Глава 30. Без вины виноватые

Заявление на имя генерального прокурора ушло в тот же день. В нем я просил защитить нас от действий международных мошенников в лице господина Пельмана и пана Крышиловича и прекратить их преступную деятельность в стране.
Едва отправил заявление, вызвал Коробкин:
— Что будем делать, Анатолий Афанасьевич? — довольно спокойно спросил он, — Мой партнер с ума сойдет, когда узнает. Миллион долларов коту под хвост.
— Какой миллион, Сергей Львович? — спросил его, пораженный цифрой потерь.
— А как же? Шестьсот тысяч увел Пельман, около двухсот Пискунов и столько же наши расходы за это время, — ответил он.
Разумеется, не стал спорить по части наших расходов — они, конечно же, были гораздо меньше половины названной суммы.
А новый «Мерседес» Коробкина и его зарубежные турне? Наверняка все это отнесено к нашим «расходам» на создание предприятия. Тогда действительно миллион.
— Попробую снова переговорить с Вольским. Может, он что подскажет, — предложил свой выход из ситуации.
— Вы настолько знаете Вольского, Анатолий Афанасьевич? — удивился Коробкин.
— Он лидер нашей партии, а я все еще член Президиума, — ответил ему.
— Ну, вы даете! — поразился партнер, ничего не знавший об этой стороне моей жизни, — Флаг вам в руки, Анатолий Афанасьевич, — санкционировал он мою деятельность.
— Лучше автомат Калашникова, — пошутил я.
— А я попробую Питер потрясти, — поделился Коробкин своими планами, — Может, сделаете другой бизнес-план, Анатолий Афанасьевич? — предложил он.
— Какой?
— Ну, миллионов на семь-восемь. Добавьте оборудование, которое понравилось моей жене, еще кое-что. Принцип простой — просишь столько, дают в два раза меньше. Все, Анатолий Афанасьевич. Мы теперь с вами одной веревочкой связаны. Миллион нам не простят. Но и не тронут. За десять тысяч убьют, а за миллион сами охранять будут, пока не отработаем.
— В тюрьме тоже охраняют, — пошутил я.
— Что-то настроение у вас игривое, Анатолий Афанасьевич, — строго посмотрел на меня Коробкин.
— Уныние залог поражения, а нам надо побеждать, Сергей Львович.
— Конечно, что вам унывать, миллион не ваш.
— И не ваш. Или все-таки ваш, Сергей Львович? — задал ему прямой вопрос.
— Знаете, Анатолий Афанасьевич, я уже столько терял, что миллионом больше, миллионом меньше, не влияет. Но, всегда очень обидно. Помните, мы с вами встречались еще в Текстильщиках? Я тогда пять миллионов потерял. Думал, повешусь. Ничего, выжил, — так и не ответил он на вопрос.
— Ну, вот вы и повеселели, Сергей Львович, — сказал ему, и мы еще долго подбадривали друг друга в тот вечер, намечая планы туманного будущего.

— Анатолий, где наша зарплата? — как всегда внезапно, на пороге офиса возник Пискунов, — Мы пашем, пашем, а платить нам не торопятся. Слушай, чем ты Султана покорил? Сказал, тебя не трогать. Наоборот, оберегать.
— Зарплаты больше не будет, — объявил Пискунову, проигнорировав его сообщение о бандитской опеке. Знаю уже, как берегут курочку, несущую золотые яйца. Перестанет нестись, зарежут.
— Что?! — подскочил от возмущения кум, — Да я этого Коробкина по стенке размажу. Тебя нельзя, а его никто не запрещал.
— Я запрещаю, — спокойным тоном, но твердо сказал ему, — У нас траур.
— Умер кто? — обеспокоено спросил Пискунов.
— Лизинг скончался, — строго ответил ему и рассказал о том, что случилось в последние дни.
— Да я этих айдаковых и ясько в порошок сотру! — распетушился кум, узнав об их роли в этом деле.
— Ты их найди сначала. Оба скрылись. Даже с работы уволились.
— Ну, Данилыча я, пожалуй, найду, — загадочно улыбаясь, сказал Пискунов, — У него дача в Порохово. Там и скрывается. Ну, Данилыч, сегодня же вытрясу всю добычу, — обрадовался шакал.
— Вот тебе и зарплата за несколько месяцев, — намекнул ему.
— А что Коробкин, вообще не будет платить?
— Откуда? Он миллион потерял, — окончательно разочаровал кума в наших перспективах.
— Ладно, не унывай. Поеду Ясько трясти, — сообщил он и бодро поспешил в Порохово.

