Глава 27. Медвежья услуга

Сразу же поехал в офис. Там царила паника.
— Ты где был? — спросила Светлана, — Тут тебе куча факсов на английском языке. Сергей Львович рвет и мечет, куда ты делся, — проинформировала она.
— Анатолий Афанасьевич, вы хотя бы изредка сообщайте, где находитесь. А то мы тут с ног сбились, — сходу налетел взволнованный Коробкин.
— Арестовали меня, Сергей Львович. Три часа просидел в КПЗ банка, — огорошил его и рассказал о банковских приключениях.
— Ну, вы герой, Анатолий Афанасьевич! Такое дело провернули. Вам надо мобильный купить. Хоть сообщили бы, где вас искать.
— Не уверен, что из той комнаты можно дозвониться. Она наверняка не только звукоизолирована, но и непрозрачна для радиоволн.

— Пожалуй, так, — согласился Коробкин, — Ну что, теперь надо срочно активизироваться. Пожалуй, можно и к строительству приступать, Анатолий Афанасьевич. Как думаете?
— Да Пискунов уже активизировался, целый источник отрыл. Чуть завод не утопил, — и я рассказал ему об инициативе кума и ее последствиях.
— Ну, Пискунов, — возмутился Коробкин, — Мне его медвежьи услуги уже поперек горла. Надо к нему контролеров приставить. На следующей неделе привезу своего братца. Вы его подучите, Анатолий Афанасьевич, и мы его прямо в Порохово и поселим. Будут свои глаза и уши, — предложил Коробкин. Я, разумеется, согласился.
Пока разговаривали, Марина перевела документы, и мы с удовольствием прочли поздравления Пельмана и Чендерелли.
Вернувшись от Коробкина, позвонил Айдакову и сообщил нашу новость. Порадовались вместе.

Вечером позвонил Пискунов:
— Анатолий, мы ручей перекрыли. Теперь вода натекает, но понемногу. Откачиваем слабеньким насосом два раза в сутки. Петросян говорит и эту перекроем, — сообщил он.
— Вова, гони ты этого Петросяна. Пока не подпишем договор, нечего ему там делать, — приказал куму.
С утра отправился в имущественный комитет, где получил, наконец, гигантский перечень имущества области, не состоявшего в залоге.
С неприятным чувством опасности вошел в здание «Уникомбанка», казавшееся теперь комфортабельной тюрьмой. Мысленно улыбнулся: «Выйду ли сегодня отсюда?»
Зашел к Волошину:
— Что за переполох вы вчера устроили, Анатолий Афанасьевич? — спросил тот.
— Ну, положим, не я, а ваши исполнители. Выдали на руки банковскую гарантию. Вышел от них, а тут что-то желудок прихватило. Пришел в себя, отнес документ, а они, оказывается, уже Мерзликину доложили. Тот и устроил переполох. Пришлось зайти, успокоить.
— Вы и у Мерзликина были? Что он сказал?
— Поблагодарил и все. А что они так переполошились, Игорь Григорьевич?
— А как же, Анатолий Афанасьевич. Гарантия это ценная бумага. Ее можно легко продать. Вполне могли бы сразу стать богатым человеком.
— А потом в тюрьму, — добавил я, и мы понимающе рассмеялись.

Чуть позже подозвала Любовь Николаевна:
— Ну, Анатолий Афанасьевич, вчера натерпелась страха. Вы едва ушли, смотрю, охранники забегали. Вижу, вас не выпустили из банка. Ну, думаю, влипла. Сунула документ за пожарный щит, и на рабочее место. А охрана тут как тут. Спрашивают, был у вас Зарецкий. Сказали, нет. Покрутились, ушли. Ну, а потом я часа два дежурила, где мы встретились. Я так и подумала, что вы захотите документ вернуть, — рассказала она, и мы рассмеялись.
Вместе с Волошиным зашли к Мерзликину. Они долго изучали объемистый перечень. Кончилось тем, что Мерзликин поручил Волошину сделать ксерокопию и представить предложения по залогу.
— Что там представлять, — ворчал Волошин, — Остались одни хлебозаводы и хладокомбинаты. А эти объекты администрация никогда в залог не даст. Вот вам и представление, Анатолий Афанасьевич.
Через неделю объявился Пискунов:
— Ну, что там, в имущественном комитете?
— Да никак с залогом не определятся, — ответил ему.
— Говорил, надо давать! — взвился кум, — Поехали, — решительно двинулся он к выходу.
— Далеко собрался? — спросил его.
— В имущественный комитет, — ответил он.
— Да туда добираться часа полтора. Как раз в обед попадем, — предупредил его.
— Я на машине. Минут за пятнадцать доедем. Заодно посмотришь мою машину.
— Видел я твой драндулет.
— Это другая. Отобрал, наконец, у председателя правления. Пусть теперь на моей поездит. Не барин… Черная «Волжанка», — похвалился кум.
— Ну, Вова, ты теперь типичный правительственный гусь.
— А то, — гордо усмехнулся довольный кум.

