно. Глядя в бирюзовое после шторма небо сказал:
- Жаль… жаль, что я знал твою Грею, как «Модуль» и не знал, как, друга…  Жаль…
А ты, Мишка, уравнение, однако! Уравнение с тремя неизвестными!



Второй отлет с Беты


            С Беты улетели не сразу, решили раз уж такое дело завершить исследования. Вонь от протухшей рыбы продолжалась не долго (если не считать скафандров – с запахом не смогла справиться даже хваленая дезинфекция), рыба быстро сгнила, а потом из земли налезло куча разной мелкой нечисти. И через день после этого вонь как рукой сняло. Скафандры срочно вынесли на землю и оставили на растерзание флоре и фауне. Это помогло.
              Перед отлетом наблюдали интересное явление – появление новых Бабочек. Биологи выяснили, что бабочки появляются «из рыб». Еще Коля, когда поймал рыбу отметил необычайно красивые, длинные плавники у рыб. С помощью их рыбы могли достаточно долго планировать над водой. В этот момент на них и налетали бабочки, откладывали в рыбу яйца личинок. Рыба после этого конечно гибла, но пока бабочки откладывали яйца, к ним на крылья попадала  рыбья икра. Бабочки пролентали изрядное расстояние и, конечно, купались смывая икру. Что помогло рыбам распространиться по планете. Так закончилась рыбная история.
              Неделя в космосе пролетела незаметно. Всем было весело – обратная дорога всегда короче. Слово «всем» правильно определяло общие настроения. Вы скажете: «А, как же мог веселиться Мишка, потерял друга и Весело ему?» Ему было плохо. Он порой даже смеялся со всеми, но словно со стороны, через прозрачную стенку. Мишка не был «Всеми», его «Я» существовало отдельно. 
              Отец однажды не выдержал, порывисто зашел к сыну в каюту, встряхнул за плечи: «Да разве  можно так жить?!!» Что папа говорил дальше Мишка не помнил, да это было и неважно. Впрочем, Валерий Михайлович почувствовал, что его не слышат.  Обнял сына, прижал к себе, продолжал говорить с ним и долго раскачивался, пока Мишка не уснул.


***


               Мишке приснился сон. Он стоял в белесом тумане и разглядывал свои руки. «Что я здесь делаю? Я умер?» - вопросы лениво струились в пространстве: голова - туман, голова в тумане, туман в голове…
- Тебе до смерти далеко! – с ехидством сказали знакомым голосом.
Мишка вздрогнул, повернулся. Напротив стояла его копия: в замызганных, холщовых штанах, свисающей рубахе-размахайке, загорелое плечо угловато торчало из прорехи. Осмотр оборвал встречный, жесткий взгляд прищуренных глаз.
- Не нравлюсь?
- Ты… это, я?!
- Да, какая … разница, кто я?! – двойник сел на проявившиеся из тумана, веревочные качели, одну ногу подтянул к груди и уперся пяткой в сиденье. -  Как теперь будешь жить ты?
- Не знаю…, всё произошло из-за меня. Грея могла жить…
- «Н-не зна-а-ю, все произошло из-за меня-а» - передразнила копия.
- А ты бы, что сделал?!!! – выстрелил словами Мишка, - либо один друг, либо другой! Хоть сдохни! Какой может быть выбор?!!! Что, молчишь? И, я, не смог! Да, я трус, трус, трус!!! Ком подкатил к горлу и прервал тираду. С глаз летели злые брызги.
             Собеседник с интересом смотрел на Мишку. Молчал. Затем опустил босую ногу и с грустью сказал:
- Вот в том-то и дело! Что выбор ты сделать не мог. И это правильно! Друзей не выбирают… - ими становятся. И твоя Грея это понимала лучше тебя. Выбор сделала она… единственный,  верный, - для  ДРУГА.
               Мишка думал над сказанным. И сквозь думы, отрешение, начало проступать удивление: взгляд серых глаз был знаком, но ведь не Мишкины же глаза, и выражение лица… знакомо, но опять же - не Мишкино. И родинка, на щеке, как у папы… Ох, только, была ли родинка? И вообще мало что помнилось, после пробуждения сны так быстро забываются… Но, сон принес облегчение…    


Здравствуй мир


             Земля встретила ласково. Мишка смотрел на все большими глазами и подмечал детали, на которые никогда раньше не обратил бы внимания. Например:
-  Прохладно, как в начале октября, хотя на дворе конец лета, - жаловались старики, и добавляли, - кости ломит!
             Мишка не жаловался – радовался старикам и, вообще, всему, что видит! Теперь он знал, почему космонавт, ступив на землю, так любит поваляться в зеленой траве. Сорвет стебелек и подолгу его разглядывает, сунет в рот травинку и смотрит, смотрит вокруг…  Пусть это была радость с болью, пусть, но от лихих бед родной край не становится менее родным…



Эпилог


          Последние два с половиной месяца у папы с мамой все было плохо.  Отношения не складывались.  Папа втихомолку начал пить.  Маму все раздражало, но, конечно, она во всем винила себя, и от этого ей становилось только хуже - мама еще больше сердилась на папу.  Папа отмалчивался, он потерял работу, и не хотел потерять маму. Он старался не появляться дома. Папа был излишне ласков в редкие моменты оставаясь с Мишкой один на один. С пьяным отцом сына не оставляли, да и  вино уже Валерию Михайловичу не помогало…
            Приехал с заполярья дедушка, Семен Федотович, и увез папу на рыбалку. О чем они там говорили неизвестно, но папа после приезда стал собран, внимателен и впервые робко улыбался. Он больше не пил, хотя дома появлялся так же редко. Через некоторое время его восстановили на работе. Все это проходило стороной от Мишки, поэтому подробностей он не знал. Но когда заметил, что отец больше не сбегает из дома, улыбнулся и крестом сцепил пальцы рук.    
             Стрелок подрос. В семь месяцев собаки уже показывают свой норов. Стрелок  показал другое – стянул со стола котлету.
- Это не лечится, – сказал папа.
- Значит это черта характера, и он ее проявил, – поддержал пса Мишка.
Мама рассмеялась:
- Если ты будешь потакать подобным чертам «характера», то скоро скатишься до уровня своего щенка – станешь  есть из собачей миски.
- А пса посадим, как культурного за стол, - добавил папа.
- Ну, папа, ты в ударе!
- Сын мой, я надеюсь, что обучить собаку есть за столом ложкой, все же труднее чем тебя!  Вот скажи, почему ты последнюю неделю приходишь грязный, словно в норе ночевал!
              Мишка поднял изумленный взгляд:
- Мы пещеру рыли. Ты за мной следил?!!
- Делать мне нечего, только за тобой «следить», - пробурчал неловко папа.
- А следовало бы, иногда, «следить»! – помрачнела мама.
- Мам, а папа точно днем на работе? А то у Славки из параллельного класса, папа с утра уходил на службу, а в конторе не появлялся… и так целую неделю. А Славка говорит, что папа не смог объяснить, где был. «Провал», - говорит, - «в памяти!»
             Валерий Михайлович поперхнулся котлетой. Мама внима-ательно посмотрела на папу. В глазах у нее плясали озорные огоньки.
- Как думаешь, Мишка, выкрутится Валерий Михайлович?
              Мишка испуганно перевел взгляд с матери на отца, сказать в запальчивости первое, что в голову придет это одно, а что теперь? И дернуло ведь за язык ляпнуть такое…
               Глаза папы мягко светились, он не стал отпираться:
- Дорогие ВЫ МОИ! Не буду я выкручиваться. Более того, в этот день могу быть виноватым только я! – с этими словами он вытащил из-под стола перевязанные красной ленточкой любимые мамины духи.  – Я Вас люблю… обоих. Но сегодня: «С праздником радость моя!»
             Мама смотрела на папу, и непонятно было, чего больше в ее взгляде – недоумения, изумления, или  такой же робкой радости и теплоты, как папина первая улыбка после рыбалки с дедом?
             Папа смотрел, на маму, и улыбался, в уголках глаз его пряталась влага:   
- Именно в этот день я впервые с тобой познакомился. Я так торопился на свидание, что пробегая, случайно зацепил огромный букет роз в твоих руках. Так замечательно для нас, и так некстати для кого-то! Ты помнишь?.. Весь переход был усыпан розами, и среди них растеряно стояла ты…
             Мишка понял, что пора срочно линять. Он тремя глотками допил свой чай, и с бутербродом отправился к компьютеру. У него был секрет. И  был друг  про этот секрет знающий. Все случилось месяц назад, когда после прилета Мишка первый раз включил компьютер и начал переустанавливать систему. Получалась откровенная фигня. Система никак не хотела устанавливаться, сплошные ошибки… потом она установилась, сама. Было это месяц назад.

***


             Хозяин положил бутерброд на край стола, включил компьютер. Осталось только устроиться у него в ногах.
             Стрелок повозился пристраивая тело, и поднял голову, он ждал.
              Мишка вошел в сеть, набрал комбинацию цифр и нажал «поиск».
- Ты меня ищешь? – раздался из колонок звонкий, детский смех, и тут же, на экране появилась девочка лет десяти, с двумя косичками.
- Здравствуй Миша!
- Здравствуй… Грея!
               За окном набирала силу мелодия,
- Это Пахмутова, сказала Грея и улыбнулась.
- И, Добронравов - я знаю, помню… - Миша смотрел в самую глубь ее глаз. 
- Бежим к окну?
               Створка открылась, ребята высунулись наружу.
                Перед ними был открытый МИР, и вся жизнь впереди ждала их, чтоб открыть великие тайны. А пока Мишка с Греей чуть не попадали с окна, увидев, что на тихом дворике стоит на скамейке древний ящик с изогнутой рукояткой. Рядом суетится Мишкин дедушка, а над ящиком, из расширяющейся вверху воронки слышится их с Греей любимая песня:


Оглянись, незнакомый прохожий.

Мне твой взгляд неподкупный знаком.

Может я это, только моложе...

Не всегда мы   себя узнаем.



  Ничто на Земле   не проходит бесследно,

  И юность ушедшая   все же бессмертна.

  Как молоды мы были, как молоды мы были,

  Как искренне любили,    как верили в себя...


Первый тайм мы уже отыграли,

И одно лишь сумели понять:

Чтоб тебя на Земле не теряли,

Постарайся себя не терять!


Не страшит нас Вселенной пространство,

Эти звезды сияют для нас!

Наша жизнь потому и прекрасна,

Что живем мы единственный раз.

       

Нас тогда без усмешек встречали

Все цветы на дорогах Земли.

Мы друзей за ошибки прощали,

Лишь измены простить не могли.

       

В небесах отгорели зарницы,

И в сердцах утихает гроза.

Не забыть нам любимые лица,

Не забыть нам родные глаза...
               


После Эпилога

      
        Можно на этом и закончить наше повествование, но тогда останется неясной судьба Николая и Лизоньки. Не даром Мишка был так внимателен во время цветочной истории, дети вообще чувствительны к происходящему вокруг. У парня и девушки было что-то общее, если Лизонька записывалась в экспедицию – там оказывался и Николай, на отдыхе они не договариваясь умудрялись выбрать один и тот же курорт, Лиза выходила на сеанс связи с землей, и обязательно попадала на время смены Николая.
        Следующая встреча молодых произошла на Каллисто. На третьей от местного светила планете нашли следы древней цивилизации. Что и как было открыто можно посмотреть в отчетах экспедиции. Мишка знал только, что Лиза нашла на раскопках матовый кристалл, впоследствии выяснилось, что аборигены планеты почитали этот кристалл как символ материнства. В изысканиях Лизоньке помог Николай – с оказией прилетевший на звездолете материального обеспечения.
        Правду сказать над разгадкой свойств кристалла бились оба экипажа двух звездолетов. Любое энергетическое воздействие объект изучения превращал в неизвестный вид излучения. Возникающее поле подавляло негативное настроение, улучшало взаимопонимание, стимулировало мышление.  Было в общем-то безвредно для человека, но оставалось непонятным также и его назначение. Результаты исследований были переданы в центральный информаторий, кристалл сдали в институт исследования внеземных цивилизаций, экипажам дали три недели отпуска.
        С этого момента началась чехарда. Из тридцати шести человек участвовавших в экспедиции на Каллисто, двадцать шесть в течение двух недель подали заявление в ЗАГС, трое женщин оказались в положении. Были и внутрикорабельные браки. Николай весь светился от радости и старался почаще оказаться рядом с любимой, он прикладывался ухом к животу Лизоньки и благоговейно замирал. Она смеялась:
- Глупенький, рано еще!

       
      
***
 
         Мишка шел по старому рельсовому полотну, рядом по шпалам и опавшей листве носился Стрелок. Солнце грело тело сквозь куртку. На плече у Мишки висел маленький брелок-компьютер, подарок Николая. Новейшая разработка, такие выдавались только в дальней разведке, а Мишке это чудо досталось по большому желанию связиста и великой благосклонности космического начальства. В компьютер было встроено устройство связи, голограф, сканер местности, датчик опасности и еще масса всякого. Многие возможности Николай благоразумно отключил. Да Мишке эти возможности были и не нужны совсем, ведь – голограф работал, и рядом шла невесомая Грея.
- Миша, ты больше не ищешь возможности украсть кристалл для родителей? - спросила она.
Мишка повернулся, и посмотрел на Грею, странными, радужными глазами:
- А зачем? Папа придумал свой. Пусть невидимый и действует только на одного человека, но зато КАК действует!
             

Москва
14 февраля 2009г.





   Стрелок 2
(продолжение – фрагмент)

Последние два дня Мишка чувствовал себя не в своей тарелке, он изводил себя из-за мамы.
Когда маме плохо, любой ребенок места себе не находит. Щёки у мамы ввалились, теперь она неожиданно начинала нервничать по любому поводу. А еще мама часто бегала в туалет и тогда слышались сдавленные звуки спазмов, она добиралась до ванной и полоскала горло, а потом долго умывалась. Мама почти ничего не ела, и это было страшнее всего: ведь Мишке с детсадовских времен втолковали, что без еды - смерть.
Мишка по ночам плакал в подушку (днем было нельзя, мама могла увидеть и расстроиться). Он плакал тихо и не всегда сознавал, что плачет во сне. Время шло. Маме не становилось лучше, она сильно похудела. Смотрела ласково на Мишку  больными, измученными глазами и ободряла:
- Ничего... Все наладится. Скоро прилетит папа и все будет хорошо! Ты только верь мне.
 Мишка, украдкой сглотнув, кивал: "Да, мама, все будет хорошо!
Он уже настолько устал от своей тревоги, что порой ловил себя на страшной мысли "... Скорей бы, скорей все кончилось!" Тогда Мишка пугался "собственной тени" и со всего маха бил ладонью о стену. Слезы брызгали из глаз, но от боли становилось легче.
Мама рассказывала Мишке, что такое уже было - много лет назад она так же мучилась, и потом все обошлось. А затем появился он - Мишка, и "папа смешно бледнел" когда мама давала ему на руки крохотный сверток, а Мишка "смотрел и улыбался своими огромными глазищами", и "все, все понимал!"

Он, Мишка, ВСЕ ПОНИМАЛ -  в тот раз мама чуть-чуть не умерла.
Все пытались пожалеть, ободрить и успокоить Мишку, но он все равно боялся. Боялся дома, в школе, на прогулке... Ему казалось, что он придет домой, а дома никого и окна зияют чернотой пустоты. И не кому будет сказать: "Мама, я тебя так люблю!"
Мишка не знал чем можно помочь в этой ситуации, он даже молитву выучил:

«Отче наш, Иже еси на небесех!
Да святится имя Твое,
Да приидет Царствие Твое,
Да будет воля Твоя,
Яко на небеси и на земли.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
И остави нам долги наша,
Якоже и мы оставляем должником нашим;
И не введи нас во искушение,
Но избави нас от лукаваго.
Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки.
Аминь».

С молитвой стало немного спокойней, появилась надежда.
Так Мишка жил последние месяцы. В школе не клеилось. Учителя  относились с пониманием "У него мама... совсем плохо...", но были и другие учителя "Вот расквохтались над ней, все мы бабы, никому этого не избежать, а ребенку учиться нужно - за ним присмотр должен быть!"
Мишка краем уха слыхал куски таких разговоров. Он понимал, что эти женщины обижены  жизнью и ненавидят весь женский свет - особенно "молодых мамочек". Мишка вспомнил как на этих словах у завуча некрасиво оттопырилась губа. После такого Мишка окончательно невзлюбил завуча.
А двойки копились и, как это всегда бывает, "бомба разорвалась" неожиданно. В первые дни весны. Утром Мишку вызвали к директору, прямо с урока физики. Завуч ехидно бросила в след:
- Иди, иди, Иван Иваныч вставит по первое число, сразу перестанешь на уроке ворон считать!

Мишка шел по коридору и чувствовал, как пространство становится стеклянным. Воздух тупо давит на затылок, так что слышно тонкий звон в ушах. Навалилось отупение; ноги словно мешки с песком - передвигались с неохотой и странным залипанием к полу. Дверь кабинета директора была старая, потрескавшаяся. Ребята рассказывали, что менять её  директор наотрез отказался "я вырос в этой школе, а за этой дверью двадцать лет работала Татьяна Михайловна". Так звали прежнего директора, поговаривали замечательный человек был.  А вот нового директора учителя побаивались, ну и ученики естественно опасались.
Он, как пришел тут же стал наводить новые порядки, был ужасно строг и серьезен.
Мишка понимал, что вызов к директору это новые волнения для мамы, а у нее сейчас такое слабое сердце! Взявшись за ручку двери Мишка почувствовал, что руки ослабели и дрожат. Он все же толкнул дверь. Она не поддалась. Мишка толкнул сильнее - дверь заскрипела и... устояла.  Мишка не любил ощущать себя дураком, а потому отсчитал три шага на манер гусар перед дуэлью, разбежался и влетел в дверь плечом. Как раз в дверь-то Мишка плечом не попал, потому что дверь открылась раньше. Зато за дверью стоял директор и именно в его живот пришлась вся мощь плечевого натиска Мишки. Иван Иванович не по-директорски охнул, и сложился пополам.
- О-ой! ВанВанич, из-ните! Я, не в Вас хотел!!
- Ага, - хрипло согласился хозяин кабинета, - я понял: не в меня, в завуча.
- Да, нет конечно!
Директор посмотрел на ученика с интересом:
- Да? Нет? Или "конечно"?
- Конечно нет!
Иван Иванович засмеялся.


Ругани в кабинете у директора так и не получилось. Может, он еще сам помнил себя мальчишкой в этом кабинете, или... просто Иван Иванович нашел нужную струнку в мальчишке, которую надо было лишь раз осторожно тронуть чтобы она зазвенела. Мишка никому не говорил про этот разговор, и лишь секретарь в приемной видела, что вышел Мишка с гордо поднятой головой, ясным взглядом и, спокойным, вполне детским лицом.
Маму так и не вызвали в школу. Мишка сам подходил к учителям и просил помощи. За месяц он сдал все хвосты и выправил отметки. Правда маме это не сильно помогло, но Мишка все равно чувствовал себя героем. "Мама, я буду стараться! Но мне станет значительно легче когда я услышу детский крик и увижу тебя (с братишкой или сестренкой на руках, кто появиться не важно) Главное что я увижу тебя!
Мишка улыбнулся мыслям, а потом тяжело вздохнул. Последние два дня Мишка особенно переживал за маму. Кожа на ее лице посохла, под глазами залегли круги, а живот... Он за ве это время почти не вырос. А тут еще сосед из дома напротив - чинил мотоцикл под окнами и включил музыку. Ох... Если бы музыка была не такая резкая и громкая, если бы у мамы не болела голова, если бы дядька услышал мольбы ребенка, а не отправил его восвояси пинком по зад.
Ой, как много "если бы" встречается в жизни.
Мишка спрятался в уголке за домом и взахлеб ревел от своей слабости и беспомощности.  А сосед напротив "в назидание" выставил свою крутую, мощную "музыку" в окно и добавил громкости. Слезы в  Мишке закипали. Он плакал, соленые капли падали на трещины старого асфальта. Он плакал, но это были не те слезы  - те слезы кипели и не находили выхода, они душили Мишку изнутри, сжимали в спазме горло и закипали... Закипали в бессилии малого перед жестокостью взрослого мира. Всплеск громкости заставил Мишку поднять голову. Дом стоял напротив: окна в окна. Хваленая концертная колонка стояла в проеме окна, на подоконнике. Издалека она казалась крошечной, ну... как солдатик, из тех что выставляют чтоб потом расстрелять горохом или рябиной...
"Горохом или рябиной!". Мишка рывком распрямился и побежал в дом. Движения его были деловиты и слажены. Через полчаса все было готово.



У "злополучного" соседа было имя - Илья. Недавно ему стукнуло восемнадцать лет и он считал себя ужасно  взрослым. Проявлялась эта его "взрослость" в любви к мотоциклам, тяжелому року (это стиль музыки такой), бранным словам и бутылке с сигаретами.
Нельзя сказать, что он был очень злой. Нервный? -да. Раздражительный? - тоже верно. Но, злой?.. Скорее уж бестолковый. В наше время вообще стало мало по-настоящему злых людей.
С утра Илья ковырялся с мотором. Полуразобранный мотоцикл валялся рядом. Дело не шло, Илья нервничал. А еще этот мелкий, что терся рядом со своими претензиями. Достал ужасно! Илья вспомнил, как пинком спровадил пацана.  "Пингвин птица гордая: пока не пнешь - не полетит!"
Анекдот про пингвина пришелся "в кассу" - Илья улыбнулся, - небось сидит сейчас где-нибудь в углу, и слезы размазывает. Ничего, пусть учится, как надо с взрослыми разговаривать!


... Однако Мишка не плакал, он действительно учился. Познавал науку с многообещающим названием "Баллистика".
Миша еще не знал нужных формул и не искал по умным книгам решения баллистических уравнений. В его арсенале были: логическое мышление, трезвый расчет (основанный на методе проб и ошибок) и огромное желание сделать для мамы тишину.
Мишка рассуждал с холодным спокойствием идущего на смерть человека – просто и незатейливо: вначале надо соорудить оружие.
Трубка стреляющая горохом и рябиной не годилась, она хороша только для стрельбы по солдатикам. Мишка вспомнил, как прошлым летом они с ребятами на даче лупили по консервным банкам из рогаток. Вот только рогатка Мишку уже не устраивала, и  он придумал новое подходящее оружие.

Медицинский резиновый жгут нашелся быстро. Он, скрученный в рулон, лежал в аптечке, среди домашних лекарств. Мишка развернул присыпанную тальком серую резину, и сложил её в тройную ленту. Концы жгута подвязал к металлическим спинкам древних, пружинных кроватей. Эти две кровати были семейной реликвией и стояли с обоих сторон от окна. Получившаяся рогатка вполне удовлетворила Мишку. Промазать мимо цели он не боялся. Правила прицельной стрельбы просты:
1. Для зарядов точно найти центр жгута.
2. Оттягивать резину все время строго на одно расстояние.
3. При стрельбе на поражение пользоваться снарядами одинаковой массы.
4. При недолетах или перелетах целиться выше или ниже мишени.


***

Мишка открыл обе створки окна. 
Сосед увидел это, и усмехнулся «ну, вот, научил мальца уму-разуму: теперь уроки будет учить, а не к соседям приставать!»
Илья уже не злился. Наверное, где-то глубоко внутри он знал, что не прав. Может поэтому он не обратил внимания на доносившиеся из окна глухие хлопки с призвуком резинового перещёлкивания, постарался не обратить внимания. А скорее всего Илья эти звуки просто не слышал за громкостью тяжелого рока. Музыка рвала воздух встряской и, расходясь волнами, отдавалась дрожью в окружающих стеклах и  в животе Мишки. Это не нравилось Мишке, было не приятно - «Ох… а каково маме?!»

Илья не видел методичных действий «мальца», иначе недетская разумность их напугала бы его. Слишком спокойно мальчишка достал вату и вставил затычки в уши. В глазах светилась ясная и расчетливая ярость.
Илья не понимал таких тонкостей детской души, и улыбаясь слушал любимую музыку. Он занимался важным делом: продолжал чинить свой древний, раритетный мотоцикл «Урал». Как бы там ни было, а первые выстрелы рябины, гороха и камней Илья не заметил. Зато он через некоторое время обратил свое чуткое внимание на неожиданные хрипы возникшие в песне. Хваленая концертная колонка стала похрюкивать, и причмокивать, словно её «накормили» гречневой кашей - это в неё влетел Мишкин камень. Мишка уже израсходовал весь запас камней и теперь с сожалением смотрел на последние три булыжника – запас ядер для тяжелой артиллерии. Первое «ядро» не долетело, со вторым случился перелет (булыжник смачно врезался в стену над окном, посыпалась кирпичная крошка). Мишка прицелился немного ниже и «спустил курок». Он видел, как снаряд описал дугу и летел к злосчастной колонке. Мишка чувствовал, как дернулась рука во время выстрела, он чуть не расплакался, когда увидел, что промазал. Булыжник влетел в окно правее колонки и что-то внутри громко звякнуло. За окном нарастал вой.

…Илья сглотнул. Это его концертная колонка хрипела и плевалась звуками. В немом изумлении он видел, как из окна вылетел здоровенный булыжник и по косой траектории полетел к его окну.  Камень не долетел, и упал в траву. Илья икнул и, вдруг, заорал совсем не по-мужски. Трудно представить, что парень его роста и веса мог так орать. Он  завизжал пронзительно, как девчонка у которой злые взрослые отобрали любимую куклу королевских кровей и теперь покушаются на домик принцессы. Вой был тонкий, как визг и вместе с тем жалобный: сродни вою собаки оставшейся без куска мяса. Илья вскинул руки и побежал к открытому Мишкиному окну. Одним махом он покрыл половину расстояния. И тут из окна вылетел следующий булыжник. Илья успел пригнуть голову и, разом охрипнув, присел на нетвердых ногах. «Ох!» - всхлипнул он, и крабьим методом поспешил убраться с линии огня.
- Да что же это?! – вскинул к небу руки Илья, когда снаряд врезался над окном, и кирпичная крошка осыпала колонку. Впрочем, подойти и убрать колонку он не решился, и с надеждой ждал, что больше выстрелов не будет. Напрасно он надеялся. Следующий выстрел что-то вдребезги разбил в комнате. Это привело Илью в чувство, и он побежал к своему дому. Стрельба к счастью затихла.
…Мишка стоял посреди комнаты растерянный и возбужденный. Он озадачено оглядывал пространство вокруг: «Чем бы унять этот музыкальный ужас? Чтобы еще запустить?»
Мишка заглянул под кровать и увидел… обычные спортивные полуторакилограммовые гантели. Глаза у Мишки засветились.
…Илья бежал к углу дома и не мог оторвать взгляда от страшного окна. Проем окна сейчас представлялся ему как орудийный порт древнего парусного корабля. Было страшно увидеть еще один булыжник. Илья благодарил бога что никто больше не стреляет и тут из окна вылетел очередной снаряд. Тяжело описав в воздухе дугу он врезался в стенку  под колонкой. Посыпалась крошка. Колонку качнуло. Под окном Илья увидел нечто похожее на два артиллерийских ядра связанных толстой цепью-перемычкой. Не сразу до него дошло что это простая гантель. А из окна напротив, высунулась стриженая макушка мальца. Появилась и исчезла внутри комнаты.
Между песнями повисла пауза и в наступившей тишине с мольбой прозвучало:
-Не н-надо! - захрипел Илья, с ужасом понимая что гантели продают только парами,  - вы… выключу я! Сейчас… Вы…
Но было поздно. Илью уже никто не слышал. Резина с полуторакилограммовой гантелей смачно чмокнула, затем раздался щелчок (это жгут хлестанул о раму). Из Мишкиного окна мелькнула тень,  описала навесом траекторию (мозг Ильи автоматически отметил, что такая траектория называется параболической) и влетела прямо в центр колонки. Раздался громкий треск, щепки полетели в одну сторону, колонка в другую. Её внесло ударом в комнату. У стены стоял стеллаж с антикварными трофеями добытыми Ильей. Колонку внесло аккуратно в нижнюю свободную ячейку, где она и застряла, с гантелью торчащей из огромного динамика.

Музыка смолкла. Гордость соседа - древняя, но не потерявшая мощности концертная колонка заглохла навсегда. Так закончилось увлечение Ильи рок музыкой.


***

Музыка замолчала. Мишка вздохнул с облегчением, и пошел проведать маму. Мама лежала боком, на смятом влажном белье. Когда Мишка вошел, она откинула с мокрых волос подушку, открыв этим кончик уха с родинкой. Мишка робко улыбнулся: папа любил эту родинку.
- Наконец-то это кончилось! – вздохнула мама поправляя волосы.
- Не волнуйся мама, - сказал Мишка, заботливо поправляя одеяло, - такого больше не повторится.
Мама еще не совсем пришла в себя от шума, иначе она наверняка бы заинтересовалась  словами «такого больше не повториться», но она спросила просто:
- Мишань, не сходишь за молочком? Кофейку бы выпить… Помнишь папа, всегда молоком меня отпаивал?
- Я… щас, мам, я мигом!
Через полминуты Мишка уже был за дверью и сбегал по ступенькам к выходу. Мишка открыл дверь и тут его ухватили за ухо. Больно, сильно и несправедливо! Мишка скосил глаза. Это был Илья. Он прочно держал Мишку за ухо и готовился отвесить ха-ароший пинок. Мишка дернулся и чуть не остался без уха: боль полыхнула от мочки и выше, растекаясь и заполняя пространство. Мишка скорчился и закрыл глаза ожидая пинка и новой боли в ухе.
Пинка не последовало, а затем и… ухо было отпущено. Мишка приоткрыл один глаз и осторожно посмотрел сквозь щель ресниц. Увиденное настолько поразило его что он напрочь открыл оба глаза и не мигая смотрел ими.
Нет, его поразило не то, что Илья улепетывал как-то неуклюже пританцовывая, то и дело останавливаясь и потирая место (что находится у каждого сзади, чуть пониже спины). Он убегал не оглядываясь, и лишь однажды повернулся. Можно было видеть как красно его лицо, впрочем, он тут же стыдливо спрятал глаза и быстро юркнул за угол дома.
А Мишка стоял и глазел, он смотрел и одинокая слеза очень контрастировала с несмелой улыбкой на его лице. Он стоял и смотрел, а потом его мягко обняли и притянули к себе твердые, родные, теплые руки. И тогда Мишка зарылся лицом в белую форменную рубашку, переглотнул, и прошептал:
- Папка… папочка, как же мы тебя ждали!


***
За два дня все успокоилось. Родители отделались выговором от общественного совета. Мишку почему-то не ругали. Лишь один раз папа сказал:
- В следующий раз, Мишка, звони в сорок третью квартиру. Там живет наш председатель, он бывший подводник – сразу решит все вопросы, ну и… это, гантели у него потяжелее!..

Мама от радости начала есть и, её почему-то не тошнило. Папа сказал что «будет мальчик», значит «…скоро у Мишки будет братишка». Мишка радовался – теперь их в семье будет много! Еще папа сказал, что отпуск дали большой (до рождения ребенка и две недели после) и надо собираться на отдых. Решали недолго мама давно знала одно сказочное место; Мишка тоже знал, что оно сказочное, а потому с удовольствием согласился.  Тем более, что Грея наконец-то вернулась из дальней экспедиции и была полностью свободна и… родители согласились взять обратно в дом щенка по имени Стрелок (который уже давно не был щенком, а вырос в достаточно внушительную псину). Мишка был счастлив.

