Нет, ты своей смертью не умрешь!

Эту фразу я часто слышала в детстве от самых разных людей. И каждый раз детский мозг, получивший слишком рано и слишком много всякой информации от таких господ, как Гюго, Мопассан и Достоевский, задавался непременным вопросом: «А по какому сценарию, по сценарию чьей смерти мне суждено умереть?». Но особого усердия в поисках ответа на столь животрепещущую тему мозг не проявлял, потому как сам процесс прекращения моего существования на земле тогда казался мне попросту абсурдным.

Впервые это выражение я услышала в возрасте чуть более двух лет. Само собой, смысла его я тогда не поняла, но фраза, сказанная врачом, буквально впечаталась в память, как и все минимальные детали события, предшествовавшего моему появлению в больнице. По прошествии многих-многих лет мы с матерью анализировали случившееся и пришли к однозначному выводу, что события, которые происходят с детьми даже в таком возрасте, маленькие человеки действительно в состоянии ПОМНИТЬ! Не воспроизводить по рассказам взрослых (на эту тему долгое время в нашей семье было наложено табу), а именно помнить! Возможно, виной тому сильнейший стресс, или…бог знает, что еще.

В общем, как я понимаю, это был май или июнь 1969 года – мама была беременна моим братом, и потому, для пользы здоровья малыша, родители решили съездить на море. Сибирь от Черного моря далековата, да и больших денег у моих родителей тогда не было, а посему они купили билеты на поезд и 5 (!) дней добирались до вожделенного курорта (не буду врать – не помню, куда они поехали, кажется, в Гагры).
На время отпуска меня оставили с бабулей, чему я, несомненно, была безмерно рада – бабуля была единственным человеком, кто баловал меня, а за провинности строго «наказывала», скрутив кухонное полотенце в жгут и, «грозно» обещая всяческие кары, лупила им…по табуретке!))
 
В один из дней после отъезда родителей, мы с бабулей собрались в гости. К этому визиту бабушка сшила мне легкое беленькое платьице. Поскольку родители никогда не баловали меня вещами, бабуля всегда, по возможности, норовила разнообразить мой гардероб: либо перешивая мамины или свои платья, либо, если были деньги, покупала ткань специально для меня и шила наряды.

В тот день, сидя на стуле, болтая ногами в белых гольфиках и головой, украшенной огромными белыми бантами, я маялась от скуки, ожидая, пока соберется бабуля. Сейчас-то я понимаю, что «скука» эта длилась не более 10 минут, потому как из всего «макияжа» дед позволял своей жене пользоваться только помадой совершенно блеклого цвета. Но, видимо, и эти 10 минут показались мне слишком утомительными, и я выскользнула за ворота.

Теперь небольшое пояснение.
Поселок, в котором жили дедушка с бабушкой, назывался Малышев Лог, и располагался он неподалеку от города Осинники, где находились несколько угольных шахт. Поэтому все близлежащие населенные пункты отапливались при помощи угля. А там, где не было котельных, уголь покупали сами жители и складировали его на зиму в своих углярках.

В доме у бабули было две печки (в каждой комнате по одной), и еще одна печь функционировала летом, в так называемой, Летней кухне – небольшом домике, расположенном посреди сада-огорода, в котором готовилась еда в теплое время года.

Все соседи, разумеется, тоже пользовались печками, и раз в год в каждом дворе происходило событие, именуемое «завозом топлива».
Процесс это был серьезный и трудоемкий. Для начала хозяева двора, в прямом смысле отдирали часть забора и отставляли его в сторону, чтобы, когда приезжала машина с углем, было куда этот самый уголь высыпать из кузова. Потом эту угольную гору хозяева на тележках перевозили в углярку, как правило, расположенную в дальнем углу двора.

В тот день уголь привезли к соседям моих дедов - их дом находился прямо напротив через дорогу. Поскольку мною овладела «скука», я решила выйти на крыльцо - «подышать воздухом». И тут мое внимание привлек соседский забор, вернее, его часть, вместе с калиткой отставленная в сторону. Калитка крепилась на пружине, и мне пришла в голову «гениальная» мысль, что я могу отлично покататься на этой самой калитке, пока бабуля приводит себя в порядок.

