Пришельцы 1. 1982 год

Поезд прибывает на станцию назначения.
 
15 августа 1982 года поезд  притормозил в городе Мулгивере. Состав остановился у первого столба, и c вагона таллиннского поезда ступила изящная ножка самого соблазнительного контура.    Ножка принадлежала приличной девушке из приличной семьи, считавшей себя почти совершенством. Считать так позволяли самомнение и зеркало, из которого весело поглядывала довольно милая мордашка в обрамлении пышных волос. Юлия Малышева, девица двадцати двух лет, несмотря на свой нежный возраст,  была  очень практичной и приземленной особой. Эту  голову, покрытую весёлыми кудряшками, никогда не посещали глупые мечтания,  здесь никогда не ночевали бесплодные фантазии. Юлия была девушкой рациональной и расчётливой.


Несмотря на хвалёную практичность героини, попутный ветер, задул её, однако за тридевять земель от дома, где Малышеву ждали неопределённость и довольно туманное будущее.  Юлечка ещё не осознавала, что она вошла в другой, перевёрнутый мир, не подчиняющийся общепринятым законам. Ей  даже не приходило  в голову, что этот мир может её не принять. Путешественнице пришлось уже в поезде столкнуться с тем, что она совершенно не понимает попутчиков. Их странный язык звучал в её ушах непрекращающейся мелодией морского прибоя, в нарастающем  шуме которого она не различала ни начала, ни конца.


Главной достопримечательностью небольшого города, куда ступила столь
соблазнительная ножка, была безымянная площадь.    На площадке понуро стоял скромный автовокзал, который  служил местом сбора местной златой молодёжи. Здесь по вечерам на деревянной скамейке, исписанной латиницей и фрагментами наскальной живописи,   собирались юные горожане, чтобы обменяться дневными впечатлениями и обсудить планы на вечер. Вся жизнь городского населения проходила на этом небольшом пятачке у автобусного вокзала. Постояв хотя бы, минут пять на главной площади города  можно было встретить всех соседей, знакомых и даже дальнюю родню c самого глухого хутора. Казалось, что люди только и делали, что носились через знаменитую площадь в магазин, сновали из дома на работу, с работы домой.


Тут же на площади  скромно притулилась парочка двухэтажных домов, представляющих собой памятник старины — далёкий привет из буржуазной Эстонии. Привет  был послан давно и поэтому, местами уже   покрылся плесенью, а местами дал трещину. Первые этажи «памятника» использовали вместо магазинов, а вторые  отдали на откуп самым нужным людям города.


Идиллию образцового города портил унылый вид на бараки,  этой неотъемлемой части железных дорог, и непременного составляющего интерьера пригородных станций. Бараки  выстроили в пятидесятых годах как временное жилище для работников железной дороги. Вот уже несколько десятков лет в этих времянках гнездовали работники, завербованные со всей страны для переделки железнодорожной колеи до Риги, чтобы соединить промышленные артерии двух союзных республик.


Молодые строители свили гнёзда и успели обзавестись потомством, но ничто не менялось в их окружении.  В обителях для железнодорожников то ли забыли, то ли не посчитали нужным провести канализацию, поэтому жильцы справляли естественную нужду на улице, поминая незлым тихим словом  архитекторов и строителей, а заодно и свою горькую судьбинушку. Горячей  воды в бараках не было и в помине. Фасад, выкрашенный в жизнеутверждающий красно—бурый цвет, скрывал убогость и скудность типового общественного  жилища времён хрущёвской оттепели.


Стоявший на отшибе в тени кирпичный дом старинного фасону тоже  находился в ведении ведомства железной дороги. В нём обитали работники депо. Здесь же находились садово—огородные  участки железнодорожников- безукоризненно нарезанные грядки с капустой белокочанной и брюквы столовой.
 продолжение http://www.proza.ru/2011/04/20/705