Илья тоже успокоился. Получилось, что колонку с гантелей у него настойчиво просили на выставку, как символ поруганной во времена застоя гласности. Илья был горд и доволен. Он забыл обиды и говорил, что это лучший в его коллекции раритет.

Все у всех было хорошо, и только Мишке иногда казалось, что за ним наблюдают. Чувство взгляда постоянно «висело на затылке», а еще у Мишки появилось новое свойство или такое называется способности… Мишка и сам еще не знал что это,  и зачем это…
По ночам ему приходили сны, и он летал, бывал в других мирах, видел иную жизнь и…
Это «и» проявлялось с утра неожиданными вещами. Что появлялись около кровати и были смутно знакомы Мишке. А однажды… 



Москва
10 марта 2011


_______________________________________







Подарок друга

Посвящаю своему Другу - Путнику и Страннику в одном лице.
Человеку: с открытой душой - скромному и гордому.


       Шел человек по полю. Из далеких мест шел. Устал и присел отдохнуть. Жарко, знойно ему: ни ветерка, ни тенечка. Кое-как попил, а есть вообще не хотелось, и собрался он дальше идти, посмотрел - ничего ли он не забыл. Сунул он руку в карман и нащупал желудь. На ладони желудь казался совсем маленьким, но путнику он был очень дорог.
       В краю дубовых лесов у путника есть друг. Когда они расставались, друг протянул руку - на раскрытой ладони лежал зародыш могучего дуба, подарок леса, подарок друга.
- Серега, ты храни его как память, а когда приедешь, посади у дома. Вот я и буду рядом с тобой:  в жару спасу от зноя, в дождь дам укрытие, зимой буду напоминанием, летом буду шелестеть листвой - разговаривать с тобой...
      Ничего не ответил друг, ему было больно прощаться, и он старался запомнить каждую черточку на обветренном лице родного человека. Сергей лишь сжал в кулаке желудь и почувствовал твердую крепость семени. "Так и наша дружба - крепка с раннего детства", - подумал он, и ушел в ночь. Сергей не стал оборачиваться, чтобы не растравлять этим рану расставания.



       Солнце напекло затылок, и путник перевернул кепку козырьком назад. В ладони тепло твердел подарок. Последние две недели были дожди. Куртка постоянно была влажной, наверное, поэтому желудь начал прорастать.
- Молодец малыш, тянешься к свету! - улыбнулся путник.
       Решение созрело неожиданно. Сам путник не мог понять, что его подтолкнуло к действию. Он нашел низину, вырыл ямку, прокопал канавки к ней. Желудь упал в мягкую почву правильно - словно давно ждал этого.
- Хороший мой, не обижайся. У каждого существа во Вселенной есть свое место в жизни, мне кажется, что твое место здесь... Придет время, и я обязательно приду к тебе, но так будет лучше ВСЕМ, кто увидит и полюбит тебя, и... ты в конце концов поймешь для чего ты живешь! Поймешь, что нужен, что ты не один и вокруг много хорошего. Видишь, я поливаю тебя из своей фляги - ты обязательно вырастешь, малыш!
       Путник понял свою ошибку утром. С приходом нового дня пришло ласковое, а затем опаляющее солнце. И путник стал заложником своей дружбы. Нельзя бросаться подарками друзей и тем более нельзя бросать маленьких на произвол судьбы.
       Потянулись дни ожидания дождя. Днем путник делился кровом - накрывая подолом куртки взрыхленную землю. Он поливал её понемногу - воды было мало. На третий день фляга опустела. В конце четвертого мимо проезжала машина. Водитель остановился, увидел канавки сходившиеся лучами к «солнышку» перекопанной земли. Он поинтересовался  "...что путник здесь делает посреди степи?"
Путник рассказал. Водитель покрутил пальцем у виска, но водой поделился и обещал забрать на обратном пути. На пятый день и эта вода кончилась, а на шестой начали собираться тучи.
        Никогда в жизни путник так не радовался дождю. Он знал, что дожди здесь бывают месяцами и если зарядило, то закончится не скоро.
- Пока, малыш. Я буду скучать по тебе! - сказал Сергей.
       Он нарвал травы и прикрыл землю над желудем - теперь земля напитается водой, а под травой и солнце, если проглянет, не страшно.
       Человек так и не пришел больше к дубу, и как сложилась его жизнь, не знало ни дерево, ни друг путника.
А дуб рос и набирался сил, потому что в жизнь его была влита дружба, место для него выбирали с терпением, сажали с желанием, поливали с любовью... А любовь и дружба, как говорится в сказке про Золушку "...может творить чудеса"
     Сказка проросла в жизнь. Никто не скажет точно, было ли рассказанное ранее правдой или это вымысел. Но есть один неоспоримый факт - дуб вырос и стоит великаном степи уже много лет. Путникам он дарит прохладу, птицам предоставляет дом, грызунам еду в виде желудей... Всем нужен Дуб.
      А что же чувствовал сам Дуб? Дереву было хорошо: он всем радовался, и только где-то глубоко внутри было нехорошо - он много лет чего-то ждал. Он и сам не знал кого ждет, но чувство жило, и однажды…
      


       Под дубом остановился босой старик с обветренным лицом и огромного размера клюкой. Он подошел, прислонился к морщинистому стволу лбом, обнял ствол и на минуту застыл.  За прошедшие годы многие люди обвивали дуб руками. Сегодня было иначе. Старик иногда смахивал рукавом слезу и тихо бормотал:
- Вот, значит, ты какой вырос... Ты один у меня только и остался, - жаловался старик. Руки его дрожали, в глазах светилась радость обретения, разбавленная болью, - а Серега… так тебя и не увидит никогда. Хорошо хоть мне передали его рассказы о тебе... Нет больше Сереги… и могилки не сыскать. А ты… стоишь. Молодец, малыш!
         Дерево тихо шелестело листвой.
- Я пришел к тебе. Ты ждал меня?
         И тогда, наконец, дуб почувствовал, как исчезла в нем спрятанная глубоко боль. Он радостно заскрипел, застучал ветками на ветру, и внутренне соединился со стариком. Они стояли, обнявшись: как друзья после долгой разлуки, как единое целое. Старик почувствовал себя дубом, большим и здоровым.
          Он уже давно закрыл глаза и видел все каким-то внутренним зрением. А видел он многое. С высоты верхушки кроны открывался замечательный вид. Старик чувствовал, как птицы летают в кроне и вьют в его ветвях гнезда, как бесчисленные муравьи и букашки лазают по стволу, как…
          На худое жилистое плечо легла рука:
- Дед… тебе плохо? – спросил парень лет четырнадцати.
          Старик вздрогнул, увидел доверчивое детское лицо и улыбнулся:
- Нет. Спасибо. Мне очень, очень хорошо! Ты просто…, впрочем, подожди минутку! – попросил он парня.
          Старик повернулся к дубу и всем своим нутром спросил безмолвно: «Можно?»
Дуб отозвался легкой дрожью.
           Дед посмотрел на юношу:
- Прислонись к дубу, обними его, выкинь из головы все мысли и постарайся слиться, почувствовать его!
Парень опешил, но сделал, как требовали. Дед не успокоился на этом и добавил:
- Так не пойдет! Быстро снимай бахилы и носки!
          Парень не сопротивлялся, он привык уважительно относиться к старости, хоть и считал порой нелепыми возрастные капризы. Он обнял ствол и стоял некоторое время неподвижно, а потом весь задрожал.
- Ощутил? – обрадовался старик. - Теперь ты никогда уже не сможешь безразлично относиться к деревьям. Помни: дуб даст сил, осина заберет боль, береза поможет разобраться в своих чувствах, ель… Неважно - разберешься сам. Главное, что в природе нет ненужных деревьев, надо только почувствовать, понять и найти подход. Деревья в лесу единый организм. Стоит путнику зайти на окраину таежного леса, как уже вся тайга знает о нем.
- Дед, а ты кто?! – изумленно выдохнул парень.
- Про друидов слышал?
- Так Вы друид?!!!
- Нет, - засмеялся старик, - я лесничий. Простой таежный дед! И сегодня я встретил друга, которого давно не видел. Чувствуешь, задрожал как? Почти звенит! Узнал! Узнал меня…


Эпилог

      Порой случайности в жизни бывают закономерны. В результате произошедших после встречи у дуба событий старик прожил у юноши некоторое время. Они часто приходили к дубу и говорили: о жизни, философии, истории… Сегодня Старец и парень появились позже обычного. К вечеру.
      У дерева сидел человек. По  фигуре, спиной прислонившейся к стволу, было заметно, что человек спит и, возможно, заснул уже давно. Левая нога, вначале стоявшая в полусогнутом состоянии, съехала по сухой степной пыли, и теперь упиралась полуботинком в штанину. Сон разгладил сухое  лицо. На загорелой коже, в углублениях морщин, проступила у глаз и губ белая сетка, словно человек в жизни часто улыбался.
      Старик с клюкой странно присматривался к отдыхающему, и, похоже, сильно волновался, не решаясь подойти ближе. Неизвестно как бы развернулась история дальше, но под ногой у парня хрустнула сухая ветка. Глаза сидящего открылись и посмотрели на юношу, а затем на его долговязого, в возрасте спутника. Отдыхавший неожиданно напрягся и одним рывком рванулся навстречу:
- Сашка… ТЫ!!!? – выдохнул он.
      Спутник юноши вдруг начал оседать и оперся всем телом на свой посох, почти повис на нем. Парень быстро подставил плечо, и услышал, как едва слышно рядом шепнули губы старика:
- Я, не знал… Серега, я, думал…
      Старик  сильно сжал плечо юноши, отбросил клюку и шагнул навстречу Другу.
      Ибо иногда в жизни случаются такие чудеса,  что никакой случайностью их не объяснишь – это закономерность Жизни!




Москва
30.01.2010г























Ветер
 Ах, этот Икстлен…
или « Баловство с магией»

Для сознания,
обретшего понимание цикличности,
все проникнуто магией вечности.
(Дэйн Рэдьяр)

Необдуманность поступков
может иметь стоимость жизни.
(мудрость старца)





Информация к размышлению.
«11 ноября 2007 г. в Керченском проливе случилась крупнейшая в России за последние два десятилетия морская катастрофа… но об этом позже.






Книга

1.


- Все, хватит! Надо и на море успеть, так можно без купания остаться! – Вовка с сожалением, но решительно захлопнул книгу.
        Сережка давно советовал почитать Кастанеду. Что Вовка и сделал, как только увидел у хозяйки на полке знакомое имя на зеленом бумажном переплете. На титуле бульварного издания значилось:  «Путешествие в Икстлен». Текст, вначале скучный и сухой, через полсотни страниц увлек, втянул в свой ритм повествования. Разве мог Вовка в свои пятнадцать лет предположить, что порой грань между жизнью и написанным настолько тонка…
Но, обо всем по порядку.

      Лето плескало солнцем, щедро разбрасывая блики в самые недоступные, казалось, места. Это обилие света завораживало и дарило радость жизни, простой, бесхитростной, но имеющей определенную наполненность. Вчера  увидел пятно солнца в погребе, как же удивился, а оказалось все просто - солнечный зайчик из зеркала на стене прихожей прыгнул в зеркальце на комоде веранды, и, отразившись от люстры, спикировал вниз – в погреб, - Вовка улыбнулся, вспомнив, как искал причину света «… в темном царстве». За эти несколько дней, проведенных у моря, случилось много интересного.
И вот теперь, книга… захватила, унесла, заставила по иному чувствовать мир, предложила прислушаться к себе и окружающему.
       Главного героя книги зовут Карлос. Он  ищет встречи со старым индейцем, о котором молва говорит как о колдуне. При близком знакомстве видно, что это самый заурядный чудаковатый старик. Карлос  желает побольше узнать о травах и их свойствах и немного расстроен такой стариковской простоте – он ожидал большего. Старик же усмотрел в нем ученика - стал последовательно вводить в свое мировоззрение, ломая привычный порядок мироощущений у молодого человека и умудряясь не противоречить основным постулатам христианства. А потом в книге вообще началось странное…



- Ты идешь на море? – неожиданно возникнув  спросила с порога Светка, что разом выбило все мысли о Кастанеде.
        Вовка вздрогнул, легко вскочил, улыбнулся и… оробел –  солнце за ее спиной пушисто облегало фигуру, искрились золотистые волосы, казалось девушка вся состоит из светоносных частиц, источает, дарит сияние.
-Ты вся светишься, - восхищенно сказал он.
- Фу на тебя, - слегка покраснела она, и развернулась уйти.
- Вечно, Вы… женщины, все не так понимаете, – почти обидевшись, развеселился Вовка. – Ну, солнце, же! Ты словно вся из света!..
Задумчиво улыбнувшись, Света посмотрела странным, долгим взглядом и… шагнула за порог.
- Света – вся из света! – поддразнил ее Вовка. Она всегда остро реагировала на эту фразу. Вот и теперь…
Ох… как она успела – получив хороший подзатыльник, Вовка свалился кулем, с подоконника в траву. Потёр ушибленное место, о котором говорят, что оно мягкое (хотя какое «мягкое», когда падаешь очень даже жесткое…). Вовчик заглянул в проем окна, и получил подушкой по голове. Сел от неожиданности, ойкнул, а с другой стороны уже слышался удаляющийся смех…
- Ну ладно! – произнес он нарочито громким голосом.
Вовка стянул стакан из кухни, наполнил дождевой водой из кадки под водостоком летней душевой кабины, и помчался искать обидчика.
          Света с подушкой на перевес ожидала у дерева появления противника. Незаметно зайти со спины к напряженно ожидающему противнику не так просто. Вовке удалось. В последний момент у Вовки предательски хрустнула сухая ветка под ногой.  Девушка вздрогнула, обернулась и на долю секунды они вперившись глазами друг в друга застыли в неподвижности. Потом до Светы дошло, что ей грозит и она с громким визгом рванула прочь. Мимо уха  девушки под веселый смех Вовки пролетела блестящая струя. Вода накрыла широким языком бетонный пол двора и разлетелась мелким бисером, блеснувшем на солнце всеми цветами радуги – даря радость глазам и прохладу… но этого никто не замечал, разве только чуть-чуть, мимоходом…   
- Не попал, не попал, - донеслось из-за спины. Вовка не оборачивался, ему надо было пополнить боезапас.
      

          Они уже минут пять вели активные боевые действия, поливая друг друга, срываясь на возню и оглашая соседей веселыми воплями. Сейчас Вовка стоял на углу одноэтажного частного дома, который они снимали двумя семьями у замечательной хозяйки Ирины Константиновны Московиной. С половником полным воды он поджидал Светлячка (так про себя он звал Свету и не про себя тоже… иногда). В азарте он даже не догадывался, что умная мысль взять посуду повместительней пришла не в одну его светлую голову. Противник в юбке тоже не дремал и нашел в гараже пятилитровое зеленое ведерко - Светка очень обрадовалась, она наверно и в ладоши захлопала, если бы имела такую привычку.
           Вовка выглянул из-за угла и разочарованно спрятался обратно. Светы, что-то подозрительно долго не было. Почему-то  в жизни часто так бывает: когда что-то или кого-то  с нетерпением ждешь и думаешь, что  вот-вот оно случится, то этого можно ждать очень долго и порой абсолютно безнадежно.      
           Вовка  ковырял носком ботинка асфальт и разглядывал штукатурку на стене. В некоторых местах она отслоилась, и под известкой поселились муравьи. Живой дорожкой двигались они через стену, к табличке над головой « Фонтанная д. 7».  Муравьиная тропа исчезала в трещине штукатурки под табличкой. Странное название – на всей улице нет ни одного фонтана.
Подумалось: «У них там дом», и тут же показалось, что он идет по переходам, лазам и пещерам, а рядом, и навстречу идут по своим делам одного с ним роста муравьи…
- Вот тебе, - услышал из-за спины Вовка и не раздумывая прыгнул в сторону. Вода оказалась быстрее - догнала его по дороге. Весь мокрый он помчался за звонко визжащей Светланой. На повороте он поскользнулся на мокрой траве. Земля, обильно ими политая, превратилась в грязь, и Вовка с размаху шлепнулся.
Ощупал колено. Пытаясь понять где болит, Вовка слегка развернул ногу. Стопу пронзила боль. Он скривился.
- Подвернул?  – участливо спросила Света, и тут же добавила, – Надо перевязать.
- Да ладно, так заживет, - буркнул Вовка, шевельнул ногой и… на миг, будто, застыл, черты лица заострились.
- Пожалуй, ты… права, – неохотно согласился он, - надо бинтовать, а все равно здорово порезвились! Жаль Рес с нами не поехал.
- Ты же знаешь что ему с сестрой дома пришлось остался, - девушка с укором взглянула на друга. Вовка не выдержал, отвел взгляд.
        Повязку Света наложила быстро и умело – крест-накрест. Получилась словно косичка на ноге. Повязка лежала на ноге не туго, не мешая крови идти к пальцам ног и обратно,  крепко удерживала стопу от излишней подвижности. Это создавало приятный покой в ноге, страх новой боли потихоньку исчезал.
        В калитку вошла Ирина Константиновна. «Так - при параде и в макияже – значит  из магазина или из сельсовета», - Безапелляционно решил Вовка, - теперь держись!
        Хозяйка оглядела участок. Взгляд из-под бровей выдавал напряженную работу мысли. 
- Что-то случилось? У нас будто стадо слонов с водопоя прошло, и всю дорогу поливало друг другу на спину, не забывая при этом орошать грядки, стены, и внутреннюю утварь…
        Участники бурных событий переглянулись, и, втянувши голову в плечи, промолчали.
- А может сегодня день Нептуна? Викентий? – хозяйка говорила строгим голосом, но что-то заставило Вовку посмотреть в ее глаза – там, за внешней строгостью, виднелись веселые искры понимания.
Он сглотнул, улыбнулся, сказал невпопад:
- Вы с рынка? Ой…, я хотел сказать... Здравствуйте! Вернее… Да, конечно «День Нептуна»,  - он огляделся вокруг, виновато  посмотрел на Ирину Константиновну, торопливо, решительно выпалил,  – мы сейчас все уберем!
- Эх, Вы, викинги, - улыбнулась Ирина Константиновна, - давайте убирайтесь и будем молоко парное с пряниками пить. Я к Нине Васильевне ходила, сметанки взяла, а молоко еще теплое…

       Убирались сообща, весело и быстро. Потом пили молоко, разговаривали о море, рыбаках, вспомнили  и любимого Михаила Тарасовича – мужа Ирины Константиновны.  Его вообще часто вспоминали - замечательный  человек был, неординарный. Прошел войну обычным водителем. После войны работал рыбаком на сейнере, затем бригадиром. Стал председателем рыбколхоза, а на пенсии строил лодки по своим чертежам. Его лодки пользовались успехом. И неудивительно, ведь лодки получались: легкие, прочные, устойчивые и быстрые. 
          Михаил Тарасович имел талант рассказчика, видение, и память писателя. Жизнь его виделось нам живо, в красках, а видел он за прожитые годы очень много. Тарасович на все смотрел нестандартно, отчего даже известная информация о политике, истории или мироустройстве представлялась нам в новом ракурсе. Человек был душой этого места. Как замечательно было играть с ним в шахматы, обсуждать проблемы - политика или история, механика или электрика… Казалось у него на все есть ответы. А вот дня своей смерти он не знал. И мы не знали…
Потому простились со стариками последний раз как обычно – сердечно, с болью в душе и надеждой на встречу, а встретились только через два года с одной Ириной Константиновной. Сходили на кладбище, погрустили, а что сделаешь?
И лишь один вопрос с тех пор регулярно тревожил Вовку - почему хорошие люди умирают? Для Вовки такие разговоры были очень важны. Он не представлял себе это место без Михаила Тарасовича, а потому когда случилось страшное Вовка стал думать что хозяин рядом, просто у Михаила Тарасовича дела и поэтому его не видно, а порой Вовке и вправду казалось, что хозяин рядом…

 

2.

        Вечером Вовка лежал в кровати, читал «Икстлен». Он продолжал читать, а мысли убежали в сторону. Вспоминалось утро: доброе, радостное, искристое... Посреди этой разлившейся теплоты что-то сидело противной занозой. Внутри. Омрачало радость. В таких случаях Вовка  прокручивал на внутреннем «проекторе» киноленту событий прошедшего дня. Пытался найти причины.
       Может быть… то, что Ирина Константиновна назвала его Викентием?  Вовка стеснялся, своего, имени – «Викентий» значит Кеша, ну, как попугай из мультфильма… То ли дело Вовка, но так звали его только друзья…


Так звали только друзья…
(за три года до описываемых событий)

      У  Вовки во дворе ребята были дружные. Летние каникулы пролетали незаметно в играх придуманных ребятами. Спортивная площадка зажатая между: озером, жилой шестнадцатиэтажкой и детским садом всегда была полна детской многоголосицей. Все друг-друга знали. 
      Днем, когда все играли в футбол, у подъезда появился   новенький. Весь отутюженный, аккуратно постриженный,  он скучающе сидел на скамейке с видом человека который кого-то ждал. Покачивая новыми сандалетами, незнакомец периодически поднимал голову, издалека посматривая за игрой.  Потом, словно разрывая барьер и боясь передумать, рывком поднялся и пошел быстрым шагом  к играющим. Остановился в центре поля. К нему обернулись, повисла неловкая тишина. Мальчик тоже молчал, будто движение отняло у него все силы, он не знал, что сказать… Вовка прочел в глазах такую муку, что не выдержал и спросил первым:
- Ты, что-то хотел… спросить?
- Да… то есть, нет! Я хотел… - он мигнул, и неожиданно решительно продолжил, - меня зовут Рес.
         Мальчик увидел удивленное, вопросительное молчание. Не принято так завязывать отношения в дворовых компаниях. Смяв кепку в руках он спросил:
- Можно с вами… в футбол? -
- Ты уверен? – сказал Славка. Он был самым старшим из ребят и являлся негласным заводилой компании.  Славка скептически посмотрел на безукоризненно чистые гольфы.
         Рес растерянно уставился на свои гольфы, так некстати белеющие над светлыми, новыми полуботинками.
- Да, что ты, Славка. Ведь человек спросил, значит ему надо! – заступился Вовка. – Ну, что, мужики?! - И уже самому младшему из ребят, быстрому Сашке, - пойдешь за те ворота?
         Вовка только одними глазами дал понять, – ну, очень надо!!!
- Делов-то на три копейки, а разговоров… - согласился  вечно веселый, курносый Сашка. Сказал деловито, обыденно, просто.
         Новичка, как обычно, поставили на ворота, и почти сразу в проволочную сетку влетел мяч. После второго гола вместо Реса встал Славка. Но и на поле новичку не везло. Умудрился  споткнуться на ровном месте и больно стукнуться. Мяч был потерян. Им снова забили. Вконец расстроенный Рес хотел уйти с поля, но Славка ободрил: «У кого не бывает?.. Играем!»
         И пошла игра, а Рес… пусть небыстро бегал, но неплохо обводил, и давал точные пасы, а это согласитесь в футболе одно из главных. Во время игры, как-то незаметно Рес и окрестил Викентия – Вовкой. Для Вовки это было неожиданно и… приятно. Между ними словно ниточка протянулась. А потом, уставшие, все разбрелись по домам, и Рес пил дома у Вовки морс - намешанный из варенья и воды, очень вкусный.  Рес сознавал, что это болтушка из варенья, а не морс (мама для морса отжимала ягоду, варила отжимки с сахаром, фильтровала, а затем доливала отжатый сок). Пусть морс ненастоящий. Зато Вовка, вот он, стоит рядом - самый настоящий, живой!  Может быть только казалось, что они с Вовкой пьют напиток богов,  но и много лет спустя, уже уважаемый на работе человек с брюшком, работая в солидной компании системным программистом Вовка любил залезть украдкой в холодильник, и намешать себе «морс» из варенья с холодной водой…
         Выяснилось, что Рес тоже не любит свое имя и фамилию, потому, что зовут его Лев Федорович Ирискин, «…если опустить отчество совсем несерьезно получается, и вообще ну какой, я, лев!? Да еще Ирискин – какой-то конфетный лев получается!»
         Рес очень любил своего старшего брата – Федора Федоровича Ирискина, названного в честь отца и шутливо прозванного друзьями Федорой, с ударением на второй слог. Так к брату обращался и Рес, а Федора в отмеску подразнивал Реса обращаясь к нему не иначе как Лефыка. Когда Рес был маленьким, не выговаривал букву «В» и все слова с этой буквой у него получались через «Фы». Старший брат обращался к нему ласково «Левушка, Левка», младший повторял: «ЛЕФыКА» и оба смеялись…
        Ребята смотрели фотографии прошлогодней  поездки в Санкт-Петербург.  Федор собираясь в командировку заметил что Левка как узнал о поездке - стал  мрачным и молчаливым. Федор быстро догадался, что Левка не хочет расставаться с братом, да и в Питер братишке отчаянно хочется. Федор был человек действия, а потому на следующий день просто взял на Левку дополнительные и отдал их на руки изумленному брату. Счастью не было предела. Маму оказалось уговорить труднее, чем принять решение и взять билеты, но Федор и с этим справился «…под свою ответственность, беру… Да не волнуйся, мама, все будет нормально, Катюшка моя за ним присмотрит».
       Так и уехали. Фотографий наснимали «море».
       Глядя на фотографию брата Рес загрустил. Федор уже месяц был в командировке на Байкале и писал письма,  «… с ума сойти! Рес, это… ну, как море!  На горизонте с небом сливается. Вода холодная, чистая, как слеза, пить можно! Есть поверье, что здесь чудища подводные водятся, как в Лох-Несском озере. Глубина то, древность какая! Здесь куча эндемиков  - это виды живого мира нигде в мире больше не встречающиеся. Некоторые поговаривают что видели здесь…».
- Представляешь какая там красота, деревья сплошной стеной подымаются и гладь воды, - заворожено произнес Рес, оборвав на полуслове читающего письмо Вовку .
- Я видел… по телевизору. – поддержал Вовка и вдруг насупился…
- Ты чего? – встревожился Рес, глянул заново в письмо, на Вовку – не понимая перемены настроения, – я тебя, что, чем-то обидел?!
- Люди там пропадают, - сказал тихо Вовка, - я видел передачу. Без следа пропадают…

***

         Вовка перелистнул очередную страницу Икстлана  и вдруг понял, что все это время пока мысли бродили в прошлом, он продолжал читать, только не помнит ни слова.
         Нужную строчку он нашел быстро, но читать уже не хотелось… Вспомнилось как  классно накладывала бинт Света.

«…где ты так наловчилась?» -  спросил тогда Вовка, слегка смущаясь своей неловкости. Света, вдруг замялась, на некоторое время замолчала… И он больше не спрашивал, стараясь  не касаться больного вопроса - порой можно сделать больно человеку совершенно безобидными вопросами. Близкий человек почувствует, остановится – чужой не обратит внимания, желая получить информацию.  Да!.. Точно! Это и была та заноза, что грызла Вовку весь день подспудно. Что же у нее могло быть?
         Мысли скакали, как кегли, разбитые шаром. Одна цеплялась за другую, тяжело перекатываясь по душе…
«Надо пойти и спросить» - подумалось ему, - «а если в ответ  полные боли глаза?»


Рассказ Светы

       Светы в спальне не оказалось, не было ее и на кухне, и на улице тоже… Ирина Константиновна подсказала, что видела, как Светлана выходила за калитку.
       До моря идти было около десяти минут. Растрескавшийся асфальт серой лентой ложился под ноги. От дороги веяло теплом.  Ровный ветер с моря дул в опаленное за день лицо, успокаивал. Шоссе  повернуло в сторону. Вовка сошел на грунтовку, ведущую к берегу. Пока он шел, стемнело, выглянула луна. Пляж был пуст и казался сказочным  местом, где вот-вот появятся эльфы и русалки для своих таинств. Идти по щиколотку в воде было приятно. Лунная дорожка обрывалась недалеко от берега. А на берегу сидела Света. Она пристроилась на большом камне, одну ногу согнула, обхватила руками, вторая по щиколотку свешивалась в воду. Волосы пушисто облегали тонкую фигуру.
- Ну вот, и русалки появились уже, - вполголоса рассмеялся Вовка.
       Света обернулась, подвинулась на камне.
Сидеть рядом хорошо.  Света прислонилась теплым боком, положила голову другу на плечо
- А ты почему ушла, одна?..
- К морю захотелось - подумать…
        Они некоторое время молчали, только вдыхали чистейший морской воздух, напоенный запахами трав, разогретого за день камня и солено-пряным ароматом водорослей выброшенных дневной волной на берег. Небо сияло звездами словно большой перевернутый котел. Казалось вот-вот нарушится незримое равновесие и вся масса звезд зависших над головой сверкающим потоком хлынет вниз – отдельные блестяшие капли уже падали оставляя за собой меркнущий шлейф. Вовка впечатленный великолепием природы  разглядывал Млечный путь, протянувшийся слева направо через все небо.
- Света какое-то время молчала. Вовка чувствовал как она напряжена. Потом, словно прорывая плотину, Света сказала, - я всегда крови боялась, до обморочного состояния. А в тот раз шла домой по тротуару… Бензовоз вынесло на встречную полосу и он столкнулся с рейсовым автобусом. Как в замедленном немом кино – смяло кабину, прицеп утащило в бок, автобус, сминаясь, все наползал и наползал на бензовоз…  Вовка от неожиданности даже дышать перестал. Света продолжала:
- Я увидела военного. Он добежал до автобуса, кинул на проем окна шинель и одним прыжком оказался внутри. Потом появилась его голова, мужчина звал на помощь. Я оглянулась, рядом со мной ни кого не было…. Тут внутри меня, что-то сорвалось, я побежала. Я думала, что бегу прочь от этого ужаса, а оказалось, бежала на голос.
Около автобуса лежал ребенок лет восьми.
- Оттаскивай быстрей! Тащи его подальше, да шевелись же ты!!! – прикрикнул военный. Блеснули знаки различия, я машинально отметила, что видела такие по телевизору у военных в оркестре…Мы успели вытащить шесть человек, потом рвануло. Меня отбросило взрывом.
- А военный в автобусе, а люди… остались? – напряженно спросил Вовка.
         Девушка молчала. Так же серебрилась дорожка, ровно шумело море, а вот спокойствия уже не было. Вовка с болью посмотрел на Свету и накрыл ладонью  ее холодные пальцы.
- Ты вся замерзла, дрожишь! – выдохнул он. Скинул ветровку и набросил на плечи девушки. Света благодарно прижалась к теплому боку. Вовка попробовал перевести тему разговора.
- Давай следующим летом съездим в Питер? Там… обалденно здорово, люди хорошие и, красиво… Представляешь – белые ночи!
- Давай, - согласилась девушка, некоторое время молчала, а потом продолжила рассказ, может чтоб выпустить невысказанную боль…
- Ты спрашивал про умение делать перевязки. Взрывом разнесло осколки стекла, многих посекло. Меня тоже, несильно, в руку. Одна из спасенных оказалась медсестрой. Она не могла двигаться и просто объяснила, что и как делать. Когда приехала скорая, мы уже успели остановить кровотечение троим. Все помнится как в тумане, я действовала, наверное, как послушная кукла… Потом мне что-то вкололи, я заснула.
         Вовка молчал, Света устроилась поудобней и тоже затихла. Лунная дорожка неярко мерцала, удерживая на себе взгляд, гипнотизировала. Вовка решил поменять тему:
- Куда ни пойдешь, а светящаяся дорожка двинется с тобой. Айвазовский в своих картинах имел секрет – его лунная дорожка на огромных полотнах «передвигалась» вместе с идущими, как в жизни.
- А ты мог бы дотронуться до лунной дорожки рукой? – лукаво спросила Света.
- Н-нет конечно! А как до нее дотронешься? Вон она как далеко от нас заканчивается.
- Эх ты, сама наблюдательность! А если приблизить глаза к воде, не пробовал?
- Так это купаться придется.
- Купнемся?!    
- Так ты же замерзла!
- В воде согреемся!
          Светка через голову, одним движением сняла с себя все, и кинула на берег. Повернулась к ошарашенному Вовке.
- Идешь?
          Вовка стал торопливо стаскивать штаны. На камне это делать неудобно, конечно же он шлепнулся. Это событие окончательно вернуло обоим настроение, и через минуту они уже как дети топали пальцами рук по лунной дорожке. Глубина была по шею, вода теплой, и жизнь прекрасной. А плавать, плескаться, нырять и брызгаться в ночи что-то вообще невообразимое! Не пробовали? Все в искрах планктона. Движение рождает фейерверк блеска. И смех, этот особенный, южный смех!!!

