Глава 23. Пан Крышилович

Целую неделю меня никто не тревожил звонками, и я с головой окунулся в работу. Подготовил проект учредительных документов и штатное расписание, после чего занялся планированием работы на месяц. Составив план, подсчитал возможные расходы. Неожиданно они показались довольно заметными. Причем суммы, полученной от Коробкина, явно недостаточно.
«А вот и наглядный ответ на предложение Пискунова поделиться», — обрадовался я. Да и Коробкин должен знать, на что и сколько уйдет денег в предстоящий первый месяц работы. Пожалуй, именно так и надо работать, чтобы у любого отбить всякое желание воспользоваться чужими деньгами.
Размышляя об откровениях Пискунова, впервые задумался, как ограничить его возможность влиять на процессы принятия решений. Ведь даже перед нами он повел себя так, словно именно он, а не Гарбер, теперь настоящий хозяин Пороховского завода.
«Иначе не будет ничего. Я завод под вашу программу не отдам», — эти его слова время от времени всплывали в памяти вместе с его откровенно бандитским предложением: «Ты не хочешь поделиться?»
Ведь именно так гоп-стопники зачастую обращаются к своей жертве, прежде чем приступить к более серьезным действиям. А значит, и со стороны Пискунова могут последовать подобные действия. Методика, знакомая до слез еще с детских лет, проведенных в эпицентре самого бандитского района Харькова.
— Анатолий Афанасьевич, подъезжайте завтра, прямо с утра, — пригласил прилетевший в понедельник Коробкин.
«Рассказать ему о возникших подозрениях или нет», — размышлял весь вечер.
Так и уснул, не приняв решения. А утром решил, что определюсь по ситуации.

— А вот и наш знаменитый Анатолий Афанасьевич, — необычно приветствовал Коробкин, представляя сидевшему на его месте крупному человеку плотного телосложения, — Владимир Александрович, мой коллега из Питера, — назвал он незнакомца.
«Похоже, это и есть его партнер», — сообразил я.
— Анатолий Афанасьевич, доложите, пожалуйста, ваши соображения по первоочередным работам. Ну, скажем, хотя бы на первый месяц, — предложил Коробкин.
Я положил перед ним подготовленный план. Партнеры переглянулись.
— Оперативно, — не удержался Коробкин, — Может, у вас и долгосрочный есть?
— А как же. Укрупнено представлен в бизнес-плане. Что касается оперативного плана управления проектом, то к началу работ будет подготовлен в системе Майкрософт Проджект Менеджер, — доложил ему свои представления об управлении. Партнеры снова переглянулись.
— Я же говорил, Владимир Александрович. Думаю, у Анатолия Афанасьевича еще много таких сюрпризов. Мне кажется, мы в нем не ошиблись, — удовлетворенно заявил Коробкин.
— Похоже на то, — подтвердил его партнер, с интересом поглядывая на меня.
— Штатное расписание, надеюсь, тоже подготовили? — спросил Сергей Львович.
— Разумеется, — положил перед партнерами очередной документ.
— А что это у вас за циферки вместо окладов? — изучив материал, спросил Коробкин.
— Коэффициенты. Максимальный, единица, у директора. Минимальный, три десятых, у грузчика. Если задать оклад директора, скажем, тысячу долларов, все оклады сотрудников определятся автоматически, через коэффициенты, — пояснил ему.
— Выходит, ваш грузчик будет получать триста долларов? Многовато, — заключил Владимир Александрович.
— А почему бы нет. Наш грузчик это аттестованный специалист. От него многое зависит.
— Ну, допустим, — снова подключился Коробкин, — Только нет сейчас таких окладов даже для хороших грузчиков. Да и это ваше стремление к уравниловке, Анатолий Афанасьевич, мягко говоря, не современно. Ваша квалификация на порядок выше, чем у любого вашего работника. К тому же вы отвечаете за успех предприятия. Рынок, Анатолий Афанасьевич. Мы тут с партнером посоветовались и решили, что умственный труд и организаторские способности должны оплачиваться на порядок выше примитивного физического труда. Хватит с нас коммунистических идей. Наши рабочие должны получать не более ста пятидесяти. Такие сейчас расценки на рынке труда. В общем, Анатолий Афанасьевич, вас устроит оклад в пять тысяч долларов?