Довольно быстро сделал новый бизнес-план, добавив гранитный участок.
— Ну, вот, — обрадовался Коробкин, ознакомившись с новым документом, — Анатолий Афанасьевич, а этот план мне нравится больше, — похвалил он мою работу.
— Еще бы. А если бы нарисовал весь мой замысел, вы бы ахнули, — сообщил ему.
— Не надо ахать. Меня устроит и свечной заводик, — невольно проговорился он.
«Кто же тогда его партнер? И есть ли он на самом деле?» — размышлял я, — «Мин минэм дуслар», — вспомнил любимую поговорку моего армейского друга Жени Иксанова.
— Сам себе друг, — перевел он ее когда-то с татарского.
Похоже, и Коробкин сам себе друг. «Он и есть свой партнер», — вдруг осенило меня.
Зашел к Гусеву. Как же давно здесь не был. Гусева на месте не оказалось. Не было и Вольского. Случайно набрел на Дрантусова.
— Как ваши дела, Анатолий Афанасьевич? — поинтересовался он, — Наслышан о ваших успехах. Даже Власова уговорили, — искренне восхищался он.
— Что толку, — ответил ему и рассказал о своих проблемах.
— Ну, надо же. Везде одно и то же, — привычно возмутился он, — И что сейчас?
— Да вот хотел зайти к Вольскому. Может он как-нибудь поможет?
— Зря вы к нему ходите, Анатолий Афанасьевич. Аркадий Иванович человек занятой. Кстати, кто вам письма пишет от его имени?
— Вы, Анатолий Николаевич.
— Ну, вот. И зачем вам Аркадий Иванович, — намекнул он. Я промолчал, — Вы слышали что-нибудь о форфейтинге?
— Мне уже лизинг в печенках сидит, Анатолий Николаевич, а вы что-то еще более заумное придумали, — пошутил я.
— Да ничего заумного. В Италии есть форфейтинговая компания. Кстати, скоро к нам приедет ее директор. Они могут купить оборудование под ваши векселя, авалированные солидным российским банком. Вы спокойно работаете и постепенно гасите свои векселя, — пояснил Дрантусов финансовую схему форфейтинга.
— Где же взять такой банк, который авалирует наши векселя? Полгода уговаривал всех, чтобы «Уникомбанк» выдал гарантию лизинговых платежей, а тут не проще, — усомнился я.
— Есть хороший банк, Анатолий Афанасьевич. Была бы ваша добрая воля.
— Что за банк?
— Московский международный.
— Бывал я там и не однажды. Такой же, как все.
— Сейчас там Геращенко работает. Его банк не такой, как все.
— Что мне теперь, еще с Геращенко встречаться?
— Зачем? Он мой сосед. Нет проблем. Ну, как, согласны?
— Вы еще спрашиваете, Анатолий Николаевич!
— Ждите моих звонков, — дал надежду Дрантусов.

— Хороший вариант, — обрадовался Коробкин, когда рассказал ему о предложении помощника Вольского, — А что он за это хочет?
— Не сказал. Но, не думаю, что будут проблемы. Ему они тоже не нужны. Подходил он как-то ко мне. Просил машину щебенки. Думал, наш завод уже работает. Так что отблагодарим, Сергей Львович.
— Хорошо, Анатолий Афанасьевич. Дерзайте. А я пока свой вариант буду продавливать. Держим друг друга в курсе, — предложил он, прежде чем надолго уехать в Питер.
Вышел на работу Коренков. Тут же плотно уселся в моей комнате-кабинете, выселив в другую комнату Котельникова.
— Чем же ты будешь заниматься? — спросил его.
— Кадрами, Вондрачек. Другого я не умею, — «обрадовал» он.
— Три калеки и на них целый начальник отдела кадров? — рассмеялся я.
— Ты, Вондрачек, ничего в этом не понимаешь. Это очень ответственная работа.
— Ну, а как твои требования к работодателю?
— Остаются в силе. Только переносятся на более поздний срок.
— Гениально! Тогда живи, — согласился я.
С того самого дня Гарбузов стал появляться на работе лишь после обеда. Посидев часа два, исчезал. Никакие замечания не помогали. Он вел себя вызывающе.
— А что ты сделаешь? — спрашивал он, — Меня уволить нельзя. Я должник.
Но, когда выдал ему в зарплату двести долларов, задумался.
— Ладно, Толя. Давай еще триста. Вычти их из моего долга. Постараюсь исправиться, — пообещал он. Прогулы прекратились.