         


3.


         
           На пляж пришли после обеда.
- Пол-дня продрыхли, - сокрушалась Света. Вовка промолчал, и так все ясно.
           Ветра не было. Штиль превращал море в огромное зеркало, обращенное к небу.
- Знать бы кто «ловит» этот солнечный зайчик.
- Как минимум космонавты, - улыбнулась Света, - ну, и еще все на побережье…
- Ха, о тех, кто на побережье я не подумал, - развеселился Вовка, и потянул из спортивной сумки полотенце, чтоб прикрыться от солнца. Нос уже изрядно напекло. Ткань за что-то зацепилась и из сумки вылазить не хотела. Вовка дернул сильнее, и вместе полотенцем выпала книга Карлоса Кастанеды. Из-под черной обложки высунулся уголок тетрадного листа. Вовка заинтересовался, достал вкладыш. На бумаге синели чернила с неровным, быстрым почерком:





Выписки из Книги Карлоса Кастанеды

1. Я сел отдохнуть и заснул под высоким эвкалиптовым деревом. Внезапный крик сокола разбудил меня. Я открыл глаза, не сделав никакого другого движения, и увидел беловатую птицу, усевшуюся на самых высоких ветвях эвкалипта.

2. В это время дня, в сумерках, нет ветра. В это время есть только сила.

3. Мы оставались дома в течение всего дня из-за "ветра". Дон Хуан объяснил, что мы побеспокоили ветер намеренно и что лучше не валять с этим дурака. Мне даже пришлось спать, покрытым ветками.
Внезапный порыв ветра заставил дона Хуана подняться одним невероятно бодрым прыжком.
- Проклятие, - сказал он, - ветер ищет тебя.
- На это я не покупаюсь, дон Хуан, - сказал я, смеясь, - действительно, нет.
Я не был упрям. Я просто считал невозможным принять идею того, что ветер имеет свою собственную волю и ищет меня, или что он действительно замечал нас и бросался к нам на вершину холма. Я сказал, что идея "ветра, имеющего свою волю", была идеей из мира, который был довольно упрощенным.


4. Если бы ты жил среди дикой природы, то ты бы знал, что в сумеречное время ветер становится силой. Охотник, который стоит своей воли, знает это и действует соответственно.
- Как он действует?
- Он использует сумерки и силу, скрытую в ветре.
- Как?
- Если ему это удобно, охотник прячется от силы, накрыв себя и оставаясь неподвижным, пока сумерки не минуют. И сила окутывает его своей защитой.
Дон Хуан сделал знак, как бы обертывая что-то своими руками.
- Ее защита похожа на...
Он сделал паузу, подыскивая слово, и я предложил "кокон".
- Правильно, - сказал он, - защита силы окутывает тебя как бы в кокон. Охотник может оставаться на открытом месте и никакая пума и никакой койот, и никакой звук не сможет потревожить его. Горный лев может подойти к самому носу охотника и обнюхать его, и если охотник останется неподвижен, горный лев уйдет. Могу тебе это гарантировать.
Если охотник, с другой стороны, хочет быть замеченным, то все, что он должен делать, заключается в том, чтобы встать на вершине холма в сумерках, и сила будет следовать за ним и искать его всю ночь. Поэтому, если охотник хочет всю ночь путешествовать или если он хочет оставаться бодрствующим, он должен сделать себя доступным ветру.

5. - Искусство охотника состоит в том, чтобы быть недостижимым, - сказал он, - в случае с блондинкой это значило бы, что ты должен был стать охотником и встречать ее осторожно, не так, как ты это делал. Ты оставался с ней день за днем, пока единственное чувство, которое осталось, была скука, правда?
Я не отвечал. Я чувствовал, что ответа не требуется. Он был прав.
- Быть недостижимым означает, что ты касаешься мира вокруг себя с осторожностью. Ты не съедаешь пять куропаток, ты ешь одну. Ты не калечишь растения только для того, чтобы сделать жаровню. Ты не подставляешь себя силе ветра, если это не является оправданным. Ты не используешь людей и не давишь на них, пока они не сморщиваются в ничто, особенно те люди, которых ты любишь.
- Я никогда никого не использовал, - сказал я искренне.
Но дон Хуан утверждал, что я это делал и поэтому я могу теперь тупо утверждать, что я устал от людей, и они мне надоели.
- Быть недоступным означает, что ты намеренно избегаешь того, чтобы утомлять себя и других, - продолжал он. - это означает, что ты не голоден и не в отчаянии, как тот несчастный выродок, который чувствует, что он уже больше никогда не будет есть и поэтому пожирает всю пищу, которую только может, пять куропаток.
Дон Хуан определенно бил меня ниже пояса. Я засмеялся, и это, казалось, доставило ему удовольствие. Он слегка коснулся моей спины.
- Охотник знает, что он заманит дичь в свои ловушки еще и еще, поэтому он не тревожится. Тревожиться, значит становиться доступным, безрассудно доступным. И как только ты начинаешь тревожиться, ты в отчаянии цепляешься за что-нибудь. А как только ты за что-нибудь уцепился, то ты уже обязан устать или утопить того или то, за что ты цепляешься.

6. Охотник пользуется своим миром с осторожностью и с нежностью, вне зависимости от того, будь это мир вещей, растений, животных, людей или силы. Охотник интимно обращается со своим миром, и все же он недоступен для этого самого мира.
- Это противоречиво, - сказал я. - он не может быть недоступен, если он там, в своем мире, час за часом, день за днем.
- Ты не понял, - сказал дон Хуан терпеливо, - он недоступен, потому что он не выжимает свои мир из его формы. Он касается его слегка, остается там столько, сколько ему нужно и затем быстро уходит, не оставляя следов.

7. - Поступки есть сила, - сказал он, - особенно тогда, когда человек действует, зная, что эти поступки являются его последней битвой. Существует особое всепоглощающее счастье в том, чтобы действовать с полным сознанием того, что этот поступок вполне может быть твоим самым последним поступком на земле.



       Вовка переглянулся со Светой.
- Ты поняла?
- Не очень. Хотя, в заглавии слово «книга» написано с большой буквы. Значит, человек считает, что это очень важная книга, и суждение о жизни интересное.
- Книга тайн, - добавил Вовка, весело и невпопад.
- А, что на обороте?
- Это Путешествие в Икстлен, - пояснил Вовка, - книжку Карлос Кастанеда написал, это, наверное, из этой книжки кто-то для себя главные мысли выписал.
- Да нет. Я спрашиваю. Что на обороте листа?
      Вовка недоуменно перевернул бумагу. На обратной стороне тоже были строчки, но другим почерком.
- Смотри, как затерты буквы, наверное, этот листок давно живет в твоей книге!
- Да не моя она! У Ирины Константиновны нашел на полке. Сережка давно советовал почитать Кастанеду, а тут сама «в руку прыгнула». Ты права, судя по почерку и потертости букв на обороте, писали в разное время различные люди.
       Вот о чем говорили строчки:



Основные мысли по Икстлану

1. Остановить сознание, позволяя миру двигаться дальше (в его изменении вариантов реальности).
2. Стереть свою историю личности (постепенно «напустить тумана» в информации окружающих о тебе - никто тебя не знает и ты себя не знаешь, а значит способен на «невозможное»).
3. Способ восстановления сил: Найти (по внутреннему наитию) небольшой плоский холм, лечь на живот, головой на восток. Несколько минут сна восстановят силы.
4. Выкинуть из головы собственную значимость (нельзя уходить от ситуации, если все складывается не так, как ты хочешь – это не гордость и характер, а проявление слабости и мнительности).
5. Настрой на общение (на равных и с симпатией) с живым и «неживым» миром рождает понимание магии мира – начинаешь видеть реакцию на тебя каждого элемента мира (не важна связность или бессвязность речи, не важен язык).
6. Если ты, что-то берешь у Мира, поедаешь, или убиваешь чтобы поесть – надо извиниться и объяснить, что когда-то сам станешь пищей для растений и животных - Мир единое целое. Каждый элемент живой или нет – ВАЖЕН!
7. Если ты хочешь чтоб тебе ответили: растение, стихия, Мир, – говори с ними с симпатией, на равных, не зажимаясь (Значит: откровенно, вслух, не стесняясь окружающих).
8. Человек должен воплощать свои решения до конца, и полностью нести ответственность за любые свои решения (человек должен знать, почему он это делает, и не иметь ни каких сомнений и сожалений – дословно: «…принимать ответственность за свои решения означает, что человек готов умереть за них».
«… нет маленьких или больших решений. Есть только те решения, которые мы делаем перед лицом нашей неминуемой смерти.»).
9. «Видеть» невидимое можно боковым зрением (надо скосить глаза и разглядывать, если неожиданно что-то заметил не поворачивать голову, а продолжать неподвижно разглядывать. Раздвоив (скашиванием глаз) изображение надо научиться по желанию рассматривать каждое по отдельности – самое главное всегда происходит между изображениями).
10. Брать у жизни не больше, чем необходимо для жизни (это сложно, чувству меры надо учиться).
11. Изменить распорядок жизни – только жертва ходит строго заведенными тропами, и ест в строго отведенное время.
12. (допишу позже).
   


         Света дочитала быстрее, и теперь с интересом наблюдала за сменой эмоций на лице друга. В глазах его отражалось не только море, но все тайны мира, нежданно постигнутые и теперь невесомо ускользающие.
- Ты как Ньютон после падения яблока, - рассмеялась она.
- Свет, ну правда же в этом что-то есть! Надо только совместить два текста и попытаться поверить!
- Еще скажи попробовать! Что с ветром разговаривать будешь?
- Буду! Почему бы и нет, - в запальчивости сказал Вовка, и сник. Представил как  это будет выглядеть. Света на него посмотрела и сказала примирительно:
- Меня поразило другое – все высказывания, а значит, наверное, и книга в целом не противоречит десяти заповедям Христа, а как бы расширяют их действие на весь наш мир. Словно говоря, что Богу дорог не только человек, но равно и все остальное им созданное.
- Что значит «равно»? – удивился Вовка, повторив ударение на первый слог, - как можно равнять человека и корову?
- Можно! Это как у матери с детьми. Детям кажется, что меньшего всегда любят больше, а к самым маленьким вообще особое отношение!
- А разве не так?
- Конечно, не так! Мать любит всех одинаково. Просто она знает, что старшему не нужно столько осторожного внимания и присмотра, а меньшой только на этом и живет первые пять лет. Японцы своих детей даже совсем не наказывают до пяти лет.
- Ну хорошо, убедила! А при чем здесь заповеди?
- А при том! Заповедь «не убий» - применительно к человеку понятна…
- А применительно к корове каким боком? – перебил Вовка, - их все равно забивают и едят, и религии  не против!
- Да «забивают», да «едят», да «не против»… Может и Бог не против! Но он сто процентов против геноцида. Стеллеровых коров помнишь? Не знаешь. Залезь в Интернет и почитай. Да что Интернет! Смотри, что здесь написано:

«…ты касаешься мира вокруг себя с осторожностью. Ты не съедаешь пять куропаток, ты ешь одну. Ты не калечишь растения только для того, чтобы сделать жаровню. Ты не подставляешь себя силе ветра, если это не является оправданным. Ты не используешь людей и не давишь на них, пока они не сморщиваются в ничто, особенно те люди, которых ты любишь.»


           В этот день они плавали, загорали, ходили в заповедник «Казантип» и периодически срывались на обсуждение тайны книги и рукописных строк: строили догадки, вычисляли возможного хозяина листка, спорили о мистике и реальности написанного, о возможности проверить на деле сказанное в книге, об устройстве мира. А под вечер вспомнили, что время отдыха почти на исходе, а билеты так и не куплены.



Поход за билетами

         Если есть настроение, то встать пораньше одно удовольствие. Когда есть важное дело, то вершить его надо с хорошим настроением. Вот и получается, что делать важное дело одно удовольствие.
- Хо-хо, каламбур получился, из мыслей! – Вовка упруго встал, потянулся, натянул футболку. Заглянул: под кровать, тумбочку, стол сделанный Михаилом Тарасовичем – тапок не было!
- Что за хрень? – выругался он. Тут же представилось растение с большими удлиненными листьями. Вовка рассмеялся, вот уж точно – вырастет, замучаешься пропалывать. Так и с выражениями…
          Тапок не оказалось и перед входом. Вовка впрыгнул в галоши Ирины Константиновны. Идти было неудобно – в обувке оставалось много свободного места -  но весело. Шаркая, облазил весь участок, тапки нашлись за домом у окна.

Как Вовка потерял тапки…

          Вовка сразу вспомнил, как ночью захотелось купаться, а одному идти к морю грустно. Дверь в хозяйский дом была закрыта. Он почувствовал себя лазутчиком на вражеской территории, когда храбро пробирался к окну.
- Свет! – сдавленно позвал молодой человек и тут же взглянул в соседнее окно, как бы не разбудить хозяйку, - Светик!
           Открытая створка словно приглашала. Подтянулся, заглянул в комнату. Темно.
- Здесь только негра искать, - обиделся Вовка. Через несколько секунд глаза привыкли. Справа от окна стояла кровать.  Под белеющим одеялом сопели и пофыркивали.
- Во заливает, как соловей! – восхитился Вовка и потянулся растолкать спящую. Это было не так-то просто. Перегнулся через подоконник, с трудом на руках дотянулся до кровати, а вот дальше никак. Лезть в комнату не хотелось, могла войти Ирина Константиновна. Вовка не долго соображал. Рядом с окном стояла прислоненная к стене штакетина от старого, разобранного забора. Дотянуться до рейки было не сложно. Вовка все же позвал снова. В ответ произошло некое шевеление на кровати, закончилось все новым сопением.
- Да ты лежебока, однако! – произнес молодой человек и потянулся ткнуть в бок палкой. В последнюю секунду его остановила мысль, что Светке такое обращение может не понравиться, - может, тебя по пятке штакетиной пощекотать? Да-а, тоже идея – не из лучших. 
            В конце-концов придумалось просто немного стянуть одеяло. Что он и сделал. Зацепил штакетиной одеяло, оно соскользнуло, чуть-чуть. Тогда Вовка подцепил край и прокрутил рейку вокруг оси. Одеяло намоталось и послушно двинулось за штакетиной. Хозяйка кровати засопела сильнее, и неожиданно для гостя потянула одеяло к себе.
- Ах так! – разошелся ночной посетитель, - ну, я тебя!
             С этими словами он с силой потянул за штакетину. Ткань затрещала но выдержала. Хозяйку кровати сложило пополам – в сидячее положение. Вовке не понравилось как тяжело заскрипела под ней кровать, да и темная фигура на белых простынях показалась великовата, и совсем ошалел Вовка от чрезвычайно взрослого женского вопля.
- А-а-а, черт!!! Насилу… - женщина присмотрелась, и жалобно спросила, – гра-бят?
- Света? – автоматически шепотом успел спросить Вовка, и сам себе ответил, - нет.
             Рефлексы сработали у обоих одновременно. Первая рывком натянула на себя остатки пододеяльника, а второй прыгнул в окно, больно зацепился о раму и с глухим стуком упал за окном.
- Да что же это второй раз уже, - Вовка стиснул зубы, оглянулся. Во дворе заливалась собака. Прибежала, обнюхала, узнала и стала лаять на соседей. Ночной гость решил боле не испытывать судьбу и прихрамывая побежал к себе. Последнее что он увидел в злополучном окне – растрепанную голову женщины снимающей у Ирины Константиновны комнату. Вовка знал что ее зовут Людмила Сергеевна. Женщина повернулась на звук и успела разглядеть босую ступню грабителя, тут же скрывшуюся за углом. Подбежавшая собака продолжая грозно лаять кинулась следом.
             Вовка через окно ввалился в свою комнату. Сиганул рыбкой прямо не раздвигая занавесок, упал на свою кровать и затих прислушиваясь. Снаружи продолжалось театральное действие. Все живущие на участке высыпали во двор. Оживленный диалог сопровождался активной жестикуляцией.
- Черный, кудлатый, явно цыган! – выливала эмоции пострадавшая,  -  и одеяло тянет, украсть хочет.
- А как он влез-то? – спрашивала Ирина Константиновна.
- А кто его знает? Окно открыто было. Я чувствую - одеяло с тела сползает, пытаюсь натянуть на себя. А он прыткий такой, ухватил двумя ручищами и рванул, меня аж над кроватью подняло!
- Как «подняло»? – не поняла Ирина Константиновна.
- Ну, естественно, не в воздух – села я, - Людмила Сергеевна показала, как именно её потянуло и как она села, - смотрим друг на друга. Темень, ни черта не видно! Один силуэт черный, кудлатый и с рогами. Вернее мне в первую секунду показалось, что с рогами.
- Он думал, что комната пуста?
- Да, наверное. Он даже ругнулся, что света нет и так из-за этого влип. Хорошо собака спасла. Залаяла. Цыган сбежал через окно, а собака за ним. Надо её кормить хорошенько!
Защитница! – Людмила Сергеевна  наклонилась к собаке и погладила по жесткой шерсти. Собака села и подняла переднюю лапу.
- Знаю защитница моя, знаю! У-умница!!! – наклонилась к овчарке Людмила Сергеевна и пожала протянутую конечность, - спаси-ительница моя!
             Овчарка была не против пообщаться. Она любила внимание, а тут еще намечались особые привилегии, регалии!
             Пока у входа шло оживленное общение, Вовка нервно дрожал под одеялом, прислушивался.
- Спаси-ительница, защи-итница, - передразнил он вполголоса. Придвинулся поближе к окну и приготовился слушать дальше, но вместо разговора услышал посторонний шум сверху. Упуская добычу клацнули «зубами» зажимы штор. Вовка видел  как театрально-медленно на него с верху падает ткань, - обалдеть! – ругнулся он и был с головой накрыт шторой, из-под вороха шелка обиженно прозвучало:  «И все в один день!»            
   
            
***

              Сейчас Вовка смотрел на свои сиротливо стоящие под окном тапки. Ночные приключения пронеслись в голове в один миг. Ночной гость посчитал за счастье быстро прыгнуть в свою обувку и скрыться, пока виновника происшествия, и его тапки никто не видел. Надо добавить, что через двадцать секунд молодой человек вернулся обратно, схватил галоши Ирины Константиновны и, «включив пятую скорость», умчался в известном направлении. С утра Вовку никто не видел, а после полудня он дал о себе знать настойчивым звонком междугороднего телефона.



Поездка
         
         Вовка торопливо шел по дороге.  Он очень боялся опоздать на автобус до городка Ленино, где находилась станция железной дороги «Семь-Колодезей», а соответственно и билетные кассы. У задержки была вполне понятная причина – Вовка все же решил искупаться перед уходом - раз не получилось ночью, надо наверстать утром. Сказано- сделано! Купнулся, оделся, присел на берегу под навесом. Картина раннего солнца  – загляденье одно. Светило уже поднялось, стало тепло и уютно. Синяя гладь отражала небо с легкими облачками, в километре справа осваивал виндсерфинг новичок. Вовка улыбнулся – специально товарищ пораньше встал, чтоб никто видел его кувырканий. Однако прокол, товарищ, прокол…
             Как заснул Вовка не помнил. Очнулся из-за того, что сполз по столбу на бок и начал заваливаться. Огляделся.
Вдоль берега. Сгорбившись, шла интересного вида пожилая особа. Про таких говорят «неопределенного возраста». Думаешь, что ей около семидесяти, а бабуле давно «под двести».  Узловатые пальцы вцепились в клюку уважаемых размеров. Через плечо висела  сумка-сетка, полная пустых бутылок. Вовку поразил красный платок на голове, завязанный как у бабы-Яги в сказке.
- Полный антураж! – пробормотал он в восхищении.
           Бабка  вздрогнула, повернулась, пронзительно уставилась на Вовку.
- Все слы-шу! Все! -  заскрежетала она, - Ах молодежь п-пошла…
           Старуха, сверля глазами подошла ближе.
- Ты никак до книжки умной дотянулся давеча? Вижу! Все вижу! С силушкой хочется побаловать? Не к добру… ай не к добру, а ведь и силушка может с тобой поиграться… ой может. Вот и меня уже бабой-Ягой нарек.
            Вовка поежился. Старуха заметила и продолжила:
- А ведь без метлы, без ступы сегодня… - она посмотрела на свои узловатые пальцы и вкрадчиво добавила, - а может взять тебя… за руку, отвести к себе?
            Вовка почувствовал, как затвердела спина. Ни вздохнуть, ни пошевелиться и только холодный пот струйкой стекает по позвоночнику. Бабка вдруг посерьезнела. Поправила сумку на плече.
- То-то же! Шу-уточки, баловство п-нимаешь… - она вдруг подобралась, наклонилась ближе и нормальным голосом сказала, - ты, сынок, будь осторожнее и помни главное – всегда будь Человеком! Сейчас ты уснешь, а когда откроешь глаза… когда откроешь глаза тебе надо будет торопиться. Тебя ждет хорошая ДОРОГА, ты просил о ней. Ты еще не знаешь что просил, потому что попросишь в пути… и тебя услышали. Да, вот еще, - напоследок добавила бабуля, - нет у меня метлы! И ступы нет! И зовут меня по-другому – Марфа Васильевна, а если все же вспомнишь сказанное мной то передавай привет своей тетке. Все. Спи!   
             
…………………………………
        Пробудил рокот мотора с катера. Вовка вздрогнул, сполз по столбу на бок и начал заваливаться. Огляделся.
Вдоль берега, сгорбившись шла старуха. Узловатые пальцы вцепились в огромную клюку. Через плечо висела  сумка-сетка, полная пустых бутылок. Вовку поразил красный платок  как у бабы-Яги.
- Полный анту… - пробормотал Вовка и сразу заткнулся, показалось, что все это уже было. В недоумении смотрел он на бабку. На мгновение их взгляды пересеклись. Вовке, показалось, что он что-то вспоминает, потом старуха отвернулась и продолжила поиски бутылок, а Вовка  взглянул на часы, и увидел, что не успевает к автобусу. 


***

         Вовка шел быстро, легко, почти бежал.
   Не выходила из головы старуха с пляжа. Эти видения перед её появлением реальность или...
   Сразу вспомнилась статья из научного журнала (эти, написанные курсивом строчки, Вовка помнил почти наизусть)   

    "...Команда ученых во главе с Дэвидом Deutsch Оксфорде сделали открытие в области математики. Параллельные миры действительно существуют.
  Сама теория таких миров появилась еще в 1950 в США (автор — Хью Эверетт) и объяснила тайны квантовой механики, вызывавшие споры ученых. В Эвереттовской «многомирной» Вселенной каждое новое событие возможно и вызывает разделение Вселенной. Число возможных альтернативных исходов равно числу миров.
  К примеру, водитель машины видит выскочившего на дорогу пешехода. В одной реальности он, избегая наезда, гибнет сам, в другой попадает в больницу и остается живым, в третьей гибнет пешеход. Число альтернативных сценариев бесконечно.
  Теория была признана фантастической и забыта. Но неожиданно в Оксфорде в ходе математического исследования обнаружили, что Эверетт был на верном пути.
  Согласно квантовой механике, до эксперимента про то, что внутри атома, нельзя сказать, что оно реально существует. До замеров частицы занимают неясную «суперпозицию», в которой они могут иметь одновременно верхний и нижний спин, или появляться в разных местах в одно и то же время. Наблюдение проводят для «проявления» конкретного состояния реальности, ведь и подброшенная монета приходит только в 1 положение «орел» или «решка», как только ее поймают.
  Главный вывод из открытия состоит в следующем. Кустоподобные ветвящиеся структуры, возникающие при расщеплении Вселенной на параллельные версии ее самой, объясняют вероятностный характер результатов в квантовой механике. То есть неизбежно мы живем лишь в одном из множества параллельных миров, а не в единственном."

    Вовка шел и думал о сложностях построений во вселенной, загадках мира и неразрешимых вопросах бытия. Он шел, и видел вокруг лето, а в ногах звенела пружинистая легкость. Окружающий пейзаж за две недели уже стал привычным: солончаки соломенного цвета с зелеными, рыжеватыми и бурыми проплешинами; скалистые основания Казантипского заповедника из спрессованного временем ракушечника - здесь когда-то было дно древнейшего моря (остатки этого моря покоятся в Каспийском озере). Вид открывался обширный. Вдоль дорог стояли линии электропередач, бетонные столбы с провисшими проводами уменьшались вдали по всем законам перспективы - указывали направление этих дорог. За солончаками большим полукругом блестел стеклами городок атомщиков Щелкино. "Смотрится как Манхеттен", - мимоходом отметил Вовка, - "за городом стоит так и не запущенная Щелкинская атомная станция - близнец Чернобыльской АЭС. Ведь она уже была полностью готова, а теперь, наверное, жители все растащили. Интересно: полностью, или еще есть на что посмотреть?"
   После Чернобыля все были так напуганы, что жители так и не позволили запустить АЭС. А кто-то даже упростил и "расшифровал" аббревиатуру: "Щелкинская атомная станция - ЩАС". Народ так и объяснял в быту: "...брат чернобыльский, название-то какое угрожающее получается - ЩАС ка-а-ак ...", - дальше речь состояла из емких русских выражений добавляемых в любой язык для усиления эффектности фразы. Вовка помнил, что Высоцкий о такой речи писал просто и емко:

«…Проникновенье наше по планете
Особенно приятно вдалеке:
В общественном парижском туалете
Есть надписи на русском языке!»    
   
          Вовка смотрел на сдержанную степную красоту и не воспринимал её. Разные мысли беспокоили: о билетах, старых тревогах Светки, ночном происшествии и видел ли кто его тапки у бедового окна.  Ему надо было понять, прочувствовать, свое отношение к Светлане и её отношение к себе. А еще по какому-то наитию он неожиданно остановился, закрыл глаза и попросил:
- Боже, пусть сегодня будет хороший день, насколько возможно и так как ты видишь для меня и близких моих, для друзей и врагов моих… Я приму с радостью и согласием ВСЁ что определишь мне, - вздохнув, почесал краем правой сандалии лодыжку левой ноги. Все было сказано. Вовка не знал молитв, и каждый раз придумывал свою. Он всегда не понимал, почему с молитвой порой желания сбываются, а иногда нет – просишь-то всегда хорошее и искренне просишь…
В чем же дело? Ответ пришел негласно. Мы всегда что-то просим для себя или для кого-то, просим конкретно и безапелляционно, - это и есть причина не сбывшихся желаний. Мы удивляемся, не подумав, что кроме нас есть еще другие люди, что желания могут пересекаться, а кому-то и вообще принести вред: человеку, животному, растению – неважно, все едины перед богом и всякий творение его.
С тех пор как Вовка понял это, он стал просить за всех участвующих в проблеме, и не так как ему, Вовке того хочется, а как будет лучше для каждого при решении Вовкиной беды - там сверху видно лучше, что возможно, а что нет. Уже два года у Вовки не было ни одного неосуществленного желания, а проблемы исчезали порой самым неожиданным способом.   
           Налетел ветерок, обдул лицо. Вовка открыл глаза и улыбнулся - маленький пылевой вихрь закрутился вокруг ног и убежал по тропинке в поле. Вовка зачем-то как живому помахал ему вслед рукой.   
           Шагать по асфальту легко. Незаметно Вовка дошел до магазина. Завернул за угол. На небольшой площади никого не было, на остановке тоже.
- Еще пусто, или УЖЕ пусто? – забеспокоился Вовка, потом решил, что первое лучше второго, а значит надо ждать!
          Прогуливаться в ожидании автобуса скучно, а на пустой желудок вдвойне тоскливо: в животе урчит, в желудке квакает, в ухе чешется почему-то,  - разве что в ноге не стреляет, - съязвил Вовка.
          Через площадь к магазину прошла женщина, поковыряла ключом в замке и исчезла внутри. Дверь осталась открытой и Вовка воспринял это как Божий знак.
– Ноги в руки и к магазину, - скомандовал он себе. – Ходу, ходу! – слова-то знакомые какие… где же я их слышал?
          В помещении царил полумрак, ближние прилавки освещал свет из дверного проема. За стойкой раскладывала товар продавщица.
- Мы еще не открылись, - сказала она, завязывая за спиной тесемки белого фартука. Ранний гость должен был учесть пикантность момента и выйти. Вовка думал иначе:
- Простите! Боюсь я не смогу дождаться открытия, сейчас придет мой автобус и, если Вы не сжалитесь… над молодым, здоровым организмом…
- Спрашивайте, - улыбнулась она и сразу словно помолодела.
- Что-нибудь из выпечки и бутылку лимонада.
- Есть только чебуреки, выпечку привезут позже. Разогреть?
- Спасибо! – обрадовался он, - у Вас есть чем крышку с бутылки сдернуть?
- Держите, - в тонких, сильных пальцах лежал консервный нож, - приятного аппетита! Это ничего, что бутылка совсем ледяная и без этикетки? – забеспокоилась продавец.
- «Ледяная» наоборот здорово – на улице скоро люди как асфальт начнут «плавиться» от жары, а «без этикетки» - фигня всё это… - Вовка хотел еще что-то добавить, но посмотрел сквозь москитную сетку на улицу. В проеме двери автобуса не наблюдалось, но как-то странно вибрировал воздух у входа..
         В следующую долю секунды мир будто дрогнул, показалось или действительно стало немного темнее?  Сознание поплыло, раздвоилось. Вовке еще казалось что он стоит и продолжает разговор с продавцом, однако другая его часть уже неслась к приехавшему  автобусу, потому, что эта его часть уже успела выйти на улицу и увидела последних садящихся пассажиров. Вовка от раздвоения личности на какое-то мгновение пребывал в полном замешательстве, а потом собрался в единый кокон и со всей силой рванулся к транспорту. Он почувствовал как возрастает  напряжение. Неожиданно прозвучал резкий хлопок - как пушечный выстрел, Вовка даже подскочил на месте и с испугом уставился на выхлопную трубу. Все встало на свои места – вот он сам, вот задний бампер автобуса, вот вошел последний пассажир… « О-ой! Сейчас дверь захлопнется и транспорт уедет», - мысленно запаниковал Вовка, - «успеть бы, быстрей, быстрей!!!» – стучало в висках.