Я не знал, что ответить. Столь высокая оценка моего труда, конечно же, порадовала. Но я мгновенно представил реакцию Пискунова. Да он же умрет на месте от зависти.

— А каким вы себе представляете оклад начальника производства Пискунова? — спросил Коробкина вместо ответа.
— Не более тысячи. Да и на такой оклад он вряд ли нафунциклирует.
— Вы ему сами об этом сообщите, Сергей Львович. Мне, конечно, приятно слышать ваши предложения, но как руководитель согласиться с ними не могу. Я, как председатель промышленного комитета, общаюсь с директорами московских предприятий. Многие сходятся на том, что минимальный и максимальный оклады не должны различаться более, чем в три раза. К тому же они должны быть связанными, то есть все повышения должны проходить одновременно.
— Все это интересно, Анатолий Афанасьевич, но чисто теоретически. А Пискунов вот-вот должен подъехать. Я его тоже пригласил. Тогда и решим.
— В отношении моего оклада давайте решим без Пискунова. Вы готовы выплатить мне пятьдесят тысяч долларов еще до начала производства?
— Почему пятьдесят?
— Пять тысяч помноженные на десять месяцев до запуска. Это же большие расходы, Сергей Львович.
— Пожалуй, вы правы, — задумался Коробкин.
— Давайте урежем вдвое, — предложил ему.
— Давайте, не вашим, не нашим. Три тысячи. Соглашайтесь, Анатолий Афанасьевич.
— Только из уважения к вам и вашему партнеру, — подумав, согласился я.
— Ну вот, с одним разобрались, — облегченно вздохнул Коробкин, — Впервые вижу, чтобы отказывались от денег.
— От незаработанных денег, Сергей Львович. Вот начнем выпускать продукцию, сам подойду с предложением. А пока это лишние затраты. Я же не только директор, но и ваш партнер.
— Как партнер вы рассуждаете правильно, — согласился Коробкин.
— И еще, Сергей Львович, — продолжил я, — У меня возникло предложение, как по-иному распределить доли учредителей. Вас это не коснется, а вот возможности Пискунова поубавит.
— Интересно. Похоже, Анатолий Афанасьевич, у вас нелады с Пискуновым. Это плохо. Вы же сказали, что давно его знаете.
— Знаю давно, но как приятеля, а не как партнера по бизнесу. С этой стороны я его, оказывается, совсем не знал. А, став директором завода, он, похоже, почувствовал себя фигурой. Заговорил с позиции силы, в том числе и со мной.
— Я это заметил. Ничего, и не с такими приходилось иметь дело. Справимся как-нибудь, а не получится, найдем другую площадку. Ну, и что у вас за предложение, Анатолий Афанасьевич?
— Двадцать пять процентов акций сделать привилегированными и регулярно распределять среди работников. По итогам работы, скажем, за год. Это стимулирует. Что-то вроде премии. К тому же, распределять между мной и Пискуновым придется не восемьдесят процентов, а пятьдесят пять.
— Что ж, идея хорошая. Думаешь, стоит поддержать? — спросил он Владимира Александровича.
— Конечно, стоит, — без раздумий ответил тот.

— Сергей Львович, к вам Пискунов, — доложила Марина.
— Пусть заходит, — распорядился Коробкин, — Сейчас повоюем, Анатолий Афанасьевич. Проверим, кто кого, — улыбнулся он.
— Зарецкому три тысячи, а мне тысяча? Не пойдет, — сходу возмутился Пискунов, — мы с ним должны получать равные оклады.
— Хватит с нас уравниловки, Владимир Александрович. Ваши функции не тянут на три тысячи.
— Хорошо. Тогда я согласен стать директором.
— Владимир Александрович, мы этот вопрос уже закрыли, — укоризненно напомнил ему Коробкин.
— Хорошо. Я согласен на две семьсот. Моя зарплата не должна отличаться от зарплаты директора больше, чем на триста долларов, — предложил он.
— Вы согласны, Анатолий Афанасьевич? — спросил Коробкин.
— Разумеется, Сергей Львович. Это как раз девять десятых. Именно такой коэффициент я и предлагал для этой должности. От тысячи это составило бы девятьсот, а теперь именно две семьсот.