Недели через две приехал, наконец, радостный Коробкин:
— Анатолий Афанасьевич, кажется, нащупал вариант.
А еще через неделю Коробкин зашел ко мне с представительным мужчиной среднего возраста:
— Знакомьтесь, господа. Анатолий Афанасьевич, Николай Петрович, — представил Сергей Львович нас друг другу, — Николай Петрович генеральный директор Электростальского химико-механического завода. Готов принять наше оборудование на свои площади, — пояснил он.
Мы поговорили о чем-то несущественном, а уже на следующий день помчались с Коробкиным в Электросталь. На его «Мерседесе» долетели меньше, чем за час.
Солидное предприятие с подъездными путями и мощным крановым хозяйством произвело впечатление. Однако цех довоенной постройки не понравился. До предела забитый все еще работающими трофейными станками он был так не похож на аккуратненький кукольный цех в Порохово. Обрадовал мостовой кран с крановщицей в кабинке. Взвесив все «за» и «против», дал добро.
— А что скажем Пискунову? — спросил Коробкина по дороге в Москву.
— Говорите, что хотите, Анатолий Афанасьевич. Мне уже тошно с ним говорить. Мы еще работать не начали, а такое ощущение, что уже проданы с потрохами.
— Ощущение вас не обмануло, Сергей Львович, — и рассказал ему о своих последних приключениях.
— Что же вы молчали, Анатолий Афанасьевич? Это же опасные люди. Вот почему он так себя ведет, — догадался Коробкин, — Надо принять меры защиты. Поговорите с Коренковым, он специалист в этой области, — посоветовал он.

Поговорить с Коренковым не удалось. Он вновь попал в госпиталь, и месяца на два выпал из процесса.
Меж тем Коробкин принял важное решение, окончательно оторвавшее нас от Пороховского завода:
— Анатолий Афанасьевич, регистрируйте новое предприятие в Электростали. Назовите его, скажем, «ИнтерКаментПродукт-Э». Доли распишем после моего возвращения из Италии.
— Вы летите в Италию?
— Надо, Анатолий Афанасьевич. Серджо нервничает. Оборудование готово, а мы молчим, — пояснил он, — Кстати, отправьте в Электросталь наших «итальянцев». Пусть до моего отъезда сделают план цеха. Хоть немного ускорим процесс проектирования.
— А как же фундамент в Порохово и долг Пискунова? — спросил его.
— Что делать, Анатолий Афанасьевич. Оставаться там, себе дороже, — пояснил он.
Едва Коробкин вернулся из Италии, нас ждало очередное переселение. К моему удивлению выяснилось, что все это время мы арендовали наш офис у таких же съемщиков. И узнали об этом, лишь когда начали выносить наше имущество. Оказалось, те съемщики выехали накануне, оставив неоплаченными долги. Сохранить нашу мебель и оргтехнику удалось с большим трудом, проявив чудеса дипломатии.
Каково было удивление, когда на новом месте увидели все те же знакомые физиономии. И здесь они занимались тем же — арендовали и сдавали в субаренду помещения. Двое суток мы с Коробкиным боролись за прямую аренду. И нам это удалось.
Неплохо отремонтированный удобный офис понравился. Мы разместились в едином офисном боксе вместе с сотрудниками Коробкина. Едва расставили мебель, прибыл со своей ореховой мебелью Сергей Львович. Он походил по офису и неожиданно для меня заявил, что директор должен сидеть в кабинете с приемной. И мне снова пришлось переселяться.
То был самый лучший кабинет в моей трудовой жизни. Сюрприз ждал чуть позже, когда Коробкин собрал коллектив и объявил, что отныне мы одно предприятие, а он всего лишь финансовый директор — мой заместитель.