В то же самое время на «фазенде» у Ирины Константиновны…

          - Хочу есть! Есть хочу! – хотелось ему кричать, столько вокруг вкусных запахов, а еды не видно, - да что же это такое?!
          Метаться ранним утром по участку гиблое дело – вся еда убрана с вечера, а разбудить никого нельзя.
- Вон домовой, хитрая бестия! Да у него «в закромах родины» такие богатства, и ведь никто не знает! А тут живешь, живешь, а запасов на зиму…  никак не наживешь. Ой здесь чем –то вкусненьким пахнет! Фы-фы… тьфу ты, опять пусто. Вот именно, чтоб тебе пусто было, кошка вонючка – все съела, под метелку! Вот засажу в тебя пару иголок, будешь знать, как шипеть на меня по ночам. Нет, не засажу, иголок на тебя жалко. Топ-топ-топ… О, наконец-то – яблоко! Зацеплю, потом съем. Ура!!! Мо-ло-ко! Как я тебя люблю! Хлюп-хлюп-хлюп, на шерстку на капало – слизать, срочно слизать! Топ-топ-топ… А, вот и хозяйка пожаловала. Бежим, пусть мелко, но быстро: тип-топ, тип-топ, тип-топ…
           Ирина Константиновна вышла из-за угла дома, приставила к стенке веник, тяжело разогнулась. Оглядела участок, увидела как улепетывает ежик, пошла, прихрамывая,  к блюдцу, поставленному пятнадцать минут назад:
- Ах шалун, все уже вылакал! – посмотрела вслед исчезнувшему и двинулась по своим делам бормоча под нос, - Ёжики это хорошо – мышек не будет.
           Людмилу Сергеевну во сне мучили кошмары.  Мокрое одеяло упало на пол, простыня сбилась, и бедная женщина накрылась влажной тканью с головой. Порой ее дыхание учащалось и тогда можно было различить обрывки фраз:
- Мое…, не дам…, цыган…
В какой-то момент она почти взвизгнула: «Ну отстань, пожалуйста!» - и, наверное, ей стало легче. Людмила Сергеевна наконец провалилась в забытье без сновидений. Старая кровать тоже обрадовано перестала жаловаться на свою столь беспокойную временную хозяйку.
           У Светки  тоже была старая пружинная кровать. Кровать давно знала Свету и всегда берегла сон своей девочки. Кровать ласково поскрипывала и покачивала свою редкую гостью. Светке снился Вовка. Хорошо снился.
           Ёжику ничего не снилось, он спрятался в кустах и двумя крохотными лапками торопливо догрызал кусок яблока. Наверное ему было неудобно с такими крохотными лапками – яблоко периодически выпадало и откатывалось. В конце-концов ежик что-то пробурчал и все же догрыз яблоко прижав его лапками к земле.
           От его быстрых глаз колючего жителя участка ничего не могло ускользнуть.
           Еж так забавно ел и оглядывался, что я невольно прыснул в кулак. Каково же было мое удивление когда я увидел что мой маленький друг укоризненно смотрит на меня. 
- «и ничего смешного!», - прозвучало у меня в голове голосом  ёжика по имени Ёжик. Я ошарашено заморгал, а Ёжик добавил – «и вообще хватит на меня смотреть… во время еды! Это неприлично. Лучше за собой наблюдайте, пожалуйста». – Я хотел ему ответить и поперхнулся. Лицу стало жарко, я счел за лучшее перевести внимание на Вовку. Паренек сделал выбор и теперь ехал в автобусе.


Нехожеными тропами…

            Вовка успел. Будто от этого зависела его жизнь, он ворвался в автобус, проскочив мимо двери, сложенной в гармошку. Рукам что-то мешалось, Вовка мельком глянул на них и ужаснулся – в одной был полусъеденный чебурек, в другой недопитая бутылка «пива». «Без этикетки, но КТО ЗНАЕТ, что там лимонад, и ЧТО ПОДУМАЮТ ЛЮДИ?!»
            Выкинуть невозможно, убрать некуда. Вовка придумал третье: юркнул к окну, пристроил сумку на коленях и, делая независимый вид, стал торопливо доедать и допивать «компромат». Он надеялся, что успеет до появления кондуктора. Щеки пылали. Вовка то и дело прикладывался лбом к стеклу. За окном проносился однообразный пейзаж желто-соломенной  крымской степи. Его разморило. Он разумно решил - Ленино пункт конечный и расплатиться можно при выходе. С этой мыслью Вовка позволил себе провалиться в сон.
            Сновидение было цветным и очень реальным. Виделось что Вовка тащил домой продукты, купленные в магазине на площади,  устал, ручка сумки вытянулась и режет руку. Он остановился и сел отдохнуть на забытый кем-то бетонный блок. Напротив торчал из земли огромный ноздреватый камень – кусок известняковой  скалы. Немного выше по склону таких  камней и скал было полно, а здесь среди жилых построек камень неуместно выделялся. Этакий форпост Казантипского заповедника. На верхней точке камня грелась на солнце большая стрекоза, над ней летала её подруга. Та которая сидела делала вид что не замечает летающую, а подруга упорно не хотела садиться ниже самой верхней точки скалы. Вовка с интересом наблюдал представление театра насекомых. Потом ему надоело щуриться от солнца, и пришлось на пару секунд прикрыть глаза.
             Когда он поднял веки, скалы уже не было, и бетонного блока не стало, и сумки с продуктами исчезли.  Вовка огляделся. Вокруг в креслах сидели люди. Одни читали, другие вентилировали себя импровизированным веером из газеты, третьи слушали музыку – всем было жарко, на лицах читалось «скорее бы уже приехать». Под ногами катался и мешал круглый предмет, Вовка взглянул вниз и увидел пустую бутылку из-под лимонада. В глазах его начало проступать понимание, и он быстро посмотрел в окно. За стеклом лежала степь. Вовка увидел стелу с надписью «Ленино» и мысленно возликовал:
-  «Ур-р-ра!!! Скоро, въезжаем!»
             Монумент стоял на въезде в областной городок Ленино – у дороги, посреди степи. Вовка ждал появления домиков. Ждал, ждал, ждал… ждал…А домиков все не было. Только степь вокруг: желтая, рыжая, бурая… Вовка задумался. Тут еще как назло заголосил микрофон. Тетка-кондуктор решила показать свою гордость за боевое прошлое родной местности. Нудным голосом неслось из динамиков:
- … В ходе кровопролитных боев, потерянные позиции…
- «Черт! Так ни одна толковая мысль в голову не попадет! А-а, и леший с ней, нехай ее. Приедем все равно, рано или поздно», - Вовка расслабился и улыбнулся: «во вещает, как Левитан со столба! Однако кругозор у билетера отменный», - зауважал Вовка.
- … Справа Вы видите бетонные укрепления времен последней войны. ДОТы – долговременные огневые точки.  Фашисты заполонили такими ДОТами всю территорию Крыма, особенно много их осталось на горе Митридат и Арабатской стрелке. Мы проезжаем место, где развернулись в прошлом ожесточенные бои. Наши моряки с кораблей Черноморского флота,  ставшие в те тяжелые дни морской пехотой, бесстрашно шли на врага. Фашисты называли советскую морскую пехоту черной смертью. Когда моряки шли на врага в своих черных бушлатах фашисты испытывали состояние близкое к панике. За каждую пядь земли здесь пролиты реки крови. ДОТы несколько раз переходили из рук в руки – никто не готов был уступить. Один раз наше контрнаступление захлебнулось, бойцы залегли под шквальным огнем противника. Тогда один матрос вскочил, скинул бушлат и, закусив зубами ленточки бескозырки, с гранатой наперевес молча пошел на врага. Он был тут же срезан пулей.
Немцы, упорно державшиеся на своих позициях, уверенные что придет  подкрепление и привыкшие к своему победному шествию по всей Европе, оказались абсолютно не готовы к такой встрече.
Фашисты боялись «Черной смерти», но еще больше они испугались когда увидели  как из-за одного срезанного пулей матроса весь берег только что усыпанный  «Черной смертью» превращается в  «Полосатую смерть», молча и стремительно как шквал несущуюся навстречу пулям,  и что-то в немцах сломалось. Они дрогнули и были выброшены со своих позиций. Так впервые во время Великой Отечественной Войны у моряков появилась традиция – в особо опасных, смертельных случаях показывать свою матросскую душу – обнажив тельняшку и закусив зубами ленточки бескозырки, чтобы не потерять свой головной убор, свою гордость, свою память о родном корабле.
              Рассказ закончился. Женщина опустила микрофон и некоторое время смотрела на пробегающую за окном равнину, потом повернулась к слушателям и добавила: 
- Я предлагаю почтить память наших предков минутой молчания.»
           В нависшей в первую секунду ватной тишине стали различимы звуки дороги: ровный гул мотора, тихий скрип покрышек о дорогу. Слышно также было ровный шорох ветра из окон запутавшегося в занавесках, порой звонко хлопавшего материей. Эти хлопки воспринимались как выстрелы давно ушедших дней и долетевших к нам сквозь время. Люди молчали, смотрели в окна… Кондуктор подняла микрофон:
- Я забыла добавить, что в результате той атаки было захвачено много орудий, удержать позиции не удалось, вывезти артиллерию не успели, поэтому просто изуродовали или сняли орудийные замки. Да… была еще одна военная история. Обнаружили на оружейном складе пушку без прицела - образца тысяча девятьсот пятого года. Её, случайно так и не списанную с баланса вначале, хотели выкинуть. Артиллерии недоставало и когда выяснилось, что у неё калибр семьдесят шесть миллиметров, а таких снарядов пруд-пруди, артиллеристы задумались, как эту штуковину использовать. Наверное, все же и выбросили бы. Но тут началось немецкое наступление, орудия вышли из строя, танки прорвались… В общем выкатили её милую и прямой наводкой стали лупить по немецкой бронетехнике. И точнехонько, надо признать, попадали. Вы скажете: «Как это возможно без прицела?», - отвечу: целились в прямой видимости, с близкого расстояния, через дульное отверстие. Более того, эту пушку немцы боялись не менее обычных, а может и более: снаряды противника часто выводили из строя прицел, а порой ствол или орудийный замок – требовался сложный ремонт. А с этой пушкой все было просто: стенки ствола намного толще обычных, защитного броневого щитка нет, а стрелять она и без колес может – замаскировался заранее на вероятном направлении движения противника, подбил танк с первого выстрела и прыг в укрытие. Противник отутюжил квадрат артобстрелом, камня на камне не оставил, а как только стихло, артиллеристы ствол с орудийным замком поднимут из воронки, куда пушку забросило, на телегу и на новое место фрицев бить. «Мировая пушка», - смеялись они, - с Ушаковско-Суворовским характером!»
               Женщина переложила микрофон в другую руку, вздохнула и добавила:
На этом наш экскурс в историю я временно прекращаю, через двадцать минут мы будем проезжать Феодосию, оттуда без остановок мы проследуем мимо Коктебеля на Карадагскую биостанцию. Посмотрим дельфинарий и разделимся для дальнейшей экскурсии на две группы…
           Вовка смотрел на кондуктора квадратными глазами. Как пулеметные очереди проносились мысли: «Что значит  «проезжать Феодосию?», К-какой Карадаг? Дельфинарий? Экскурсия?», - Вовка захолодел, - «Елки-зеленые, так это что же, не рейсовый автобус, а экскурсионный… и кондуктор значит не билетер, а экскурсовод?! Ой, попал… в историю! Как же теперь быть?»
           Вовку накрыло той самой волной ужаса, под действием которой немцы в сорок первом драпали со своих позиций, побросав орудия. Вовка понял, что откройся он сейчас, его заставят заплатить за экскурсию. Экскурсия стоит дорого, значит, он не сможет сегодня купить билеты на поезд. А еще могут просто высадить прямо здесь. Один в степи, на дороге между городами - на такси никаких денег не хватит! Нет, это еще хуже!
Что же теперь делать? – Вовка уткнулся лбом в прохладное от ветра стекло. Мысли вязли в отупении, - вот бы стать стеклом. «Стеклом» - то есть «зайцем»? Но я и так, получается, «заяц»… Точно, вот и выход – надо до дельфинария оставаться зайцем, выйти с группой из автобуса и… по-те-ряться!!! Как я сразу не догадался! У-ура!!!

             По дороге на Карадагскую биостанцию рассказали про: городок Коктебель ставший в советское время Планерным, а потом вернувший себе родное название; про гору Планерную, давшую название городу. На пологом склоне этой горы, больше похожей на большой холм, осваивали планера будущие  советские авиаторы.
             Не забыли вниманием и Карадагские горы. Экскурсовод  сказала:
- Одна из скал, обрываясь в море, напоминает сбоку профиль Максимилиана Волошина… 
             Вовка стал усиленно искать сходство гор и знаменитого поэта.
             Если смотришь в противоположную сторону, то, сколько ни напрягай зрение, ничего не увидишь. Вовка крутил головой и вытягивал шею до последнего, но так и не догадался повернуться в необходимую сторону. Он только услышал:
- Теперь образ поэта нам уже не виден с дороги, но Вы сможете разглядеть его на обратном пути, - экскурсовод посмотрела на время и продолжила, - посмотрите на право…
              Вовка уже не слушал. Только у него такое может получиться – не заметить то, что видно всем.    «Жизнь кончена!» - решил Вовка, подумал и для самоуспокоения добавил, - «и ничего, и на фига мне волноваться из-за Волошина, я и не читал его ничего. Зато я с Пушкиным на Тверской разговаривал! Правда, никто не знает. Да и было это один раз всего. Ну и что, все равно. Мировой мужик! Ну и хорошо, что не знают! Что бы подумали, если б увидели, как я с памятником разговариваю? А интересно бы посмотреть на лица прохожих, заметивших движения и жестикуляцию бронзовой фигуры на постаменте». Вовка рассмеялся своим мыслям и пожалел, что с памятником можно общаться только в воображении.
- Подъезжаем, - оповестили в микрофон. Вовка глянул в окно и готов был «через стекло прыгнуть» - высоко на фоне неба из горы торчало три высоких скалы, этаких огромных каменных «пальцев».
- Чертовы пальцы, - произнесли за спиной.
            Экскурсовод рассказала историю местных скал, Карадага и биостанции. Вовка не слушал. В какой-то момент, в автобусе, ему остро захотелось обратно. Он закрыл глаза и даже, казалось, почувствовал, как сидит за столом на кухне и пьет чай с Ириной Константиновной.  Голова обсохла после купания на море, спину успело припечь и она чешется под любимой клетчатой рубахой с коротким рукавом. А хозяйка улыбается, придвигает печенье на фаянсовом блюдечке. Она любит Вовку, потому что у Ирины Константиновны есть внук такого же возраста и ей давно хочется увидеть родного человека, а дочка с внуком живут далеко, приезжают редко.
Чай горячий и Вовка вдыхает аромат, мелкими глотками прихлебывая из кружки.
           Настолько реально все представилось, словно от той жизни его отделяла только невидимая тонкая пленка – шагни и все окружающее: горы, биостанция, черное море – все исчезнет! Вовка вздрогнул, наваждение пропало. Навалилась тоска.


Биостанция


           Автобус остановился среди десятка таких же Икарусов. Народ как горох ссыпался из душного транспорта на горячий асфальт.
Вовка тоже вышел. Налетел легкий ветерок, растрепал соломенные волосы, заставил улыбнуться – жизнь прекрасна! Он свободен и наконец, сбылась мечта, Вовка на  Черном море - что может быть лучше!!!
           В дельфинарий он не пошел – не было билета и лишних денег тоже, а может, Вовка боялся признаться себе, что хочет дистанцироваться от неожиданного подарка в виде экскурсии. «Хватит уже, накатались!» Зато океанариум он посетил с большим удовольствием. Жители океанариума дарили  радость не меньше, чем дельфины. Дельфины – это, конечно, здорово, только они так далеко от зрителей и при таком скоплении народа все равно не погладишь, не пообщаешься…
            Другое дело - океанариум. От всех обитателей отделяет только тонкое стекло или вообще просто запрет трогать руками, потому что обитатели находятся на расстоянии руки, в аквариумах и маленьких бассейнах. Вовка потрогал. Не подумайте плохого, он не нарушал запрета. Просто почувствовал, что кто-то ползет по рукаву к шее, накрыл ладошкой, оказалось махонький краб. Глаза бусины поблескивали и наблюдали. Краб будто спрашивал:
- Ты не сделаешь мне больно?
- Нет, конечно, -  улыбнулся Вовка, повернулся, спросил у проходившего мимо смотрительницы музея:
- Извините, здесь крабик! Он сбежал из аквариума.
- Да, убежал. Молодец, кинь его к морским лисичкам – в бассейн.
- А лисички… это где?
- Вот же черненькие! В правом бассейне, их еще называют игольчатыми скатами.
             Вовка обрадовался, что он такой «молодец» спас краба и тут же выполнил поручение. Крабик в воде оживился, боком двинулся к щели между плитками бассейна. Подплыла лисичка, мягко заплыла на краба и застыла.
- А что лисица делает? Крабика греет? – словно малыш в зоопарке восхитился Вовка.
             Смотритель побледнела.
- А ты разве не покормить её хо…, - женщина поперхнулась на полуслове, прокашлялась, - понимаешь какое дело…
             Морская лисица тем временем сдвинулась и наплыв на другую лисицу довольно застыла. Крабика на прежнем месте не было. Вовка глупо хлопал ресницами.
- А где?.. он же только что, под Вашей лисицей…
             Служащая океанариума почувствовала себя «не в своей тарелке». Она была уже не молода, все поняла и знала, что лучше не врать…
Женщина сняла очки, протерла стекла платком, одела и внимательно заглянула Вовке в глаза. 
- Ты уж извини, я неправильно тебя поняла… у нас морских скатов и лисиц крабами кормят. Боюсь что уже  ничего…
            
***

             На улице было жарко. Вовку бил озноб. Голова ощущалась как большой пустой шар. «Как колокол?» - задумался над сравнением Вовка.
«Бо-о-ом… Бом… Бо-о-ом… Бом…» - стучало в висках и сразу отдавалось в затылке.
Вовка спускался к берегу по крутой извилистой лестнице. Ноги не хотели держать, подгибались.    
- К морю! –  вдруг понял Вовка,  – к морю! Пусть навстречу летит лестница, пусть в падении разобьются колени! К морю! Там можно укрыться от бед прохладной волной, дать волю слезам, соединив их с водой. К морю!!!
            Вовка еле успел затормозить. Вся вода у берега была усеяна неровными камнями. Глубина была дальше. Он отчаянно зажмурился, чтоб окончательно не остановиться… бежать, падать, обдираться, бежать дальше  - до воды. Бежать – болью смывая предательство. Вовка рванулся вперед и, одновременно, открыл глаза. Он еще успел сделать три шага и встал как вкопанный. Увиденное поразило его. Десятки крабов сидели на камнях. Они смотрели на него не мигая, заглядывая в самую душу.
            На ближний камень вылез очень большой краб. По ярким красновато-желтым полоскам Вовка понял, что такие занесены в Красную книгу. Краб развернулся боком к Вовке. Глаза-бусины на тонких ножках разнесенные по бокам головы-панциря едва заметно шевельнулись. Было абсолютно непонятно, куда смотрит многоногое создание. Вовка понимал - на него! Было что-то гипнотическое в этом взгляде и еще что-то, может, немой укор? Краб шевельнул клешней.
            Вовке казалось, что это сон – только во сне такое количество крабов может одновременно зашевелиться, спрыгнуть с камней в воду и тут же исчезнуть. Желто-полосатый  не исчез. Вовка подошел ближе: прямо в сандалиях, по воде. Краб сидел, ждал.   Человек робко протянул руку и, еще не веря своему счастью, положил ладонь на камень, рядом с членистоногим. Краб отодвинулся, застыл и вдруг боком взобрался на руку. Так быстро, что Вовка даже испугаться не успел. Панцирь был прохладный и мокрый, ноги щекотали руку. Вовка не двигался.
- Вы на меня не сердитесь?
Полосатик шевельнулся и подставил солнцу  бок.
- Спасибо, – прошептал Вовка и закрыл глаза, потому что их предательски защипало.
Почувствовав толчок в руку, посмотрел на ладонь. Она была пуста. Вовка улыбнулся, подобрал из воды черноморский голыш. Хотел кинуть его подальше и посмотреть всплеск. Передумал. Взвесил камень на ладони и мокрым положил в карман. "Все закончилось. Пора…",  - подумал он и грустно побрел к выходу с биостанции.
   

            Оказалось что прямого сообщения между биостанцией и городом нет. Туристы добираются: на экскурсионных автобусах, на машинах или на такси. Кроме автобусов, на площадке ничего не стояло. Ему было грустно. Он вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком в чужом, злом мире. Поймал себя на мысли, что рад безвыходности положения, как бы это ни казалось парадоксально «…и пусть! Так мне и надо!! …!!!»
      А как же Светка, Рес, мама? Вовка встряхнулся, задумался. Его посетила простая до остроты мысль – НАДО ЖИТЬ!

       Что-то щелкнуло в мозгу у Вовки и пришло понимание. Вспомнились слова Кастанеды: «…Мир единое целое…», «…Каждый элемент живой или нет – ВАЖЕН!», «…Если ты хочешь чтобы тебе ответили: растение, стихия, Мир, – говори с ними с симпатией, на равных, не зажимаясь…» - Значит: откровенно, вслух, не стесняясь окружающих – вот поэтому и получился разговор с Крабом.

«…Если ты, что-то берешь у Мира, поедаешь, или убиваешь чтобы поесть – надо извиниться и объяснить, что когда-то сам станешь пищей для растений и животных…» - если бы краб мог говорить он сказал бы мне эти слова…

«…Искусство охотника состоит в том, чтобы быть недостижимым…» - и правда, всю дорогу Вовка был недоступен для окружающих его пассажиров. Получилось быть охотником?
       От последней мысли Вовка даже вспотел. А мысли уже невозможно было остановить. Память услужливо выбрасывала на поверхность все новые цитаты.

«… Правильно, - сказал он, - защита силы окутывает тебя как бы в кокон. Охотник может оставаться на открытом месте и никакая пума и никакой койот, и никакой звук не сможет потревожить его…»
«…Поступки есть сила, - сказал он, - особенно тогда, когда человек действует, зная, что эти поступки являются его последней битвой. Существует особое всепоглощающее счастье в том, чтобы действовать с полным сознанием того, что этот поступок вполне может быть твоим самым последним поступком на земле…»

- Стоп! Откуда это: последнее, про поступки? – Вовка на долю секунды задумался, - «последняя битва» что это? А может… к тому, что надо не раскисать, а что же тогда… Жить?! Быть охотником и выбираться, наконец, отсюда?
Но как?!
       


***


     В городке Коктебеле интересно - солнце, горы на горизонте,  дома из ракушечника, много забегаловок, кафе, аттракционы. Вдоль моря расположилась бетонная набережная, где продается огромное количество разнообразных сувениров. Толпы отдыхающих  снуют вокруг - как в муравейнике.
     Вовка прогулочным шагом брел по улицам, впитывал экзотику. Он уже сильно не беспокоился за оставшихся дома - успел поговорить со Светой по телефону на городском почтамте.
     Вот потеха была! Вначале на том конце не могли понять, кто звонит. Из  телефонной трубки сквозь шипение и треск слышалось голосом Ирины Константиновны:
- Это х-хто?
- Ирина Кон... - пытался начать Вовка, а в динамике уже слышалось взволнованное:
- Х-хто это, Миша? Миша это ты?
- Ирина Ко... - успел вставить Вовка.
- Миша, внучек, шо ты молчишь? Ты меня в гроб вгонишь!
- Ири...
- Молчи лучше! Что за мода бабушку по имени отчеству... Приедешь я тебе...
- Да Вовка это!!!
   Повисла пауза,  трубка выдавала только шорохи и щелканье - на том конце провода усиленно думали.
- Во-ва?
-Да, да, Во-ва! - повторил интонацию Вовка.
- Ви-кентий, кто тебе позволил дурить мою седую голову?
- Я не дурил... Извините. Ирина Константиновна, позовите Свету, пожалуйста.
    Шорохи усилились и пропали. Ясно зазвучал родной Светкин голос:
- Слушаю… Алё! Не слышу ничего. Вовка ты? Билеты взял?
- Нет, не взял, - сокрушено ответил Вовка.
- Что так долго, уже обед прошел, я извелась вся, а почему молчал в тел… что-о, не взял?!
- Нет… Светик, у меня проблемы… я похоже сегодня уже не успел за билетами.
- Не-поняла, - медленно и грозно послышалось из трубки, - что значит не успел? Почему не успел, а чем ты тогда занимался все это время? Сейчас ты где?!!
- В Коктебеле.
- Где?! В Коктебеле?!!! –  воскликнула Света.
    Вовка услышал на том конце провода удивленные возгласы Людмилы Сергеевны, Ирины Константиновны и еще кого-то… Он сразу понял - теперь не миновать ему витиеватых историй о его похождениях «за билетами».
- Светик, я на переговорном пункте и денег на звонок положил немного, просто выслушай… В половину восьмого я зашел в магазин. Купил пару чебуреков и лимонад.
- Половину восьмого магазины еще не работают, что ты мне голову морочишь, какие еще чебуреки? – Возмутилась Света, а еще появились звуки подозрительно похожие на чей-то смех.
- Ладно, неважно, про чебуреки потом. Главное – я оказался случайно в экскурсионном автобусе.
- Ты что издеваешься надо мной? Какая экскурсия? Нам билеты брать нужно – срочно! И вообще ты что маленький, чтобы тебя по ошибке запихнули в автобус на экскурсию.
- Света…
- Что «Света»? Ты мне еще расскажи, что у вас с друзьями традиция: каждый год тридцать первого декабря вы идете в баню, и тебя после бани по ошибке запихнули в самолет вместо…, - запал у Светланы неожиданно иссяк, - к вечеру дома будешь?
- Да.
- Хорошо. Приедешь - расскажешь. Отдыхай. – Короткие гудки прервали разговор и Вовка не рассказал о Карадагских красотах, о том как выпутался из, казалось бы, безвыходного положения – предельно упростив для себя ситуацию. Вовка шел к своему автобусу, а в голове звучали строчки старой песни

«…Я пришел и сел, и без тени страха,
Как молния, ясен и быстр,
Я нацелился в зал Токкатою Баха
И нажал басовый регистр.

О, только музыкой, не словами
Всколыхнулась земная твердь.
Звуки поплыли над головами,
Вкрадчивые, как смерть.

И будто древних богов ропот,
И будто дальний набат,
И будто все великаны Европы
Шевельнулись в своих гробах….».

Так и получилось, Вовка пришел и сел – спокойно и уверенно, в «свой» автобус, на «свое» место. Только биение синей жилки  на виске показывало, что творится внутри Вовки. Синяя жилка  - пульс набатом отдающийся в голове. Чего бы это ни стоило Вовке – он доехал до Коктебеля, благополучно сошел, дозвонился своим, отправил Ресу открытку с видом набережной Коктебеля и теперь был свободен как ветер, и… счастлив! Конечно, ему не поверили, но Вовка знал главное – теперь за него волноваться не будут, а значит, можно радоваться сказке неожиданного путешествия. 

Справа при отеле с тропическим названием «Голубая лагуна» располагался большой прямоугольный бассейн. Бирюзовая вода манила и радовала глаз, размеры бассейна поражали. Вовка задумался «зачем людям такой дорогой бассейн, если море в тридцати-сорока метрах?» Вовка прошел к морю, к ЧЕРНОМУ МОРЮ.  Волн не было. Все видимое пространство покрывала бирюзовая с отливами гладь. На такую красоту у Вовки даже слюноотделение началось. Зверски хотелось искупаться. Пляж по всему берегу был до отказа забит людьми. Вовка посмотрел на свою поясную сумку с деньгами, метнулся вдоль берега вправо, влево, постоял и отвернулся от моря. С поникшей спиной он шел к остановке маршруток и автобусов.  Сейчас он влезет в микроавтобус, оплатит билет и поедет в Феодосию, чтобы оттуда добраться в опостылевший однообразный Казантип. Хотя, конечно, это все вранье – Казантип Вовка любил и считал красивым. Вот только сейчас ему было не до Казантипа – закончилась сказка. Его, настоящая сказка.
Ухоженная аллея вывела прямо на стоянку общественного транспорта. Вовка увидел маршрутки, и огибая автобус, направился к ближней. Он остановился - по  расписанию выходило, что через пятнадцать минут на Феодосию отправляется рейсовый микроавтобус. Вовка обрадовался, но тут же почувствовал на своем плече чужую ладонь. Вздрогнул и обернулся. Напротив стоял парень, Вовке он показался  знакомым. Удивило, что парень не на шутку злился и, похоже, что злился на Вовку. Потому что сказал:
- Ты что совесть совсем потерял? Сколько тебя автобус будет ждать? Все уже внутри!
             Придерживая за локоть, парень повел Вовку к знакомому автобусу и… посадил на Вовкино место!
«Вон оно как!», - успел подумать Вовка, - а сказка-то продолжается!
             Дверь закрылась и автобус повез его не за билетами, а обратно,  в привычный, родной Казантип. Испытывать судьбу Вовка не желал и не поехал с автобусом дальше  - до магазина. Вышел раньше, в Щелкино, с основной массой людей. На рынке купил продуктов, и на такси добрался до дома.   

  Во дворе никого не было. Вовка решил, что все на море. Занес на кухню сумки, схватил полотенце и пошел в сторону пляжа. Вообще, последнее было написано не совсем правильно. От Ирины Константиновны в какую сторону ни пойди, придешь на пляж.
   На берегу было пусто.
- Все понятно: нет солнца – нет загорающих, - пробормотал Вовка и посмотрел на небо в сплошном покрове туч, - Тепло, воздух свежий… поваляюсь.
               Он искупался, обтерся и сел под навес, прислонившись к столбу. Столб еще не успел остыть и приятно грел спину. Вовка задремал.
               
               Проснулся от боли. Ноги на солнце сгорели, и когда Вовка во сне пошевелился,  кожу «зажгло». Голова словно пустая тумбочка реагировала на любой звук тупой болью.
«Как же это так? Ведь солнца не было… А сейчас есть, и ноги обгорели… но как это возможно? Солнце с этой стороны навеса бывает только днем и утром, а вечером здесь тень!!!
Получается, сейчас день? Я что, проспал весь вечер, ночь и утро?!" -  Вовка охнул, - «Что же творится дома?  Все, верно, с ума сходят!»
               