— Хорошо, с этим разобрались. Утверждаем? — снова обратился он ко мне.
— Утверждаем, — подтвердил я.
— Спасибо, — незаметно пожал мне руку Пискунов, — Я думал ты меня не поддержишь, — тихо сказал он.
— Ну, что ж, коэффициенты чуть подправим, и штатную структуру можно утвердить, — подмигнул мне Коробкин.

— Да вы что?! Какие привилегированные акции?! Какой коллектив?! Да вы же мне в карман залезли! — искренне возмутился Пискунов, — Я свои проценты не отдам. Делайте, что хотите, Сергей Львович, но только за ваш счет.
— А тут все делается за наш счет, товарищ Пискунов! — не выдержал Коробкин, — К тому же, у вас нет еще никаких процентов. Есть только предложения, которые мы обсуждаем. Не согласны, обойдемся без вас. Свободных площадей достаточно по Подмосковью.
— Согласен, — мгновенно сдался директор Пороховского завода.
— Ну, что ж, учредительные документы можно подписывать, — снова подмигнул мне Коробкин, — Да и план работы на месяц не вызывает сомнений. Если согласны, давайте подпишем, — подписал он документы сам и предложил расписаться мне и Пискунову.
Пискунов, прежде чем подписать, долго изучал суммы предстоящих расходов.
— А я не согласен, — вдруг заявил он, — Денег на все это не хватит.
— Анатолий Афанасьевич утверждает, что хватит. Он отвечает за финансы, а не вы, Владимир Александрович, — возразил Коробкин.
— Пусть отвечает. Посмотрим, — махнул рукой кум и, наконец, подписал.
Повестка первого непростого совещания была исчерпана. Коробкин тут же выдал мне недостающую сумму, и мы расстались.
— Подъезжай завтра в Порохово. Покумекаем, — предложил Пискунов по дороге к метро.
— С кумом только и можно, что кумекать, — пошутил я, — Может, зайдем к Ясько? — неожиданно для себя, предложил ему.
— Конечно, зайдем, — мгновенно повернул кум к входу, — Что, поделимся? — радостно спросил он в вестибюле.
— Чем? — как и в первый раз удивленно спросил его.
— Ничем, — резко ответил Пискунов, — Мне у Ясько делать нечего. Завтра поговорим, — сказал он и, не прощаясь, вышел на улицу.

— Рад вас видеть, Анатолий Афанасьевич, — встретил меня в своем кабинете Ясько, — Очень вовремя вы появились. Только что звонил Айдаков. На днях к нам приезжает из Варшавы пан Анджей Крышилович. Будьте готовы подписать лизинговый договор.
— Есть проблемы, Анатолий Данилович.
— Какие?
— Мы еще не зарегистрировали фирму. Только что подписали учредительные документы.
— Ничего. Главное, чтобы была подпись и печать. Подписывать, я так понимаю, будете вы, Анатолий Афанасьевич. Или все-таки Пискунов?
— Меня утвердили директором предприятия.
— Ну, слава богу, — обрадовался Ясько, — А то я совсем расстроился, когда Пискунов тут мне голову морочил, будто бы он будет директором. А какой из него директор. Да и Айдаков, когда узнал ту новость, хотел все договоренности с поляками отменить.
— Ну, Пискунов. И здесь успел напакостить, — возмутился я.
Позвонил Гарбузову и попросил его свозить меня в Порохово. Конечно, мог бы доехать и электричкой, но хотелось отблагодарить Сергея за то, что он поддержал деньгами в самое трудное для меня время. Я решил пригласить его работать в нашу фирму.
Утром он заехал за мной, и мы покатили в Порохово.
— Я думал, снова какая делегация, — удивился Сергей, когда сказал ему, что заезжать никуда не придется.
— Сколько тебе платит Гарбер? — спросил Сергея, чтобы начать разговор.
— Начисляет пятьсот, а на руки выдает триста-четыреста. Когда отдаст разницу, не знаю. Но мне хватает.
— А если тебе предложат две тысячи, перейдешь?
— Ты что, смеешься, Толик? Кто предложит?
— Я предложу. Перейдешь?
— Да с радостью, — едва не выпустил из рук баранку Сергей, — Неужели получилось?
— Кажется, да, — ответил ему.
