Флобер. Глава 30

Глава XXX 



                1853



               

   
 Великие идеи, подобно елям, произрастают в тени или на краю пропастей. Нет никакой надобности в толпе, в многолюдном большинстве, в одобрении, в освящении.

                ***

  Вот уже семь дней, как я живу очень странно и – чудесно. Один день так похож на другой, что нечего даже вспомнить. Ложусь очень поздно и так же поздно встаю. Живу «при свете факелов». Не слышу ни шага, ни голоса человеческого. Обедаю со сваоей собакой, жарко топлю камин и усердно тружусь. Слуги прислуживают мне, словно призраки. Во мне есть что-то от монаха. Мне всегда нравились эти ребята, живущие отшельниками, предаваясь либо пьянству, либо мистицизму. Вот укор роду человеческому, пощёчина всем этим идеям общей пользы и общего блага. 
 

                ***

   Микеланджело говорил, что мрамор трепещет при его приближении. Можно быть уверенным, что уж он-то трепетал, приближаясь к мрамору. Тут как бы симпатия двух сходных стихий. Между ним и мрамором – уж не знаю где и как – существовали некие вулканические ходы непостижимого рода, и один был продолжением другого.
 
                ***

    Мне кажется, порочные герои Бальзака многим вскружили голову. Не Вертерами, не Сен-Пре стараются сегодня быть молодые люди, но Растиньяками и Люсьенами де Рюбампре. Впрочем, публика зря старается. Она тянется мордой за тенью и упускает мясо. Она запутывается во лжи и лишь сама себя морочит. Вот когда кто-нибудь из тех, кто драпируется в Вотрена, заработает хотя бы миллион, я сниму перед ним шляпу. А пока да будет мне дозволено смотреть на них как на заблудших лавочников. Тем, кто называет себя «людьми дела», я не прощаю их неудач.

 
                ***

    Не разделяю иллюзий Гюго. Говорю «иллюзий», а не убеждений. Нет, чёрт меня возьми, нет! Я не могу восхищаться «народом», у меня по отношению к «народу» слишком мало добрых чувств, ибо сам «народ» совершенно их лишён. У человечества есть сердце, но его нет у простонародья.  1789 год сокрушил королевскую власть и аристократию; 1849 год сокрушил буржуазию; 1851 год сокрушил народ. Не осталось ничего, кроме подлой и тупой черни. Нас всех пришибло до уровня общей посредственности. Социальное равенство распространилось на сферу Духа. Делаются книги для всех, искусство для всех, наука для всех. Материальный успех становится единственным мерилом заслуг. Человечество жаждет морально опуститься, и я зол на него за то, что составляю его часть.
          

                ***

  Нынче я изрядно погонял своё перо. Лишь иногда прерываюсь, чтобы выкурить трубку. Голова пылает, словно я весь день провёл в седле. Отложил в сторону греческий и латынь. Отложил всё, пока не разделаюсь с этой выставкой – так она мне осточертела.  Скорее бы закончить и съездить к тебе.