Глава 21. Коробкин. Явление второе

Неожиданно проклюнулся Ясько:
— Привет, Анатолий, — позвонил он вечером домой, — Что не заходишь? Есть интересные предложения для твоих дел, — заинтриговал он.
Отпросившись у Гусева, прямо с утра уже был в здании-книжке на Новом Арбате.
— Ты с лизингом знаком? — сходу спросил Ясько.
— Нет. Кто это?
— Не «кто», а «что», — ответил гендиректор «Зарубежугля», — Форма аренды оборудования. Думаю, это твой вариант.
— Почему мой?
— Потому что первый взнос маленький — всего пятнадцать процентов. Три года платишь аренду, а потом выкупаешь по остаточной стоимости. В общем, прибыль получаешь с первого месяца работы. Работай и зарабатывай. Вот тебе данные, — протянул мне Ясько какой-то листочек, — Срочно делай бизнес-план и приходи. А я организую встречу с представителем польской фирмы.
— Что за польская фирма?
— Лизингодатель, — коротко ответил Ясько.
Уже через день пришел к Ясько с новым бизнес-планом. А через полчаса встретился с представителем польской фирмы. К моему удивлению, им оказался бывший вице-президент «Церех-банка» Айдаков.
— Мир тесен, Анатолий Афанасьевич, — радостно приветствовал тот меня, — Надо же. Снова будем работать вместе. Готов вам помочь, — предложил старый знакомый.
Мы быстро составили факс с данными проекта, и Айдаков тут же отправил их в Варшаву.
— Не беспокойтесь, Анатолий Афанасьевич. Все будет хорошо, — обнадежил меня Айдаков, — У вас замечательный бизнес-план. Считайте, лизинг вам обеспечен.
— Не сомневаюсь. Вот только где взять деньги на первый взнос? Да и дополнительные расходы немаленькие.
— Ерунда, Анатолий Афанасьевич. Теперь у вас от партнеров отбоя не будет. База у вас есть, оборудование, считайте, тоже есть. Вам любой банк кредит даст.
Не знаю, почему, но целую неделю меня не покидало чувство беспокойства. «Какой тут банк? Да шестьсот тысяч долларов так же трудно достать, как и три миллиона. По сути ничего не изменилось. Нужен партнер с деньгами. Это единственный вариант», — размышлял я все это время.
Наконец, позвонил Ясько и сообщил, что поляки готовы предоставить оборудование в лизинг.
— Гарбера надо пригласить. Он потянет, — предложил Пискунов, когда рассказал ему о мнимом успехе.
— Он потянет, — подтвердил я, — И снова в свою сторону. База фактически его. Он и лизинг предложит оформить на себя. И будем мы с тобой работать за зарплату.
— А ты что предлагаешь? — наседал кум.
— Пока ничего, но Гарбера, пожалуйста, не извещай, — попросил его…

Уже на следующий день позвонил Гарбер и пригласил на переговоры:
— Что вы там хотели от меня скрыть, Анатолий Афанасьевич? — улыбаясь, спросил он.
— Вы что, сидели под столом Пискунова? — рассмеялся в ответ, — Скрывать пока нечего. Появился вариант покупки оборудования. Первый платеж шестьсот тысяч долларов. Пискунов подумал, что вы сможете предоставить такие деньги. Я усомнился. Вот и все.
— Правильно усомнились, — согласился Гарбер, и инцидент был исчерпан.
— Надо обратиться к Вольскому, — посоветовал Гусев, когда разъяснил ему все преимущества лизинга.
— Георгий Георгич, не поможет Вольский. Не знаю, почему, но мне кажется, не поможет.
— Толя, давай попробуем еще раз. Миллионы просили, а тут какие-то шестьсот тысяч. Все. Звоню ему, — настаивал Гусев.
— Звоните, — согласился я.
Через пять минут мы были у Вольского.
— А вы упорный человек, Анатолий Афанасьевич, — с удивлением посмотрел на меня Вольский, — Я думал, вы эту затею бросили, а у вас такой прогресс. Хорошо, зайдите к Дрантусову и напишите письмо в «Инкомбанк» Виноградову.
— Аркадий Иванович, бесполезны эти письма. Сколько мы их уже писали, а воз и ныне там. Ни один банк не поддерживает производство.
— Вы так думаете?
— Не думаю, а знаю. Я же председатель промышленного комитета. Это общая проблема для промышленников. Я докладывал на заседании Президиума.
— Хорошо, Анатолий Афанасьевич, я поговорю с Виноградовым в неформальной обстановке. На днях мы встречаемся на одной даче. Попробую вам помочь, — пообещал Вольский.