Сказано – сделано. Я рванула через дорогу и, радуясь тому, что никого из взрослых поблизости не было, принялась воплощать идею в жизнь!
Ррррраз! – И я, оттолкнувшись ножкой от деревянного столбика, на который крепился забор, «отъехала» от него сантиметров на 50.
Два! – И пружина по инерции притянула меня обратно к столбику.
Рррраз! – и снова – в сторону. Два! – И снова я у столбика.
В очередной «ррраз» то ли я слишком сильно оттолкнулась, что возвращение к столбику было весьма стремительным, то ли руки устали держаться за калитку, но я не удержалась на своих импровизированных качелях и…сорвалась…

…Много лет я страшно комплексовала и потому носила платья и блузки, тщательно прикрывающие шею. Сейчас, по прошествии стольких лет, я уже не обращаю внимания и не заливаюсь краской, когда люди простодушно интересуются, «а что это у тебя за шрам?» - из 12 швов 4 практически не видно…

…Я не успела почувствовать боли. Точнее, испугалась настолько, что просто не чувствовала ее. Только очень хорошо ПОМНЮ (!), что ноги мои не доставали ни до земли, ни до перекладинки на калитке, а по красивому белому платьицу с кокеткой на груди, от которой вниз шла расклешенная встречная складка, очень быстро потекло что-то ярко-красное. И первая мысль, вспыхнувшая в моей голове: «Бабуля расстроится – я испортила новое платьице!». Потом откуда-то появились взрослые, которые мешали мне сосредоточиться на произошедшем и слишком громко кричали: «Ребенок повис на гвозде! Срочно звоните в скорую!».

Я не знаю, кто меня снял с этого злополучного гвоздя, но ПОМНЮ, что постоянно просила этих взрослых ничего не говорить бабушке, потому что я испачкала новое платьице…

Очнулась после операции и первое, что увидела, – невыносимую боль в безумно родных и таких красивых голубых глазах моей бабули…

Как же я всегда хотела, чтобы у меня были голубые глаза!…или у моего ребенка…но, увы…
Потом рядом с кроватью появился пожилой мужчина в белой шапочке и белом халате. Он взял меня за руку, неожиданно подмигнул и с улыбкой произнес: «Ну что, воительница-охотница, в рубашке родилась! Теперь своей смертью точно не умрешь!».
Бабушка плакала и благодарила доктора, а в моей голове уже свербела другая мысль: «Ох, и выпорет меня мать, когда вернется! Такое платье испортила!». И обращаясь к ним обоим, стала умолять их ничего не рассказывать маме…

Как потом выяснилось, я действительно слишком сильно оттолкнулась, и пружина, возвращаясь в свое исходное положение, очень сильно ударила калитку о столб. Из-за своего малого веса и, как следствие, малых сил, я не удержалась и, сорвавшись, налетела горлом на один из гвоздей, именуемых «сотками», который торчал из забора. Доктор сказал, что до трахеи оставалось 2 мм…

А через пару лет, в детском саду, нелегкая занесла меня под купол беседки, из-под которого я, опять же, не удержавшись, неудачно упала на землю и сломала правую руку. Еще через год, когда мы с родителями поехали отдыхать на Азовское море, я решила устроить им «сюрприз» и, не послушав наставлений «никуда не двигаться с лежака и следить за братом», отправилась за ними в море и почти утонула.
Правда, тогда у меня хватило ума, понимая, что тону, дойти до дна, оттолкнуться ногами и, выныривая на поверхность, успеть выкрикнуть «ма..!», глотнуть воздуха, снова уйти на дно и, повторив процедуру отталкивания, выкрикнуть «па..!». Вот Па и услышал странный звук, а, обернувшись, успел заметить, как копна черных волос быстро уходит на дно. Он тогда не знал, что спасает меня. Просто ринулся под воду, а, когда вытащил «утопленницу» на берег и увидел, что это его дочь…упал в обморок))) И мать не знала, кого ей первым из нас приводить в чувство)))

Потом была еще куча приключений (впрочем, даже по достижении моего нынешнего зрелого возраста они все равно продолжаются), которые неизменно сопровождались фразами друзей и знакомых о том, что «своей смертью мне точно не суждено умереть»!

Но, если честно…я и не хотела бы лежать в постели этакой беспомощной рухлядью и медленно умирать от старости!
Путь я лучше умру… по какому-нибудь «сценарию»! )))