***


    Дома ощущался  полный порядок. Света жарила картошку.
- Ты билеты купил? – спросила она.
-К-ка-кие билеты?
- На поезд естественно,  ты же с утра за билетами уехал?
-Я, уехал?! А разве это было не вчера?
                Светка повернулась, глаза внимательно осмотрели Вовку.
- Ты не заболел? Знаешь, давай-ка повязку холодную на голову сделаем, ты вероятно перегрелся на солнце. Вон как печет с утра. Голова не болит?
- Болит, - ответил Вовка пытаясь разобраться с сумятицей мыслей, - а что ночной переполох… успокоился?
- Да где ж ему успокоиться. На море все  ушли с Ириной Константиновной, на русский берег. А ты где был?
- На Татарке. Искупался  и заснул в теньке. Солнце передвинулось, разбудило… Ноги как в огне…
- Сейчас, у меня пенка есть специальная, от ожогов! - засуетилась Света.
    Вовка остался в кухне один, потер виски:
- Что-то у меня с головой... перегрелся явно, вот и лоб весь в испарине.
    В кармане платка не оказалось, зато нашелся небольшой округлый серый камень. Вовка смотрел на него в немом изумлении. Вошла Света.
- Вовка, а откуда у тебя черноморские камни?
- Камень. Он один. Свет, я все расскажу, только не сегодня, ладно?


***


              На следующий день Вовка погряз в хозяйственных хлопотах: покупке билетов, походах в магазин, сборах. Искупаться получилось только к вечеру. Света за день так устала, что осталась дома.
               На пляже народу было немного. Вовка лежал на коврике и смотрел на виндсерфинг поблизости. Доска лениво резала воду, как нож подтаявшее масло. Поодаль катались под парусом еще несколько человек. Справа прошла к берегу шлюпка под парусом.  Глухая тоска накатила на Вовку, как волна накрывает незадачливого пловца. Вовка так надеялся на юге покататься на виндсерфинге и теперь он понимал, что отдых закончился, а счастья не случилось.   Грусть несбывшейся радости, что может быть хуже?
- И где они только эти доски берут… неужели все с собой везут? – вслух вырвалось у Вовки.
- Не все, - прозвучало из-за спины, Вовка обернулся. На коврике загорал поджарый мужчина со спортивной фигурой. Он смотрел на молодого человека и улыбался, видать тоже был когда-то юным.
-  Вон справа, видишь серый вагончик?
- Вижу.
- Человек слева, загорелый до состояния негра – инструктор по виндсерфингу. У него ты можешь взять в аренду свое «сокровище».
              Вовка недоверчиво хлопал длинными ресницами.
-А Вы кто?
- Я серфингист, по совместительству сказочник, - рассмеялся мужчина и добавил, - а вот ты можешь опоздать, задавая длинные вопросы. Торопись, дело к вечеру,  а на закате всегда штиль. Помни - ветер будет еще максимум час!

             



Ветер.

«…в сумерках, нет ветра.
В это время есть только сила».
«…- Проклятие, - сказал он,
- ветер ищет тебя».

(Карлос Кастанеда –
«Путешествие в Икстлен»)

             Согласие на прокат доски было получено быстро. Даже обошлось без залога, осталось дождаться виндсерфинга. Вовка стоял по пояс в воде и смотрел в морскую даль. Время шло, солнце сдвигалось к горизонту,  надежды таяли. Серфингист накатался только через пятьдесят минут. «Ничего, ведь ветер еще есть, хоть пятнадцать минут, но мои…», - успокаивал себя Вовка, принял доску и отволок её подальше от берега. Залезть на доску не сложно, труднее удержаться. «Ретивый конь» никак не хотел стать послушным.
- У меня получится, получится,  - твердил Вовка,  - надо только вставая держаться за шкот - веревку с названием «Uphaul», теперь потянуть к себе.
        Мачта вышла из воды. Вовка продолжал командовать собой:
- Парус уже сбрасывает воду, сейчас начнет отрываться от поверхности, стоп, надо срочно ослабить тягу. Поднялся, слава тебе Господи! У-ух как хлопнуло ветром парусину, чуть не вырвало из рук! Думаем, внимательней. Ветер, добавлять по чуть-чуть, порывы стравливать, пока не наберется ход. Вот, вот оно, ура-а!
         Крыло паруса рвалось из рук, глаза у Вовки блестели, он запрокинул голову и засмеялся. Вокруг только море,  небо и ветер в паруса, и он, Вовка, собственной персоной – один на один с этой радостью.
- Э-эх, Реса рядом нет!  Какой я дурак, мог ведь каждый день кататься, надо было давно подойти и спросить…
         Радость была недолгой. Уже через пять минут море практически штилевало. Вовка покачивался на пологой волне и чувствовал себя полным идиотом – в ожидании ветра стоять на доске недалеко от берега и удерживать за гик в течение десяти минут обвисший парус, - по меньшей мере смешно. Отдыхающие на берегу заинтересованно следили за неудачливым серфингистом в синих плавках и желтой майке под красным спасательным жилетом. С берега долетали обрывки разговоров «… и чё он стоит, как пень?», «…бросай ружьё и всплывай!», «ставлю десять против одного, что он…».
           Дальше Вовка постарался не слышать. Обидно очень стало, что кто-то на чужом несчастье деньги делает. Надежды покататься растаяли как дым. Может быть, Вовка и спрыгнул бы в воду, чтобы оттащить виндсерфинг к хозяину. Но чувство собственного достоинства, называемое женщинами слепым упрямством, не позволяло отступать. Подстегнутое обидой на жизнь и людскую злобу, это чувство заставляло стоять распрямив спину и гордо подняв голову. Только ведь долго так не простоишь, и Вовка понял это. Что его дернуло за язык он не смог бы сказать ни тогда, ни много лет спустя, возможно это была книга Карлоса Кастанеды, а может, общение с крабом или ощущение, возникшее в Вовке на сопках Карадагской горной гряды. Случилось, что  Вовка начал разговаривать с ветром. Сначала тихо и ласково как родитель с засыпающим ребенком, потом ровно и уверенно, как старший брат с непослушной сестрой, и, наконец, громко, радостно, как человек, давно не видевший друга и неожиданно встретивший его на пороге своего  дома.
            Вы когда-нибудь видели серфингистов разговаривающих с ветром? Народ на берегу тоже такого не видел. Это было явлением! Люди пораскрывали рты, показывали пальцами, «игроки» забыли про свои ставки. Велосипедист, проезжающий мимо, засмотрелся и перелетел через бордюр, замял клумбу. Между хозяином цветов и мужчиной в очках (хозяином велосипеда) завязалась нешуточная перепалка. Впрочем, на ругающихся никто не обращал внимания. Потому что СЕРФЕНГИСТ РАЗГОВАРИВАЛ С ВЕТРОМ И ПРОСИЛ не много ни мало -  НАДУТЬ ПАРУСА!!! 
              Вовка отрешился от суеты на берегу. Ему все стало безразлично.
- Есть только ТЫ и Я, - говорил он ветру, - ты и я, МЫ ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ - ОДНО ПРОСТРАНСТВО! Ну где же ты, Ветер! Я знаю, ты можешь, ты рядом! ЗАВТРА будет ПОЗДНО я УЕЗЖАЮ, ну же Ветер, ПОМОГИ мне!!! Давай же, давай! Ещё! – усилил просьбы Вовка, он почувствовал как лицо обдуло, гик легко потянуло в сторону носа доски. – Ну же, ещё! Что кишка тонка?! Давай, надуй паруса, поиграйся с корабликом! Еще, сильней! Спасибо!!! Дуй, дуй сильней хороший ты мой!!!            

               Ветер дул все плотнее, словно услышал Вовкины мольбы и негласно выполнял просьбу. А серфингист знай себе подзадоривал, подзуживал ветер бросая в «пламя» все новые фразы. Так Вовка катался целых полчаса. На берегу успела вырасти небольшая толпа. Оживленно беседуя они жестикулировали  махали в сторону Вовки руками, что-то обсуждали между собой. Вовка понимал, что людям на берегу слышны все его разговоры с Ветром. Вовке было все равно. Ему было все «по барабану» пока не прошли оплаченные полчаса. Он успел накататься и, возвращаясь, увидел, что группа наблюдающих не разошлась, а еще и увеличилась чуть ли не вдвое. Вовка смутился и спасовал – перестал разговаривать с ветром, поблагодарил только напоследок. А Ветер будто услышал и сразу стал постепенно стихать. Вовка горько смотрел на полощущие паруса.  Он ждал. Прошло минут десять, Ветер так и не вернулся. На глаза навернулась слеза, плечи поникли.
                Люди на берегу разочарованно расходились – представление закончено, цирк закрыт и чуда не случилось.   
               Вовка понял,  что надо выбираться, но до берега еще далеко, а тащить серфинг вплавь занятие не благодарное – и даже за час все равно не управишься. Расстроился окончательно.
Хотелось зареветь.
Вспомнились папины слова «Безвыходных ситуаций, сынок, не бывает, посмотри на проблему с обратной стороны». И Вовка выкрутился. Он вспомнил как настоящие серфингисты набирают парусом ветер - когда они заваливаются назад, то  резко подтягивают к себе гик. Парус опирается на воздух и человек успевает восстановить равновесие, - а что если так загребать парусом как веслом? Главное не упасть.
               




         Вовка попробовал. Встал лицом к носу, наклонил парус вперед по ходу движения, плоскость паруса шла вдоль доски и не встречала сопротивления воздуха. Развернуть парус и потянуть к себе оказалось не сложно. Парусина на секунду приняла приличный надутый вид и тут же обвисла. Вовка чуть не упал с доски, но, восстановив равновесие, увидел, что сдвинулся с места.
- Ур-ра, - завопил он и поперхнулся, потому что с берега  моментально поддержали и в шесть глоток завопили: «Ур-р-ра!!!»
        От неожиданности чуть не упав, Вовка внутренне собрался, попрочнее ухватился за гик и стал равномерно подгребать к себе воздух парусом. Довольно быстро виндсерфинг развил приличную скорость. Берег встретил уважительным молчанием. Проходя с доской мимо зевак, Вовка подмигнул самому маленькому зрителю. Трехлетка смешно оттопырил глаз, пытаясь повторить маневр, не получилось,  тогда малыш просто закрыл-открыл-закрыл ладошкой один глаз.  Вовка положил серфинг, засунул два пальца в карман на плавках, а когда вытащил, показал на ладони мальцу граненую стеклянную бусину.  Грани на солнце нестерпимо блестели и переливались словно бриллиантовые. Такими же стали глаза мальчика – заблестели, и еще около зрачка появилось отражение бусины – крошечный сияющий бриллиант. Вовка вложил сокровище в детскую ладонь:
- Держи, теперь это твое!



***
 

               
           После такого катания глупо сразу возвращаться, хочется продлить радость - пройтись по берегу, подумать. Побродив по берегу, Вовка понял, что зверски голоден, зашел в ресторан. В кармане не густо, но на шашлык хватило. Облюбовав столик с видом на море, Вовка занялся аппетитно пахнущим мясом. Зеленовато-синее зеркало воды перед глазами расслабляло. Впечатления были еще сильны, память будила в теле ощущения ветра и скольжения. С чем сравнится наполненный порывами ветра парус, бьющийся в руках как птица? Стремясь освободиться из силков парусины, ветер пытается скинуть с доски, вырвать гик паруса из рук. На эту борьбу тратишь все имеющиеся силы, физические и душевные. Особое блаженство приходит,  когда  тело и дух едины с природой. Ты подвластен законам мира, силы вселенной послушны тебе. На жизнь в этот момент смотришь как ребенок - сквозь хрустальную призму  в солнечный день. Все переливается как в калейдоскопе и играет тысячами оттенков красок и чувств. А ощущение движения по воде доски под ногами… Если Вы резали ножом  сильно подтаявшее масло, то частично можете представить что чувствуешь, когда под ногами доска обескураживающе-мягко разрезает поверхность моря.


***


              Домой Вовка вернулся уже в сумерки. Во дворе без людей стало темно, тихо и пусто. Вовка развесил вещи на веревке за домом, зашел на кухню,  выпил компоту. Стало грустно. Он выключил свет и вышел во двор. День получился и вправду хорош, так не хотелось, чтобы он заканчивался. Ноги гудели, по телу переливалась легкая усталость - надо было идти спать.
             На открытом пространстве посреди двора приглашающее выделялось одинокое кресло.
- Я один, и ты одно, - грустно улыбнулся Вовка и сел. Воображение красочно разворачивало картины последних дней: водяная баталия, ночное купание и страшный рассказ Светки о бензовозе, чьи-то записи, выпавшие из книги, ночное происшествие и поездка…
– Была или не было?! Сплошные загадки вокруг, или это у меня мозги от Кастанеды свернулись? Вот и сегодня с виндсерфингом, что дернуло меня за язык разговаривать с ветром? Можно сказать что он ответил, а скорее всего просто цепь случайностей. Но ведь катался же! А как перестал разговаривать, ветер сразу стих…
   
               Он не замечал, что уже полчаса сидит без движения и все его, Вовкины, диалоги - мысленные. Кресло обволокло и забрало усталость. Нега разлилась и растворилась в пространстве. Вовки больше не было. Существовало лишь созерцание, и то на краю расслабленного сознания. Такое состояние порой называют медитацией, но оно может быть вызвано и сильной усталостью. Вовка не знал таких подробностей, он только чувствовал, что мир стал каким-то не реальным,  словно картонным. Сознание поплыло. Вовка и не думал «ставить мозги на место», наоборот он вдруг понял, что сидит так уже давно, и ведь сумерки! В записях выпавших из книги про такое описывалось.
Словно озарение пришли на ум  строчки:

«…Если бы ты жил среди дикой природы, то ты бы знал, что в сумеречное время ветер становится силой. Охотник, который стоит своей воли, знает это и действует соответственно.
- Как он действует?
- Он использует сумерки и силу, скрытую в ветре.
- Как?
- Если ему это удобно, охотник прячется от силы, накрыв себя и оставаясь неподвижным, пока сумерки не минуют. И сила окутывает его своей защитой.
Дон Хуан сделал знак, как бы обертывая что-то своими руками.
- Ее защита похожа на...
Он сделал паузу, подыскивая слово, и я предложил "кокон".
- Правильно, - сказал он, - защита силы окутывает тебя как бы в кокон. Охотник может оставаться на открытом месте и никакая пума и никакой койот, и никакой звук не сможет потревожить его. Горный лев может подойти к самому носу охотника и обнюхать его, и если охотник останется неподвижен, горный лев уйдет. Могу тебе это гарантировать.
Если охотник, с другой стороны, хочет быть замеченным, то все, что он должен делать, заключается в том, чтобы встать на вершине холма в сумерках, и сила будет следовать за ним и искать его всю ночь. Поэтому, если охотник хочет всю ночь путешествовать или если он хочет оставаться бодрствующим, он должен сделать себя доступным ветру».



                Вовка даже не удивился, что всплыл в памяти огромный кусок текста, иногда такое бывало.  Все сложилось само собой – он оказался в ситуации, приближенной к книжной. Разве можно, увидев часть игрушек в игровой комнате, не войти и не рассмотреть, не потрогать все остальные?! И Вовка не смог «не потрогать». Он сидел в красном кресле, темном от надвигающейся ночи, слился с ним, стал частью кресла – незаметной особенностью интерьера. Он лениво думал:
«Кастанеда писал, что надо стать незаметным? – пожалуйста.
Не шевелиться? – очень хорошо.
Молча созерцать? – только этим и занимаюсь и кресло посреди двора – выделяется на виду, словно стоит на вершине холма.
Попробуем. Надо ждать. 
Время текло. Ничего не происходило, только ноги затекли и занемела шея. Мысли убежали куда-то вдаль.
                Как все началось, Вовка не уловил. Дохнуло воздухом в спину. При втором, более сильном, касании воздуха наполовину померк свет. За спиной в туалете горела лампа, через дырку для труб она как прожектор-рефрактор всегда била светом вдоль бетонированной площадки перед домом и кухней. Сейчас свет не погас, не замерцал, а продолжал едва заметно светить.  «Будто вместо двести двадцати вольт подали напряжение меньше ста. Может кто сварку включил?» - подумалось Вовке, «но тогда свет бы горел прерывисто, а здесь вон как ровно светит… чудеса  какие…»
                Вовка почувствовал, что сзади кто-то есть, или что-то… нечто!!! Оно третий раз дохнуло в затылок и приблизилось вплотную. Вовка обмер. «Так вот почему свет померк! Пока не шевелюсь меня не видят» - решил Вовка вспомнив книгу, «но и я не вижу ничего… Ма-мочки!»
Вовка даже дышать перестал. «Добаловался твою … в печенку!» - мысленно выругался он, сразу вспомнились слова бабки с клюкой «…ай не к добру, а ведь и силушка может с тобой поиграться… ой может».

                Вовка запаниковал, за долю секунды в голове произошел глобальный мыслительный процесс. «Может, конечно может поиграться, ой как ещё может!!! Что ж  теперь делать-то… Матерь Божья?!!!»
                И завопил Вовка на все внутреннее пространство, взывая ко всему светлому первым что пришло на ум:  Свят, свят, свят! Сгинь нечистая! Спаси и сохрани!
Ой нет же, так нельзя наверное. Надо, надо вспомнить молитву, «Отче наш». Отче наш, живиси на небеси… не беси… бес… Ой что это я? А может так? Отче наш, ежеси на небеси…
Господи, да за что же мне наказание такое?!!! Прости меня за слово не верное, за грехи тяжкие… Дай напутствие свое, покажи дорогу верную!»
Волосы на затылке зашевелились от легкого дуновения, Вовка весь заледенел от страха, даже мысль застыла, и вдруг Вовка вспомнил, что похожая ситуация уже была, во сне.


Сон

                Год назад Вовка приехал в летние каникулы на дачу - помочь родителям с посадками. На участке никого не оказалось. Вовка достал мобильный телефон, набрал номер мамы.
- Вовка ты? Уже вечер, где ты блондаешь?
- Я приехал на дачу.
- Я щи сварила приходи быст… Где ты, на даче?! Как ты там оказался?
- К вам приехал.
- А мы как раз сегодня решили приехать домой. Постой, и тетя Катя тебя отпустила, одного?
-Да, а что такого? Мам, ну она же хоть и сестра тебе, но младшая… За ней парень заехал…
                Дальше Вовка предложил папе с мамой приехать утром «он, Вовка вполне справится сам, да и ночевал же он дома один, а на даче тоже никакой разницы. Ну и что, что дом закрыт, я знаю где ключи от бабы Надиного дома, там и переночую… Знаю, что старый дом… Приезжайте утром… Нет, ничего не сломаю… Да, тебя тоже целую!»
                Так Вовка остался ночевать на даче в доме у Надежды Петровны, родной тетки мамы. Про тетку ходили разные слухи, что она хорошо гадает, что иногда знает будущее, довольно точно предсказывает погоду и т.д.
                Вовке это было не интересно. Главное что баба Надя любила племянника и все детство часто бывала с ним.
                Одноэтажный деревянный дом бабы Нади под тяжелой черепичной крышей давно врос  по окна в землю. Осевшая форточка была открыта, висела на одной петле - покачивалась и скрипела от сквозняка. Вовке стало неуютно, он закрыл форточку. 
Сунул руку под крыльцо, там нашел… свой старый ботинок. Глаза у Вовки округлились, он второй раз засунул руку и выудил… гнилое яблоко, затем желтый теннисный мяч – непонятно, как он там оказался?  Наконец нащупал в углублении ключ.
                Замок долго не поддавался, зато дверь открылась неожиданно легко, без скрипа. Вошел в сени, справа послышался легкий шорох. «Мыши» - догадался Вовка и боковым зрением успел увидеть мелькнувшую тень. Вздрогнул.  Повернул голову. Перед ним  стояла темная фигура.
Вовка моргнул, видение не исчезло. Страх перешел в крик и тут же застрял  в горле. Вовка поднял руку в жалкой попытке закрыться от темного пришельца. Чужак тоже поднял руку. Вовка  отвел локоть в сторону – незнакомец повторил движение. Вовка разозлился и, протянув руку, шагнул вперед, - пальцы уперлись в холодное стекло зеркала. Нервно рассмеявшись, Вовка  ввалился в комнату, нажал выключатель.
          Под потолком зажглась желтая лампа в красном абажуре. Рассеянный свет падал на неровные стены, облицованные некрашеным оргалитом. Здесь антикварная мебель и гипсовые статуэтки соседствовали с откровенным хламом, впрочем, как ни странно, оставалось ощущение порядка. Справа стоял древний шкаф, в большом зеркале которого целиком отражалась кровать и окно за ней.
          Вовка, когда заходил в прошлый раз к бабе Наде, заметил странную особенность – если глубокий вечер и во дворе темно, то окно начинает отражать изображения почти как зеркало, и тогда получается что-то вроде бесконечного зеркального коридора между окном и шкафом. Смотрелось забавно – бесконечный ряд уменьшающихся кроватей теряется где-то глубоко внутри стекол. 
С другой стороны окна стоял диван, рядом с ним стол, заставленный: всякими склянками, статуэтками, большими художественного литья гипсовыми часами и прочей мелочью. На веревке под потолком висели всякие корешки и травы. Все увиденное было Вовке давно знакомо, привычно, а потому незаметно. Почти все – Вовка не привык видеть себя размноженным с помощью зеркал, ведь он не ночевал здесь раньше и не заходил вечером, а потому не знал о такой особенности комнаты. И вообще согласитесь неприятно ведь засыпать и видеть свое отражение, а множество своих копий раздражает еще больше. Создается чувство, что тебя затягивает в зазеркалье. Вовка успокоил себя тем, что спинка кровати закрывает лежащего, и вообще все это чушь!  С тем и лег.
          Повозился, устраиваясь поудобнее, закрыл глаза. Он еще успел зевнуть, а веки уже чуть заметно подрагивали. Серая мгла сна, сначала окутавшая туманом, сменилась видением. В ночной темноте Вовка шел вдоль какого-то массивного трехэтажного сооружения. Подошел к фронтону. По форме здания и крыльца он догадался, что это школа. Поднялся по ступеням, открыл стеклянную в алюминиевом каркасе дверь. Внутренняя дверь показалась очень высокой и не  в пример массивней внешней. Что это, ошибся, не школа значит? Массив дерева за спиной клацнул замком. Вовка огляделся.
           Он стоял большом холле: полумрак, высокие потолки, серая керамическая плитка на полу.
«Похоже, все же школа. Такая же, как моя» - решил Вовка, - «вон ряд квадратных колонн отгораживает холл от прохода между административной частью и хозяйственной. Между колоннами по центру видна прямоугольная арка проема, там дальше должен быть крытый переход в соседний корпус, где размещены: актовый зал, спортзал, столовая и мастерские. Ну точно -  справа  раздевалка, слева вдоль всего холла ряд высоких окон за пор… Высоких?! Странно, а почему на окнах от пола до потолка тяжелые портьеры из черного бархата? Да нет же это, наверное, темно вишневый или синий бархат, а сейчас в сумраке кажется черным. Но все равно, почему все наглухо зашторено?»
            По спине пробежал холодок. Вовка попытался отбросить страх. Если бы это было так просто! Сомнение поселилось в душе, пустило корни и теперь накатывало на разум волнами страха, а глаза подмечали все новые пугающие детали. Слева по центру холла среди расставленных буквой «г» черных кожаных кресел сидит, отвернувшись к яркому пятну телевизора, темная фигура охранника. Во всей позе сидящего сквозила явная заинтересованность. Вовка присмотрелся к изображению и скривился.  На экране полуголая девица с маской на лице нежно гладила мужчину. Вовка уже хотел с отвращением отвести глаза и не смог – под аккуратными холеными пальцами, едва касавшимися кожи, оставались серые борозды. Кожа лохмотьями слезала с человека, обнажалась серая отмирающая плоть, а он будто не понимал этого, и улыбался… улыбался - словно получал несказанное удовольствие. Женщина сняла маску и резко наклонилась к пульсирующей жилке на шее человека. Вовка смотрел и не мог оторваться от страшного зрелища, а голое чудовище вдруг повернуло голову и посмотрело кошачьими глазами сквозь экран прямо в глаза Вовке. Длинные светлые волосы  Он вздрогнул, мурашки пробежали по телу, а мысль наконец стала четкой и ясной. Вовка увидел все. «За столом не школьная охрана. И как сразу не заметил, что на нем черный балахон со скрывающим голову капюшоном! Сейчас повернется. Только не паниковать! Так, меня уже заметили, значит, двери сзади уже закрыты – точно, было клацанье замка. Назад пути нет. Налево по коридору выходов нет, только двери администрации, да и «капюшон» перехватит. И левая лестница наверх тоже, видать, для меня закрыта. Справа закрытые двери классов. А если прямо? Вот прямо по переходу, возможно, есть шанс, там слева должен быть пожарный выход со стеклянной дверью. В крайнем случае выбью стекло! Теперь главное пройти, не обращая на себя внимание.
               Вовка расслабленной походкой двинулся  к проему перехода.  Ноги не держали - вихляли как ходули у неопытного ходока. Вовка надеялся, что внешне этого не видно. Зато боковым зрением он уловил  что «капюшон» слева поворачивается к нему. Вовка даже бровью не повел, не меняя скорости продолжил движение, а вот справа неожиданно возникший второй «капюшон» не входил в его планы. Вовка чуть ускорил движение – сменил вид зеваки на образ делового человека разобравшегося в планировке и уверенно идущего на важную встречу. Фигура справа добавила скорости, слева тоже заторопилась.
Вовка вошел в проем и, как только понял, что его не видят, «рванул на третьей скорости» вдоль коридора к спасительному пожарному выходу. Он понимал, что в результате такого маневра как минимум получит преимущество в расстоянии. Преодолев половину пути, Вовка на бегу оглянулся. Лучше бы он этого не делал.
                На расстоянии десяти метров Вовку догонял черный балахон. Под капюшоном зияла чёрная пустота, и среди бездонной черноты повисли в пространстве два огромных пылающих глаза.
- Так быстро?! Он же только к проему должен подходить!!!
                До спасительного поворота оставалось всего несколько шагов. Вовка несся со всех ног. В конце коридора мельком оглянулся. Пылающие глазницы выросли уже на половину капюшона, рост стал под три метра, а дистанция сократилась больше чем вдвое!!!
               Сворачивая  вбок Вовка поскользнулся и чуть не упал, добежал до двери и  толкнул. Не  поддалась. Дернул ручку – впустую. Да и дверь оказалась не стеклянная, а «глухая», обитая оцинкованным железом. Вовка подумал, что все кончено, осталось упасть, свернуться в зародыш и закрыться руками.
                Он не упал. Где-то глубоко внутри еще жили остатки мальчишеской гордости. Они полыхнули последним пламенем, превращая страх в злость, отчаяние в силу.
Вовка до хруста сжал кулаки и, прежде чем повернуться и дорого отдать свою жизнь, представил мысленно, как осеняет себя огненным крестом, как проходит этот крест сквозь Вовку и уходит в пространство за спиной.
                Вовка напружинил ноги, поднял кулаки и повернулся. Он был готов, но монстр…   от огромного тела монстра осталась только верхняя часть и она тоже быстро таяла… 
                Такой вот был сон. Проснулся Вовка весь мокрый от холодного пота. Капли собирались вместе и неприятно стекали по позвоночнику. Он вскочил, перекрестился и тут же завесил покрывалом зеркало. За полчаса Вовка успокоился и, перекрестившись, лег в кровать.
                До утра его ничто не тревожило.



***




                Говорят, что в опасные для жизни моменты перед глазами человека  проносится вся его жизнь, пробегает за мельчайшую единицу времени. Для Вовки, все еще сидящего в кресле у Ирины Константиновны, прошло мгновение, и из скопища мыслей, посетивших мозг, осталась одна - огненный крест.
Вовка затылком ощущал движение. Так же слабо светила лампочка, ветром щекотало волосы и только соседские собаки разбрехались не на шутку. Вовка понимал, что нельзя шевелиться, если не хочешь быть обнаруженным,  – так писал Кастанеда, и это элементарная логика, вообще-то… да кто его знает что там появилось за спиной? Вовка мысленно поднял руку и окрестил себя, представляя, как под пальцами возникает символ из пламени. Огненный крест не обжигая прошел сквозь тело за спину.  И сразу позади словно что-то  шарахнулось, отскочив одним скачком метра на три, обтекая лицо, потянуло назад потоком воздуха, и на полную загорелся свет.
Вовка оглянулся. Позади кресла было пусто и лишь листва, закружившись в воздушном вихре, мягко опадала на бетонную поверхность двора.
Вовка с облегчением вздохнул:
- Показалось…
- И вовсе нет, - послышался тонкий скрипучий голос из-за дерева, - хорошо, что Оно ушло!
                За деревом никого не оказалось.
- Не смотрите на меня! – известили из кустов, - я стесняюсь. Давайте просто поговорим, так одиноко становится, когда годами от всех скрываешься.
- А Вы кто? – принял игру Вовка, он не боялся  - с таким тонким голоском говорящий не мог быть опасным.
- Я Дворовой, только… пожалуйста, не путайте меня с дворецким! Все же я Свободная Личность, а не какой-нибудь служивый.
- Хорошо. А что там было у меня за спиной?
- Давайте не будем об этом, как говорится  - не зовите Лихо… Ой-е-ей, держите её, держите!!!
                В кустах зашуршало. Серая тень легко перемахнула через забор и метнулась за деревья.
-Сто-ой! Фу, нельзя тебе говорят! – одернул овчарку Вовка.
Собака  подбежала и, виляя хвостом, обнажила зубы в «улыбке»,  положила голову на колени.
-  Вы еще здесь? – спросил Вовка, ответом была тишина, лишь частое дыхание собаки прерывало её. – Ну и что ты наделала? Поговорить не дала… э-эх, тоже мне породистая псина – тактичности ноль! Ну кто так гостей встречает? Ладно, ладно не прячь глаза… у кого не бывает? У-уу, лох-ма-тое создание! Лю-юбишь когда тебя чешут за ухом, где же ты пропадала два дня? Проголодалась, пойдем я тебя накормлю.



