Дождливые сказки Сиреневая...

Я пошел за дождем,
Я ушел бы по дождю,
Но, застигнутый дождем,
Я опять пою дождю.

...Сиреневым маревом разлилось по улицам, проникло в зрачки и в грудь с дыханием - неизвестное, полновесное, но такое удивительно невесомое. Сиреневое. Сначала - чуть-чуть, едва видно, потом цвет набирает силу, насыщенность - насыщается мелким дождем, вечереет, ветерствует, но совсем чуть-чуть. Даже не холодно. Только вдалеке оранжевеют уютные окна чужих жизней, дотянуться, кажется, так просто, а на самом деле никому ты из этих жизней и не нужен. Есть конечно исключения, где этот вечерний свет манит и зовет, и идешь навстречу, вникая в этот свет новой сутью. Я, обычно - шебутной, странной и рыжей, но речь-то сейчас не об этом.
...И я иду сквозь это сиреневое, и сумка у меня сиреневая, и демоны - на сумке и в голове - тоже сиреневые. Химками эти демоны зовутся, ну да ладно, не сейчас не об этом. Именно так. В мое это не сейчас мы говорим не об этом. Не о химках в голове и на моей сумке, не об окнах-жизнях, где каждый из нас - суть, величина, зачастую непонятная и неизвестная, и никакая математика не поможет, и логика тут бессильна. Только, пожалуй, то что люди называют сердцем, душой, или прочим метафизическим бредом, мало имеющим отношение к этому чувству далеко даже не шестому - вовсе наверное нулевому, из него мы, поди, и произошли, слеплены, как Богом из глины, да, видать, со временем глина-то кончилась, пришлось вот, лепить из чего придется. То-то многие и не понимают, не могут понять вещи, которые умом-то и не понять, семь раз не измерить, а отрезать, однако - вон как, пробуют. Я, наверное, потому и никогда не дружила с точными науками - ни к чему, не верила в их подлинность, бредом мне кажется, что какие-то там числа, цифры, уравнения могут что-то определить в моей чудесной, ныне сиреневой, жизни.
...Я, впрочем, снова заговорилась - с химками, дождем, сиреневостью, само-собой. Впрочем, вот еще одна неповторима грань моей сути - можно просто обозвать болтливостью, можно - словоохотливостью. Впрочем, когда говоришь сама с собой, ну, или с, казалось бы, невероятнейшими (несуществующими? Фырк...) собеседниками, понимающими все не в словах, а в образах, в биение сердца, ну, или даже в менее пафосном хлюпанье простудного носа, то смысла, конечно, больше, а слов пропорционально смыслу - меньше.
Да ну меня к Дождю, я сейчас тут таких вещей понарассказываю, что всякие высокопробные ужастики сказкой про семеро козлят покажутся, спать не сможешь. Даже не то, чтобы от ужаса - ужасаться будет ум и рассудок - а от какой-то тревожной и сладкой печали, когда знаешь, что понять-то легко, легче легкого, а все равно - не понимаешь. И не в силу своей глупости или тугодумства, не-е-е-ет, просто такие вещи уразумению не поддаются, даже покопайся ты в голове моей, в дождях тысячи и одном искупайся, обсиреневись до одурения, а вот нет, и нет, и не будет, вот так вот. Просто вот так...
...А я иду-крадусь-скольжу по мощеной улочке, навстречу одному такому свету, едва заметному в множестве других, но там, я знаю, меня ждут и даже чуточку любят, и готовы слушать и говорить. А разве не этого ли надо для счастья?..

Я ушел бы от дождей,
Я бы спрятался под дождь,
Но мой город - друг дождей
И я сам похож на дождь...

(Использовались слова из песни: Зимовье Зверей - Ход Дождем)
08 Ноября 2010