Второй съезд партии, проходивший, как и первый в Колонном зале Дома Союзов, удивил тем, что всех делегатов пропускали через металлоискатели.
— Это неспроста, Толя, — отметил многоопытный Гусев, — Будут большие люди из Кремля.
Он не ошибся. В президиуме рядом с Вольским действительно оказались премьер-министр Черномырдин и вице-премьер Каданников.
Что ж, все правильно. Помню, как Щербаков с Вольским докладывали нам свои соображения по поводу избирательной кампании. Было ясно, что наша малочисленная партия вряд ли сможет выступить самостоятельной силой. Но и проигнорировать выборы было нельзя. И Щербаков доложил о своих контактах с лидерами крупных партий-претендентов.
— Мы встретились с Зюгановым и Купцовым, — рассказал он, — Я положил перед ними перечень наших условий, на которых готовы сотрудничать. Зюганов тут же отложил наш документ в сторону и предложил поддержать их без всяких условий. А политику, в том числе и по отношению к промышленникам, партия будет проводить самостоятельно, как коллективный орган. Понятно, что нам с такой партией не по пути, — заключил Щербаков под наши аплодисменты, — А вот Явлинский произвел на нас странное впечатление. Он зачитывал очередной пункт наших требований и начинал говорить, непонятно, о чем. Было ясно лишь то, что он даже не понимает, чего мы хотим. Несколько раз пробовал разъяснить. Бесполезно. Мы говорим на разных языках. Непонятно, как человек, не имеющий опыта руководства хотя бы отраслью, сможет управлять страной. Что касается самого Явлинского, мне кажется, ему и завод доверить нельзя. Мы прервали переговоры, — снова сорвал аплодисменты председатель партии.
О контактах с Черномырдиным докладывал Вольский:
— Из пятидесяти девяти пунктов наших требований пятьдесят были приняты. По оставшимся девяти, думаю, тоже придем к соглашению. Главное, нас слышат. Поэтому мне кажется, товарищи, мы должны поддержать Ельцина, — закончил лидер партии под мощный гул неодобрения.
Никаких решений мы тогда так и не приняли. И на предстоящих выборах членам партии «разрешили» голосовать «по совести».
Но, все отметили, что после победы Ельцина Вольский практически пропадал в Кремле. Говорили, именно они с Черномырдиным формировали правительство, а вице-премьер Каданников его креатура. Похоже, говорили не зря.

Съезд проходил уныло торжественно. Речи выступающих никого не захватывали, и в зале стоял гул, как в бане. Люди общались или изучали друг друга и скучающий президиум.
Наконец, объявили перерыв. Народ шумно ринулся в буфеты. Зал опустел. Удивительно, но президиум остался на подиуме, образовав несколько группок по интересам.
— Пойдем, послушаем, — предложил Гусев.
Мы подошли к первым рядам, где сидели люди, не ушедшие на перерыв.
— Сюда нельзя, — тут же вскочил один из них.
— Почему нельзя? — возмутился Гусев, — Я делегат съезда.
— Нельзя и все, — повторил, судя по всему, охранник.
— Зарецкий! — вдруг позвал меня обернувшийся на шум Вольский, — Идите сюда!
— Меня не пускают! — ответил ему.
— Пропустите! — скомандовал кто-то с подиума, и люди, стоявшие перед нами, расступились.
— Проходите, — недовольным голосом разрешил мне не пускавший нас охранник, — А вы отойдите отсюда, — обратился он к Гусеву. Тот, похоже, не стал спорить.
Я поднялся по ступеням и подошел к Вольскому:
— Здравствуйте, товарищи! — поприветствовал его окружение. Многие кивнули в ответ.
— Это Анатолий Афанасьевич. Председатель промышленного комитета, — представил меня Вольский, — Черномырдин, — представил он премьер-министра. Мы пожали руки, — Каданников, — познакомил и с вице-премьером, — Давайте отойдем в сторонку, побеседуем, — предложил Аркадий Иванович.
Мы отошли к краю подиума.
— Анатолий Афанасьевич увлечен природным камнем. Хорошо знает вопрос. Даже меня увлек. Пожалуйста, Анатолий Афанасьевич, — предоставил он слово мне.
«Ну, Вольский», — с досадой подумал я. Что можно рассказать за три минуты человеку, которого видишь впервые, да притом еще этот человек вице-премьер страны. Вряд ли он вообще знаком с этим производством. Вот автомобили — его конек. Здесь Каданников профессионал. Но, пора начинать экспромт. И я начал почти без паузы:
— О камне в три минуты не расскажешь. И камнеобработка не такая заметная отрасль, как нефтянка или автомобильное производство. Зато впечатляет динамикой развития. Кстати, это единственная отрасль, пережившая кризис без спада производства. Потребление отделочного камня в стране растет стремительно, как и во всем мире, несмотря ни на что. Только у нас, к сожалению, рост идет за счет импорта. Рынок поглощает все. Образно говоря, и отечественных «Москвичей», и импортных красавцев. Вот только к нам пока идут только «южные корейцы», но по цене «Мерседесов». Недавно встречался с доктором наук, крупным импортером камня. Меня поразили его слова: «У нас в стране понятия не имеют о качестве. И еще лет пять не будут иметь. Рынок проглотит все» Вот что удивляет. По запасам камня мы в лидерах, а по объемам добычи и переработки вряд ли претендуем на первую двадцатку. Требуется радикальная модернизация отрасли. Только зачем, если и так берут. Пока берут. Разберутся, перейдут на импортный камень. Чуть позже толпы «корейцев» дополнят «Мерседесами», и отрасль погибнет. А мы будем платить валютой за камень, которого у нас море. Недавно на встрече с представителем итальянского поставщика оборудования мы подсчитали, что, в сравнении с любым зарубежным потребителем камня, только московский регион переплачивает не менее двадцати миллионов долларов в год. Капля в масштабах страны. Но именно этими каплями растрачивается или копится наше богатство.
— Товарищи, займите ваши места! Перерыв окончен! — объявил кто-то в микрофон.
— Очень интересно рассказали, — прокомментировал Каданников, — Я действительно ничего не знал об этом. Подготовьте, пожалуйста, докладную на мое имя и передайте через Аркадия Ивановича. Рад был с вами познакомиться, — пожал руку вице-премьер.
Съезд продолжился. Дня через два отдал докладную записку Вольскому. Так и не знаю, передал ли он ее Владимиру Васильевичу или нет. А вскоре Каданникова сняли с должности, и он снова возглавил что-то автомобильное.

