Банник

Стар стал банник и баня покосилась, повережилась, скособочилась, гляди вот-вот в огород упадет, некому баньку поправить – помер кузнец, запустело хозяйство. Сидит банник на полке, березовым прутиком узоры чертит по мутной воде в старой шайке, вздыхает, прошлые времена вспоминает. Бывало, придет кузнец баньку топить и трижды попросит: «Банный хозяин, дозволь баньку истопить». Приятно. Уважительно. А вот было дело - от лешего оборонил, заступил. Подпил кузнец, и отправила его жена в баню ночевать. Кузнец-то пьяный, пьяный был, а смекнул - попросился вежливо, мол пусти банный хозяин переночевать. И взбранил банник лешему затискать гостя – «Не трожь, - сказал, - он у меня просился».
И жену кузнецову, Авдотью, банник не трогал, так только иной раз щекотнет бороденкой по белому плечу, или ласково погладит по гладкой женской попе. Не хотел бабу пугать - уж больно вкусный хлеб ржаной пекла, и всегда оставляла в предбаннике бухонь, густо солью посыпанный.
А теперь уж нет ничего. Ни остатков воды, ни мыльца, чтобы баннику помыться, ни хлебцов соленых. Померла Авдотья родами. и кузнец ненадолго жену пережил. Досталось хозяйство чужим людям. И на месте бани говорят - дом хотят строить. Глупые. Не знают, что нельзя на банище, на нечистом месте, где хворь и грязь смывается чистое ставить. Ни дом, ни амбар.
А пусть ставят. Лепше не будет. Ощерился зло банник, хлопнул себя по коленке заскорузлой ладонью, поднял всклоченную голову, заскулил, завыл, встопорщились на нем ссохшиеся листья. Заворочался овинник у соседей, заскрипели половицы в доме под ногами домового. заухал леший в прилеске. Старый банник нежить на пир отходной зовет. На гудьбу - гоститву. Уходит банник из старой бани. А прежде – погуляет на славу, затопит баньку, напарится в последний раз, да и выпустит красную птицу из печки. Полетит птица по сухим старым бревнам и наутро на месте бани останется черное пепелище.