Когда все спят…


                Из-под дерева слышалось тихое бормотание:

- У-ух, еле убег сегодня! Как он сказал – лохматое чудовище? Точно передано - именно чудовище. Надо же, чуть не сожрало за здорово живешь!
                Сбоку послышалась возня.
- Пф-фы, пфы, тьфу ты, опять мусор в рот попал, что за жизнь у ежика? Все время пфы-фып топаешь куда-то, да землю нюхаешь! Еще всякие Дворовые сидят – луне жалуются. Подвинься, поболтаем.
- Еще чего, - проскрипело в ответ, - я первый сюда сел.
-  Вредный ты, пфы- пфы, но я ведь знаю – вредный, но внутри хороший…
- Эт-то точно,  как два пальца… гм, в трансформатор сунуть. Ладно уж подвинусь. Садись, давай вместе на луну грустить.
- …
- …
- Ты о чем, Дворовый, думаешь?
- А ты?
- Я первый спросил.
- А я старше, а стариков надо уважать!
-Ха, тоже мне старик, седьмой десяток только разменял! Да ты по вашим меркам молодняк совсем!
- Ща как дам, больно!
- Ага, - вкрадчиво согласился Ежик и кротко добавил, - один удар – шестнадцать дырок!
- !!!
- Ну, ладно уж, чего там нам делить? Не обижайся. А чем вы тут занимались, пока я по делам бегал?
- Дом пытался спасти от бестолкового мальчишки! Чуть, понимаешь, весь участок своими играми не разнес.
        Помолчали. Ежик чтоб разогнать тишину спросил.
- Как ты думаешь кто из них настоящий, тот который в автобусе или вернувшийся с сумками?
- Оба. Чтоб тебя… окаянный – все же ввернул тему!
- Нет, так не пойдет! Я же знаю ты ведаешь.
- Оба, - повторил дворовой, - каждый из них настоящий, только живут в разных... нет тебе совсем не нужно такое знать!
- Ага, а кто книжку умную под руку ребенку подсунул, А? Фы меня не обманешь, у меня нюх лучше чем у собаки!
- Ладно, кто старое помянет… понимаешь это параллельные вселенные или вероятные вселенные… тьфу запутался совсем в терминологии. В общем и тот и другой Вовка, но они в вероятности могут меняться местами если сильно того захотят. А еще если одна из вселенных схлопывается то личность затягивает в соседнее пространство. Тогда… одно тело на двоих.
- А как это, - «схлопывается»? – удивился Ежик.
- Я тебе что, академик какой? –  вспыхнул возмущением дворовой.
              Дворовой помолчал и корявой, жилистой рукой со скрипом почесал нос.
- Тебя можно попросить не издавать подобных звуков – у меня аж в ухе зачесалось! – возмутился Ежик.
- Ой прости, все время забываю, - сказал Дворовой и от смущения с деревянным скрежетом почесал себя за ухом.
- Да ты издеваешься надо мной!!! – завопил ежик.
- Тихо, всех разбудишь! – испуганно оглянулся Дворовой, - вот у тебя только в ухе зачесалось, а у меня от твоего крика все тело чешется теперь, я вот об кору дерева пожалуй…
- Н-нет, ни в коем… нет говорю! Не  чешись, не че…
               Но было поздно. Словно пилорама заработала. Дерево тряслось и сбрасывало листву. Ежик зажимая лапками уши несся в дальний конец участка к стогу с соломой. С трудом удерживая равновесие, он  бежал на задних лапах с курьерской скоростью, как двуногие прямоходящие.
              В доме залаяла собака. Вышла Ирина Константиновна и, не увидев ничего, кроме раскопанной возле дерева земли, облетевшей коры и листьев погрозила пальцем в пространство.
- Крыса никак завелась, я вот выведу тебя на чистую воду!!! Завтра же схожу ловушки куплю.
         Во дворе стало тихо, все спали… ну хорошо, хорошо! Почти все спали.


Ураган


         На утро было ветрено. Вовка это Ветрило запомнил на всю жизнь. Из дома выходить стало опасно, да что там «опасно», просто и конкретно – СТРАШНО! От близлежащих домов слышался звон бьющихся стекол, где-то с железным лязгом хлопал полуоторванный кусок крыши, по небу летали ветки, обрывки газеты, полиэтиленовые пакеты и пластиковые бутылки. Весь мусор с полуострова сметало в море. Полувековые деревья в полтора обхвата взрослого человека гнулись пополам, почти касаясь кронами земли. Вовка и Света сидели в наглухо закрытой комнате. Ставен не было и сквозь стекло окна они видели, как от самого большого дерева оторвало огромную ветвь и понесло горизонтально над землей. Такое зрелище стало последней каплей, они зашторили окно и перебрались на кухню, где окон не было. До вечера они при свечах играли в настольные игры, и пили чай. Электричество, конечно, было оборвано на столбах или отключено, но, слава Богу, у Ирины Константиновны на кухне был газ. Чай и кофе все же немного снимали стресс. К темноте всё успокоилось. Все повеселели, один Вовка ходил как пришибленный. Света не понимала причин такого расстройства и донимала друга расспросами. В конце концов Вовка не выдержал и сказал: «Вчера вечером я катался на виндсерфинге».
          У Светы поднялась бровь.
-  И что?
- Ничего. Ветра почти не было, я вызвал его…
- К-как вызвал? – переспросила Света и потянулась ладонью к Вовкиному лбу. Отмахнувшись от руки, Вовка убежал.
         Вовка нашелся в своей комнате. Он перелистывал книгу Кастанеды. Увидев на пороге друга, просто показал знакомый лист-вкладыш и протянул ей развернутую на середине повесть, ткнув пальцем в верхний абзац.
«…Настрой на общение  с живым и «неживым» миром рождает понимание магии мира – начинаешь видеть реакцию на тебя каждого элемента мира…»

- Не понимаю, - сказала Света.
    Тогда Вовка положил сверху исписанный тетрадный листок. В нем Вовкиным почерком было написано:
1. Общение симпатией и на равных  с живым и «неживым» миром рождает понимание магии мира – начинаешь видеть реакцию на тебя каждого элемента мира (не важна связность или бессвязность речи, не важен язык).
2. Если ты, что-то берешь у Мира, поедаешь, или убиваешь чтобы поесть – надо извиниться и объяснить, что когда-то сам станешь пищей для растений и животных - Мир единое целое. Каждый элемент живой или нет – ВАЖЕН!
3. Если ты хочешь чтоб тебе ответили: растение, стихия, Мир, – говори с ними с симпатией, на равных, не зажимаясь (Значит: откровенно, вслух, не стесняясь окружающих).
4. Брать у жизни надо не больше, чем необходимо для жизни (это сложно, чувству меры надо учиться).


        Света изумленно посмотрела на Вовку.
- Ты хочешь сказать…
- Да, я вчера разговаривал с ветром, подзадоривал, подзуживал его, чтобы покататься в штиль. Я «выжимал мир» - перекраивал под себя, и  не помнил, что Брать у жизни надо не больше, чем необходимо для жизни!!!
И еще, - Вовка быстро перелистнул несколько страниц книги, - вот смотри!

«…Мы оставались дома в течение всего дня из-за "ветра". Дон Хуан объяснил, что мы побеспокоили ветер намеренно и что лучше не валять с этим дурака. Мне даже пришлось спать, покрытым ветками.
Внезапный порыв ветра заставил дона Хуана подняться одним невероятно бодрым прыжком.
- Проклятие, - сказал он, - ветер ищет тебя.
- На это я не покупаюсь, дон Хуан, - сказал я, смеясь, - действительно, нет.
Я не был упрям. Я просто считал невозможным принять идею того, что ветер имеет свою собственную волю и ищет меня, или что он действительно замечал нас и бросался к нам на вершину холма.»

- Теперь поняла? – Вовка возбужденно листал страницы, потом, не найдя того что искал, объяснил Светлане.
- Я только что видел эти строки. В них говорилось, ну я своими словами только. Там было написано, что колдуны осторожны с вызыванием первичных сил: дождя,  ветра, огня, земли… Потому что сегодня выпросишь маленький  дождь на посевы, а следом на завтра будет ливень с селевыми потоками… Понимаешь? Я вчера баловался с Ветром, и не просто баловался - дразнил его,  упрекал в слабости!!!
           Света смотрела на Вовку. У него были покрасневшие глаза и тело содрогала дрожь. Во все времена женщины знали лишь один способ успокоить мужчину или ребенка. Света, хоть и не совсем взрослая, ничем не уступала своим предкам. Она все сделала по наитию. Подошла к сидящему Вовке, обняла, положила его голову себе на грудь, прижала рукой и, легко покачиваясь, стала гладить по спине.
           Вовка не сопротивлялся, он вдруг обмяк и затих.



***


        Дорога в поезде была обычной и потому запомнилась плохо. Лишь красным стоп-сигналом горела в мозгу Вовки память об услышанном  радиосообщении. В нем говорилось о больших разрушениях, двух погибших и трех унесенных в море в результате сильнейшего по силе шторма,  прокатившегося по Азовскому  и Черноморскому побережьям Крыма. Далее осведомили, что по трем унесенным ведутся поисково-спасательные работы. Также информировали, что  имеется один пропавший без вести.


***


         Вовка потом часто задумывался о цикличности процессов в природе.
А еще он боялся. Он очень боялся что магический процесс, запущенный раз, имеет возрастающую цикличность – пока не дойдет до апогея и не насытится энергией.
         Если учесть что все потусторонне-сказочное питается энергией эмоций человека, как положительными эмоциями, так и отрицательными (судя по прочитанному у Кастанеды), то с одними людьми сказочное сосуществует и помогает, впитывая бескорыстно даримую человеком положительную энергию; других оно не касается и соответственно невидимо для людей; третьих может годами высасывать как вампир – питаясь четырьмя самыми легко вызываемыми эмоциями: страхом, злобой, ненавистью, и завистью.
          И Вовка боялся что, раз побаловавшись с Ветром, он не только вызвал ураган на Казантипе и бурю на Черном море, но и по закону цикличности, - еще больший шторм, прошедший следом, обрушившийся на людей всей своей силой одиннадцатого ноября две тысячи седьмого года.
Шторм, какого не бывало последние тридцать лет, о котором писали в «СМИ» такие строки.
«11 ноября 2007 г. в Керченском проливе случилась крупнейшая в России за последние два десятилетия морская катастрофа. В результате сильного шторма, накрывшего черноморское побережье Крыма и Кавказа, пострадало одиннадцать судов, пять из которых затонуло. Последствия трагичны: восемь погибших членов экипажа сухогруза «Нахичевань», около 2 тыс. т мазута, вытекших в море из разломившегося пополам танкера «Волгонефть-139», попавшие в воду 6,8 тыс. т технической серы из трех сухогрузов.
Дрейфующие пятна мазута в течение четырех дней после катастрофы распространились по Керченскому проливу, измарав берега. Пострадали, среди прочих, Таманский залив и плавни с восточной стороны косы Чушка. Здесь на зимовках находятся тысячи водных птиц, подвергшихся воздействию первыми. Дело в том, что птицы не избегают нефтепродуктов на воде, есть даже данные, что радужные пятна привлекают их. Испачкав оперение, птицы лишаются способности терморегуляции, а пытаясь чиститься, глотают изрядно ядовитую смесь углеводородов».
(Из доклада  Василия СПИРИДОНОВА, руководителя объединенной экспедиции Всемирного фонда дикой природы и
Института океанологии РАН в район Таманского полуострова)
27.11.2007г.
***
Вовка на всю жизнь запомнит это казантипское лето – как сказку, полную загадок и необъяснимого.
Он не раз задумывался, что было в этой поездке на самом деле, а что плод фантазии. Потом решил, что было все, кроме сказки. Сказка живет по своим законам, а нашего пространства она лишь иногда касается своими гранями непознанного…
Главное не упустить свою, добрую сказку.
         

 


Эпилог
(прошло несколько лет)


         Когда нечего делать, то (от нечего делать), занимаешься всем чем угодно, лишь бы убить время. А потом, когда есть что делать, не хватает времени…
- Ну и жизнь! - в сердцах воскликнул Вовка, - то одно, то другое, и зима дрянная…
Вовка взглянул в окно. На стеклах, сквозь капли дождя, виднелся сочно-зеленого цвета газон.
- И это первого января?! – ругнулся в полголоса он. – У всех праздники, а мы... что мы, не люди?   
Светка перегнулась через стол и озабоченно посмотрела на друга. – Может, тебе салатику еще положить?
- Да на кой мне салат? Сыт я уже… по горло! Скоро опять на работу… Слушай, а может, плюнем на все и рванем в Питер?
  Света странно посмотрела, и вышла из кухни.
- Ну, вот, теперь еще и обиделась, - пробормотал Вовка.
- Ты бы еще ей сказал, что достала, что хочешь побыть один, что… да… впрочем, неважно… - вдруг замолчал Рес. Он сидел в углу, и ожесточенно крутил кубик-рубик.
- Но… я… не это имел ввиду!? – растерянно выдал в пространство Вовка.
- Не важно, что ты имел… тебя так поняли! – устало объяснил друг и осекся, потому, что вошла Светлана.
Она положила  на стол конверт.
- Это что? – заинтересовался Рес.
- Это, мальчики, билеты…  в Санкт-Петербург, на завтра.
Увидев растерянные, недоумевающие лица, Света рассмеялась:
- Хотела вам подарок сделать вечером…

5.


     Питер встретил ветром и ощущением неспешности – жизнь в нем текла более размеренно, чем в Москве. И странным образом сочетались в нем помпезность отреставрированных с золотом зданий и серых, обветшавших строений, которые имели не меньшую историческую ценность, но почему-то были обойдены вниманием властей.
По набережной неспешно шагали редкие прохожие и оглядывались на шумных ребят, задравших головы и разглядывавших стелу. Очень уж они оживленно суетились вокруг нее. Как будто хотели забрать с собой и поставить в квартире, вместо сувенира.
Снег, крупными хлопьями, падавший на лица, похоже, не мешал им, они просто не обращали на такую мелочь внимания. Два парня и девушка весело что-то обсуждали. Тот, который повыше, неожиданно нагнулся и, не разгибаясь, запустил в товарищей снежком. – Рес!!! – взвизгнула девушка, передернула плечами, и начала активно вытряхивать из-за шиворота все, что туда залетело.
- Ой… Свет, извини… - наклонился над девушкой сконфуженный парень. Получив  горсть снега в лицо он со смехом отпрыгнул.
- Ну… Вы, как дети, - сказал третий и две стороны тут же объединились закидывая снежками третьего.

- А помнишь Юг и фазенду Ирины Константиновны…а твои похождения за билетами – когда ты пропал и никто не знал где тебя искать, помнишь?
             Вовка на секунду закрыл глаза и увидел, будто время отмоталось вспять.

            «Во внутреннем дворике, около дома Ирины Константиновны сидели все проживающие,  за общим столом. Чай уже закончился, посуду убрали, а с приходом Вовки закончился и разговор. Все смотрели на Вовку, ждали рассказа. Молодой человек смутился, пододвинул трехногий самодельный тарасовский стул, сел, на секунду задумался и, вдруг рассмеялся:
- Нет, я так не могу! Стоя проще.
             Он встал, прошелся вдоль рядов и сбивчиво начал свою историю. Уже через две минуты народ забыл про свое недоверие. За столом царило общее оживление. Наверное, у рассказчика все прошедшее заново пробегало перед глазами. Во всяком случае, к этому времени, он излагал уже очень зрелищно – жестикулируя, не забывая про мимику и пантомиму»

- Да, Свет, помню, только все, что было, - для меня загадка.
- А ты расскажи!  - заинтересовался Рес, - интересно же! Ты никогда не рассказывал про это.
- Ладно, слушайте, - легко пригласил Вовка и поведал свою историю. Правда, они со Светой часто спорили о деталях и датах. А некоторое и вообще было непонятно – то ли была поездка, то ли не было. Вовка уже запутался, ему  казалось, что он просто вернулся в тот день домой сразу после магазина, так и не дождавшись автобуса. Света рассказывала, что все описанное в поездке случилось следующим летом, «а у тебя, Вовка, просто ложная память»… Вовка не спорил, он и сам уже точно не знал. Он знал другое, но как раз о «другом» он молчал.

- Да… классно вы тогда отдохнули! – сказал Рес, - жаль меня с вами не было… Вовка, а помнишь мы с тобой на Байкал к брату собирались?
- Как собрали рюкзаки и тайком к вокзалу? – рассмеялся Вовка, - да… мы с тобой все еще переживали за твоего брата, что он обязательно сгинет в бескрайних водах.
- Но ведь и правда до сих пор там люди пропадают иногда, - поддержала Света, - я сама видела – по телевизору рассказывали.
(что имеется в виду под «другим», точно не ясно, остается гадать)




***

      
                Сильно запорошенные снегом они прошли по мосту над  Невой, потом перешли через канал.
- Какая красотища! – выдохнула Светлана глядя на Исаакиевский собор, - жаль солнце тучами закрыло.
- Зима, - констатировал Рес.
      Вовка посмотрел долгим взглядом на собор, как-то основательно степенно перекрестился и склонил голову, затем  вытянул перед собой руку, ладошка была развернута вверх.
- Ты что дождя ждешь? – засмеялся Рес и добавил, - а может снега? Светик, так не честно, он меня игнорирует!
     Вовка не обращал внимания на разговоры, он стоял неподвижно. Налетел легкий ветерок, поднял с утоптанного пласта легкие частицы снега и закрутил их в небольшой белый вихрь. Сделав оборот вокруг Вовки, вихрь умчался в переулок.
      Девушка  заинтересовано наблюдала, и правильно делала. Она первая увидела, как белая чайка спорхнула с  крыши на старый, в кованом обличии фонарь. Птица переминалась лапками, шевелила крыльями, порой раскрывая их на почти полный размах, словно никак не могла решиться. Дальше произошло неожиданное – чайка слетела на руку Вовке. Осторожно погладив птицу, Вовка засунул ее за пазуху, оставив торчать только тревожно вращающуюся голову с острым клювом.
- Т-ты не боишься, что она тебя клюнет? – спросила Света.
- Она не меня, вас боится,  - ответил беспечный Вовка, и осторожно погладил птичью головку.
- Да ты колдун, однако! – восхитился Рес.
- Почти, - весело согласился Вовка, и достал из кармана баночку из под детского питания.         Под крышкой  оказалась мелкая размороженная килька, птица почувствовала запах и потянулась к банке.
- Го-ло-о-дная, замерзла кроха, - приговаривал Вовка.
- Ничего себе «кроха», - Рес восхитился величиной «крохи», затем пантомимой показал размеры чайки, как  она расправляет крылья и летит. Света засмеялась   
-  Ты их прикармливаешь здесь? – догадалась девушка.
- Да, - снова согласился Вовка, и сунул очередную рыбку в клюв своему питомцу.
- А можно ее покормить? – спросил Рес.
- И я тоже хочу! – воскликнула девушка.
- Вам только еще в ладоши остается захлопать! – улыбнулся Вовка, - идите сюда, берите по рыбке. Рядом с птицей не разговаривайте – не привыкла она к вашим голосам.
      Банка опустела быстро. Чайка пригрелась за пазухой, и тихо издавала горловые звуки. Они, прогуливаясь, успели подойти к  собору и птица снова завозилась.
- Согрелась! – обрадовался Вовка, - и выпустил пернатую красавицу. Чайка сделала над ребятами прощальный круг, прокричала что-то на своем языке, и улетела обратно.
- Скажи правду, - попросила Света, - с птицей и облаками… это все ты?.. А, как ты это сделал?
- Это не важно. Если я скажу тебе, что Бог дал человеку право выбора, и каждый способен сам решать в какой вероятности мира ему жить, ты поверишь мне? Я объясню: вариантов событий в параллельных вселенных миллионы, и от поступков и мыслей человека зависит в какую реальность он в следующий миг попадет.
- Но… как? – сказала Света.
- Про карму когда-нибудь слышала? Это причинно-следственная связь в жизни человека. Связь его поступков и мыслей  с последующим влиянием их на его жизнь.
Вовка улыбнулся и добавил:
- Тут как в часовом механизме – каждый человек есть шестерня с зубьями передачи. Он зацепляется зубьями-отношениями с другими людьми и все крутится, вертится – до самых далеких точек планеты и за её пределами. А душа… Ты слышала о первородном грехе?
- Ну?
- Дело в том, что ребенок-то рождается не успев еще согрешить, а по святым книгам он, получается, уже грешен. Как это возможно? Бред? Ложь святых книг? А вот и нет! Если принять понятие реинкарнации и кармы. Душа вечна? – спросил вдруг Вовка.
- Да.
- Вот то-то и оно! А там, где она была до этого - могли быть грехи, значит, душа придет в тело уже с отягощением знания прошлых грехов, которые исправлять надо! Вот тебе и так называемый первородный грех!
- Спорно все это, - ответила задумчиво Света, - пусть этими вопросами священники занимаются, у них работа такая.
- Пусть, – согласился Вовка, - нам достаточно просто честно жить.
- Смотри! – весело воскликнула Света и указала пальцем в небо.
И Вовка  увидел, что птица все ещё кружит над ними, а тучи уже чуть поредели, а над храмом и вовсе в тучах образовалась брешь.
Узкий луч солнца прорезал небо, и упал прямо на купол Исаакия.
Подошел Рес. Он улыбался.
- С ума сойти, как же это все смотрится! – вырвалось у девушки.
Небо налилось светом золотом, и Вовка заметил, что в солнечных лучах, Света снова вся из света. Вовка тихо засмеялся и взял в руки Светкину ладонь. Рес подошел с другой стороны.
Ребята держали Свету за руки и смотрели на играющий светом шпиль и крест Исакия. Казалось, что весь Мир замер и впитывает радость друзей, а ребята… они тоже, всей душой вбирали в себя свежесть мира, его чистоту и веру во все хорошее в жизни. 


***


       Друзья шли по набережной, они дарили Петербургу свое счастье, а Город их принял и дарил в ответ ощущение близости.
А может, все было гораздо проще и понятней – их вела по жизни Дружба! И этим ВСЕ сказано!   



Москва
29.09.2009г.





О чем думают родители
Рассказы



Огурчик

У меня сегодня было много дел, беготни и обычного для семьи беспокойства. На дворе поздний вечер. Я вдруг поняла, что очень устала. Сын уже спит, а муж… он еще не пришел с работы. Со сковороды  вкусно тянет свежим запахом котлет. На плите горячий суп и я только что слила в дуршлаг вермишель.  Я оглянулась вокруг «да…, - поняла я, - вроде все сделано и больше не надо собирать волю в кулак, чтобы преодолеть усталость и сделать еще что-то». Как же режет глаза этот надоевший электрический свет. Ничего скоро будет время отпусков и отдых. Я наливаю себе «ленивого» растворимого кофе. Кружка приятно греет ладони. Сухой щелчок - без вентиляторов и света стало темно и тихо. Я сажусь на угол стола и задумчиво смотрю в темное окно; в бархате наступающей ночи спокойно горят огоньки в далеких и не очень домах. В каждом своя жизнь и судьба, радости и проблемы…
Глоток кофе с молоком приятно растекается по горлу, а на подоконнике мусор. Хм… недоеденный огурец. Сын оставил? Я поднимаю за хвостик просоленный маринад, подношу к глазам. Я чувствую острый запах, ощущаю в пальцах знакомую с давних лет твердость этого хвостика. Я вижу лишь темные очертания, но память дополняет все цветом, вкусом, пространством, голосами и… уносит в детство.
 

Ты... Настоящая

Детский сад это такое место, где дети отдыхают от семьи и устают друг от друга. Весело устают. Ну, правда, разве вы не устаете, когда долго смеетесь? Мы в саду очень даже устаем, это обнаружилось в прошлую пятницу. А сегодня...
   С утра было скучно. Воспитательницу срочно куда-то вызвали, а нянечка мыла посуду. Мы уже поели и не знали чем теперь заняться. Мальчишки где-то раскопали паука и бегали нас пугали. Мы со Светкой повизжали для приличия, потому что остальные девчонки совсем разбежались кто куда. А потом нам надоело и от  воплей подруг в ушах уже звенело. В общем,  мы со Светкой переглянулись, отобрали у Вовки паука и изловчившись засунули ему же за шиворот. Вовка был среди мальчишек главным заводилой. Ну, кто же знал, что он так орать может. Светка моментально зажала уши и изумленно посмотрела на меня.
- Бежим! – крикнула я, и, схватив её за руку,  потянула под ближайший стол. Светка поняла сразу.
- Нет, Жека, - найдут! Лучше за шкаф!   
Я не стала спорить, и мы метнулись в угол, а на крик уже «выруливала» тетя Маша «… что здесь творится?! На секунду отлучиться нельзя!»
За шкафом было безопасно, только мы чуть с криком заново не выскочили на середину комнаты: спрятавшись, мы качнули шкаф, и из-за него посыпалась пыль, крошки, и более крупный мусор. «Мусор» оказался большущей многоножкой с неприятным раздвоенным на конце хвостом. Светка смахнула её с меня и застыла в ужасе. Меня тоже передернуло. Не люблю подобную мохнатую нечисть.
- Бр-р! – сказала Света, и  плечи её сделали резкое движение. Дрожь волной прокатилась по телу и отразилась на лице гримасой невыносимого отвращения и испуга.
- Да она сушеная уже, - успокоила я подругу, - чего за шкафом не накопится…
- Да, пожалуй, - улыбнулась Света и носком туфли осторожно попыталась задвинуть страшилище под шкаф – с глаз подальше.
Зацепить краем подошвы получилось не сразу – насекомое лежало на стыке двух кусков линолеума и не желало чтоб его пинали туда сюда. Наконец у Светки получилось, и мохнатый зверь отлетел под шкаф. Мы выглянули из своего укрытия. Середину игровой занимала огромная тетя Маша и зареванный Вовка. Он размазывал немытыми кулаками по щекам мокрую грязь, жалобно голосил и показывал рукой в нашу сторону. Мы снова спрятались.
- Что делать будем, - спросила я и увидела огромные круглые Светкины глаза. – Да брось ты, - ободрила я, - все не так пло…
Тут я заметила куда смотрит подруга и все слова сразу застряли в горле. Из-под шкафа выползло что-то мохнатое, страшное, и ужасно знакомое. Мы увидели как зашевелились длинные усы. Нам показалось, что чудовище смотрит на нас. И тут оно шевельнулось.
- А-аа! - завопила Светка на весь детский сад.
- А-ааа!!! - перекрыла я вопль Светки своим, потому что страшилище быстро перебирая лапками поползло к моей ноге. Мы забыли о пауках, о Вовке, о тете Маше,  и с жалобным «ой мамочки» выскочили из-за шкафа. Прямо нянечке в руки. Она уже увидела нас и уперла руки в бока, ожидала, что мы подойдем. Постепенно страх начал отпускать нас, но вместо него пришла боязнь наказания. Шалости мы все любим, а отвечать за проказы никому не хочется. Вовка стоял рядом с тетей Машей. Когда он нас увидел, то очень обрадовался:
- Вот они!!! – завопил Вовка, но вдруг осекся и продолжил уже другим голосом, жалобно, -   Это они… они меня!
Я от неожиданности даже глазами заморгала «вот так предводитель, вот так заводила среди мальчишек…»; я встретила решительный Светкин взгляд  и поняла, что уж муравьев в постели Вовке не избежать. Ну и ладно – я улыбнулась и ответила Светке согласием. С тетей Машей было сложнее, и через минутку мы пожалели, что связались с Вовкой, но слава Богу все когда-то кончается. К тому же Светка все же была дочерью тети Маши. К тому времени когда воспитательница нас положила спать Светкина мама пришла мириться и тайком пронесла Светке подарок – соленый огурчик. Светка для порядка покривила губы, а потом принюхалась и тут же согласилась на мировую. Тетя Маша улыбнулась, а Светка предложила мне:
- Жека, иди ко мне, давай огурец пополам!
- Не надо пополам, - засмеялась Светкина мама и, как у фокусника, в её руке появился второй огурец, - Женечка, скушаешь огурчик?
- И мне огурчик! – воскликнул Вовка с дальней кровати. Нас передернуло, а он все же тоже не остался без огурца. Все остальные уже спали и мы радостно захрустели. Я откусила чуть-чуть, пожевала,  и по рту растеклось замечательно-вкусное ощущение малосольных огурцов. Я хотела откусить еще и вспомнила про сестру Наташку.
- Ты что не ешь? – удивилась Света, - не нравится?!
- Что ты, о-очень вкусно! – ответила я, сглотнув, - сестрице оставлю, она тоже любит солененькое.
Я с сожалением посмотрела на огурчик. Понюхала. Лизнула его. Язык мягко обволокло соленым. Не понимаю как это получилось, но я опять откусила кусочек и пожевала, пососала его, а потом разозлилась на себя и спрятала остаток огурца в карманчик на трусиках.
Светка понимающе вздохнула. Пододвинулась ближе.
- Давай пополам, по очереди? Кусай! – сказала она и доверчиво протянула мне руку с огурцом.
Я недолго мялась – мы заново весело захрустели. Как заснули, я не помню, а после полдника время пролетело быстро. Пришла мама, и мы пошли домой. Дома было много народу, много смеху и торт со свечами. Был день рождения Наташки, но торт не трогали - все ждали нас с мамой. Я сразу об этом и сказала маме. Сестра услышала. Наклонилась, прижала мою голову к груди и сказала на ухо:
- Дурында! Мама-то дома с утра была, а ждали мы все тебя! Пойдем  свечки в торте зажигать!
И мы пошли. Свечи в полумраке комнаты загорались ярко, таинственно, и празднично. Мне тоже дали зажечь, и я даже пальцы обожгла – так не хотелось гасить спичку, поэтому я все зажигала, зажигала свечи…
Так жалко было, что Наташка сейчас в одно мгновение все задует.
- Нет! – взмолилась я, - не дам!
Мама строго посмотрела на меня и украдкой погрозила пальцем.
- Ну, еще чуть-чуть! Одну секунду! – Я безнадежно заглянула в Наталькины глаза и, она согласилась. А свечи горели ровно и неторопливо. Лица у всех были в желтых отсветах, словно все собрались у маленького костра. Я почувствовала, как растет напряжение и мне показалось, что вот—вот будет поздно.
- Давай Наташа, - сказала я  быстро, - и пусть все сбудется!
Свечи погасли сразу все, а мальчик, сидевший напротив, резко отшатнулся и спрятался под столом. Этот мальчик потом бегал и спрашивал салфетку – все разводили руками и смеялись.    

Потом все стали дарить подарки: телефон и наушники, зеркальце и книжку "Самая красивая", набор свечей, билет в кино на фильм "Девушка на всю жизнь!". А в открытку, с надписью "Любимой", сестра даже и заглянуть не дала - сама только быстро просмотрела, улыбнулась и лицом порозовела.
Я чуть собственные кулаки не съела от любопытства.
Все всё дарили, а мне и дать любимой сестренке было нечего. И тут я вспомнила про огурец. Потянула сестрицу за рукав. Она не заметила. Тогда я пару раз как следует дернула, ткань затрещала, а Натка наклонилась ко мне и с тревогой заглянула в глаза.
- Да нет, - ответила я поспешно, - все нормально. Просто я тоже... хочу тебе подарить кое-что.
Наталья улыбнулась, быстро выпрямилась и громко объявила:
- Внимание! Моя единственная, самая любимая, замечательная сестренка тоже хочет сделать мне подарок!
Я чуть под стол не прыгнула от неожиданности. Я то хотела тихо и незаметно...
Молчание затягивалось.
- Ну же, - подбадривали гости.
- Ну, что же ты?! - заволновалась Наталья.
Я все волновалась, и не решалась показать, а потом решила "какая разница увидят остальные или нет - Наташка оценит, а это главное!" И добавила уже для всех, вслух:
- Пусть все на секунду закроют глаза!
Все засмеялись, но глаза закрыли, а я быстро засунула руку в карманчик на трусах и вытащила за хвостик свой подарок.
- Вот! - сказала я радостно-громко. Запрыгнула на стул и подняв руку с огурцом высоко над головой
покрутила ей - чтобы все как следует разглядели мой подарок.
Кто-то хихикнул, затем наступило молчание.
- Жопка от огурца?! - вслух удивился Саша, одноклассник сестры.
Кто-то засмеялся, седой незнакомый дядька (наверное Наткин учитель) хмыкнул и почесал в затылке, а остальные улыбались и ободряюще смотрели на меня.
Я опустила руку и посмотрела на огурец.
- Действительно жопка..., - пробормотала я, и изумленно воскликнула, - но как?! - Я огляделась и увидела, что некоторые осуждают, а другие смотрят с ехидцей. Лицу в миг стало жарко и я оправдываясь пояснила, -  Я же только пару раз лизнула!!!
И тут всех словно прорвало. Смеялись, кашляли, давились смехом, краснели... Только переставали хохотать в одном углу стола, тут же начинали тонко хихикать в другом. На шум прибежала мама, я обиженно надула губы и ушла в свою комнату. Взрывы веселья постепенно стихали. В дверь постучали. Я не ответила - мама зайдет и так, а больше я никого видеть не хотела. Дверь все же открылась. На голову легла родная - теплая, ласковая ладонь.
- Все нормально мам, - сказала я и утерла рукавом нос. Ответа не последовало. Я подняла глаза. Это была сестра. Наташка присела ко мне на пол, и обняла меня за плечи. Я не стала отодвигаться...