— Да я к тебе и на пятьсот бы перешел. А тут. Кем же я у тебя буду?
— Заместителем генерального директора.
— Да ты что? — снова вильнул рулем Сергей.
— Смотри на дорогу, а то не доедем, — предложил ему.
— Доедем, — не согласился он, а я радовался вместе с ним — сюрприз удался.

— Зачем ты этого притащил? — недовольно посмотрел на меня Пискунов, — Я тебя по делу пригласил.
— Я по делу и приехал. А Гарбузов мой заместитель.
— Кто это определил? — грозно спросил кум.
— Я определил, генеральный директор предприятия, — твердо ответил ему.
— Ты не имеешь права.
— Глупости, Володя. Имею. Читай устав. Штатное расписание мы утвердили, а люди — прерогатива директора.
— Ладно, мы это еще посмотрим. Презерватива какая-то у него. Придумаешь такое. В общем, этого с собой не бери. Незачем ему знать. Пусть сидит в машине, а мы пойдем, покумекаем.
— Пригласи его хотя бы в предбанник. Неудобно все-таки.
— Шофер должен сидеть в машине, — решительно заявил директор завода и направился к кабинету. Я последовал за ним, — Сколько этому Гарбузу положили?
— Две тысячи.
— За что?! Почему со мной не согласовали?
— Согласовали. Твоя подпись стоит на штатном расписании.
— Там сумм не было.
— Зато там были коэффициенты.
— А иксов с игреками там не было? Любишь ты, Толя, тень на плетень наводить. То какой-то бизнес-план придумал, то коэффициенты. Нет, чтобы по-простому, с карандашиком. Вот и получили теперь Гарбуза за две тыщи. Ладно, заходи, — распахнул он передо мной дверь кабинета, — Знакомьтесь, братва. Это и есть Анатолий Афанасьевич, наш главный по камню, — представил он меня каким-то лицам кавказской наружности.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласил меня «старший», — Султан, — представился он, а затем представил по очереди свою свиту, — Хорошее дело хочешь делать. Камень это хорошо, — похвалил он.
— Не сомневаюсь, — ответил ему.
— Это сколько денег надо, — продолжил он, — Деньги есть?
— Денег надо много, — ответил ему, — Вот только, где их взять?
— А как же без денег строить? Володя, — обратился он к Пискунову, — Я что-то не понял.
— Да есть у них деньги, Султан, — ответил Пискунов, — Это Анатолий, как всегда, умничает.
— Умничать не надо. Я этого не люблю, — обернулся ко мне Султан, — Со мной надо дружить.
— Кто же против. Плохая дружба лучше хорошей ссоры, — ответил ему.
— Правильно. Молодец, — одобрил Султан, — Вова, ты тут скажи, что нужно, а я пойду, — поднялся «старший», а за ним его свита.

— Ты знаешь, кто это такие? — спросил Пискунов, когда остались вдвоем.
— Догадываюсь.
— Вот с какими людьми имею дело. У этого Султана три класса образования, а ездит на «Мерседесе», как твой Коробкин. А Харон. Молодой, а целый район под ним. Его брат Леча пятый в Москве. Сейчас из Германии делами заправляет.
— Володя, они заправляют, а ты у них кто? Шестерка?
— Думай, что говоришь, Толик! — взорвался кум, — Мы с Юркой у них в авторитете, — сказанул он такое, что от смеха я чуть не упал со стула.
— Володя, ты только им это не скажи, иначе плакал твой авторитет. Освой хоть ноты, а то вляпаешься ненароком. А пока говори по-русски, чего они от нас хотят?
— Они будут нас охранять.
— От кого? Ты же сам был начальником охраны.
— Что ты придуриваешься, Толик? Есть от кого. Тут недавно Юрик с Хароном такую стрелку разогнали. Те приехали на иномарках. Все вооруженные. Стоят друг перед другом. Решают, кто будет Пороховым владеть. А эти двое на «козле» без тента на скоростях врубились между ними и встали, аж занесло. Юрка за рулем, а Харон сидит на заднем сидении и жонглирует тремя гранатами. Смотри, говорит, Юра, какие красивые машинки к нам приехали, как хорошо будут гореть. А потом как рявкнул по-своему. Те по машинам, только их и видели. А ты говоришь, не от кого.
