Напиши мне смс... Глава 9

    Все время, пока Марина переписывалась, Наталья так и сидела, глубоко задумавшись. И когда Марина, наконец, отложила в сторону телефон, она не сразу обратила внимание на рассеянный вид подруги. Мысли Натальи, казалось, витали где-то очень далеко, и тем неожиданней прозвучал вопрос:
     - Маришка, а как ты относишься к Токареву? И что ты вообще о нем думаешь?
    Марина долго молчала, прежде чем ответить. Она задумчиво обводила пальцем контур узора диванной подушки. Наталья очень хорошо знала эту ее привычку – размышляя, Марина начинала рисовать на всем, что попадалось ей под руку – ручкой на листе бумаги, вилкой на скатерти или салфетке или просто пальцем по обивке дивана, как сейчас. Наталье всегда казалось, что Марина как будто вычерчивает или вывязывает нить своей мысли, а может наоборот - мысли ведут за собой свою хозяйку. Вот и сейчас – узор закончился на краю подушки, и Марина подняла голову.
     - Ты думаешь, это он?
    Для человека постороннего их разговор показался бы странным, но только для постороннего. Тот же, кто более или менее знал обеих подруг, еще раз убедился бы в том, что фраза «понимать с полуслова» - не пустой звук. Подруги действительно понимали друг друга, причем не только с полуслова, но иногда и с полувзгляда.
     - Просто как-то так складывается, Маришка, что волей-неволей начинаешь сопоставлять. Начиная с момента, как мы с ним познакомились. Ведь это произошло вскоре после начала переписки, так?
     - Да, действительно.
     - И смски тебе всегда приходят, когда его рядом нет, вот как сейчас.
     - А в машине сегодня вечером? Я же рядом с ним сидела!
     - Ты рядом с ним спала, сама же рассказывала! При желании целый роман написать можно было…
     - Ты права… И суши эти…
     - А что не так с нашими любимыми блюдами?
     - Да мы как-то разговорились с Волшебником, о том, кто что любит, и он признался, что терпеть не может суши..
     - Вообще, суши, конечно, не доказательство – сейчас половина населения нашей любимой Родины сходит с ума от японской кухни, а другая половина так же дружно от нее носы воротит, но вкупе со всем… Ты вот недавно сказала, что у тебя ощущение, что он рядом. И если все так, как мы думаем, то он действительно рядом. И этим все объясняется.
     - Знаешь, Нат, он даже сейчас угадал, сказал, что я не одна, и он не хочет мешать.
     - Конечно не одна, и что ж он сам себе мешать будет, что-ли!! Но ты знаешь, вопрос ведь сейчас даже не в том, он это или нет. Вопрос заключается в том, хочешь ли ты, чтобы именно Михаил и оказался твоим телефонным волшебником. Заметь, я уже даже не предлагаю воспользоваться услугами Митеньки – сначала тебе надо в себе разобраться, что со всем этим делать. И еще одно – пока ты не решила, я тебе вот что хочу сказать… - Наталья вдруг замолчала, а Марина подняла на нее взгляд, удивленная тем, что ее решительная и уверенная в себе подруга вдруг не может подобрать слов. Наталья же вздохнула и продолжила:
     - Мне кажется, он другой, Мариш. Не такой, как Андрей, или даже Глеб твой. Мы с тобой прекрасно знаем, что все в жизни можем сами, и все у нас получается. Работа, квартиры, Антошка – все так, как должно быть, comme il faut, как говорят французы, – Голос Натальи звучал как обычно красиво и уверенно, но где-то, в самой глубине его сквозила нотка горькой иронии, еле уловимая даже для Марины. Но мы с тобой все-таки женщины, и нам самой природой предназначено быть слабыми, опираться на чье-то плечо. – Она махнула рукой в ответ на невысказанные возражения Марины:
     - Да помню я, что я всегда говорю, и не собираюсь от своих слов отказываться. Мужики на самом деле выродились, и нормальных, тех, на которых опереться можно было бы, почти не осталось уже. Почти не осталось, понимаешь. И критерий тут не величина бицепсов или еще чего другого, как они, убогие, думают. И Андрюша наш тоже убогий, хоть и внешне симпатичный, да накачанный. Я еще тогда, четырнадцать лет назад это говорила. Ну да ладно, Бог с ним, спасибо за Антошку, тем более, что вон он у нас какой славный. А на большее его папочку все равно бы не хватило, и я тебе давно говорю, что ту кошку драную еще и поблагодарить бы стоило… - Заметив, что глаза у Марины стали больными, Наталья рывком поднялась с кресла, обняла подругу и прижала к себе.
     - Мариночка, родная моя, да сколько можно то? Ну посмотри ты на все это с другой стороны! А если б не пришла ты тогда и не узнала? Думаешь, он этой кошкой бы ограничился?
