Я решил не умирать. Рассказ девятый. Берлин

Guten tag, liebe Freunde.
В две тысячи шестом году пятеро художников из Красноярска открыли выставку живописи в Берлине в Ратхаузе Райкинендорфа.  Любители живописи, собравшиеся на открытие, приветствовали очень тепло сибиряков. Так тепло, как наверно,  в Красноярске  художников не празднуют.  Совсем другое дело в Берлине, где мы встретили такой искренний и неподдельный интерес, который наполнил наши души и признательностью, и вдохновением. Ценители живописи не скрывали, что выставка произвела на них хорошее впечатление, они подходили и с восхищением расспрашивали нас о творчестве и о Сибири и делились, своими восторгами и мыслями, рожденными выставкой. И в последующие дни, после открытия, заботливое внимание и предупредительность окружало всю нашу творческую группу. Много замечательных мероприятий организовали наши немецкие друзья. Поездки в Потсдам  на выставку голландских художников, открытие музея земли в Берлине. Путешествие на машинах в  Либенберг, по очень красивым местам, где нет ни одной мало-мальски приличной возвышенности, которую можно было назвать горой. Но, как нам сказали, там так много любви, что и название - гора любви, уместно. Там же располагались музеи, выставки, кирхи. Мастерские художников были устроены в старинной конюшне, фрагменты которой бережно вписанные в интерьер, сохраняли колорит старинной провинциальной жизни. Все поездки и путешествия не обходились без угощений. Немцы и сами любят поесть и нас угощали от души, так что через неделю каждый почувствовал, что добавил в весе. Прекрасное угощение ожидало и вечером, после открытия нашей выставки. Нас пригласили в культовый богемный ресторан Вальд, где проводили время художники, поэты и музыканты со всего света. И во всех тостах и здравицах мы ясно услышали сожаление о том, что Германия воевала с Советским Союзом. Прямо об этом почти не говорилось, но между строк это слышалось явно и неоднократно. Нашим странам жизненно необходимо было дружить, а не воевать, раньше и впредь – вот лейтмотив многих спичей.
В один из вечеров немецкие художники Айке и Эдда Крульман, Питер и Гудрун Фишер с сыном Юлианом организовали для нас пикник. Мы расположились в живописном месте, рядом с лесом, на песчаной просеке, зарастающей молодыми соснами. Эта просека раньше служила границей между ГДР и ФРГ, и была густо полита кровью немецких перебежчиков. Но это уже было в прошлом.
 Весело горел костер, а барбекю и хорошее пиво дополнялись рассказами и игрой в шары. Время проходило хорошо и по-семейному уютно. Наконец Берлинские художники предложили нам спеть и сами дружно исполнили несколько веселых немецких песенок. И мы попытались, но среди нас не нашлось ни одного приличного певца, а большинство не знало даже и слов. Так что когда наши рты раскрылись, то получилось, как в известной пословице «Кто в лес, кто по дрова». Желая нас выручить и подбодрить, наши друзья стали подсказывать нам  слова русских песен, в основном военных: Катюшу, землянку, смуглянку и других. Наша команда старалась, как могла, и всякий раз, когда пелось про партизан, немцы весело смеялись. Затем они о чем-то поговорили между собой, и Юлиан запел соло. Неожиданно для нас чистым и высоким голосом, вытягивая каждую ноту, он проникновенно исполнял «Богородице Дево Радуйся». Юлиан, от которого мы раньше не слышали ни единого русского слова, пел на русском языке, без малейшего акцента. Он пел с такой любовью, так красиво и бережно, будто это была колыбельная песня, впитанная им в раннем детстве с молоком матери.  Притихшие, боясь пошевелиться и спугнуть это хрупкое чудо, мы ловили каждый малейший звук и тембр, и думали, как порой неожиданно и глубоко Русская культура проявляется в жизни Европейских народов и народов других стран. Стран, где проявляют живой интерес к Русской культуре и берегут ее ростки на своей территории, и дорожат и гордятся ими.
Берлин пропитан культурой. Влияние ее видно на каждом шагу. Посещение музеев: Пергамон Музея, Старой Картинной Галереи, Культурного Форума, частного Музея Хофмана и других. Шедевры живописи эпохи Возрождения и выставки современного искусства, Дюрер и Гольбейн, Боттичелли и Мазаччо и Джотто, импрессионисты и пейзажи Фридриха. Искусство Османской империи, пятые врата Вавилона и дорога к ним. Разве можно перечислить все шедевры, собранные в этом городе и описать то восхищение, которое испытывает зритель, соприкасаясь с подлинными достижениями мировой культуры. А кроме того, экскурсии по городу и поездки в Потсдам, Берлинский карнавал мировых культур и открытие чемпионата мира по футболу. Этим были заполнены не только дни, но нередко и наши ночи. Город просто не отпускал, и часто мы, только что закончив одно мероприятие, уже спешили, опаздывая на следующее.
Все же, в один из дней, я оторвался от своих товарищей и пошел в Рейхстаг. Отстояв, длинную очередь, и купив билеты, оказался внутри. Народу было много. Экскурсии и отдельные группы и туристы, с интересом рассматривая интерьеры и документы с фотографиями, постепенно поднимались вверх, на стеклянный купол Рейхстага. Купол этот специально построили и подарили Берлину американцы, чтобы Советский флаг, флаг победы не развивался над Рейхстагом. По условиям, подписанным немцами после капитуляции, этот флаг они не имели права убрать. Чтобы обойти юридические тонкости, американцы придумали стеклянный купол.