— Значит, Вова, ты нам уже крышу присмотрел?
— Ну, считай так. Но, Коробкин ничего не должен знать. Это наше с тобой дело.
— От меня что требуется?
— Принять их на работу и платить зарплату. Но, работать они не будут.
— Это уж само собой. А зачем тогда принимать? Может, просто платить? — зондировал я почву.
— Нет. Им нужен документ, что они работают.
— Понятно. И еще. Ты объяснил им, что до запуска производства у нас никаких свободных денег не будет?
— Толик, это мое дело. Им деньги нужны сейчас.
— У меня их нет.
— Вот поэтому я и предлагал себя директором. Я знаю, как их из Коробкина вытрясти. А ты для этого слишком честный. Если я говорю, денег не хватит, соглашайся, не возражай. Понял?
— Все понял, Володя. Очень жалею, что связался с вашим заводом. Ты мне гарантировал безопасность, а где она?
— Ты думаешь, в другом месте будет иначе?
— Не знаю. Но, тогда я хотя бы не знал, кто ты есть на самом деле.
— Ну и кто же?
— Я уже сказал. И еще пойми, что твоей шестеркой тоже не буду. Ладно, если это все, я поехал, — сказал куму, пожал его протянутую руку и вышел из кабинета, а он так и остался сидеть на своем «рабочем» месте.

Даже оказавшись на улице, некоторое время находился в состоянии прострации. Нет, встреча с «хозяевами» района не испугала. Сколько их видел в своей жизни. Беспокоило иное — как поступить в сложившейся ситуации.
Ясно лишь, что еще ничего не создав, мы уже в ловушке. Там же и наивный Пискунов — всего лишь «наживка», представляющая себя «ловцом».
«Мы с Юркой у них в авторитете», — мелькнули в памяти его слова.
В каком авторитете? Для этнической группировки он даже не «шестерка», а такая же добыча, как и мы. Уже очень скоро вся эта стая шакалов начнет медленно пожирать результаты нашего труда. Сначала медленно. Что будет потом, трудно даже спрогнозировать.
«Это сколько денег надо», — вспомнил слова Султана.
Уже знает от Пискунова, что производство капиталоемкое. Наверняка осведомлен и о размере планируемой прибыли.
«Они хоть понимают, когда с тебя ничего не возьмешь, а когда и сколько можно брать без ущерба для дела», — всплыли в памяти восторженные отзывы кума об уголовниках.
«Им деньги нужны сейчас», — именно эта фраза Пискунова насторожила особо.
Она означала, что конфликты с преступным миром не за горами.
Тогда стоит ли создавать наше совместное предприятие, если оно обречено?
Но, как жить дальше, если позади три года безработицы, уничтожившей все накопления семьи? Мы все износились донельзя. Уже осень, а у меня нет зимней обуви и одежды. Я хожу в единственной рубашке, у которой еще целы воротник и манжеты, в одном и том же лоснящемся костюме и легкой куртке, которой не меньше пятнадцати лет. Хорошо, что мои, сшитые проволокой разваливающиеся туфли, не видны из-под брюк. Так выглядел мой «деловой» костюм, в котором появлялся повсюду, в том числе и на заседаниях Президиума нашей партии.
А как объяснить жене, что наш кум, ее идеал делового человека — заурядный пособник бандитов, и что по его вине мне еще долго не видеть никаких денег. Ведь узнав о грозящей опасности, Коробкин легко свернет наши отношения. Тогда плакала моя высокая зарплата.
И взвесив все «за» и «против», принял очередное неверное решение. На что рассчитывал, не знаю, ведь с детских лет знал прописную истину — полюбовно договориться с бандитами невозможно. Обмануть неграмотного Султана? Ха-ха-ха.
«Приставят к тебе еврейчика в очечках. Он все подсчитает и назначит плату», — вспомнил очередную «премудрость пескаря» Пискунова.
«Ладно, будь, что будет», — решил я и бодрым шагом направился к машине Гарбузова.

Позвонили из фирмы, которая занималась регистрацией нашего предприятия:
— Анатолий Афанасьевич, подъезжайте. Ваши документы готовы.
— Да вы что? А мы хотели кое-что подправить в распределении долей учредителей, — расстроился я.