Взвизгнули тормоза, и мы остановились у пункта обмена валюты.
— Деньги давай, — протянул руку кум.
— Какие деньги? — спросил его.
— На подарок. Разменять надо.
— Сам разменяю, — вышел я из машины и направился к «обменнику».
— Значит, не доверяешь? — спросил поспешивший за мной кум.
— А ты? Что тебе в машине не сидится, — ответил ему.
— Вот чудак. Я, чтоб тебя не ограбили. Охрана, — заулыбался он.
Мы разменяли доллары и поехали дальше.
— Стой! — остановил он водителя у ювелирного магазина, — Со мной пойдешь, или здесь посидишь? — спросил он.
— Иди уж ты со мной, охранник, — пригласил его, — Или надсмотрщик, — добавил после паузы и тут же поймал недоброжелательный взгляд «партнера».
— Вот, шикарный гарнитур, — показал Пискунов, — Как раз на всю сумму. Покупай.
— Вова, что у тебя со вкусом?
— Какой такой вкус? Это золото. Оно все вкусное. Особенно на халяву. Покупай, не морочь голову. Я буду вручать. Зато сегодня же все проблемы решим, — уговаривал он.
Махнув рукой, купил какие-то нелепые побрякушки. Взял копию чека.
— А это еще зачем? — недовольно спросил кум.
— Для отчета, Вова, для отчета. И у тебя чтоб на любую трату впредь была бумажка, иначе не оплачу. Хватит с нас партизанщины, — приказал ему.
Кум промолчал.

— Давай игрушку. Пойду, вручу, — сходу ринулся он в бой.
Минут через пять Пискунов выскочил из кабинета, красный как рак.
Следом за ним выглянула председатель комитета:
— Анатолий Афанасьевич, зайдите, — пригласила она. Я зашел, — Это вы прислали зтого типа с бирюльками? — сердито спросила она.
— Нет. Его инициатива.
— Пусть он больше мне на глаза не показывается, этот ваш холуй. Неужели я дала вам повод предлагать взятку? В следующий раз вызову охрану, и сдам в милицию. Идите, Анатолий Афанасьевич. Я очень огорчена, — не поверила она.
Я вышел:
— Пошли, взяткодатель, — пригласил кума, — Сдавай подотчетную вещицу, — протянул я руку.
— А я все оставил на столе, — спокойно пояснил кум, — Ты что, Толик, не понял? Да эта «честная» дама с тобой целый спектакль разыграла. Высунулась из кабинета, чтоб проверить, не ждут ли в приемной. А потом на всякий случай на прослушку поработала — тебя отчитала. Сейчас любуется подарком, сволочь. Нет, чтоб спасибо сказать человеку и сделать ему доброе дело, какое просит. Отлаяла, как собаку. Вот и делай после этого добро людям, — недовольно проворчал он.
— А ты не делай, — предложил ему, — Все это медвежьи услуги, Вова. С этими подарками можно действительно подвести под статью честного человека.
— Ладно, Толик. Нашел честных. Все они взяточники. Подарок взяла, — удовлетворенно заявил он. Не знаю, почему, но не поверил тогда куму, и оказался прав. Но об этом позже.