 С его высоты открывался прекрасный вид на город, на Зееловские высоты и окрестности. Я любовался городом, двигаясь по кругу смотровых площадок, и вспоминал своих погибших на войне дедов. Мысленно обращался  я к ним и говорил:  «Дед Филипп и дед Виктор, я дошел до Рейхстага и стою на его куполе. Уверен, вы мечтали во время боев об этом. Ваш внук, которого вы никогда не видели и не знали, осуществил эту мечту. Я приехал сюда с выставкой, со своими картинами, в составе делегации русских художников. И нас здесь принимают сердечно, с распахнутыми объятиями». Самые хорошие впечатления остались у нас от Берлина, и от наших немецких друзей.
 К счастью и Красноярск притягивает деятелей культуры из разных стран. Чего только стоит ежегодная Бах академия в Красноярске. Впервые в России в ее программе прозвучала «Высокая месса» Баха. Минут за двадцать до начала этого концерта мы были уже в фойе малого концертного зала. Мы уже опоздали однажды на всемирно известную а капеллу из Германии «Амаркорд». Пропустив из-за минутного опоздания первое отделение, о чем особенно сильно жалели, наслаждаясь вторым, впредь старались не опаздывать. Несмотря на то, что мы пришли заранее, в гардеробе уже не было свободных номеров. У нас не приняли верхнюю одежду и предложили пройти в зал с шубами. Это нас немного удивило, но еще большее удивление ждало нас в зале, имеющем более пятисот мест для зрителей. Здесь негде было упасть яблоку. Любители музыки сидели в проходах на ступенях. Во многих креслах молодые люди, вместе со своими зимними одеждами, пытались сидеть по двое. Во всех проходах также теснилась публика, жаждущая концерта. Впервые в жизни мы увидели такой интерес к симфонической музыке. Но, Ура! Наши места были свободны.
На Бах Академию из Германии обычно приезжал дирижер Штефан Вайлер, вместе с известными исполнителями. И сейчас на сцене были альт, тенор и баритон из Германии. Прибыл из Германии Майнцкий фигуральный хор, который был усилен Красноярским сводным хором «Академия» и хором училища искусств. В составе Красноярского академического симфонического оркестра выступал известный трубач из Германии. Первое отделения Штефан рассказывал о том, как Иоганн Себастьян Бах работал над Высокой Мессой, какие композиционные находки и решения принимались для создания того или иного образа, и сюжетного действия. Он повествовал о мятущейся душе, которая жалобно стенает и ропщет на судьбу, и как в ответ господь старается утешить ее и вселить надежду на жизнь вечную. Каждый обозначенный момент сопровождался исполненной оркестром и солистами иллюстрацией. Затем до зрителей  в устной форме доносился следующий эпизод. А за ним следовала музыкальная интерпретация. Это было очень интересное и показательное отделение, а полностью исполненная Высокая Месса во второй части оставила яркое и неизгладимое впечатление.
Но кроме замечательного концерта, мы получили дополнительный бесплатный спектакль от Штефана Вайлера. Нельзя было не восхититься и не насладиться тем, как он дирижировал оркестром. Не было и намека на какую-либо скованность или комплекс дирижера перед публикой. Штефан порхал, чуть не взлетая над сценой, приседал, подпрыгивал и устремлялся вслед за дирижерской палочкой, словно сам был лишь ее продолжением, а она его повелителем. То выделывал еще какие-то немыслимые движения, весь отдавшись музыке, непосредственно переживая её прямо на сцене, глубоко вместе с оркестром, исполнителями и переполненным зрительным залом. Его выразительная мимика и движения доставляли настоящее удовольствие, заключая в себе искреннее почти детское восхищение перед великой музыкой. Да и сами исполнители, среди которых были солидные вокалисты, пели с подкупающей непосредственностью и полной самоотдачей, приводя публику в искренний восторг, и позволяя ей еще глубже проникнуть в чудесный замысел великого Баха.

В это же лето к нам в Красноярск, с ответным  проектом, в составе международной творческой группы из французов и голландцев, приехали Эдда и Гудрун. Они жили в квартире родителей моей супруги. Евгений Викторович, офицер запаса, военный летчик и Фаина Семеновна уезжали на лето в деревню, и без колебаний разрешили воспользоваться своей квартирой. Друзья наши из Берлина и раньше бывали в Сибири, и позже приезжали неоднократно. Посетили и Байкал, и Туву. И в этот раз они не задержались долго в Красноярске, и вскоре улетели на Крайний Север. На реликтовом озере Лама, которому миллион лет, за полярным кругом художники черпали свое вдохновение и необыкновенные впечатления. Холодная вода чистейшего озера казалась еще прозрачней в окружении темных силуэтов сопок и небольших тундровых гор. Прозрачные дни были хрустально хрупки, и непонятно было, то ли небо отражается в озере, то ли напротив озеро отражается в бирюзовом небосводе. Жирные гольцы брались на пустой крючок. Трех хвостов хватало, чтобы приготовить на всю группу северной ухи, да еще несколько, чтобы запечь на углях.
 Через пару недель художники улетели в Берлин, из Норильска, не заезжая в Красноярск, через Москву. Только на каменистом берегу озера осталась инсталляция. Из гладышей было сложено небольшое возвышение. Из него к небу тянулись три гладко обглоданных северным ветром не то ветки, не то худеньких ствола, когда-то пытавшихся стать деревьями в тундре. К ним были привязаны ленточки и небольшой череп северного животного, также гладко обглоданного ветрами и морозами, а еще раньше его полярными собратьями. Ленточки колыхались на ветру и вместе с прутьями и черепом отражались в озере. Никто бы не догадался, что эту конструкцию сделали немцы. Скорее, казалось, что местные шаманы, проводя камлание, соорудили здесь свои мистические знаки.
Herzliche Grusse.