     - Так ведь в этом то и весь ужас! – Марина уткнула лицо в ладони. Как же им можно верить то, а? Ведь он же любил меня, по крайней мере говорил, что любил! А сам?!
     - Поэтому я и говорю, что убогие они, мужики. У них не всегда та голова, что должна, думает. Но, понимаешь, Марин, не все же они такие. И нельзя из-за одного на всех крест ставить. И кажется мне, что Токарев – настоящий…
    Обе замолчали, задумавшись. И когда через некоторое время Марина отняла руки от лица, в глазах ее уже не было слез, и голос не дрожал.
     - Наверное, ты права, Наташенька. Он действительно не похож ни на Андрея, ни на Глеба. И, наверное, надо действительно попробовать снова научиться доверять. Но, ты знаешь… - Она помолчала, - Мне почему-то не хотелось бы, чтобы Михаил оказался моим телефонным Волшебником. Хотя он очень хороший. Как друг. Ты ведь меня понимаешь? – Наталья кивнула, а Марина продолжила:
     - Я сама не знаю, чего я хочу. Поэтому ты права – давай оставим все, как есть. Может быть, переписываясь с этим Волшебником, я как раз и учусь доверять? Правда не знаю кому, но сейчас это, наверное, и неважно. В первую очередь самой себе…

    Вскоре в квартиру с шумом ввалились Токарев с Антошкой. По пути они, как видно, успели обсудить массу важных и дорогих каждому мужскому сердцу тем и по большинству пунктов, как поняли Марина с Натальей, пришли к полному взаимопониманию. Поэтому сейчас они могли полностью посвятить себя пицце, что они с удовольствием и делали. Антошка, правда, порывался и дальше обсуждать преимущества автоматической коробки передач, последнюю игру «Зенита» и необходимость замены видеокарты в процессоре, но Токарев сумел ненавязчиво убедить его, что присутствующим здесь очаровательным дамам эти темы могут быть неинтересны. Антошка снисходительно пожал плечами, мол - «женщины – что с них взять», и дальше разговор потек в русле, более спокойном и приятном для всей компании.
    Весь оставшийся вечер Токарев на пару с Антошкой веселили всю компанию. Антошка при этом был просто счастлив, что участвует в разговоре наравне со взрослыми, его внимательно слушают и смеются над всеми его шутками. Впрочем, мама с Наташей и раньше всегда так делали, но они были свои, родные, так что это не считалось. А вот внимание взрослого, серьезного человека, такого как дядя Миша, ему очень льстило. И не то, чтобы Антошка со взрослыми мужчинами не общался, нет, конечно. У него был дед – мамин папа, был тренер – классный мужик, но это все было немного не то. Для деда, как и для бабушки, Антошка все еще оставался маленьким, тренера больше интересовали успехи его, Антона, в борьбе, а отца, с которым он иногда виделся, похоже, вообще толком ничего в его жизни не интересовало.
    Был еще Глеб, который ухаживал за мамой. Он был в общем нормальным, но каким-то очень взрослым, «правильным» что-ли. Иногда они разговаривали на разные темы, но Антошке всегда казалось, что Глеб делает все это, потому что так положено, а самому Глебу это нисколько не интересно.
    А вот этому дяде Мише было действительно интересно с ним, Антошкой. Когда он приехал за ним на тренировку, еще шли тренировочные схватки, и он внимательно следил за их ходом. Потом уже, когда они познакомились, он задал Антону кучу вопросов, и видно было, что он кое-что понимает в борьбе. А потом выяснилось, что оба они болеют за «Зенит», и это тоже было здорово. В общем, он оказался классным мужиком, этот дядя Миша, и Антона весь вечер занимал один вопрос – какое отношение он имеет к маме с Наташей. В конце концов, он решил, что у мамы спрашивать неудобно, а вот к Наташе вполне можно подлизаться, надо только выбрать подходящий момент.
    Он никогда не звал Наташу тетей. Какая же она тетя, если она такая же близкая и родная, как и мама. Она была всегда, сколько он себя помнил. К ней он бежал со своими горестями и радостями, когда был маленький, если вдруг мамы не оказывалось поблизости. А когда подрос и пошел в школу, Наташа частенько помогала ему, и не только с уроками. К ней он прибежал весь зареванный, когда учительница в первом классе поставила ему единицу за несданный рисунок. Ну не умеет он рисовать, не умеет, что делать?! И Наташа терпеливо сидела вместе с ним, показывая, как можно перерисовать любой рисунок, даже очень сложный «по клеточкам»! И когда за их «художество» учительница поставила ему большую пятерку, да еще с плюсом, он прибежал к Наташе, а потом притащил ее, смеющуюся, к ним домой, похвастаться маме, что «им поставили с плюсом!».
