Акция

   В школе объявили, что на следующей неделе проходит акция «Поможем вместе». И на классном часе нам рассказали, как живут и в чем нуждаются дети из детских домов и приютов. Просили подумать, посоветоваться с родителями и приносить в школу подарки для детей. И показали видеоролик, где дети говорили, о чем они мечтают.
   Дома я рассказал маме с папой об этой акции. Они отнеслись к этому с пониманием.
   - Что ж, давай посмотрим, чем мы можем помочь, - сказала мама и прошла в мою комнату.
   Я перебирал свои игрушки и все никак не мог решиться расстаться с ними, хотя уже вырос из них. И находил всякие отмазки. Здесь колесо поцарапано. Там надпись стерта. Мама, не раздумывая, сняла с полки новую книгу, которую только что купили и которую я не успел даже посмотреть. Потом добавила туда коробку с моделью. Достала из шкафа новую рубашку.
   - Ма! Ты что отдаешь все самое новое? - спросил я. - Мне и самому это надо.
   - Перебьешься, - сказала мама. - У тебя всего полно и еще будет. А у детей ничего нет. Вот как они были одеты - ты заметил?
   Я попытался припомнить кадры и покраснел.
   - Уж если дарить, так от всего сердца и не мелочиться, чтобы не стыдно было. Ну-ка, покажи, что ты набрал?
   В моей кучке лежали игрушки, которыми я уже наигрался. Мама перебирала их и говорила:
   - Так…На тебе, боже, что мне негоже. И это мой сын?! Да это впору на помойку выбрасывать, а не дарить бедным детям.
   В результате она отобрала из моей кучи тетрис, ракетки, шпагу и пару дисков с играми.
   - А ну-ка, вспомни, о чем просили дети в фильме?
   И я вдруг отчетливо вспомнил, как невзрачный мальчик быстро пробормотал, не надеясь, что его пожелание услышат и тем более исполнят, что он очень хочет самолет, который летает. Я рассказал маме об этом.
   - Одевайся, - сказала она. - Пойдем в магазин.
   Я молча оделся. и мы с ней пошли в ближайший магазин, где продавали игрушки. Там мама выбрала такой замечательный самолет, который мне и не снился. Если его привязать под потолком, то он кружился по всей комнате. И был так качественно сделан - точно как настоящий. Мне очень хотелось такой самолет, и было обидно, что мне такой не покупали. Я неуверенно попросил маму:
   - Ма, может, оставим его мне?
   Мама даже не сказала ничего, только посмотрела на меня с недоумением, как на пустое место.
   Вечером я рассказал об этом папе. Папа тоже посмотрел на меня. Странно посмотрел и ничего не сказал. Я ушел спать. Утром, когда я пошел в школу, мама дала мне в руки пакет:
   - Это я сложила для акции. Не потеряй.
   В классе в углу был поставлен стол. Рядом сидела Марь Исаковна и принимала подарки. Дети толпились вокруг нее. Стол был завален самыми разными вещами и игрушками.
   - Ну, давай, посмотрим, что ты принесла, - сказала она Насте.
   Настя достала из пакета и встряхнула свое сногсшибательное платье, в котором она была королевой на всех дискотеках.
   - Ах, - вздохнули девчонки. - И тебе не жалко?
   - Ну, знаете…- замялась Настя. - Да я уже скоро вырасту из него. Пусть. Мне новое купят. А там девочкам понравится.
   Олег отдал игру, карандаши и набор ручек.
   - А ты, Оксана, что принесла? Где твои вещи?
   - Я настольный теннис и мяч.
   Ксения, самая «крутая» девочка в классе, крутилась возле стола и комментировала все подарки.
   - Ксюша, а ты что принесла? - спросила учительница.
   - А я забыла, Марь Исаковна, - быстро ответила девочка.
   - Рассказывай кому-нибудь другому, - процедил сквозь зубы Витек, который ее терпеть не мог за то, что она была выскочка, зазнайка и чересчур богатая. - Забыла она! Небось, жалко стало. Или лень посмотреть…
   - А ты бы помолчал, - огрызнулась Ксюша. - Жалко… Да я на помойку совсем почти новые вещи выбрасываю.
   - Вот и принесла бы эти совсем новые, - поддел ее Стас, друг Вити.
   - Да отвалите вы. Задрали. Принесу, еще увидите и ахнете.
   Она крутанулась на каблучках и вышла из класса. Достала мобильный, позвонила папе:
   - Па! Ты не можешь мне в школу подкатить каких-нибудь шмоток и игрушек для детских домов? А то я тут как бедная родственница. На меня наезжают.
   - Сделаю, дочуля.
   Я случайно услышал ее разговор, потому что стоял недалеко от двери. Мне стало как-то неприятно. Не потому, что я такой правильный, ботаник. Мне самому жалко было самолет и рубашку. Но она так говорила, таким тоном…
   Короче, я пошел и сунул свой пакет Марь Исаковне. Она развернула, посмотрела и похвалила меня:
   - Молодец! Ты, оказывается, очень внимательный. Там на ролике мальчик как раз говорил о таком самолете. Я покраснел и смутился, хотя это бывает редко. Смутился от того, что это вовсе не моя заслуга, а мамина. Что же мне, теперь всем объяснять, что это мама молодец? А промолчать - вранье получается.