В средине февраля прилетели Лариса с Серджо. И я снова встретил их на «Мерседесе» Коробкина.
— Все, мой друг Анатолий. «Симек» делать ваши маккини, — сообщил Серджо хорошую новость, — Мой президент сказал, можно люди прислать Италья. Учить работать маккини. Жду ти, — улыбнулся он.
— Мне нельзя. Галеры, — пошутил я.
— Да ладно вам, Анатолий Афанасьевич, — рассмеялась Лариса, — Он и вправду может подумать, что сидели, — и она что-то сказала Серджо по-итальянски. Тот рассмеялся:
— Скерцо? Э бурлонэ, Анатолий.
— Вы шутник, — перевела Лариса.
В тот же день начали формировать группу для поездки в Италию. В офисе уже было полно народу.
В конце января появился, наконец, Гарбузов и с подачи Коробкина стал сопровождать меня повсюду:
— В случае чего, даст знак, что вас надо спасать, Анатолий Афанасьевич. Вы теперь у нас фигура номер один. Лучше вас никто ничего не знает. Кстати, пора подумать и о сырье. Вы говорили, у вас в Киргизии друг. Пригласите его к нам. Переговорим, — подал он хорошую идею.
Вскоре появился и Владимир Львович, старший брат Коробкина. Темными волосами и усиками сразу напомнил мне Рабкина, моего сослуживца по РКК «Энергия». А за свой зычный голос Коробкин старший мгновенно получил подпольную кличку «Рында». Он с трудом вникал в новое для него дело, и я понял, что запланированная братом должность главного инженера ему не по плечу.
— Слушай, Толя, — обратился как-то ко мне Сергей, — Встретил недавно Емельянова. Жаль его стало. Заездили на работе, а денег не платят месяца по два к ряду. Совсем деградировало наше НПО «Энергия». У нас не найдется для него что-нибудь? Двое детей все-таки.
— Пусть приходит, — согласился я. И недели через две Николай вышел на работу.
Не отставал и Коробкин:
— Анатолий Афанасьевич, нам электрик нужен?
— А как же, — ответил ему.
И в следующий понедельник мне представили «талантливого» электрика Женю Черемных, привезенного из Питера.
Коробкин, Гарбузов, Черемных и Емельянов были определены в группу «специалистов», которая должна стать ядром нашего будущего предприятия.

Тут же посадил их изучать документацию, но энтузиазма не наблюдал. Зато, войдя как-то в офис, услышал:
— Кванта коста уна донна? — густым баритоном гудел Рында, обращаясь к Гарбузову, державшему в руках самоучитель итальянского языка.
— Какая вам донна, синьоры, с вашими командировочными? — рассмеялся я, — Учите лучше документацию, специалисты по доннам.
— Да это мы, Анатолий Афанасьевич, чтоб веселее учить язык, — смутился Коробкин старший.
— Я так и понял, Владимир Львович. Попробуйте заодно разобраться с технической терминологией. Тоже пригодится. Спрашивайте, если что непонятно, — посоветовал им.
«Эх, мне бы попасть на „Симек“. Уж я бы там постарался все разузнать по максимуму», — впервые позавидовал ребятам.
У Гусева, где давно уже не был, вдруг встретил Ганича:
— Виктор Федорович, сколько лет, сколько этих самых, — обрадовался я, — Ну, как, нашли работу?
— Да какая там работа, Анатолий Афанасьевич. Эти демократы и близко меня к журналистике не допустят. А я ничего другого не умею. А вы как? Сделали что-нибудь? — спросил он, но, вглядываясь в мои обновы, мгновенно сообразил, — Вижу, сделали, Анатолий Афанасьевич. Поздравляю.
— Пока не с чем, Виктор Федорович, но, прогресс на лице, — пошутил я, — Заходите, буду рад, — дал ему свою визитку с нашими телефонами и адресом.
Он не заставил себя ждать, и вскоре появился в офисе. Ребята, узнав в нем человека, которого когда-то часто видели по телевизору, тут же окружили с расспросами.
— Не думал, что меня еще помнят, — растроганно сказал Ганич, — Может, у вас найдется для меня местечко, Анатолий Афанасьевич? Паблик рэлэйшн, или еще что-нибудь по этой части? — грустно спросил бывший журналист-международник.
И уже через неделю выражение «Паблик рэлэйшн» стало его официальным прозвищем, которое, судя по реакции, ему очень нравилось.
Вскоре оказалось, что у Ганича полно друзей в МИДе, и он с радостью принялся за оформление паспортов и виз нашим «итальянцам».