— Поздно, Анатолий Афанасьевич. Вы же просили сделать поскорее. Мы сделали, — напомнили о моей просьбе, связанной с приездом Крышиловича.
Лучше бы не сделали. На время переговоров можно было бы просто попросить печать предприятия. И все. А вот теперь уменьшить долю Пискунова будет совсем непосильной задачей.
«Все пошло вопреки здравому смыслу», — впервые подумал, оценив сложившуюся ситуацию.
Позвонил Айдаков:
— Анатолий Афанасьевич, прибыл пан Крышилович. Сегодня будет у Ясько. Сначала займутся его делами. А завтра, прямо с утра, ждем вас. Будьте в полной готовности, потому что послезавтра пан Крышилович убывает в Варшаву, — предупредил он.
— Ну, вот, наконец, — обрадовался Коробкин, — А я думал, вы фантазируете, Анатолий Афанасьевич. Мы готовы к переговорам? Печать нам дадут?
— Все документы нашей фирмы и печать у меня. Вчера получил. К сожалению, все осталось в первом варианте. Уменьшить долю Пискунова не удалось.
— Да вы что?! — возмутился Коробкин.
— Регистраторы поторопились.
— Ладно. Ваш прокол, Анатолий Афанасьевич, — высказал свое неудовлетворение партнер, — Завтра привозите все документы в офис. Пусть хранятся в моем сейфе. Так надежней. А Пискунову ничего не говорите. Пусть думает, что у него двадцать семь процентов, — проинструктировал он.
«Началось», — подумал я. Самое страшное, когда партнеры начинают врать друг другу. Горы вранья растут. Когда партнеров мало, еще помнят, что кому соврали. Но, рано или поздно кто-то кого-то уличает, и рождается недоверие — залог конца совместного предприятия.

— Пан Крышилович, — представился высокий импозантный мужчина средних лет.
— Пан Зарецкий, — представился в его манере.
— Вы поляк? — удивленно спросил он.
— Уже нет, — усилил его удивление.
— Как так? — попытался он прояснить ситуацию.
— Да так, — неопределенно пожал плечами. На том и порешили.
Пан Крышилович объявил себя генеральным директором некой польской фирмы с невнятным названием. Айдаков, как его представитель и переводчик, невольно примкнул к поляку. Я же, как генеральный директор, возглавил нашу «делегацию».
Переговоры изначально не заладились. Я предложил свой вариант лизингового договора, основанный на проекте закона, который готовилась принять Госдума. Нам с Гусевым удалось достать ксерокопию того документа, который оказался очень полезным для понимания сути лизинга.
С упорством маньяка пан Крышилович отстаивал свой вариант договора.
— Не понимаю, в чем проблема? — спросил его, — По цифрам мы с вами договорились, а подпишем мы только тот вариант, который основан на нашем законе «О лизинге».
— Ничего не имею против, но у вас нет такого закона, — проявил свою осведомленность Крышилович.
— Вот он, — предъявил ему нашу ксерокопию, — Вы не успеете доехать до Варшавы, он уже будет действовать, — блефовал я.
— Мне надо посоветоваться с партнером. Можно позвонить в Германию? — устав спорить, попросил он. Мы с Коробкиным переглянулись.
Переговорив с партнером по-немецки, пан Крышилович повеселел:
— Я представитель немецкой лизинговой компании «Romatec», — тут же изменил он свой статус, — А вот моя доверенность, подписанная генеральным директором господином Пельманом, — передал нам с Коробкиным документ, подтверждающий его полномочия.
— Ну и что? — недоумевал Коробкин, заглянув в непонятную бумажку на незнакомом языке.
— Мы будем работать по немецким законам, — «обрадовал» нас пан Крышилович.
— Не влияет, по каким, — заявил ему, — Давайте работать на основе здравого смысла, искать компромисс. Иначе нам придется прервать переговоры.
— Не надо прерывать, — внезапно испугался пан, — Господин Пельман ждет результат. Я готов искать компромисс.
— Некогда искать, — взглянув на часы, вдруг объявил Ясько, — Через полчаса наша контора закрывается. Придется покинуть помещение.
— Это невозможно, — чуть не плача, заявил Крышилович, — Мне завтра ехать в Варшаву. Договор надо подписать сегодня. Если господа согласны, можно работать в моем номере. Хоть всю ночь, — предложил он.