Общее собрание коллектива мы с Коробкиным назначили на следующий день. Все были предупреждены, что опоздавшие не будут допущены в офис и, соответственно, на собрание. Пришли все, кроме Гарбузова. Он появился лишь после обеда.
А ведь на собрании Коробкин распределил должности в новом предприятии, которое еще предстояло зарегистрировать. К моему удивлению, должность первого заместителя гендиректора получил Коренков, а Гарбузов, не явившийся на собрание, остался за штатом. В общем, Сергей наказал самого себя.
А вскоре позвонил Дрантусов и пригласил на Старую Площадь. Он сообщил, что принципиальные договоренности достигнуты и теперь все зависит от доброй воли «Симека». Мы тут же связались с Чендерелли и передали координаты форфейтинговой компании в Риме.
Серджо позвонил через день:
— Буон джорно, мой друг Анатолий. Приехал из Рома. Очень плохо. Я не понимаю. Наш диретторе коммерциале тоже не понимаю. Та фирма русская. Хочет очень большой процент. Только наличные без докумэнти. Мой президент сказал: клиент хочет, будем делать, — отчитался он о поездке в Рим.
— Спасибо, Серджо. Будем думать, — ответил ему.
— Не надо думать. Я знаю хороший фирма для мой друг, — предложил он.
— Наш банк работает только с той фирмой, где вы были, — пояснил ему.
Через неделю Дрантусов пригласил встретиться с директором форфейтинговой компании. На ту встречу мы отправились с Коробкиным. Сергей Львович впервые попал в здание РСПП. Время было, и я успел провести экскурсию. Показал наш зал заседаний. А в приемной Вольского увидели самого Аркадия Ивановича. И он заметил меня:
— Как ваш каменный завод в Электростали? — удивил Вольский, как оказалось, не только меня.
— Скоро будем строить, Аркадий Иванович, — ответил ему.
— А откуда он знает про Электросталь? — удивился Коробкин.
— Работа у него такая, — пошутил я.

Дрантусов представил нам итальянского директора и переводчицу. Я же познакомил его с Коробкиным.
Для начала директор рассказал нам то же, что и Дрантусов. Не знаю, почему, но пока он говорил, а переводчица переводила, боролся с навязчивой мыслью, что все это уже было.
«Кого же он мне напоминает?» — мучился в догадках и все же домучился, — «Пана Крышиловича!» — внезапно осенило меня.
Как жаль. Тогда тоже было хорошее начало, но, увы, плохой конец. Может, и этот такой же мошенник, только итальянский? Как знать, как знать.
— Скажите, а почему ваши услуги в три раза дороже, чем у подобных итальянских компаний? — не удержавшись, задал вопрос директору.
— С чего вы взяли, Анатолий Афанасьевич? — мгновенно подключился Дрантусов, но переводчица уже успела перевести мой вопрос оппоненту.
— Мы работаем исключительно с Россией, — начала переводить она ответ директора, — Ваша страна непредсказуемая. Очень большие риски, — окончила она.
— Какие такие риски? — подключился Коробкин, — У вас нет никаких рисков. Наши векселя будут авалированы международным банком. Какие тут риски?
— Вы правы, — начала переводчица, — Но, есть решение наших акционеров. Они прекрасно знают ситуацию в России. Мы обязаны исполнять их рекомендации, — перевела она ответ директора.
— А кто ваши акционеры? — не удержался я.
Директор начал отвечать, но как только в его ответе прозвучали фамилии Вольского и Куракина, раздался грохот — со стола Дрантусова упал и вдребезги разбился телефон.
— Какой кошмар! Это же мой любимый телефон. Старая модель. Таких уже давно не выпускают. Надо же, — запричитал помощник Вольского.
Мы с Коробкиным переглянулись. Оба нисколько не усомнились, что телефон упал не случайно, но известные фамилии прозвучали, и мы их услышали. Тайное стало явным.
Меж тем переводчица быстро-быстро что-то говорила директору. Наконец тот произнес короткую фразу, а переводчица тут же разразилась длинной тирадой:
— Извините, господа. Мы вынуждены вас покинуть. Нас ждет встреча, на которую нельзя опаздывать. Ждем вас в Италии. Там мы вам все очень подробно расскажем. Еще раз извините, до свидания.
Мы распрощались с итальянцами. Дрантусов все еще перебирал в руках какие-то детали несчастного телефона, а потому попрощался дистанционно:
— Я вам еще позвоню, господа. А сейчас мы действительно спешим, — сказал он, так и не поднявшись из-за стола.
Мы с Коробкиным вышли.
— Спешат они, — не поверил я, — Пойдемте, Сергей Львович, поднимемся на ту лестницу и немного постоим. Оттуда очень хорошо видна дверь кабинета. Уверен, еще долго оттуда никто не выйдет, — предложил ему немного поэкспериментировать.
— Конечно, не выйдет. И ждать нечего, — отказался Коробкин, — Но, птичка вылетела из клетки, — рассмеялся он.