***

Вечер пришел незаметно.  В конце весны темнеет поздно, и когда за окном проступила синева, я поняла, что сегодня меня позабыли вовремя положить спать. Звезды мерцали.
Через форточку было слышно, как поет птица. Наверное, это был соловей. Я рассмеялась - Натка не разбиралась в птицах и для неё любая поющая была соловьем. Мне сразу представился поющий волнистый попугайчик.
Со спины подошла Натка. Постояла и спросила:
- Кто так чудно поет?
- Что не узнаешь?
Сестра посмотрела на меня и неуверенно сказала:
- Только не говори, что это у соседа, волнистый попугай. Второй раз меня на эту уловку не поймаешь!
Я засмеялась:
- А ведь в тот раз ты  в самом деле поверила, что пел попугай, и все просила его: "Ну, маленький... Ну, спой, пожалуйста!" А твой друг Максим не знал, как объяснить тебе, что пел не попугай, а соловей из соседней комнаты.
- Да... Было, - улыбнулась Наталья.
Постояли. Помолчали. Я прижалась щекой к тонкой Наташкиной блузе и почувствовала тепло.
- Стучит, - сказала я.
- Что?
- Стучит, говорю - сердце стучит!
- А-а... - откликнулась Ната, и запустила руку в мои волосы.
- Ты не обиделась, что я с огурцом... хвостиком...
Наталья не стала успокаивать -  говорить, что рада; что самый лучший подарок... Она еще ближе прижалась ко мне. Глядя на далекие огни в окне, сказала задумчиво:
- Жека... не все в мире измеряется телефонами, билетами в кино и... огурцами.
На последнем слове голос дрогнул и выдал проявившуюся улыбку.
- Есть вещи, Жека, которые не заменишь ни чем. Например: семью, маму, твою любовь... Спасибо тебе малыш, ты... Настоящая.
- Ты тоже… - ответила я, и прижалась к этому сердцу сильно-сильно, потому что и вправду сердце было самое Родное, самое Настоящее.
А с огурцами на этом история не закончилась, однажды мы решили их консервировать, но это уже совсем другая история.


Москва
31.05.2010г.




Английский язык - это легко!
(история из жизни)


Как-то пришел сын из школы понурый. Скучно бросил портфель у двери. Сел в кресло с ногами и уставился в одну точку на обоях. Уж что он там увидел не знаю, но я понял что дело дрянь.
- Ты что, кислый такой? – спрашиваю.
Молчит.
И я замираю… думаю «поссорился в школе или подрался с кем?» И теперь сидит сам не свой. Говорю ему весело: 
- Что, Вовка, двойку получил?
Вопрос наугад, лишь бы вывести на разговор и не зацепить по-больному. Ведь Вовка двоек не боится, без пяти минут отличник. Бью наугад… и, как это обычно бывает в жизни, попадаю не бровь, а  в глаз. Вовка совсем твердеет, а на глазах повисают капли. Крупные, прозрачные, почти дождевые, только соленые, как море. 
Слезы они всегда, как море. Вот только моря, чтоб смыть слезы, сейчас не было, и я почувствовал какой я неотесанный болван. Так влипнуть. У него и так «кошки» когти по душе точат, а я как… в общем толстокожий, нечувствительный и такое далее.  Перечислять долго. Я нагнулся и осторожно сказал:
- Знаешь, если беду разделить с другом, то становится легче.
Легкое движение плеча показало, что я на верном пути. Я продолжил:
- Ну, что случилось-то? Давай вместе подумаем. Может, получится исправить?
- Да, двойку я получил. Двойку! По английскому!!
Вовка закинул руку за спину и стал ожесточенно  чесаться. Локоть, закрывая от моего взора лицо, угрожающе топорщился перед моим носом.
- Ну… бывает, - сказал я, - что тут такого? Исправим.
- Ты уже исправил!
- В смысле?! – ошалело спросил я.
- Без смысла! – ответил Вовка, - кто вчера в домашнем задании настоял на ответе «Да, конечно»?
- Я, а, что… разве, не так что-то?! А где тетрадь?
Мои руки уже сами проворно открыли портфель и лихорадочно искали тетрадь по английскому языку. Наконец я нашел её, и открыл на той самой странице.
Текст был прост «Дайте краткие ответы на вопросы».
Это были вопросы на английском, вроде:
- Are the cars in the box?
Я машинально перевел «а машины бывают в гаражах?»
Ниже стояла ответная фраза. Её написал вчера сын по моему настоянию и с моих слов, потому что это выражение было самым коротким и лаконичным ответом из того набора слов , что я знал в английском языке. Я весь вечер ходил гордый собой – я так здорово помог сыну! Бывают ли у них машины в гаражах? "Да, конечно!" - ответил я и добавил: «Верняк, пиши «yes, of course!» - что может быть короче? Пиши, не ошибешься! Папа плохого дела не посоветует!»
Мысли пронеслись по памяти в секунду, а глаза видели предательский цвет красной ручки на листе. Каждая надпись «yes, of course!» была аккуратно перечеркнута, а так как таких ответов набралось целых четыре штуки, то снизу обидно стояло:
«Very bad».
Оценка меня в конец расстроила, но состояние сына меня волновало все же больше, а потому я сказал:
- Знаешь, я расскажу тебе притчу, точнее это анекдот, но для нас с тобой это почти как притча.
После слова «анекдот» Вовка заинтересованно поднял глаза. Я начал рассказ:
- Понимаешь, Вовка, космолеты такая вещь… в общем, происходит экстренная  посадка шатла (это космолет такой американский). Садится этот шатл  в глухой сибирской тайге. Экипаж катапультировался. Лютая зима. Астронавты бредут по сугробам. Ночь, метель, и ни души на сотни верст… и вдруг невдалеке как маяк огонек виднеется.  Выходят наконец американцы на поляну, видят, что  сидят у костра два бородатых мужика.  Все такие расписные: валенках, в телогрейке , шапке ушанке с ухом набок - один курит самокрутку, а другой чай прихлебывает из закопченной металлической кружки.
Американцы с надеждой спрашивают:
- Do you speak English?
- Это, Вовка, по-русски значит: «Вы говорите по английски?» А наши… наши затылки под ушанкой почесали и ответили:
- Yes, of  course! А что толку?!

Вовка секунду напрягшись молчал, а потом вдруг разразился хохотом.
Я перестал смеяться раньше и, когда успокоился сын, я констатировал:
- Так что и с твоей англичанкой… Yes, of  course! А что толку?!
Я думал объяснить ему, что ничего страшного, надо жить дальше, настраиваться на хорошее и тогда обязательно будут пятерки! А получил лишь новый взрыв смеха и похлопывание меня по плечу.
- Слушай, - сказал я, - а ведь ты теперь, наверное, никогда не  станешь употреблять эту фразу?
- Что ты, папа, наоборот! Конечно буду употреблять! Я понял, что для тайги она, так просто необходима!!



27.12.2010г
Москва








Зачем меня назвали КрокоДиЛа?!!

Увидев брата она улыбнулась, глаза потеплели. Все школьные неприятности на миг отодвинулись. Одним движением стянула куртку, метнула в угол. Туда же полетела и сумка с учебниками. Сказала ласково и удивительно тепло:
- Данька!..
  Полутора годовалый малыш, смешно переваливаясь поспешил к сестре. Он радостно сверкал глазами, протягивая руки.
- Ляля… - сказал кроха и обернулся порывисто, радостно, от чего чуть не упал, но удержался. Глядя на отца воскликнул: «Папа!.. Ляля!!! – и уже ни на кого не обращая внимания направился прямиком к сестренке. – Ляля, - еще успел сказать малыш и был вскинут вверх любящими руками,к такому близкому, родному лицу. Наверно он ощутил в этот миг очень много; морозную свежесть румяных щек (на улице холод -  минус пятнадцать), слабо щекочущий нос запах духов, и многое другое. Но самое главное – ощутил, как без нее было пусто в доме и как хорошо, что она рядом…
Данила вдруг лукаво взглянул на Алену и… поднял вверх руки.
- Да, да,- улыбнулась сестренка, - большой, оч-чень большой! Скажи крокодил, - вдруг попросила она.
 Даня внимательно посмотрел на Алену и помотал головой. Это ее слегка озадачило, впрочем, не расстроило - Лена заглянула сквозь проем на кухню: «Ма-а, я его вчера новому слову научила. Дань, скажи крокодил!».
Данилка посопел, помолчал и… вдруг, быстро «выдал»:
- Кади-кади-кадил!
- Что? – не поняла мама.
- Дика-дика-дика-дил!!! – повторил Даня и набычился оттопырив нижнюю губу.
- Крокодил? – рассмеялась мама.
-Кади-кадика-дил! – поправил Даня.
   Сестра довольная эффектом веселилась.
- Дань, а скажи шоколад!
- У-у, - начал мяться ребенок.
- Ну скажи, ну пожалуйста! – включилась в игру мама.
- Ка-ка-ляк, - пробурчал сын и отвернулся обидевшись на заливистый смех сестры.
- Шо-ко-лад, - с улыбкой поправила мама.
- Кака-Ляка, - повторил малыш послушно, и засмеялась мама, а сестра расширив зрачки от удивления с «отвисшим ртом» смотрела на брата. Потом мигнула и… расхохоталась.      
Смеялись все! Данилка, довольный эффектом, смеялся не меньше других, умудряясь при этом вертеть во все стороны головой.
-Дань, - перестав держаться за живот произнесла Алена заговорщицким тоном. – Смотри, что у меня есть!..
  В тонкой руке, как у фокусника возникла мягкая игрушка.
- Держи, это тебе! – легко сказала она, отдавая братишке то, что с таким трудом умудрилась сегодня выиграть на конкурсе.
  Данила во все глаза смотрел на игрушку, потом стрельнул взглядом на родителей и крепко, нежно прижал собачонку к груди:
- Ляля, - пропел он.
Сестра почему то оскорбилась и поправила:
- Собака… р-р-р-р, ав-в, ав-в, - похоже на болонку, получилось у нее.
- Аф, аф, Ляля, - повторил Данила и сверкая глазками посмотрел на маму. Мать рассмеялась вновь.
- Ну как это понимать, что это такое?! – возмутилась сестра, грустно посмотрела на обоих, и… неожиданно улыбнулась тоже. Спросила:
- Мам, есть что поесть, живот к позвоночнику прилип.   

Москва 2009г.


Заяц
(как же мы, взрослые, любим поговорить
об игрушках детства!)
   
  На сайте "Голубятня на желтой поляне" обычны атмосфера дружбы и романтики. Здесь собираются чтобы пообщаться и выставить для обсуждения свой интересный материал. Люди открывают эту страницу чтоб поделиться радостью или сокровенным и не боятся быть осмеянными ведь это сайт поклонников творчества Владислава Петровича Крапивина, а как известно плохие люди крапивинское не читают - таким просто не интересны: романтика, приключения, фантастика разворачивающиеся под флагом настоящей тонко описанной искреннней дружбы
 Я просматривал сайт и наткнулся на заголовок с названием "Заяц". Показалось, что это текст В. П. Крапивина и я заинтересовался. Оказалось что это рассказы о любимых игрушках детства. Хозяин странички вначале рассазал о знаменитом крапивинском тряпичном зайце Митьке спасшем жизнь писателю и предложил рассказать о своих любимых игрушках.  "Голубятники" с таким энтузиазмом поддержали эту идею, и все так тепло рассказывали о своих спутниках детства, а мне рассказать было нечего. Вдруг я вспомнил про своего "Зайца".
  Я расскажу Вам!
   
   
   У меня тоже есть "Заяц" - я его так и зову "Заяц". Он очень веселый, умеет подмигивать одним глазом, и лапки у него трогательно родные. Мы часто с ним смотрим телевизор. Он любит мультики, особенно "Ну погоди", ну возможно мне кажется, что про волка с зайцем он любит больше других мультфильмов - все-таки про зайца ведь! А я ведь ему тоже постоянно говорю:
- Ты Заяц у нас самый любимый, другого такого не сыскать!
   Я поворачиваюсь к нему, и он моментально смотрит уже не в телевизор а на меня. А может всеже в телевизор? Там ведь так интересно. Глаза бусины так и сверкают... (ну это если во время просмотра телевизора его не повернули носиком к стенке, ведь вечером часто показывают передачи, которые абсолютно не для детей - ну вы меня поняли).
   Летом я люблю выходить с моим ним на площадку, сажаю его рядышком, на скамейку и мы сидим, наблюдаем за детьми - это не долго, мое чудо как правило быстро замечают. Дети прибегают, здороваются с ним и забирают в свои игры.
   Иногда он дети так заиграются с ним, что приходится его отмывать в ванной с хозяйственным мылом (простое не помогает, я бы "отстирал" его, в этой ситуации с порошком, но боюсь, он обидится от такой экзекуции).
   У него есть любимая рубашечка в клетку со значком на воротнике и синие шортики, они уже все истрепались и мы теперь в задумчивости как бы их поменять - ведь мое чудо, наверное, будет против. Он так к ним привык.
   Заяц мой порой задумчив, а иногда лихо глядит сквозь челку на всех и, кажется, весь мир улыбается ему. Кошка тоже его любит, устраивается у его головы, лапу по хозяйски кладет ему на грудь, обнимает маленького хвостом. Мой ушастик не против, он не шевелится, возможно, боится спугнуть это независимое, усатое создание.
   Когда приходят гости, то дарят ему значок, улыбку и говорят - ты опять, кажется, подрос. Он млеет от этого, а мы улыбаемся. Так много хочется рассказать о нем, но все про своих любимцев говорят коротко, придется и мне заканчивать...
   Каждое утро я отношу его на руках в детский сад. Ему нравится в саду, там тоже много детей. Уже шесть лет он в нашей семье самое дорогое на свете. Еще мы с ним любим читать, ему очень нравятся крапивинские книги. Я уже прочитал ему много книг, но он все равно каждый раз просит что-нибудь новое, хотя уже два года как сам умеет читать...
   Он просит: " Папа! Ну, почитай, ну-у... пожа-алуйста!" - и разве можно ему в этом отказать, глядя в его доверчивые глаза, которые уже давно не бусины. Я ему говорю у тебя глаза мамины. Он не соглашается, отвечает: "Твои, папа!.." и наверное в этом он тоже чуточку прав.
   Этого зайца зовут Данила. Когда знакомые спрашивают моего зайца: "Тебя как зовут?" Он отвечает:
  - А меня не зовут! Я, сам прихожу!!
   И это тоже чистая правда - к друзьям он приходит сам!

Москва - 2009г




Наша Раша
(по дороге в школу)

Мой сын очень любит сериал «Наша Раша». Вчера вечером мы как раз смотрели фильм «Наша Раша или яйца судьбы». Простовато, глупо, но… весело снято. Смеялись всей семьей. А сегодня утром я увидел, как Равшан и Джамшут влияют на детское мышление.

***

Утро

Выходим из подъезда. Слева на газоне стоит восточной наружности дворник. Рядом с ним рассыпана из урны горка мусора. Он кидает использованную пачку сигарет в самодельный совок, сделанный из наискось обрезанной пластиковой двухлитровой канистры. Через секунду в руках работника появляется потрепанного вида кроссовок. Дворник, словно примеряясь, вертит, оглядывает обувку.
Сын заинтересованно смотрит на процесс, даже голову вывернул.
- Шею не сломаешь? – спрашиваю я, и тяну за руку к машине.
- Не-а! – отвечает сын, - а, зачем он… шнурки развязывает?
- Кто? – удивляюсь я.
- Уборщик!
Я поворачиваю в изумлении голову «зачем дворнику снимать свою обувь, или…  решил поменять на кроссовки?!!»
Нет, конечно же, восточный дядя на месте. Стоит. Методично снимает с кроссовок шнурки. Я все понял и улыбаюсь. Вот только сын, ожидая ответа, он продолжает смотреть на меня и нетерпеливо трясет за руку.
- Па-а, зачем он шнурки снимает? – спрашивает сын, и добавляет: "Он думает, что со шнурками кроссовки в совок не влезут?!"

08.09.2010г.
Москва





Детская непосредственность


      С самого рождения он был самым красивым, самым удивительным, самым умным ребенком. Я забыл добавить главное: он был самым замечательным, особо одаренным, веселым, сообразительным, пацаном. Если его клали спать, то пока родители держат за ручку и поют песенку  он сразу засыпал (открывая глаза, как только родственник клюнул носом или просто перестал качать кроватку). Пока папа наклонялся поднять выпавшую у чада ложку – другая прицельно летела вслед (иногда в папу – по настроению). Глаза ребенка при этом были сама безмятежность, «а ложки и тарелки вообще с неба сыпятся сами по себе! Я тут в окно, понимаешь, смотрю… дело, у меня важное!»
      Как только родители думали, что дитя наконец уснуло – дитя понимало, что настало его, ДЕТСКОЕ время и «пора по взрослому покутить!» Дискотека в кровати проходит не хуже чем в клубе – мышление у любого ребенка что надо! Подушки в одну сторону, одеяла в другую, пеленки в третью:
- Эй! Кто сказал, что мне рано! Смотрите, как я умею! -  сделав достойный брейк-данса   кульбит малыш перевернулся на пузо, - ой, кто сказал, что хагинсы это хорошо? – натирают они во время танца! Снять!  Где вы видели ди-джея в памперсах?  Что? Не надо меня поправлять, сам знаю что Хаггисы! У  этих хагинсов вкус как у хаггиса – сам у папы с тарелки пробовал пока он отвернулся. Только я не стал доедать, что я глупый что ли? – даже не намусорил – к папе в карман халата уронил, вот он обрадуется когда бриться пойдет! Папа у меня оригинал – на ночь бреется, как будто кто-то в темноте его видит. Но это он специально – чтоб борода не цеплялась и одеяла на себя не наматывала. Борода у него жесткая, как колючая проволока – не побреешь - в миг намотает все что в кровати. Папа поэтому после бритья  даже проверяет достаточно ли хорошо выбрит -  водит по лицу полотенцем. Он всегда хорошо выбрит – ни разу не подтвердил маминых слов – не зацепил полотенце колючками и не порвал.

***
      
       Закончив дела на кухне-стряпухне и в ванной-постирайной мы с любимой заглядывали в детскую. Если бы ребенок не спал и видел наши лица он бы гордился собой. Но он заснул попой к верху с головой под одеялом – так и не доделав последнего коронного движения настоящих Брейк-дансеров. Мы с женой улыбались.
- Нет ну ты посмотри егоза какая?.. подушка на полу одеяло свесилось, пеленка задралась, а сам развернулся на сто восемьдесят градусов и голову как страус в песок.
- Хорошо не сказала как  папа, - поддел я.
- Хотела, но до страуса ты ростом не вышел.
- Смейся, смейся… одни растут в высь – другие в ширь!
- Ты это о чем? Сам со вторым постарался, а теперь…
- Молчу, молчу, - засмеялся я получив легкий тычок меж ребер.
        Ну это было когда наш замечательный малыш был маленький. Замечательный потому что свой и единственный, а деточка-кровинушка она всегда замечательная. Да и ВСЕ деточки – конфеточки. Зато теперь он парень хоть куда и младшая сестренка у него что надо! Скоро в школу.
Лето подходит к концу. Но до чего же непосредственный парень! Вот сегодня, например, случай был на балконе. Стоп. Давайте по порядку.

***

        Вчера я вышел на балкон. Подышать, как говорится, свежим воздухом. У нас дом на пересечении трех оживленных автомобильных магистралей, поэтому без сигареты воздух свежим не бывает, впрочем это уже о другом.
       В общем - выхожу я на балкон. Вечер, солнце скоро за дома спрячется, а я только проснулся после ночной рыбалки. Руки раскинул, зеваю. До чего же хо-ро-шо!!! «Жизнь хороша, и я хороша!»… нет, что-то не очень, «Жить хорошо и я хорошо», тьфу ты! Ладно пусть по другому «Жизнь хороша и мне хорошо! А хорошо жить еще лучше!»
       Я довольно, как кот улыбнулся лучам закатного солнца. Опять зевнул и увидел джинсовую кепку сына.
- Вот… опять бросил! Вечно за ним ходишь и убираешь!
      Кепка была перевернута, поднимая её я увидел, что она не пуста.
      Внутри лежало мохнатое создание с плоскими крыльями.
- Ой, бабочка! – обрадовался я как маленький ребенок, - молодец сын, энтомолог будет! Всего пять лет, а ему уже от бабочек отбою нет!
      Надо же – поймал, подружился, дал вид на жительство, благоустроил! Ой, а что это она крыльями не машет? И лежит как-то боком…
- Эй, ты спишь что ли? Просыпайся, я пришел, хочу на тебя посмотреть!
      Я активно потряс кепку и щелкнул пальцами по ткани с низу… Тут же почувствовал, что сделал что-то не то, и оглянулся не видит ли кто меня.
- Ты на меня не обижайся, - сказал я бабочке, - обещаю, что больше так не буду. Извини.
      Умильно посмотрел на её коричневые с желто-оранжевым кольцом крылышки. Ну, просыпайся уже! Не прилично так долго спать. Пора расправить крылышки и почистить усики. Лапки помыть тоже не мешало бы – всю кепку затоптала… впрочем головному убору и до этого необходима была стирка.
- Все… терпение мое лопнуло! Про-с-сы-пайся тебе го-во-ря-ят! – указательный палец легко тронул крылышки. Бабочка не шевелилась.
- Не оживает. Как объяснить сыну что ты… это же какая для него травма будет?!!! А какая красивая…  Что же мне теперь бедолага с тобой делать?
       Каждому хочется провести свой последний путь в родной стихии: моряку в море, лётчику в небе, бабочке…  Я отпустил её прощаясь.
      И Бабочка полетела  с балкона в последний путь. Но только со сложенными крыльями полета не получилось. Падала не как осенний лист, а камнем. На миг мне стало грустно, потом я подумал о сыне и возликовал:
- Ура! Какой я умный!!! Спас дитя от слез, родителей от переживаний, бабушку с дедушкой от инфаркта мимокадра. Тьфу ты заговариваюсь уже – миокарда естественно!
       Радостный я взглянул на перевернутую кепку в руках. Пустая!!! Пустая… Пустая?!!!!
- Вот пустая голова, что же я наделал! Раньше хоть мертвая бабочка, но в наличии. А теперь «ни кола, ни двора…»!
       Я перегнулся через перила «может достать можно?». Да где там – седьмой этаж, летать учиться придется. Горю моему не было предела, ведь у меня такой чувствительный пацан. Да-да, именно, не только озорной, плутливый, сообразительный, душа малышовой кампании, но еще и чувствительный!!! И тут меня осенила гениально простая идея:
- Нет кепки нет проблем!!!
        Кепка тут же полетела (чуть не написал следом) в балконный шкаф, а я повеселевший пошел пить чай.

***

       Утро разбудило меня солнцем, радостно бьющим в окна. На кухне слышались голоса жены и ребенка.
- Мам я посмотрю как она там?
- Только к перилам не подходи, - это голос жены.
       Послышался скрип балконной двери. Сердце у меня упало в пятки, я весь превратился в слух.
- Ма-а, а где бабочка?
       Я, кажется, даже дышать перестал от волнения, застыл как гипсовый. А со стороны любимой тоже вроде возникла пауза. Перед моими глазами рушился мир и семейное счастье, а жена долго не думала, она ответила просто:
- Ох, Динь, ну улетела она! К деткам улетела. Надо же ей потомство кормить. Помнишь про божью коровку «Улети на небо…» - вот и она… детки голодные…
        Договорить мама не успела, потому что  в крайнем изумлении ребенок спросил:
- Улетела… Что…, прямо в кепке?!!!


         
4 декабря 2009г.
Москва










Вот, так всегда!
Про самое главное молчат


      В жизни каждого человека есть встречи, что незаметно пролетают мимо сознания. Скажите, Вы часто запоминаете, во что одет билетный кассир в метро? Или о чем говорил таксист, пока Вы думали о своих проблемах? Более того для такого таксиста мы тоже "серая" людская масса. Мы носимся со своими проблемами, и беспокойны, как курица на насесте. Чужие беды, мимолетно встреченные нами в бешенном ритме жизни - часто не замечаем. 

    Сегодня у меня произошло как раз описанное выше – легкое касание с человеком.
Обычное, мимолетное  знакомство с продавщицей киоска.  На выходе из метро сынишка потянул к сладостям. Ребенок увидал леденцы на палочке и на минуту весь мир перестал существовать для него. Были только леденцы в форме: жирафов, крокодилов, петушков, сердечек…  Сын потерялся среди этого многообразия, а я заметил грустное лицо продавщицы. Нет лучшего способа развеять плохое настроение, чем сбить человека с толку, а затем развеселить. «Попробуем», - подумал я, и придав серьезность голосу сказал ей:
- Дайте мне, пожалуйста, Ваше сердце!
- Что?!! Мое сердце… отдать Вам?!! –  опешила продавщица и разом потеряла грустный вид. Долю секунды она была донельзя растеряна. В палатке, за спиной женщины кто-то засмеялся. Было видно как напряглось и заострилось лицо продающей.
- Да, да, Ваше сердце… - которое на витрине, за семьдесят рублей! – пояснил я.
    Продавщица с облегчением улыбнулась и, рассчитавшись, протянула леденец. Ребенок восторженно взял в руки подарок. В маленькой руке плоское сердечко на палочке казалось огромным. Малиново-алое, с белой надписью по центру, удерживаемое на уровне груди, оно выглядело почти как настоящее.   
- Видишь, какое большое и красное сердце у тети? – продолжал я игру на публику в киоске.
- Да… пап, а вот еще язык. Смотри, какой он большой и, ви-ти-е-ватый, - с трудом выговорил Сынишка сложное слово, - пап ты скажи им что они не очень правильно назвали леденец!
- В смысле? - удивился я, - а как бы ты посоветовал назвать?
- Тещин язык! – во всех фильмах говорят, что он очень длинный и его надо бы укоротить, а тут никаких проблем – откусил лишнее и все!!!
    В палатке раздался взрыв хохота. А сын обиженно сказал:
- Ну что они смеются? Пап, представляешь, как бы у них покупали?!
    Громкие звуки из лавки постепенно затихли - хозяева продолжили свои дела, а, может, и прислушались.
 
    На следующий день мы опять были в дороге. Теперь мы торопились в цирк. Естественно меня снова потянули к леденцам. У окошка палатки стоял молодой мужчина и придирчиво осматривал выбранный товар. Он, кажется, уже все купил, и теперь обсуждал с продавцом:
- Так, петушок - ребенку, сердечко - жене, топор на полене – тестю, еще одно сердечко, его – теще… Нет не то, понимаете перцу здесь не хватает!
- С перцем не производим, -  огорченно сказали из палатки.
     Я занервничал и запыхтел изображая недовольство – мы опаздывали на представление. Мужчина услышал мое сопение и заторопился:
- Да нет, Вы не поняли, мне бы что-нибудь с юмором – для тещи!
-  Так возьмите это, как раз для тещи! – обрадовалась продавщица. Молодой человек секунду молчал, что-то разглядывая, а потом воскликнул:
- Ну, дела… в самый раз! – хохотнул он. – Спасибо, заинтриговали! Да… посмотрю на реакцию!

      Меня забрало интересом «что же там может быть такое - «…специально для тещи!» припасенное? Я выглянул из-за плеча и увидел округлую сладость знакомых очертаний. На тонкой длинной трубке леденца болталась какая-то бирка. Я мигом нашел нужное на витрине. «Так и есть!», - подумал я, - «значит все же вчера услышали нас?!»
    Я дернул сына за руку и показал жестом на леденец с биркой. Сын расцвел, и чтобы ВСЕ знали почему он улыбается - простер руку в сторону витрины и воскликнул на всю улицу:
- «Тещин язык – покупайте, и сладкая жизнь,  Вам, обеспечена!»
    Я заметил заинтересованные взгляды в нашу сторону, лицо обдало жаром, а потому я просто схватил чадо под локоть и  мы быстро пошли прочь.
- Ну что у тебя язык раньше головы работает? – сказал в сердцах я.
- Пап, ну подумай, как он может раньше головы работать?!!
- Очень просто!!! Вот всегда у тебя так!
- И ничего подобного никогда не было!!! Папуль, не ругайся, я же не виноват, что у меня что в голове, то и на словах! И, ты сам говорил, что я у тебя самый, самый лучший!!!
- Ага, а кто в три года на руках у мамы в автобусе заорал на мужика услышанными на остановке от чужой бабули словами: «Подвинься твою … !!! Не видишь женщина с ребенком на руках стоит?!!!»
- А какими словами, - тут же заинтересовался сын. Отец поперхнулся:
- Неважно…, это я так, к слову. Сын задумчиво почесал затылок и констатировал:
- Вот так всегда! Про самое главное молчат…

5 февраля 2010 г.   
Москва




Ори хоть на всю Ивановскую!!!


   Вовка шел из сада (отводил Дениску). Над головой летела ворона, она неожиданно каркнула и… что-то отделившись от нее, стало быстро падать.
Не успев понять что происходит, Вовка, «на автомате» проследил за падающим предметом. Прозвучал шлепок о землю и Вовка увидел внушительную кучу желтого цвета, какую могла бы, пожалуй, сделать только собака.
Вовка озадаченно почесал затылок поглядывая то на небо, то на землю – «…а если бы на голову?».
И рассмеялся – «придет же такое в голову - птичий-то помет мелкий, упал в траву его и не видно, а я чудак-человек…»
    День потихоньку набирал света и краски. И настроение стало хорошее, а еще он вспомнил, как вчера Дениска читал ему по слогам, старательно и нескладно, но ведь ЧИТАЛ!!! А Дома в компьютере лежало непрочитанное письмо друга… и, Вовка ускорил
шаг.

***

    Письмо оказалось с маленьким рассказом.
Вовке стало, как-то очень тепло, когда он его прочитал. Стиль был немного не складным и начало в виде обычного письма плавно переходящего в рассказ. Да и на письмо-то в общем похоже мало…
- «Неважно!» - решил он, - «главное содержание и… скорей бы он, что ли приехал».
Вовка сел по удобней и начал перечитывать: неторопливо, смакуя.



    "Привет Вовка!!!
Сегодня с Даней рванули в парк (рядом с церковью), хотели в снежки покидаться вдвоем.
Решили снеговика слепить, обернулись церковь. Данька говорит мне:
- Пап, а что она одинокая такая.
- Кто?
- Церковь!
- И что?!.
- Ну, что такой ты непонятливый, давай церковь лепить!
  Сказано - сделано. Начали мы с колобка, как водится, но что-то не так, колобок странный выходит - квадратный какой-то. Чес-слово не вру... так кубом вперевалочку и докатался, почти правильным.
На куб четырехскатную крышу, на нее еще куб, опять крыша, шестигранный шатер, купол, сзади шестигранный придел (знать бы как он называется).
Работаем, я на церковь украдкой поглядываю. Думаю, что сейчас батюшка выйдет и... будет мне на орехи - "что же вы ироды из снега удумали лепить..."
Глаза боятся, а руки, ну руки сами по себе – дело спорится!
Спереди крыльцо со звонницей, шатром и маковкой приделали.
Устали. Когда отошли, посмотрели с Данькой, не поверилось, что это мы сделали.