— Анатолий Афанасьевич, в восемнадцать ноль-ноль будьте у выхода из метро «Добрынинская». Туда подъедут Владимир Алексанрович и Серджо с Ларисой. Там вас подхватит мой водитель. Едем в ресторан, — выдал команду Коробкин.
— В честь чего, Сергей Львович? — спросил его.
— Разве в рестораны ходят в честь чего-то? — удивился Коробкин.
— Не знаю, не большой знаток. В ресторанах был не больше десятка раз.
— Все еще впереди, Анатолий Афанасьевич. Вся деловая жизнь крутится вокруг ресторанов, — заявил многоопытный партнер.
На «Мерсдесе» Коробкина мы въехали прямо в Даниловский монастырь.
— О-о-о! — выйдя из машины, восхищенно оглядывал монастырский двор Серджо.
Прошли в трапезную. За накрытым столом уже сидели Коробкин с Людмилой и интеллигентная пожилая пара. Познакомились. Вот теперь я был уверен, что передо мной истинный партнер Коробкина, мечтающий о свечном заводике.
Очень скоро Серджо снова стал душой компании, и лишь незадолго до окончания ужина Сергей Львович предоставил мне возможность побеседовать с его партнером. Море вопросов не утопило меня, и мы расстались, довольные друг другом.
Уже в девять вечера, когда толпой вышли на крыльцо трапезной и стояли в ожидании нашего транспорта, Серджо не удержался:
— Руссия бэлла! Моска бэлла! — восторженно произнес он, глядя на полную луну, вдруг ярко осветившую раскинувшееся перед нами монастырское великолепие. Белые храмы с золотыми куполами, ухоженный двор, образованный крепостными стенами с башенками, — все было укрыто сухим на морозе, отдающим в синеву снегом. И такая тишина звенела в этом прелестном уголке нашей древней столицы, что, казалось, время здесь застыло в каком-то далеком «надцатом» веке.

— Анатолий, поздравь. Начали заливать фундамент! — как обухом по голове оглушил нежданной новостью Пискунов.
— Вова, ты с ума сошел?! Прекрати немедленно! — закричал в трубку.
— Поздно, Анатолий. Почти до «нуля» дошли. Целый день льем. Представляешь, сколько машин вбухали?
— Представляю. Заставь дурака. Хоть не расперло? — спросил о том, что волновало больше всего.
— Нет. Опалубка пока держит.
— Пока. Бетон хоть уплотняли?
— Уплотняли. Одного дундука с вибратором чуть в бетоне ни утопили.
— Как так?
— Да его только спустили вниз, он не успел сориентироваться, а тут сразу два бетоновоза опорожнились. Его и накрыло. Туман, ничего не видно. Мы кричим, а он нас не слышит, вибрирует себе и не видит, что по колени в бетоне. Прекратили заливку. Вытащили.
— Вы хоть фотографии делали?
— Какие, Толик, фотографии! Попробовали на видео снимать, но из-за тумана невозможно.
— Вова, мы говорим о разных вещах. Я говорю о технической съемке. Ладно, завтра приеду, — предупредил его.
С появлением Гарбузова у нас появился «служебный» автотранспорт — старенькая «Волга», которую ему отдал Гарбер в счет погашения долга по зарплате. При длительных поездках в ней можно было угореть. Но и при коротких неприятно из-за стойкого запаха газа, на котором работал двигатель.
Но, делать нечего, надо ехать в Порохово, хотя ясно, что вернусь с жуткой головной болью.