Дрантусов так и не позвонил. Ни в тот день, ни в следующий, ни через неделю. На всякий случай позвонил ему сам:
— Да нет у меня никаких новостей, Анатолий Афанасьевич. Они должны быть у вас. Вам удалось договориться с Московским международным банком?
— Как договориться? — опешил я, — Вы же сами за это брались, Анатолий Николаевич. Геращенко меня и слушать не станет. Кто я такой для него?
— Вы что-то путаете, Анатолий Афанасьевич. Ни за что я не брался, потому что тоже знаю, с Геращенко договориться невозможно. Если вам все-таки удастся, подходите, — окончил разговор помощник Вольского.
Да-а-а. Похоже, все это мне приснилось.
— Слушай, Анатолий, куда вы делись? — неожиданно позвонил Пискунов, — Приехал за зарплатой, а там другие люди сидят. И Коробкина не нашел. Вы что, переехали?
— Самораспустились, — соврал ему.
— Как так самораспустились? Не работаете что ли? — не поверил он.
— А какой смысл? Денег все равно нет, и не предвидится. Коробкин уже миллион истратил, а лизинг накрылся.
— Какой миллион? — как и я, удивился Пискунов. Пришлось подсчитать вместе с ним, — Что же теперь делать? — озабоченно спросил он.
— Не знаю, — честно ответил ему.
— А что Коробкин думает?
— Откуда мне знать. Он в Питере, а я здесь.
— Надо с него хоть за фундамент получить, а то Петросян из себя выходит.
— Делай, что хочешь. Мне это не интересно.
— А ты чем будешь заниматься? — поинтересовался кум.
— Вернусь к Гусеву, — ответил ему.

Через неделю он позвонил снова. В этот раз Пискунов был сильно напуган:
— Анатолий, меня сегодня вызывали в районную милицию к майору Прошину. Допрашивал часа три. Я и так, и эдак. Такой въедливый мент попался. Все знает про наши дела. В общем, завтра приезжай. Он тебя ждет, — «обрадовал» кум.
— Никуда я не поеду. Надо ему, пусть сам приезжает, — ответил ему.
— Толя, ты с этим делом не шути. Нас подозревают, что мы мошенники. Так что приезжай. Я сказал, что тебе передам.
— Скажи, что передал. А ехать никуда не собираюсь. Подозревает, пусть вызывает повесткой, как положено. А так, с какого перепуга поеду в ваш райотдел к какому-то майору? Мне от него ничего не надо.
— А кто будет отвечать за деньги, которые ушли за границу? Вы их там, говорит, уже поделили. Слушай, может, это Коробкин что-то организовал?
— Вова, на лизинг нас натолкнул твой Данилыч. Он даже свою долю получил. И Айдаков. В общем, Вова, пусть вызывает повесткой, а так не поеду, — решил я.
Утром позвонил сам майор Прошин:
— Анатолий Афанасьевич, почему вы не хотите помочь следствию?
— Какому следствию, товарищ майор?
— Что я вам по телефону буду говорить?
— Вам виднее. Направьте повестку. Приеду. А по звонку, сами знаете, не обязан.
— Нам прокуратура поручила разобраться на месте с вашими делами.
— Вот и разбирайтесь на месте. Я живу и работаю в Москве, а не в вашем районе.
— Но, вы и у нас в Порохово успели дел натворить.
— Откуда такие сведения, товарищ майор?
— От директора Пороховского завода. Он на вас ссылается.
— У меня нет никаких официальных отношений с этим заводом. А потому ничего натворить там не мог. Если хотите говорить со мной, приезжайте в Москву, — предложил ему.
— Ну, вы об этом пожалеете, — повесил трубку майор.