И минут через сорок мы уже сражались в его номере. Пока Айдаков вводил в ноутбук Крышиловича формулировки компромиссного варианта, я сокрушал позиции пана одну за другой.
— Я не могу с вами спорить, — сдался, наконец, Анджей, — Ваша логика мне не по зубам.
— Еще как по зубам, — выдал я под дружный смех присутствующих.
— Вы работайте, господа, а я свожу пана Крышиловича в ресторан, — предложил Коробкин.
И мы остались с Айдаковым и Ясько. Работа пошла быстрее.
Вскоре вернулись Коробкин с Крышиловичем и каким-то молодым человеком. Пришлось начать сначала. Нетрезвый Крышилович перешел в атаку.
— Ладно, Анатолий Афанасьевич, я поеду. А вы работайте, пока не завершите. Завтра утром встречаемся у меня. Подписываем документ и отвозим пана Крышиловича в аэропорт. Уговорил его лететь самолетом, — объявил он под наши восторженные аплодисменты и откланялся, оставив нам в помощь «новенького», отрекомендовавшегося адвокатом.
Вскоре нас покинул и Ясько, которого якобы заждались дома.
В полночь прибыла администрация гостиницы с твердым намерением выпроводить нас вон.
— Это невозможно в цивилизованной стране, — возмущался пан Крышилович, — Мы ничего не нарушаем. Женщин в номере нет, мы не пьем и не шумим.
— В вашем номере посторонние, — настаивала администрация, — Они должны покинуть гостиницу.
— Они не покинут. Это мои друзья. Мы здесь работаем, и будем работать всю ночь.
— Ночью вы должны спать.
— Я не хочу спать. Я должен работать. В своем номере я могу делать, что хочу. Я за него заплатил, — бунтовал Крышилович.
— Что хотите, не можете. Ночью положено спать, значит, спите, — не разделила его мнение администрация, — А посторонних просим удалиться, иначе вызовем милицию.
— Вызывайте! — вышел из себя Крышилович.
Минут через десять прибыла милиция. У нас проверили документы. Мы объяснили, чем занимаемся. Милиция, не найдя нарушений, удалилась.
— Заплатите за соседний номер, и работайте хоть до утра, — предложила компромисс администрация. На том и порешили. Адвокат, которому Коробкин оставил какие-то деньги, пошел платить, а мы продолжили работу.
К четырем утра документ был готов к подписанию.
— Анатолий Афанасьевич, вы где живете? — спросил адвокат, у которого, как выяснилось, хранились деньги на такси для меня и Айдакова.
И в пять утра я, наконец, оказался дома.

Когда к десяти ноль-ноль полусонный попал в офис Коробкина, застал его и Крышиловича в подогретом состоянии. Похоже, они уже неплохо позавтракали.
Мы быстро подписали лизинговый договор, и водитель Коробкина повез пана Крышиловича в аэропорт, а мы с Коробкиным пожали руки, поздравив друг друга с успешным началом работы.
— Анатолий Афанасьевич, я тут договорился с администрацией. На седьмом этаже есть свободный офис. Можете располагаться. Пора начинать работать по-настоящему, — обрадовал он после бессонной ночи.
— Согласен, Сергей Львович. Кстати, у меня уже есть предложения по кадровому составу.
— Давайте подождем Пискунова. Я его пригласил на двенадцать, — предложил Коробкин.
Ровно в двенадцать появился озабоченный Пискунов:
— Сергей Львович, выручайте, — ринулся он к Коробкину, не обращая на меня внимания, — Есть большой заказ для завода, а оборотных денег нет.
— Много надо? — нахмурился Коробкин.
— Тысяч сто.
— Рублей?
— Обижаете, — заискивающе заулыбался директор Пороховского завода, — Сто тысяч рублей я бы и сам нашел.
— Где же я вам возьму сто тысяч долларов, Владимир Александрович? — спросил наш инвестор, — Это же большая сумма.
— Сергей Львович, а как же вы собирались финансировать наш проект? Там же речь шла о суммах раз в десять больше, — вдруг вполне натурально возмутился Пискунов.
«Артист», — подумал я, сообразив, зачем ему нужны деньги, но решив в этот раз оставить их с Коробкиным один на один.