— Ты зачем этого Гарбуза привез? — как обычно спросил недовольный Пискунов.
— Привыкай, Вова. Он теперь наш штатный сотрудник. К тому же он, как мой заместитель, является твоим непосредственным начальником.
— Да пошел он! Здесь я начальник, и никто другой.
— Заметно. Что хочешь, то вытворяешь. Ладно, пошли.
— А этот, какого хрена за нами тащится? — увидел он идущего за нами Гарбузова.
— Имеет право. А скоро он здесь вообще поселится с Коробкиным старшим. Кстати, подыщи им подходящее жилье.
— Это еще зачем? Что за дела, Толик? Я не согласен.
— Это приказ. Ты хоть не забыл, что такое приказ, Вова?
— Чей приказ?
— Мой. Коробкин с ним согласен.
— Я не согласен.
— Не влияет, Вова. С твоими двадцатью процентами ты теперь имеешь только совещательный голос. Да и я тоже. Заметь, по твоей вине.
— Даже так? Только совещательный? А Коробкин?
— Читай устав, Вова. Там все написано, — предложил ему. Пискунов задумался.
Меж тем подошли к «объекту». Как и ожидал, опалубку кое-где выперло, а, дотронувшись до бетона, отдернул руку — горячо.
— Вова, где Петросян?
— Утром уехал отдыхать. Лили до утра. Завтра будет, а что?
— Вопросов к нему много. Хотя его ответы уже ни на что не повлияют. Поздно.
— Что поздно, Толик? Спрашивай у меня. Что знаю, отвечу, — засуетился кум, почувствовав, что с заливкой фундамента не все в порядке.

— Он хоть знает, что такие объемы заливать сразу нельзя?
— Он специалист. Ему видней. А что?
— Дотронься до фундамента, Вова. Он горячий. Реакция идет. И там, где не хватит влаги, может треснуть. Грош цена такому фундаменту. Для этого и заливают по слоям. Слои показаны на чертежах. А вы залили одним махом. У вас, вон смотри, опалубку повыпирало.
— Да это ерунда, Толик.
— Ерунда? — рассмеялся я, — Начнется монтаж оборудования, будешь эту ерунду перфораторами и болгарками срезать. Интересно, что тогда скажешь?
— Срежем, если надо будет, — проворчал кум. Его настроение «победителя» падало на глазах.
— И последний вопрос. С какого перепоя вы решили заливать фундамент?
— Да у Петросяна сроки хранения цемента кончились.
— Когда?
— Месяц назад.
— Нормально. На тебе, боже, что мне негоже. Вы хоть образцы для испытаний сделали?
— Откуда я знаю — сердито ответил кум.
— А должен знать, если взялся за такое дело. Что ж, Вова, спасибо за фундамент. Хорошо бы за год не рассыпался. При вибронагрузках от такого мощного станка запросто.
— Не пугай, Толик.
— Что тебя пугать? Ты здесь смелый с пистолетиком. А вот с головой проблемы, Вова. Принимаешь неграмотные решения. И приказы не выполняешь.
— Какие такие приказы?
— Я же тебе запретил все работы в котловане. Забыл?
— Честное слово, забыл, Толик.
— Вот теперь ребята будут тебе постоянно напоминать… В общем, пока они не поселятся в Порохово, никаких работ. Понял?
— Понял, — мрачно ответил кум.

С утра вызвал Коробкин:
— Анатолий Афанасьевич, есть проблемы.
— У кого их нет, Сергей Львович? — посочувствовал ему.
— Вывел-таки меня из равновесия этот Пискунов… На ровном месте потерять сто тысяч зеленых! Думал, выкарабкаюсь, не получается.
— Да у нас же четыреста миллионов рублей на банковском счете. Это же около восьмидесяти тысяч. Забыли, Сергей Львович? — напомнил ему.
— Помню, Анатолий Афанасьевич. Но, те деньги надо тратить разумно. Только, когда без расчетного счета не обойтись. В общем, посмотрел вашу смету, не укладываюсь никак. И выбросить, кроме автомобиля, ничего нельзя.
— Ну, автомобиль подождет. Ездим же на «Волге» Гарбузова.
— Как вы на ней ездите, Анатолий Афанасьевич? Я около нее три минуты постоял, чуть не отравился. Она что, на газе?
— На нем самом. Вчера приехал из Порохово, всю ночь голова раскалывалась.
— Да вы что, Анатолий Афанасьевич? Запрещаю вам даже приближаться к ней. Они, говорят, взрываются. А нам вы сейчас нужны, как никогда. Что мы без вас делать будем?
— Взрываются они, когда долго стоят в закрытом помещении.
— Да ладно, Анатолий Афанасьевич. Не хватало только взрывов. В общем, надо вам куда ехать, берите мой «Мерс». Через месяц купим что-нибудь. А вот что сейчас делать, ума не приложу. Есть одна мыслишка. Вот только не знаю, как народ отнесется.
— Что за мыслишка?
— Вы были правы, Анатолий Афанасьевич. Погорячились мы с окладами. А что если до начала продаж платить одинаково — по пятьсот долларов, независимо от окладов? Нет, штатную зарплату начислять, конечно, надо. Пойдут продажи, тогда и рассчитаемся. Как вы на это смотрите, Анатолий Афанасьевич?
— Думаю, это выход, Сергей Львович. По-моему люди поймут. Все, кроме Пискунова. Вот с ним будут проблемы. С ним в последнее время вообще одни проблемы. Очередная медвежья услуга, Сергей Львович, — и я рассказал ему о том, как был поставлен перед фактом несанкционированного начала строительных работ, и как бестолково были выполнены те работы. Коробкин был в шоке.
— Да это Махно какой-то. Он что, не понимает, что такое запрет вести работы? Это же подсудное дело. Подготовьте письменный приказ. Я в понедельник туда поеду, отвезу ребят. Заодно вручу ему под расписку, — предложил Коробкин. Я согласился.