— Вондрачек, тут тебе звонил полковник Ивченко с Петровки. Что ты там натворил, что он так разговаривает? Я его, конечно, поставил на место, но он очень серьезно настроен, — прямо с утра «обрадовал» Коренков.
— Да вчера какой-то майор из Порохова потребовал, чтобы я приехал к нему для дачи показаний. Ну, я напомнил, что в таких случаях вызывают повесткой. А если ему просто надо со мной поговорить, то овес к лошади не ходит.
— Ну, правильно. Мы уж, на что были власть, и то сами ездили говорить с людьми. Вот его номер, звони, — подал он листок бумаги.
— Вы что же, Зарецкий, игнорируете вызов в милицию? — сердито спросил полковник, едва я представился.
— Здравствуйте, товарищ полковник. Я никакой повестки из милиции не получал, чтобы игнорировать вызов. А если майору Прошину хочется поговорить, то это его интерес, а не мой.
— Я вам сейчас не повестку, а привод организую! — повысил голос полковник, — А ну-ка документы в зубы и бегом на Петровку тридцать восемь, пока я добрый!
— Товарищ полковник, предупреждаю, наш разговор пишется. Смените тональность и постарайтесь понять. У меня своих дел хватает, и мне некогда ездить к Прошину на посиделки, даже если он майор милиции.
— Вам не надо ездить. Он здесь, на Петровке, — перебил полковник уже сдержанным тоном.
— Тогда чего проще. Несколько остановок метро, и он в нашем офисе. В его распоряжении мой кабинет и любая документация. Надо будет, тут же сделаем ксерокопии документов, да еще кофе угостим. Вы же на Петровке его не угостите?
— Не угощу, — подтвердил полковник, — Передаю трубку майору Прошину. Расскажите ему, как вас найти, — сменил он гнев на милость.

Через полчаса охранник доставил ко мне типичного сельского мужичка, только в костюме, который представился майором Прошиным.
— Располагайтесь, товарищ майор, — предложил ему свое кресло, — Чай, кофе, минералка?
— Кофэ, — ответил майор сердитым тоном, — Садитесь, — показал он мне на стул. Я сел, — Давайте поговорим. А потом под протокол.
— Даже так?
— А вы как думали? Вы будете деньги красть, а за вами еще и бегать?
— Работа у вас такая, бегать за ворами. Так в чем вы меня подозреваете?
В это время Светлана принесла кофе и быстро сервировала стол. Майор, не ответив на вопрос, приступил к трапезе. Выпив свою и мою чашки, заметно подобрел.
— Да ни в чем я вас не подозреваю. Мне разобраться надо. Поступили указания из прокуратуры. Деньги какие-то исчезли на Пороховском заводе. Очень большая сумма. Вызвал Пискунова. Тот вас всех и сдал. Тут у меня целый список. Решил начать с вас.
— Правильно решили. Вот мое заявление Генеральному прокурору, с чего все и началось. Вы видели этот документ?
— Откуда, — и майор принялся читать, делая пометки в своем блокноте.
— Мы вам сделаем ксерокопию, — пообещал ему. Перечитав раза два документ, майор задумался.
— Скажите, Анатолий Афанасьевич, кто вас познакомил с Пельманом?
— Мы с ним не знакомы. У нас были деловые отношения через документооборот. Его я так ни разу и не видел.
— А кто вас на него вывел?
— Пан Крышилович. С ним мы встречались в Москве.
— Кто это?
— Вначале он представился директором польской лизинговой компании, а потом доверенным лицом Пельмана. Вот его доверенность, — показал я документ.
— Да там ничего не понятно, — взглянув в документ, сказал Прошин.
— Сейчас сделаем перевод, — сказал ему и пригласил Марину. Через полчаса она принесла отпечатанный перевод.