   - Это мы с мамой, - буркнул я и отошел. Эдик разглядывал коробку с самолетом и цокал языком. Как масло в огонь подливал. Да нет, я, конечно, все понимал и про доброту, и про жадность, и про приличия, и про эгоизм. Но от этого было не легче. Мне было жалко себя. И не столько от того, что не мне купили самолет. Просто в этой ситуации я оказался не на высоте. Какой-то противоречивый и встрепанный в душе. И это было неприятно.
   Маша с узелком в руках стояла в стороне и не решалась подойти к столу. Она очень стеснительная.
   - Чего ты? - спросил я ее. - Иди, не бойся.
   - Да, Маша, давай сюда твои вещи.
   - Да у меня тут …. Ничего такого красивого… Так, обычные.
   - Ничего, давай.
   Она отдала. Марьисаковна развернула. Самодельный вязаный свитер, чистый и отглаженный. Шерстяные носки, тоже ручной работы, очень симпатичные. Носовые платочки с вышивкой. Вязаная шапочка с рукавичками. И большой пакет с пирожками.
   - Тоже мне, принесла… Да кто сейчас такое носит? - фыркнула Ксюша.
   - У нас нет возможности покупать.
   - Маша, это кто вязал, ты?
   - Да, я сама.
   - Да когда же ты успела? Очень хорошая работа, - похвалила учительница. - А пирожки кто пек?
   - Мы с мамой. Они с ягодами, так что долго не испортятся.
   Девочки трогали руками, разглядывали вязанье.
   - Ну ты даешь! Может, научишь нас вязать?
   - Да пожалуйста, если хотите.
   Но тут прозвенел звонок на урок. И это мероприятие было прервано.
   А на большой перемене… В класс вошли два здоровенных парня с огромными коробками.
   - Куда тут вещи сдавать? - спросили они.
   - Да вон, несите к столу.
   Они поставили коробки у стола, кивнули Ксене и ушли.
   На большой перемене мы перетаскивали вещи в актовый зал, где уже громоздилась большая куча подарков. Чего тут только не было! Все классы постарались. И надо сказать, некоторые подарки были просто обалденные, с фантазией. Видно было, что дети (или родители) вложили душу.
   После уроков классная попросила нас задержаться на несколько минут. Она сказала, что в субботу вещи повезут в детдом и что представителю из нашего класса, как очень активного, выпала честь сопровождать и вручать подарки. И что на вручение приедет телевидение. И что мы должны сами выбрать делегата. Посыпались разные предложения.
   - Ольгу! Она со всеми контакт находит.
   - Нет уж! Если посылать, то Настю. Она красивая, умеет держаться и вон какой подарок сделала. Классный представитель нашего класса, - сострил Серега.
   - А почему обязательно девочки? Давайте Миху или Никиту. Солидней будет. К тому же им сподручней вещи таскать.
   Вскоре предложения переросли в бурные дебаты о том, как это будет выглядеть в телевизионной передаче, кто и почему достоин или недостоин представлять наш класс и тому подобное. Все это время Ксения ерзала как на иголках и ждала, когда же назовут ее. Наконец, не выдержала:
   - Да что тут обсуждать? Кто больше всех подарков принес? - Я. - Меня и надо посылать. К тому же прикид у меня нормальный есть - не опозоримся.
   Вмиг наступило молчание. Не потому, что ее заявление выглядело нескромным и даже нахальным - к этому мы привыкли. И если вдуматься, что-то в ее словах было рациональное. Формально она была права. Но… класс молча протестовал. Не потому, что ее многие не любили. В общем-то, наши ребята были справедливые и отбросили бы личные мотивы. Просто все ее поведение в этой акции- забыла, купил папа, принесли дяди, наезжают - выглядело как-то отстойно и даже цинично. Ни капли души и сочувствия. Я не могу сказать, что я сам рыдал от сострадания, но все же такой формализм и равнодушие коробили.
   - Так… Сам себя не похвалишь… - тихо прокомментировала Света, староста и совесть нашего класса.
   Марь Исаковна молчала, не вмешивалась. Видно было, ощущалось, что назревал какой-то перелом.
   - Да кто еще может нормально одеться для телевидения, кроме меня? - не отступала Ксюша.
   Тут с последней парты поднялась и вышла к столу Женя, которая до этого молчала.
   - Ты… Ты… Даже не знаю, как тебя назвать. Мы делаем это не для телевидения, а для детей. Им плевать, какой у тебя прикид. Им тепла не хватает, общения, дома. И если исходить из этого, то поехать должна Маша. Только она - и точка!
   И тут класс взорвался:
   - Точно, Маша!
   - И как мы сразу не сообразили. Она больше всех души вложила.
   - Конечно, Маша.
   Маша покраснела:
   - А вдруг у меня не получится? Вдруг я не справлясь7
   - Все прекрасно получится. Ты ведь нормальный человек, без закидонов.
   - Даже голосовать не будем, ладно? - сказала Света. Класс в ответ громко согласился. - Ну вот и порешили.
   - Это нечестно, - выкрикнула Ксеня, - вы мне завидуете, - и выскочила из класса.
   - Ну, что ж, - сказала Марь Исаковна. - Я очень вами довольна. Вижу, что вы уже выросли и способны сами отделить зерна от плевел.
   Девчонки окружили Машу, давая ей советы и предлагая одежду. А я молча взял книги и пошел домой, думая об этих самых зернах и плевелах, и о том, почему обо мне никто даже не заикнулся, и как дома я расскажу обо всем маме с папой, и что они скажут. А самое главное - я понял, что не все в жизни решают деньги.