Вечером позвонил Пискунову и рассказал о предстоящем визите Коробкина. Попросил найти жилье для наших специалистов.
— А зачем Коробкин едет? Не знаешь?
— Я же сказал, привезет ребят.
— И все?
— Откуда я знаю, все или не все. Ты что, боишься чего-то, Вова?
— Ничего я не боюсь, — раздраженно ответил он и положил трубку.
Прямо с утра пригласил Коробкин. Вошел в кабинет и обомлел: на меня с улыбкой смотрел Пискунов.
— Как ты здесь оказался? — спросил его. За него ответил Коробкин:
— Анатолий Афанасьевич, тут Владимир Александрович вышел с предложением по жилью в Порохово. Пожалуйста, — предоставил он ему слово.
— Да что тут говорить. Ребят я, конечно, размещу. Но, если мы хотим работать, как положено, должны быть созданы условия. В центре Порохова сейчас сдается элитный пятиэтажный дом. Мне кажется, нам надо купить там несколько квартир.
— Сколько, Владимир Александрович, и каких? — спросил Коробкин.
— Как минимум три. Одну, трехкомнатную, для директора Пороховского завода Пискунова, и две двухкомнатных для специалистов и руководства, — выдал Пискунов.
«Ну и аппетит», — подумал я и, не удержавшись, спросил кума:
— А тебе, Вова, зачем квартира в Порохово?
— А как же? Вы с Сергей Львовичем в деревне не жили. А директор завода Пискунов должен ежедневно отрывать примерзшую к подушке голову. Потом, дрожа от холода, растапливать печь, и еще с полдня колоть лед и разгребать снег, чтобы выехать на работу. Когда же работать?
«Бедный Йорик с оторванной промерзшей головой», — мысленно рассмеялся я.
— И так круглый год? — спросил кума.
— Круглый год, — в запале выдал тот.
— А зачем выезжать на работу, если можно минут за десять спокойно дойти пешком. Полдня можно сэкономить, — подсказал куму выход.
— Э-э-э, Толик. Не знаешь ты сельского менталитета. Даже если директор живет рядом, все равно надо ехать.
— Ну, тогда надо покупать, — сказал я, твердо зная, что денег на покупку квартир у Коробкина нет.
— Спасибо за поддержку, — незаметно для Коробкина пожал руку Пискунов.
«Бедный Йорик», — не выдержав, рассмеялся вслух.

Ночью разбудил телефонный звонок:
— Узнал, кто звонит? То-то же. Можешь поздравить. Фундамент залит полностью. Только что закончили. Сюрприз к приезду Коробкина. Так что пусть ребят не привозит. Так ему и передай.
— Непременно передам, — ответил ему и положил трубку.
Утром зашел к Коробкину:
— Сергей Львович, нет слов.
Едва взглянув на меня, Коробкин все понял:
— Пискунов?
Я кивнул головой. Помолчав, добавил:
— Довел-таки свою медвежью услугу до логического конца.
Если бы знал, как ошибался, думая, что это все.