Ложь - во спасение

Машке было тринадцать. Чертова дюжина отразилась на ней набухшими молочными железами, первой критической пятидневкой и повышенным интересом к мальчикам. В общем, как поется в песне, «а девочка созрела».
Внешности Машка была той самой славянской, по которой табуном прошло татаро-монгольское иго – чернявая, с глазами – горящими угольками, четкими бровями, круглогодично смуглая. Иванова по фамилии, хоть никто и не верил на взгляд, что русская.
И высоченная, уже в тринадцать, – вся в отца.
Семья у Машки была классическая: мать –  метр с кепкой с косой в пол, отец – работяга, проходящий в дверные проемы внаклонку, и брат, уже догоняющий сестрицу в росте.

Более всего, впрочем, Машка созрела в своих мыслях и фантазиях. Немедленно их осуществить она почему-то не рвалась. А вот рассказывать об этом Машке нравилось.
Короче, в свои тринадцать она была законченной врушкой. Врала всем, начиная со своих предков (про то, что не курит), младшему брату (про то, что умеет курить взатяг) и, конечно, врала подружкам о парнях. Знакомилась с ними как будто еженедельно – на остановках. Девчонки верили – мода такая была: все пораньше да поэнергичнее.  Две одноклассницы уже зажигали по полной. Врали, конечно, скорее всего, но порождали конкуренцию – у кого будет раньше, у кого парень круче.

Машку любящий папаша на  тренировки сдал два года назад. В школе боевых искусств Машка вовсю махала ногами и руками, отрабатывала стойки и блоки. Там и подружилась с Веркой.
Верка была другой породы девочка. На год старше и неизмеримо опытнее – по глазам читалось сразу. И прищуриться умела, как надо, и флиртовала, как заправская официантка. К своим четырнадцати имела в своем половом арсенале уже три связи с противоположным полом. А последнему мужчине в жизни Верки и вовсе было тридцать четыре.
 - Это ж моему папке ровесник, - изумлялась Машка.
 - А взрослые они получше мелкоты в постели будут, - поучала боевая подруга.
Легкие Машкины басни про уличные знакомства Верку не цепляли. Тут нужно было что-то покруче. Вот и стала Машка потчевать ее россказнями про такого-сякого шикарного мальчика, вдруг нарисовавшегося на ее горизонте. За три недели до букетов-поцелуев в своих байках дошла. Уже сама себе обзавидовалась, какой красавчик в мечтах завелся.
 - Что ж не встретит он тебя с тренировки-то? – скептически усмехалась Верка.
Пришлось выкручиваться. Мнимый ухажер Даня отправился на вечернее обучение и стал прилежным студентом, не пропускающим занятия. Даже ради встречи любимой.
 - Понимаешь, он серьезный, - вдохновенно накручивала Машка.
 - А к тебе-то он серьезный? В койку тащит?
 - Ты что! Ждет, когда сама решусь…

Напарница  по карате не верила, все пыталась поймать Машку на вранье. Та и сама уже отчаянно боялась проколоться как-нибудь. Но сдаваться с поличным не желала и продолжала набирать обороты в придуманном романе. Сама же даже не целовалась еще ни разу. Но девочкой Машка начитанной была, теорию знала блестяще. Выдавала порционно и вполне правдоподобно.
Как-то Верка позвонила в субботу:
 - Ну, где там твой красавец? У меня тут друг возник. Ему тоже восемнадцать. Как насчет свидания вчетвером?
Машка похолодела от ужаса у телефонного аппарата и залилась внезапно слезами.
 - Эй, ты чего? – заволновалась подруга.
Та только продолжала всхлипывать, лихорадочно придумывая убедительную отмазку.
 - Верка, он… Он….  хлюп, шмыг – хлюп, шмыг, - раздавалось в трубке.
 - Что сделал этот гад? – разъярились на том конце провода.
И тут Машку осенило.
 - Да не.. Не он, - она шумно высморкалась в подол домашнего халата. – Забрали его…
 - Уголовник что ли? Надо же! – удивилась Верка. С нелепыми нотками уважения в голосе.
 - Да нет… Со скамьи учебной забрали, - еще раз фальшиво всплакнула Машка. – В армию.