А потом Вольский вызвал меня к себе и познакомил с Александром Яковлевичем Лифшицем, только что назначенным министром финансов. И ему я что-то рассказал о каменной отрасли, исключив, разумеется, автомобильные сравнения.
По просьбе Вольского даже показал ему свой бизнес-план. Лифшиц полистал, задерживаясь в некоторых заинтересовавших его местах.
— Хороший бизнес-план. Можно сказать, образцовый, — похвалил он, — Но денег нет, — произнес он свою коронную фразу, которая вскоре стала его визитной карточкой и темой анекдотов.
Бизнес-план размножили и вручили вице-президентам РСПП в качестве образца для подражания.
— Вот как надо делать бизнес-планы, — сказал Вольский на том совещании, — А то ходите ко мне за кредитами с допотопными ТЭО. А некоторые совсем обнаглели, приносят какие-то листочки, место которым на гвоздике в нужном месте.
Похоже, именно эти образцы и встречались мне там, куда я обращался, пытаясь найти партнеров. Могу представить, сколько проходимцев воспользовались готовым документом, чтобы получить кредит на свои цели, далекие от камнеобработки.
Познакомил Вольский и со своим другом Евгением Максимовичем Примаковым, причем, через день после его назначения на должность премьер-министра страны. Он тоже с большим интересом выслушал мои сентенции о камне, а мой бизнес-план, взвесив на руке, тут же передал своему помощнику. И это знакомство было без обещаний и, разумеется, без последствий.
Размышляя о тех перипетиях, постепенно пришел к выводу, что, представляя меня высокопоставленным персонам, выслушивавшим мой темпераментный экспромт, подкрепленный килограммовым бизнес-планом, Вольский вовсе не думал мне помочь — не те это были люди — а скорее преследовал какие-то свои цели, мне неведомые.

— Как ваши каменные дела, Анатолий Афанасьевич? Наверно уже и не помните меня. Коробкин Сергей Львович, — представился позвонивший.
— Здравствуйте, Сергей Львович. Как же, помню. А дела идут, хотя и не так стремительно, как хотелось.
— Вам партнеры нужны, или у вас все определилось? — неожиданно задал вопрос потенциальный инвестор.
У меня вдруг радостно застучало сердце: «Надо же. На ловца и зверь бежит». Во всяком случае, этому человеку не надо ничего объяснять. Он был готов финансировать мой проект еще год назад, когда не было ничего.
— Определилось, но не все. Вы позвонили вовремя, Сергей Львович.
— Тогда давайте завтра же и встретимся. Назначайте время и место. Я подъеду, — расщедрился Коробкин.
— Новый Арбат десять. В двенадцать ноль ноль у входа.
— Есть, — по-военному ответил магнат.
В одиннадцать уже был у Ясько. Рассказал ему о потенциальном партнере из Питера и заказал пропуск. Без пяти двенадцать спустился в вестибюль. Коробкина не было. Не появился он и в двенадцать. С каждой минутой после полудня настроение падало по какой-то замысловатой кривой. «Хрен с ним. Значит, не судьба», — решил в половине первого, и, уже собравшись подняться к Ясько, бросил взгляд на тротуар. По нему вприпрыжку мчался Коробкин.
— Извините, Анатолий Афанасьевич, не рассчитал, — протянул руку взмыленный бизнесмен, когда я вышел из подъезда ему навстречу.
Мы поднялись к Ясько и проговорили часа два. Похоже, Коробкин был удовлетворен нашими подвижками.
— Давайте, завтра же съездим на завод. А потом я доложу моему партнеру, и мы примем решение, — предложил Коробкин.
— Хорошо. Постараюсь достать транспорт, — ответил ему.
— Не надо. У меня машина. Только завтра она будет стоять в конце улицы, у перекрестка. Там и встретимся.
— А можно, я дочь возьму? Место найдется? — попросил его.
— Конечно, найдется, Анатолий Афанасьевич. Я тоже буду не один, а с дамой, — улыбнулся он.
Именно в тот момент вдруг возникло ощущение, что трехлетний этап поисков завершен, и впереди ждет настоящее дело.