    И сейчас, бывали такие случаи, когда он, Антошка, шел сначала к Наташе, а уже потом домой. Нет, Наташа тоже его ругала, и иногда даже больше, чем мама. Но, отругав, она всегда искала вместе с ним выход из той ситуации, в которой он оказался, и этот выход всегда находился.
    А еще у них с Наташей были маленькие секретики, о которых не знал никто, даже мама. Когда он был маленьким, это частенько были порванные и снова аккуратно зашитые штаны или футболки – зачем расстраивать маму, ей и так достается! А их последним секретом был долгий разговор о том, стоит ли начинать курить, чтобы казаться старше, таким, как Вовка из их класса, по которому вздыхала куча девчонок. Они долго спорили тогда, но, в конце концов, он согласился с Наташей, что грош ему цена, если вся его популярность будет держаться только на сигаретах.
    В общем, Наташа была именно тем человеком, у которого и можно будет попытаться узнать все об этом дяде Мише. Так что весь оставшийся вечер Антошка, хоть и дурачился больше всех, но не забывал бросать исподтишка взгляды на маму с Наташей, пытаясь улучить момент, когда можно будет аккуратно задать интересующие его вопросы.
    А вечер шел себе потихоньку, всем было очень весело и уютно. Мама и Наташа лакомились своими суши и роллами, запивая их вином, а они с дядей Мишей налегали на пиццу и сок. Дядя Миша много шутил, он, Антошка, тоже поддакивал, и вся компания частенько просто покатывалась со смеху. Вот только иногда, поглядывая на маму, Антошка замечал, что глаза у нее в этот вечер какие-то грустные, даже когда она смеялась. И Наташа была какой-то странной, не такой как всегда. Видимо, и дядя Миша это заметил, потому что сказал вдруг, совершенно неожиданно: «Наташа, Вы меня пугаете. Боюсь даже подумать, в чем я так сильно провинился.» И когда мама с Наташей удивленно уставились на него, пояснил: «За весь вечер Вы не отпустили ни единой шпильки в мой адрес…» Мама, смеясь, попыталась уверить дядю Мишу, что вообще-то Наташа белая и пушистая, просто он ее еще мало знает. Тут и сама Наташа, красиво изогнув бровь и прищурив глаза, голосом ведьмы из сказки многозначительно подтвердила, что он действительно еще очень плохо ее знает. Это прозвучало так, что дядя Миша в шутливой панике умолял его пощадить и не гневаться. В общем, все было классно, и когда мама сказала, что им пора домой, Антошке очень не хотелось уезжать, тем более, что случая переговорить с Наташей так и представилось. Он решил, что забежит к ней как-нибудь вечером, после тренировки.
    Дядя Миша подвез их к подъезду, и, прощаясь, поцеловал маме руку, а ему, совсем как взрослому, крепко пожал. И уже перед сном, Антошка все-таки решился и невзначай поинтересовался у мамы о том, кто такой дядя Миша, и откуда он взялся. Мама рассказала, как он обрызгал их с Наташей, как они познакомились, и что теперь просто приятно общаются. А когда Антошка с невинным видом поинтересовался, всегда ли друзья целуют друг другу ручки, прогнала спать, ответив, что истинные джентльмены только так себя и ведут, и некоторым, типа Антошки, не мешало бы у них поучиться. На что он тут же парировал, что, для того, чтобы учиться, ему не мешало бы почаще встречаться с этими самыми истинными джентльменами. Сообщив это, он быстренько ускакал в ванную, чтобы последнее слово осталось за ним.

    Уложив Антошку спать, Марина снова выключила свет на кухне, подошла к окну и прижалась лбом к холодному темному стеклу. Разговор с Натальей снова всколыхнул в ней те мысли, от которых она старалась отмахнуться в течение дня, надеясь, что все как-нибудь решится само собой. И сейчас, оставшись одна, наедине с любимыми фонарями, она понимала, что ничего не произойдет и не решится само, пока она не ответит себе на простой вопрос: «Чего же она сама хочет?» Но сил не было, и, пообещав себе завтра обязательно сесть и спокойно обо всем подумать, Марина пошла в ванную. Уже уютно устроившись под одеялом и закрыв глаза, она услышала легкое жужжание смски. Не включая света, на ощупь нашарив телефон, она открыла его и прочла:
     - «Ночь наиболее темна перед рассветом. Все будет хорошо, Принцесса, причем очень скоро! Вы ведь мне верите? ;»
     - «Конечно верю. И еще – я очень благодарна Вам. Правда.»
     - «За что? Ведь я ничего не сделал. Мы всего лишь разговариваем.»
     - «За то, что Вы просто есть в моей жизни..»