Прокатило на ура. Недобор в рядах защитников Отечества, видимо, был известен Верке, а посему она удовлетворилась таким объяснением.
Потом прошла пара месяцев. Машка о выдуманном Даньке уже и думать забыла. Она собирала материальчик (а точнее, свои фантазии в стройный рассказ) о новом ухажере.
И тут Верка на очередной тренировке поинтересовалась:
 - Что, канул в лету твой Данчито? – и снова выстрелила в Машку недоверчивым взглядом.
 - Почему же? – возмутилась та. – Жду письма вот на днях…
 - Ну-ну, - протянула подружка.
 - Как напишет, так принесу. Зуб даю, - поклялась Машка.
А вечером уже закупилась в ларьке конвертом с марками – для достоверности. Адрес выдумала – в Краснодарский край сослала Даньку своего. Ну, и вдохновенно сочиняла себе ненаглядной письмо.
«Как ты, девочка моя дорогая? У меня все чики-пуки. Служу России, как могу. Питаюсь достаточно. Бегаю – потею. Похудел на полкило. Друзьями в роте обзавелся. Скучаю по тебе нереально. Так бы и обнял сейчас тебя, худышечку мою, стиснул со всех сил. Расцеловал, грудки помял (тут Машка думала зачеркнуть да переписать, но отвлеклась и забыла). Пиши, Манечка. Буду ждать твоих писем, как дембеля. С нежными поцелуями. Твой Даня».
Довольная собой, Машка даже перечитывать не стала. Как было – сунула в конверт, заклеила и надорвала. Вытащила листочек, подмяла слегка и отправила в тренировочный рюкзак. Конверт следом сунула – вдруг Верке недостаточно письма будет?

Верка при прочтении впечатлилась очень.
 - Горячий парень тебе достался, - с понюшкой зависти протянула она. Машка выводу удивилась, но сочинения-то своего уже дословно не помнила.
 - Вот видишь! А ты-то думала… - хвастливо уела она подружку.
Пришла Машка домой с тренировки и бросила свой рюкзак на стиральную машинку при входе. Форму спортивную вынула и развесила просушить. А про торчащий уголком листик забыла – спать ушла.
Утром мать ее в школу разбудила и глядела как-то сурово.
 - Ты после уроков не задерживайся, разговор у отца к тебе есть, - сказала она дочери за завтраком.
Отец Машкин рано на смену уходил, дети еще спали крепким сном. Но и возвращался в такие дни раненько.

Нагрянула Машка к трем часам домой, ничего не подозревая. Зашла в квартиру, а из комнаты отец с ремнем в руках вылетел.
Суровый человек был Машкин папа. Длинных бесед о воспитании не признавал, всему предпочитал кулаки и свой широкий ремень. Вот и гонял он по гостиной таким ремнем Машку, пока та заливалась слезами и вопила:
 - Пап! Ну, папка… Ну, перестань! Ну, за что? Чем провинилась-то?
А он, замахиваясь в очередной раз, орал в ответ:
 - Вырастили на свою голову шалаву малолетнюю! Школу еще не закончила, а сиськи свои под руки уже какому-то ублюдку подставляет!
Пока поняла Машка, в чем суть да дело, ноги и спина уже сплошь синяками покрылись.
 - Да неправда все это! Сочинила я это! Пап, ну, правда! Ну, поверь! – каялась дочь. Но разогнавшийся состав с ходу не остановишь.
Порол ее отец, пока не вылетела из спальни мать и не перехватила на очередном подъеме его руку.
 - Хватит ей, Ленечка. Пусть посидит наказанной, подумает.

Рыдающую Машку затолкали в комнату и вынесли вердикт: две недели без гулянок, включая и тренировки, и никаких телефонных разговоров.
 - К почтовому ящику ни шагу! – наказал папаша. – Мать, отбери у нее ключи.
В Машкиной семье все было строго. Не повезло ей основательно – на носу весенние каникулы маячили, и погода, как назло, разгулялась. Братец с утра до ночи на улице пропадал, а, приходя, докладывал:
 - Вот я Ирку встретил из пятого дома. Про тебя спрашивала, куда ты пропала. А потом Веньку с Михой…. Не, они не спрашивали… И еще мы в зоопарк ездили…
А бедная Машка сидела в своей комнате, писала в дневнике хулительные оды в адрес несправедливых родителей и проклинала на чем свет стоит свое вранье.
 - Больше никогда и ни за что! Буду самым честным человеком на свете! – обещала она самой себе в зеркало. По пять раз в сутки произносила эту мантру.

 - Все поняла? – спросил родитель вечером, накануне первого выхода Машки «в свет» после наказания.
 - Все, - кивнула дочь, понуро свесив голову.
 - Чтоб не смела позорить меня!
 - Да я и не…
 - И не смей мне врать! – рыкнул отец.
В общем, Машке так и не удалось оправдаться перед предками.

 - Ты где пропадала? – спросила ее Верка на тренировке.
 - Болела, - буркнула Машка и хлюпнула для верности носом. И тут же про себя ойкнула: «Блин, соврала! Номер раз!»
 - И все каникулы дома просидела? Бедняга… - посочувствовала подружка. – А вот я….
И принялась Верка рассказывать про свои многочисленные приключения за две последние недели. С привычным превосходством. Все сорок пять минут занятия протрещала. Машка пыхтела, отрабатывая удары, и зеленела на глазах.
 - Ну, а у тебя-то новостей, наверно, никаких? – почти утвердила Верка в раздевалке.
Машка хитро прищурила глаз, подумала: «А, ну его!...» и начала:
 - Да почему же! Мне вот Данечка из части звонил….