— А этого пана как нашли?
— Мне его представил вице-президент банка Айдаков, его доверенное лицо.
— Так. Целая мошенническая цепочка, — рисовал какую-то схему майор, — А с Айдаковым как познакомились?
— Он сам на меня вышел, когда я проявил интерес к Пороховскому заводу. «Церех-банк», вице-президентом которого он тогда был, владел акциями завода и готов был их нам уступить.
— Уступил?
— Уступил, но не нам, а Березовскому каменноугольному разрезу. Его директор Гарбер и посадил Пискунова директором завода. А по части лизинга оборудования Айдакова мне представил Ясько, директор общества «Зарубежуголь».
— А Ясько где нашли?
— С Ясько меня познакомил Пискунов.
— Ага! — удовлетворенно дорисовал что-то в своей схеме майор, — Круг замкнулся. Тут еще есть некто Коробкин. Какова его роль?
— Коробкин наш инвестор. Это его деньги не хочет возвращать Пельман. Он пострадавшая сторона.
— Это вы не горячитесь. Он вполне мог быть в сговоре с Пельманом.
— Вот уж с больной головы на здоровую, товарищ майор. Зачем ему тащить у самого себя?
— Чтоб иметь валюту за рубежом, — высказал предположение майор.
— Ну-ну, — только и сказал я.
— Кстати, как вы познакомились с Коробкиным?
— Нас познакомил Пискунов.
— Снова Пискунов! — обрадовался майор, дорисовывая что-то на листочке, — Вот почему он так задергался, — проворчал он, — А вы с Пискуновым как познакомились?
— Он мой кум. Я его знаю уже четверть века. Правда, оказалось, поверхностно.
— А переписку с Пельманом можно посмотреть?
— Пожалуйста, — предоставил ему оригиналы и переводы документов, и майор надолго оставил меня в покое.

Изучив документы, он попросил Светлану сделать их ксерокопии, а затем вынул какие-то бланки и пригласил меня.
— А теперь, Анатолий Афанасьевич, приступим к официальной части, — приготовился он писать протокол допроса.
— Товарищ майор, я готов ответить на все ваши вопросы, но объясните, почему вы ищете преступника среди нас. Мы пострадавшая сторона. Сами написали заявление, чтобы предотвратить новые преступления.
— Так бывает, Анатолий Афанасьевич. Иногда так заметают следы. Отвечайте лучше на вопросы, — сказал он, и мы заново прошли все, о чем говорили до того. Только теперь все мои ответы фиксировались в протоколе. Под конец допроса мне дали расписаться на каждом листе протокола.
— А где я могу видеть Коробкина? — спросил майор.
— Сейчас приглашу, — вызвал я Светлану, — Пригласи Сергея Львовича.
— А его нет. Он срочно улетел в Питер, — сказала она.
— Хорошо, Анатолий Афанасьевич. Как только появится, известите меня, — дал мне свою карточку майор, — До свидания, — улыбнулся он, протягивая руку.
Через час позвонил Коробкин:
— Анатолий Афанасьевич, ушел этот майор?
— Ушел.
— Что он про меня спрашивал?
Я рассказал, сообщив, что майор непременно хочет с ним встретиться.
— Ага. В общем, Анатолий Афанасьевич, завтра улетаю в Америку. Будет спрашивать, скажите, надолго. До свидания, — попрощался он со мной.

— Вондрачек, подпиши приказ, — подал мне какой-то документ Коренков.
— Что за приказ? — удивился я.
— По кадрам. Тут Сергей Львович срочно уволился с должности финансового директора. Задним числом, — добавил он. Я рассмеялся:
— Ну, напугал его майор. Даже забыл, что лизингом занималось старое предприятие, где он в штате даже не числился.
И мы дружно рассмеялись.