— Ну, ладно-ладно, — засуетился Коробкин, — На какой срок вам нужны деньги?
— До новогодних праздников. Как только заказчик заплатит, сразу возвращу.
— Ну, хорошо. А вы как на это смотрите, Анатолий Афанасьевич? — обратился ко мне Коробкин.
— Как я могу смотреть на то, что меня не касается? — ответил вопросом на вопрос.
— Понял, — проглотил Коробкин, — Я посоветуюсь с партнером, и через неделю дам ответ.
— Мне не ответ нужен, а деньги. И немедленно. Жаль упустить такой заказ, — мгновенно навалился Пискунов.
— Хорошо. Готовьте договор займа. Деньги вам перечислит фирма «Невпроект». Реквизиты возьмите у Марины. Давайте договоримся о проценте и о санкциях.
— Какие проценты? Какие санкции? — возмутился Пискунов, — Мы же с вами партнеры. Я вас на свою территорию бесплатно пускаю. А вы проценты, как какая-то акула капитализма.
— Ну, положим, не бесплатно, Владимир Александрович. Процентик вы свой с этого поимеете. Хорошо. Процентов не будет, а вот санкции все же должны быть.
— Сергей Львович! Слово офицера. Все отдам вовремя, — развел руками Пискунов, — А договорчик я уже подготовил и подписал. Можете взять его с собой в Питер. Мы же с вами деловые люди, Сергей Львович. Жду деньги, — снова заискивающе заулыбался он.
— Ну, что с вами поделаешь. Давайте договор, — взял он у Пискунова те роковые бумаги.
Что я мог сделать? Остановить Коробкина? Пискунов бы мне этого не простил. Тем более, речь шла о каком-то заказе для завода. Впрочем, правда это, или нет, пусть Коробкин и проверяет. Ну, а уж после слова офицера, какие могли быть сомнения. Похоже, правильно сделал, что не остановил. Иначе бы мы уже здесь не сидели, мило улыбаясь друг другу. Маски были бы сняты.

— Что ж, Анатолий Афанасьевич, давайте обсудим ваши предложения по кадрам, — перешел, наконец, Коробкин к нашим делам.
— Предлагаю назначить своим заместителем Гарбузова Сергея Ивановича. Знаю его много лет по совместной работе в НПО «Энергия». Он давно в курсе наших дел. Владелец Пороховского завода Гарбер его кандидатура.
— Не возражаю, — согласился Коробкин.
— А я возражаю, — нахмурился Пискунов, — Гарбузов шофер у Гарбера.
— Причем здесь шофер? — возмутился я, — У Гарбузова высшее образование. В ГКБ он был начальником группы. А вот ты, Володя, кем был до своего директорского поста? И что ты окончил, чтобы рассуждать, пригоден человек к инженерной деятельности, или нет? — укусил я кума.
— Я не знал, что у него высшее образование, — стушевался кум, задетый за живое, — Не возражаю. Пусть будет, — согласился он.
— Следующая кандидатура моя дочь Светлана. Очень хотел бы ее видеть своим секретарем-референтом. Она уже работает на такой же должности в промышленной партии. Практически бесплатно.
— Помню-помню, — заулыбался Коробкин, — Не возражаю.
— Я возражаю, — снова нахмурился кум, — Это уже семейственность получается.
— Что-то вы, Владимир Александрович, все время возражаете, — отметил Коробкин, — По поводу и без повода. Ну, семейственность. Что плохого в частном предприятии? Я вот своего брата хочу порекомендовать Анатолию Афанасьевичу. Хороший специалист, высшее образование. Правда, химик. Но я за брата ручаюсь. И это дело Анатолия Афанасьевича, брать его на работу, или не брать, а не ваше, Владимир Александрович. Вы на своем заводе командуйте.
— Раз вы так, я тогда своего сына хочу взять к себе в помощники. У него, конечно, нет высшего образования, как у твоей Светланки или у вашего брата, но меня он устраивает! — выкрикнул Пискунов.
— Не возражаю, — поддержал Коробкин.
— Не возражаю, — поддержал я.
— Давно бы так, — заулыбался Коробкин, весьма довольный так прекрасно начавшимся утром и последовавшим за ним хорошим днем.