Ночной звонок

В баре было душно, дымно и бездумно весело. Отблески в бокалах, пятна, отражающиеся от рядов бутылок. Сигаретный дым вкусной завесой плавал по зальчику. Из колонок, спрятанных где-то в полутемных углах, лилась музыка, что-то приличное и очень знакомое, но сконцентрироваться, чтобы поймать за хвост эту песню, никак не удавалось.
Он почему-то представил себе ускользающую мелодию в виде вереницы крошек-ноток с кукольными ручками и ножками, потешно улепетывающими от него, и себя самого, тоже мультяшного, отчаянно тянущегося к хвосту здоровенного скрипичного ключа.
Когда-то его пытались учить музыке. Без особого успеха, впрочем.
Он улыбнулся представившейся картине и поболтал содержимым бокала. Забавно. Надо будет нарисовать это сыну. На большом белом альбомном листе яркими фломастерами.
Какому сыну?..
У него нет сына.
Улыбка исчезла, превратилась в гримасу.
Кто-то хлопнул его по плечу. Он рывком стряхнул чужие липкие пальцы. Невнятный протестующий гул в ответ. И здесь кому-то от него что-то надо?
В ушах шумело. Свет от качающейся над головой лампы отражался от бутылки коньяка за спиной бармена, и огненно-резкая вспышка каждые несколько секунд болезненно резала глаза.  Он наклонился к стоящей в ногах сумке, чтобы достать деньги, и от нестерпимой сигаретной вони его чуть не стошнило. Кое-как расплатившись, на ватных ногах он выбрался наружу.
Влажная свежесть города помогла не упасть. Голова кружилась – наверное, от голода, потому что выпил он совсем немного. Мысли на свежем воздухе стали на какое-то время яснее, ровно настолько, чтобы сообразить, что толкаться сейчас в дежурном автобусе, потихоньку проваливаясь в полуобморочную вязкость его покачиваний, выше его сил.
Передернув на плече ремень сумки, он зашагал по тротуару. Через некоторое время поймал себя на том, что считает шаги.
Зачем?
«Я схожу с ума», - мелькнула мысль. Чушь. Не сходит. Но если будет продолжать в том же духе, точно свихнется, подсказал услужливый внутренний голос. Что за ночные шатания по городу? Чего не сиделось в уютном подвальчике Irish Pub’a? С каких пор с трех глотков виски его развозит как барышню из института кармелиток? Это нервы, шевельнул он губами. Нервы, нервы, нервы. Переутомление. Просто слишком много работы было последнее время.
С каких пор его стали беспокоить нервы? И давно ли работа – это так плохо? Он никогда не умел справляться с трудностями, как бы ни пытался убедить всех в обратном.
Слабак, тряпка.
Его вдруг сильно повело в сторону, словно ноги отказались подчиняться голове, и какая-то женщина в теплом пальто, наверно, торопящаяся домой с ночной смены, испуганно шарахнулась от него в сторону. Он выровнялся, постоял минутку. В голове снова стоял туман. Сквозь него внезапно проглянула пришедшая в баре на ум картинка с нотками.
Почему это вспоминается? Те два или три месяца из далекого детства, когда его немилосердно терзали гаммами, давно и прочно забылись, заросли пылью в его картотеке воспоминаний. Своего сына он никогда не отдаст на музыку, мелькнула мысль. Только если сам попросит.
Какого сына, идиот?
Откуда у тебя сын?
Нет его и не будет, наверное, никогда. Кому нужен сопливый недоумок, как он, распускающий нюни посреди перекрестка, не способный ни на что, кроме слюнявых мечтаний о несуществующем сыне, ничего в жизни не добившееся и не умеющий добиваться?!
Карьера, которой он всегда так гордился, сейчас представилась ему кургузой цепочкой счастливых случайностей, собственная работа – бессмысленной и неподъемно тяжелой. Люди рядом? Да нет никого, как на этой улице. Пустота и могильная сырость. И рисовать цветными фломастерами нотки на листе бумаги будет некому.
Хотя ему говорят, что он нужен. Что его… он поперхнулся чем-то – то ли слишком влажным воздухом, то ли колючим комком в горле. Бред! Можно хоть сейчас проверить!..
А что?
Он остановился. Где он? А, мост над трамвайными путями. Сойдет. С кривой ухмылкой выцарапал из кармана тесных джинсов телефон. Посмотрел на дисплей. Полвторого ночи. Ну и что? В самый раз! Набрал номер, все так же ухмыляясь, поднес к уху.
Конечно, ему никто не ответит. Посреди ночи – да какая женщина станет с ним разговаривать!
Конечно, он никому не нужен.
Конечно, он всегда знал, что это чушь.
Конечно…
- Андрей? Что-то случилось?
Он дернулся, как от удара током. Болезненно скривившись, опустил руку со стиснутым в кулаке телефоном.
Спина покрылась липким холодным потом.
Из динамика все еще слышалось - или ему только казалось? – испуганное:
- Алло! Не молчите же! Андрей, что с тобой?!
Он швырнул телефон вниз. Сильно, словно стараясь прогнать этот голос, отчаянно звавший его по имени.
Слишком странно. Слишком дико. Это было не из его мира. Недоступно его пониманию.
Этого же не может быть.
Или?..
Он постоял, держась рукой за перила. Холод от прикосновения к железу постепенно разгонял туман в голове. Он отдышался. Протер глаза.
Осталось пройти всего пару кварталов – и он будет дома. У него еще будет несколько часов на сон. А утром он будет на работе.
Извинится за звонок среди ночи.
И спросит, почему она на него ответила.