- Сломают! - грустно посмотрел на меня Данька.
- Ну, мы же для себя делали! – попытался я его успокоить, - У нас же получилось, и мы запомним ее такой... красивой, - это была жалкая попытка ободрить.
   По-случайности снежное строение оказалась хорошо видно из территории церкви, и с основной дороги. Даже люди, шедшие по парку оглядывались на нашу поделку.
  А мы, забрасывая друг друга снегом, весело добежали до машины.
 Представляешь, Вовка, дома Данька нарисовал нашу церковь по памяти.
  А еще, я через день возвращался с работы. Было это вечером (иногда на работу вызывают совершенно неожиданно). Ну вот, короче я проезжал мимо парка, и  на фоне черного леса, рядом деревянным храмом, светился белый, стройный силуэт... Наш силуэт!!
- Надо же, цела... - вполголоса сказал я и улыбнулся...
 
  Вовка, я шел к машине, а в голове у меня одна к другой лепились строчки – легко, как снежный ком:

Не все так просто - как казалось...
Не все, что ЕСТЬ - завершено.
Не ВСЕ, но многое сказалось.
Не все, как есть, обречено...

Так небо нам дарило вечер,
Будило солнце по утрам.
И вновь мы зажигали свечи...
Чтоб дом наш превращался в храм.

Мы шли в поход, дорогой верной,
Проложенной до нас.
В пути погодой застигало скверной,
Мы улыбались в трудный час...

И солнце нам светило ярко,
Чем крепче ветер, тем спокойнее потом.
Пусть в прошлом это все уже... не жалко!
Опять в Дорогу и рюкзак наш за плечом...
Вот такая у нас история вышла друг ты наш любезный Вовка! И, соскучились мы по тебе уже... сильно. Приезжал бы уже к нам скорей! "


Вовка закрыл письмо задумчиво-медленно, он улыбался.
Вовкино лицо  светилось теплым взглядом человека, у которого есть друзья, и… место на Земле где тебе всегда рады и ждут.


Москва – 2009г.




Разбегаемся!!!

Каждое утро. когда я провожал ребенка в школу, я видел одну и ту же картину. У подъезда стоял Максим - парень из соседнего дома, и ожидал своего друга Федора.
   Как-то вечером я шел домой и у подъезда увидел Максима. Я, конечно, обрадовался – Максим хороший парень.
- Что Федора ждешь, - спросил я и подумал «в кино, наверное, собираются?»
Максим увидел мое оживление и засмущался:
- Только не говорите мне, что я здесь с утра стою и Федора жду! – выпалил он неожиданно.
     Уж не знаю, что на меня нашло, но я ответил:
- А, что… отходил уже?!!!
     Тут вышел Федор. Посмотрел на меня, на Макса, снова на меня. В глазах у него блеснула догадка, а на губах заиграла улыбка:
- Что-то долго я сегодня, - грустно сказал Федор, - надо же, вдвоем стоите…  С утра ждете?
     Повисла пауза. Мы с Максимом встретились взглядами.  Лицо у Федора вытянулось:
- Вы что, тут… правда давно стоите?
     Тут уж мы с Максимом расхохотались. Федор не долго на нас смотрел. Он своим басом мигом превратил смех в музыкальное «трио».
     На втором этаже распахнулась форточка. Скрипучим голосом донеслось:
- Опя-ять кампания, милиции на вас не хватает!!! 
     Голос затихал. Последнее, что мы услышали:
- Ща-ас, я вас… кипяточком!
     Мы, как дети переглянулись и дружно решили:
- Разбегаемся!!!


P/S На следующее утро Макс как положено ждал у дома Федора - они вместе ездят на работу.
    Я подошел и весело поздоровался:
- Привет! А вовремя мы вчера сообразили!...
- Смытся-то? Да... Бабуля не промах, могла и в правду, кипятком...
- А у Федора-то как лицо вытянулось! - хохотнул я.
- Это у меня лицо готово было вытянуться, когда Вы подошли. Я, как глаза увидел, сразу подумал "...неужели и он спросит: - Что Федора ждешь, с утра наверное?!"
    Максим внимательно посмотрел мне в глаза и добавил:
- И тут Вы как нарочно: "Что Федора ждешь?"
    Я снова рассмеялся и, вдруг, озадачился:
- А что, кроме меня, кто-то еще спрашивал?!!!
    Максим почесал затылок и ответил:
- Семь человек!!!


Москва 2010г.









Бывает и такое!


- Ой..., а у тебя дырка в носке!
- Что, где?!!!
- Да вот же - большой палец на правой ноге вылез!
- Д-да уж... Смотри-ка как жизни радуется! Щас мы его, в "шубку" укутаем!
   Заскрипела дверца шкафа и на свет показались с десяток пар чистых черных носок.
- Оп! Да они что же, все у тебя дырявые?!!
- Ничего, главное чтоб дырки не совпадали!
-Х-ха, весело! А если оба протрутся?
- А остальные на что?!!! И, только теплее будет, а еще вентилция... тоже немаловажная вещь между прочим - в теплых носках!
- Ух ты, изобретатель! А если... постой, ты говоришь: "остальные на что" - ты что же, прямо все десять, вот так и оденешь - один за другим "...чтоб дырки не совпадали"?!!!
  Ответ звучит огорченно:
- Нет.. На четвертой паре придется остановиться, и выбросить все.
   Собеседник (обрадовано):
- Ага, из-за эстетики?
- Нет. Понимаешь какое дело - в ботинок не влазят!
 

Москва
февраль 2010г.






Чем девочки
могут порадовать своих мальчиков!



     Когда с утра первыми двумя уроками идет труд у нашего учителя всегда плохое настроение - может и табуреткой запустить. Один раз такое уже было. На прошлой неделе. Ой… нет, вру! Это была не табуретка, её только грозились запустить, а в полет отправилась самодельная жестяная пепельница. Это мы её прозвали «пепельницей». Мы делали на уроке коробки для карандашей, а у многих получились «пепельницы» - с размерами напутали. Да… не подумайте, что наш учитель труда плохой. Он очень веселый и добродушный. И вообще это был фокус, потому что шума падения жестянки никто не слышал, хотя все видели как она летела. Зато от макушки нашего двоечника отскочил и упал картонный кубик. Этот кубик всегда лежал на учительском столе без движения, трудовик им бумаги прижимал. И тут… ну, у нас просто шок был, вот это фокус!!! Все сразу внимательные такие стали. 
       Нам дали задание сделать «…по табуретке на брата». Чертеж был не сложным, дело двигалось весело, но через некоторое время из коридора так вкусно запахло, что мы чуть не захлебнулись собственной слюной.  И тут нам девчонки картошку жаренную на сковороде принесли. Вы уже, наверное, поняли, что мы голодные были как черти, а тут такая сказка (из соседней мастерской домоводства).
        Накинулись на еду. Вилку друг у друга выдираем. "...Но что-то не то!" - почувствовал каждый из нас, через три закинутых в рот картошины. Мы переглянулись, стали есть медленней. Раздумчиво. Как гурманы.
- Пересолено!
- Да... нет. Пожалуй, соли в норме.
- В место перца что-то насыпали? Точно, подшутить девчонки решили! – рассмеялся балагур Сашка Жуковский
- Угу, сейчас урок закончится, а на следующем будут в джазе только девушки (в смысле в классе только девочки)! – добавил серьезно Сергей. Он умел говорить страшные вещи совершенно невозмутимо.
- А мы тогда где будем?!!!
         Все глаза поднялись на Сергея. Он неожиданно повеселел:
- В туалете. Точнее по туалетам! Нас пятнадцать человек - все этажи займем и в учительский запросимся!
- ...
- Ты кушай, кушай. Я пошутил. Кажется, я догадался - жирно очень и вкус масла чувствуется.
- Оп, смотрите, масло показалось! – обрадовался неожиданному Сашка.
- Что ты чепуху несешь, еще и с половины сковородки не съели - какое масло?!!!
- И, вправду масло... половину посудины налили!!!
- Это чтоб сытнее было, молодцы девчонки! Ха-ха-ха!!!! Жениться будем - масло заранее надо закупать - куболитрами!
- А, жратинки-то хочется! А, по барабану все!!!
И вилка замелькала с удвоеной скоростью!


      Наелись. Наверное, по этому, все табуретки в этот день у нас вышли кривые - как у Петрова и Васечкина. Но мы поняли в этот день главное - мы не безразличны нашему замечательному, слабому и неповторимому. женскому полу!!! А масло мы слили, чтобы не расстраивать девчат. И ни одна «собака» не вякнула девочкам, что картошка имела странный вкус!


Москва
4.04.2010г.




Стереотипы мышления


      Есть на земле такие темы, что вечно будоражат человеческий ум. Одна из них – магия и сказка. Что здесь истина, что ложь? Как там сказано «...сказка ложь, да в ней намек – добру молодцу урок!» - вот и думай, может, этот самый «намек» и есть та спрятанная магическая или прочая истина.
       Мы пили чай с Лизаветой  Петровной, он был свежий и душистый, слегка горьковато-пряный, потому что настоянный на множестве трав; я порой задумывался много ли в заварке чая?! Беседа шла неторопливо, раздумчиво, а порой наоборот набирала азарта, черпая оживление в фактах  и гипотезах и теряясь во  встречных аргументах. Я любитель почитать фантастику и мистику все время задавал какой-нибудь каверзный вопрос – на который обычно долго отвечают знающие, а Лизавета Петровна напротив была потомственным практиком в этом деле и не терпела дилетантства. В общем нашла коса на камень!
- Ты совсем не понимаешь природы гипноза, - говорила хозяйка квартиры и не забывала помешивать какое-то остро пахнущее варево.
- Ну почему же, все просто – блестящий предмет приковывающий внимание, торможение сознания мерным движением получившегося маятника, введение дыхания в…
- Набрался поверху около-всяческого  и туда же! Ты сидишь, а сам уже под гипнозом.
- Я?!!! Да на меня даже Кашпировский не действовал – все головой мотали, а мне все пофигу – я в носу пальцем ковырял!
- Да –да, конечно, слышала я эту историю от твоей тетки. Действительно ковырял, весь сеанс.
        Я покраснел от такой неожиданной подробности, и чтобы скрыть смущение ретировался на лестничную площадку – покурить. Однако я не чувствовал себя загипнотизированным и молодая кровь во мне заиграла: бычок полетел в пепельницу а я поспешил взять реванш. Проходя по полутемному коридору споткнулся о толстую книгу, больно ударился о косяк лбом и ругнувшись в сердцах чуть не пнул фолиант, но… 
        Заинтересовала явно очень старая обложка. Я с подковыркой спросил в пространство квартиры:
- Да Вы еще и трактаты по колдовству пишете?
- Посмотри внимательнее. Кто автор? – невозмутимо ответили мне, даже не соизволив выглянуть – наверное Лизавета Петровна продолжала помешивать в котелке.
- Новиков какой-то! – машинально ответил я.
- Эх, молодежь, классику не знаете! Читай название, читать-то не разучился?
- Не разучился – называется «Путин в изгнании».
-  Где?
        На кухне что-то упав звякнуло и послышался смешок. Я смутился и ответил не задумываясь:
- В изгнании…
- Кто в изгнании?  - Веселье нарастало, - кто там у тебя в изгнании Путин?
- Ну да… Пу-тин…
         Я вдруг почувствовал неладное и прочел все вновь:
- Новиков, «Пушкин в изгнании», - прочел и захлопал глазами, - Пу-шкин?!!!
        Лизавета Петровна наконец выглянула из кухни и улыбнулась:
- Пушкин, Пушкин -  Так-то вот!  А ты все: «меня… не загипнотизировать!!!», да человек сам себя способен ввести в заблуждение похлеще всякого гипнотизера! Эх ты, студент…
        На этом  наш спор закончился. А с Лизаветой Петровной у меня потом еще много всяких веселых происшествий происходило, и знаете что интересно – каждый случай можно было объяснить случайностью! Ну скажите например:  Вас часто окликают с балкона именно в тот  момент когда Вы торопитесь на работу? Меня так никогда, за исключением того случая. Я на голос задрал голову и увидел Лизу Петровну на балконе пятого этажа она приветливо махнула мне рукой, а там куда я только что собирался наступить отъехала крышка люка и появилась голова в красной каске. Скажете случайность?            
      С тех пор как я познакомился с Лизаветой Петровной для меня такие случайности - обычное дело.


Москва
26.01.10



Песочные часы на Желтой поляне


В песочнице сегодня было пусто. Дети не играли, не задавали вопросов, не слышно было звонкоголосицы. Не было детей. Они разбежались по своим маленьким песочницам. Каждый своем углу строил свой песочный замок, как видел, так и строил. Песок высыхал и пока хозяин выстраивал одну стену замка - другая уже осыпалась. Маленький хозяин замка этого не замечал.
Детям трудно видеть все в целом, они обычно видят то, что интересно, а интересно, то, что привлекает внимание красивой оберткой. Новый мультик например. «…Ведь нам его пообещали, а давайте его обсудим и посоветуем», «А пусть он будет особенный…», «И чтобы в нем обязательно было…», «Только не так, как в прошлый раз, а то…».
А вот пример невзрачной или некрасивой обертки - стоит только её увидеть и со всех концов желтой поляны слышится: «Нет, нет, нет! Не просите нас о помощи! Порядок в доме дело каждого – меня это не касается! И вообще вы все врете, потому что такого не бывает, я в такое не верю!» И тогда сразу много разговоров, криков, предложений. Все по взрослому – из пустого в порожнее.
- Ха, удивил, - скажете Вы, - обычная жизнь, а в ней вранья больше чем жизни!

А детям нужна счастливая жизнь. Всем детям. Любым детям. А есть дети, для которых здоровое тело – сказка. И пусть они не думают об этом, но им тоже НУЖНА счастливая ЖИЗНЬ!

+++

В песочнице сегодня было пусто. Мишка тоскливо оглянулся, увидел забытый кем-то совок. Поднял. Повертел в руках. Лениво поковырялся им в песке, бросил совок и пошел прочь. Он знал, что песочница растеряла то главное, ради чего её создавали… - она стала неинтересна.
Песочница молчала. Она видела желтую поляну вокруг себя. Желтую не от радостных теплых одуванчиков, а от трав, которые посохли без спасительного, очищающего дождя. Пожухли и стали желтыми, растеряв свою свежесть и зелень.
Молчали песочные часы. Они молча думали и надеялись, что придут не безразличные и добавят в песочные часы новые песчинки времени. А то все получается исключительно - Временная доброта, Временная любовь, Временная мечта… и надежды, тоже временные.
Песочница тоже умела думать. Она уловила мысли песочных часов и усмехнувшись произнесла наконец вслух:
- Нет ничего более постоянного, чем созданное - во временное пользование…
- Хм… - вздохнули песочные часы, - может все же что-то в этом мире измениться… и придумают наконец вечный двигатель на основе: Постоянных – Любви, Дружбы, Братства и… внимания к страждущим.
- Смешно, - сказала песочница, - каждый человек после рождения думает «Я буду так жить», а старики сокрушаются «Ну, почему эти простые истины так часто проходили мимо меня…»

+++

На желтой поляне, с песочницей и часами времени, еще долго продолжался бы этот безмолвный разговор, но появился малыш, и вся поляна прислушалась к нему. Малыш был впервые на поляне, и всему радовался, и, конечно, он сразу заметил желтый совок. Глазёнки заблестели и, сандалетки, весело топая, засеменили навстречу новому и прекрасному. Малыш знал, что взрослые рядом и все безопасно, что счастье вот оно в желтом совке, а сестренка вот-вот придет и можно будет поделиться с ней тайной этого места. Он вскинул руки и засмеялся.
Малыш и его сестра были счастливы, а в часах начали появляться новые частички времени, и песок времени побежал, заструился, падая из верхней колбы в нижнюю…
Эти песочные часы никто никогда не переворачивал, их только наполняли - положительными чувствами и эмоциями. А что-то или кто-то (никто не знает, как оно в действительности выглядит)смотрел и улыбался заработавшим часам. Он знал, что может наступить время когда часы, без песка в верхней колбе, остановятся надолго. И тогда нарушится их шаткое равновесие. Часы перевернуться и... не станет больше человечества. Он знал, что тогда останется только развернуться и уйти. И начать все с начала, ибо прав был один из людей, сказавший в письме другу:
"...Мне не хочется ни в каком виде оставаться в сообществе, в котором лишь один человек, кроме автора поста, по собственному желанию пишет в посте про помощь больным детям, зато многие и многие в десятках комментариев обсуждают фильм, который, то ли получится, то ли нет.
Вадим".


Москва
14 июня 2010г



Деда, скажи мне!!!

 
- Деда скажи мне, ты воевал?
   Седой как лунь старик не ответил, лишь немного напрягся, продолжая методично вязать рыбацкую сеть. Казалось, что он не слышал вопроса и просто занимается привычным делом  потому что не знает какую еще придумать работу для своих сильных натруженных рук. Рук у которых война отняла два пальца и фалангу на третьем. Старик молчал и думал "Рассказать... Что рассказать - как были потеряны на фронте друзья? Как смотрели при встрече жены друзей, и какими глазами провожали? Как, вспоминая о бойне под Курском, начинает заикаться сосед фронтовик? А комбат... - он, потерявший весь батальон, плакал на последней встрече ветеранов..."
- Деда! – не унимался ребенок, - я же знаю... Ну, скажи мне!!!
    Старик с болью посмотрел на внука, взъерошил его волосы и прижал детскую голову к груди:
- Здесь, около сердца, осталось два  осколка. Врачи побоялись их трогать... Даже спустя столько времени война может дотянуться до нас... Ничего ты малыш не знаешь!.. И, очень надеюсь, что не узнаешь никогда!..

***


   Памяти деда. Он был зенитчиком и ему не хватало места на кителе для орденов. Дед на праздники носил планки и посмеиваясь приговаривал: "Так проще, а то к земле тянет". К земле его все же утянуло. Награды забрало государство. Нам осталась лишь память и вопросы и... много тепла.
   Это о нем я написал рассказ "Еловый деда" и ему посвящаю этот кусок детства. Все же он ответил на тот вопрос... хоть и негласно.
- Спи спокойно деда. 



Еловый Деда

     Сентябрь месяц вступает в свои права лениво и величаво. Считается, что в первых числах обязательно должна быть хорошая погода. В этом году тоже так думали, и сентябрь так думал. Недолго. Два дня, первое и второе число – в подарок первоклашкам.
Потом у первого осеннего месяца настроеньице-то испортилось – сотворил он сговор с погодой, и зарядили затяжные, холодные дожди. Люди горевали. Это было ясно слышно в обычной квартире, ведь со звукоизоляцией в российских домах всегда были проблемы. Вот и получается, что приходишь домой, наливаешь себе чашку чая, садишься за стол, и…
И не надо никакого телевизора, -  из другой квартиры, через стену слышно:
- Все! Бабье лето псу под хвост!
- …
- Что? Да какая там дача?!!! Спасать теперь надо всех кто на даче!
- …
- Вот и я говорю: «Тем, кто возвращается с дач уже не помочь, пусть сами выбираются из пробок.  Да, да, я про автомобильные…
- …
- Что, пробки?..  В ушах? Сгорели? П-подождите,
к-кто сг-горел, в моей к-куартире?
- …
- П-пробки с-сго-орели? Электрические что ли?
- …
- Так какого …!!! Ну-у теща! М-мама дорогая…
    
     Ну, это у соседей. Они любят сериалы смотреть. А я смотрю на дождь. Он пахнет хвоей. У меня под окном четыре елки растут. Еще дедушка посадил, ныне покойный. Он всю жизнь лесником был, и не понимал, как можно жить без воздуха и зелени. Все грозился «…Вот я приеду и…». И много лет не приезжал. Тайга далеко, ехать долго… Я понимал это и не обижался. Скучал. Ждал звонка. Ведь сам не позвонишь – кто там с телефоном по тайге за лесником бегать будет - Медведь?!! Да и мобильных телефонов тогда не было. Зима в тот год для меня была неудачной. Беготни много, толку мало. Дело на работе встало…
В общем умотал я на неделю на рыбалку. Приезжаю, а под окном дед с лопатой, елочки высаживает – две с одной стороны окна, две с другой. Я сразу подумал «Умный какой – окна все посередине, значит и соседи против не будут, и от бокового дома, стоящего рядом, заслон!»
     Дед увидел меня. Кивнул в ответ. С трудом разогнулся. Последнее время это у него получалось не так легко как пять лет назад.
- Ты внучек, наверно думаешь, зачем дед тащил все это барахло через половину страны? А? Думаешь?
- Ну, зачем?
     Дед довольно рассмеялся.
- А я не тащил! У меня и здесь знакомых лесничих хватит! Просто выйдешь ты, оболтус, лет через дцать на балкон, а вокруг тайга… И не смотри на меня так! Я не выжил из ума – эти елочки из партии которую три года назад вывезли из тайги, с подведомственного участка к вам в город и область. Я по дороге заехал и откопал четыре штуки.
     Дед говорил, а его узловатые руки проворно снимали черные ленты с елок.
- Дед, а зачем черные  ленточки? Как с похорон… Или?!.
- Эх-х, темнота ты, темнотища - сразу видно городище! Цвет не важен, что было то и повязали. Главное при посадке стороны света не перепутать!
- Это как? – не понял я, можно же по компасу – не перепутаешь!
- Да… можно, конечно, но перепутаешь обязательно – без лент.
     Видать у меня было такое лицо, что дед снова расхохотался. Потом он объяснил.
- Видишь ленты? Перед тем как выкопать дерево их повязывают с северной стороны. По компасу, - с сарказмом добавил дед. Он, кажется не против был вновь рассмеяться – в карих с морщинками-лучиками глазах повисли искорки…

     Таким я его и запомнил. В тот день он уехал загород - на заимку к другу. А там они не вовремя набрели на берлогу…
     Больше я его не видел.
      
     Дождь стекает по колючим веткам и крошечными каплями падает вниз. Сегодня небо серо-жемчужное и капельки как жидкое серебро. Отделяются и, растянувшись в форму болида, летят вниз, чтоб затеряться в траве, или, ударившись о камень разлететься тысячью блестящих, невесомых гранул. Иголки у ели не бывают мокрыми. На них специальный состав, позволяющий стекать лишней воде с иголок на ветку. Зато они дышат. Конечно, поглощать и выделять умеют любые растения, но хвойные делают это по-особенному. Ничто не сравниться с этим запахом, особенно сильным, когда ветер раскачивает ветви и трет их иголками друг о друга. 
- Здравствуй дед, - говорю я и чувствую, как навернувшаяся слеза скатилась по щеке и смешалась с каплями дождя, - «спасибо, что ты рядом. Что придумал, в любое время года радовать зеленью, подарил возможность в любое время дня и ночи разговаривать с тобой, прислониться к тебе, поведать радости и печали.  Здравствуй дед! Сегодня у тебя день рождения и идет так любимый тобой дождь. Он смывает мои слезы и охлаждает горящие щеки. Я чувствую себя ребенком. Твои руки на моих щеках, твои глаза смотрят мне в душу, твои слова в моем  сердце…
Помнишь, ты всегда летом клеил мне змея из кальки, дранки и мучного клейстера. Дранку ты делал сам. Получался замечательный змей конверт…
Я принял эстафету, теперь я делаю таких змеев своему сыну. Тебе не суждено было увидеть внука, но он часто прибегая со школы забирается под твою ель и прислонившись к коре щекой обхватывает ствол руками. Я не знаю, что он спрашивает или чего загадывает. Он говорит, что все сбывается, надо только загадывать хорошее и верить, а еще помогать всем кого встретишь на пути. Я не отговариваю его – знаю, это формула жизни.
Здравствуй деда… и спасибо тебе  за то,  что придумал как рядом быть всегда!!!
Я уже не плачу. Спасибо ДЕД…» 
       

9 сентября 2009г.
Москва





















Содержание


Мир в котором мы живем .   .  .  .  .  .  .  .  .  . .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  3
Как мы с папой стричься ходили .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .5
Как мы с папой в кино ходили .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  9
Как мы с папой ездили на ВДНХ(а) .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .14
Как мы с папой в метро ездили .  .  .  .  .  .  . .  .  .  .  .  .  .  .  . .  .  17
Как мы с папой школу прогуляли .  .  .  .  .    .  .  ..  .  .  .  .  .  .  .  . .22
Как мы в театр собирались .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . .  25
Как мы с дедулей за медком хаживали .  .  ..  .  .  .  .  . .  .  .  .  .  .  .  .34

Дед мороз без бороды .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . .  .  .  .  .  .  .  .  . 48
Как мы в школе ангину лечили .  .  .  .  .  .  . .  .  .  .  .  .  .  .  . .  .  .53
Возьми, он твой - навсегда! .  .  .  .  .  .  .  .  . .  .  .  .  .  .  .  .  . . 66

Почему в День Рождения загадывается только одно желание? .  .  .  .  ..  .      . 92

Зеленый Патруль .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .   .  .  .  .  .  .  .  .102
Стрелок .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . .  .  .  .  . 112
Стрелок (фрагмент продолжения)  .  .  .  .  . .  .  .  .  .  .  .  .  . .  .  .  171

Подарок друга .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . .  .  .  .  .  .  . 182

Ветер  (Ах, этот Икстлен… или « Баловство с магией») .  .  .  .  .  .  .  .  . . 188

Огурчик .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . .  .  .  .  . 265
Английский язык - это легко! .  .  .  .  .  .  .  . .  .  .  .  .  .  .  .  . . .272
Зачем меня назвали КрокоДиЛа?!! .  .  .  .  ..  .  .  .  .  .  .  .  ..  .  .  ..  .  .  .  .  .  . 275
Заяц .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  ..  .  .  .  277
Наша Раша и наши дети .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 280
Детская непосредственность .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  281
Вот, так всегда! Про самое главное молчат .  .  .  .  .  .  .  . . .  . .  .  .  286
Ори хоть на всю Ивановскую!!! .  .  .  .  .  .  ..  .  .  .  .  .  .  .  . .  .  289
Разбегаемся!!! .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  ..  .  .  .  .  . 292
Бывает и такое .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  293

Чем девочки
могут порадовать своих мальчиков! .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 294

Стереотипы мышления .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 296
Песочные часы на Желтой поляне .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 299
Деда, скажи мне!!! .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .   .  .  .  .  .    . 301
Еловый Деда .  .  . .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . .   .   .   .   .303


Ибатулин Тимур Фаритович
«Мир в котором мы живем»
Timurmass
      «Москва - 2010г.»



Биография
Ибатулин Тимур Фаритович

Известен в интернете под логином «Timurmass». 
Читателям знакомы его рассказы и повести, такие как: «Еловый Деда», «Зеленый патруль», «Стрелок», «Как мы с папой стричься ходили», «Детская непосредственность» и др.


Родился в 1975 году, в Кажуховском районе города Москвы. В 1980 году семья переехала на юг Москвы, заселившись недалеко от только что отстроенной «Олимпийской  деревни» (комплекса домов специально отстроенного для спортсменов).
Дом, в котором поселился пятилетний Тимур, был с необычными жильцами. Все в доме друг-друга знали (работали вместе, жили рядом, гуляли с детьмиодногодками, и, конечно при этом дружили семьями). Рядом с домом своими силами была построена детская и спортивная площадки. 
Дом стоял около озера, давал детям радость летнего купания, и возможность постройки корабликов, рыбалки; зимой можно было кататься с горок на лыжах и санках; лед приглашал встать на коньки, и играть в хоккей. Небо пестрело воздушными змеями. А еще вокруг дома росло много деревьев с красной рябиной и с приближением осени все дети делали из лыжных палок трубки, и тогда вокруг дома разгорались нешуточные бои.  Дет-ского счастья хватало всем!

Тимур Ибатулин пишет прозу с 2009 года. Хотя на-чалось все гораздо раньше – с появлением в семье второго ребенка. Мальчик рос умный. С ним все время происходило что-нибудь веселое. Папа иногда записывал за малышом смешные слова.
Прошел год или два. Как-то листая дневник с этими словами и выражениями, папа, вдруг отметил для себя, что многое раньше казавшееся смешным – перестало смешить, а другое по этим словам и вспомнить сложно! Стало очень обидно, ведь память и чувства подсказывали, что за этими буквами прячется много интересного и важного.
Вот и пришла мысль – записывать все вместе (и слова и «музыку»). Писалось все просто: фразами из жизни, по горячим следам.
Так получились первые зарисовки. Их можно было показывать друзьям и вместе радоваться, обсуждая, как быстро растут дети, и какие они веселые, добрые, сообразительные…
Время шло зарисовок  накопилось много, и однажды друзья (очень уважаемые в письменном деле) сказали:
- А не попробовать ли тебе написать рассказ?
В ответ друзья увидели сомнения в глазах, потом недоверие, и все закончилось неловким смехом.
А желание писать усилилось, и обрастало новыми историями и миниатюрами; пишущий папа слушал записи лекций по писательскому мастерству, читал литературу по теме, и просто присматривался – как пишут другие.
Ведь это просто: читаешь книжку, как почувствовал эмоцию – вернись, перечитай. Проанализируй: текст, форму, ритм…
Так и пошло. А потом, писатель Владислав Петрович Крапивин, вдруг снова сказал: «Попробуй!», и это был знак.
Сразу вспомнились лекции. На одной из них Владислав Петрович обмолвился о хорошем произведении Стивена Кинга с многообещающим названием «Как писать книги».
Книга и вправду оказалась хороша. Сначала и почти до конца писатель описывал свой сложный жизненный путь в писательском ремесле, и только в последней час-ти произведения были уроки мастерства. Зато КАКИЕ уроки! Ценные: цепкие, точные, и ясные…
Книга закончилась, и в конце Стивен Кинг предло-жил читателям-писателям написать свой первый рассказ. Он дал фабулу произведения (криминальную – источником была заметка в газете: история об убийстве) и Стивен Кинг просил написавших рассказы, отсылать произведения ему на почту.

Конечно, теперь уже пришло время используя полученные знания писать рассказ. Но писать страшилку в стиле Кин-га?!
Читателя-писателя всего передернуло и он взбунтовался, а потом решил просто: «Зачем писать страшилку, если можно написать что-то хорошее?»
Для начала надо просто выбрать самую простую из всех банальных – ситуацию, и написать рассказ. Коротенький, на три листочка, но свой, и не триллер!!!
Сказано - сделано!
Только, ведь душа давно ждала рассказа, и… трех страниц не получилось. Текст ложился все новыми и новыми буквами, и когда все закончилось, то оказалось, что это получился не рассказ, а повесть, и простая идея перестала быть простой. Так появилась повесть «Стре-лок».
Затем был «Зеленый Патруль», семейные рассказы, и много других… главное в них – частичка тепла, остав-ленная при написании каждого.

********************
 
По образованию: медик (массажист, мануальный тера-певт).
Женат. Имеет двое детей (мальчик и девочка).

Хобби: любит - читать, писать, играть на гитаре, рисо-вать и работать с инструментом по-дереву.