Девушка из сна

               

1

    Весна сорок второго вступала в свои права. Несмотря на войну и разруху, за окном пышно цвела яблоня. Виолетта сидела у постели больного брата и плакала. Григорий спал, но даже сквозь сон на губах   его проступала добрая, приветливая, с детства знакомая ей улыбка. Несколько лет назад он сказал, что умрёт, когда будут цвести яблони, и с тех пор, любя в душе весну, девушка с тревогой ждала её наступления.


*       *       *

    Когда родился брат, Виолетта, будучи пятилетним ребёнком, добровольно взяла на себя роль няньки. Даже игрушки, которые ей дарили, она тут же несла маленькому Грише, не боясь, что он их сломает, и играя вместе с ним.
    Мальчик быстро развивался, рано научился читать, а когда пошёл в школу, четвёрка была для него самой низкой оценкой.
    Мать жила для детей, радуясь за них, вязала на заказ, и этими доходами кормилась вся семья. Отец работал мастером на заводе, но помощи от него было мало, хотя перед знакомыми и родственниками он искусно разыгрывал роль заботливого главы семейства. Даже тогда, когда их семья узнала, что Гриша болен лейкемией, изменилось только то, что  Виолетта, закончив курсы медсестёр, пошла работать, а мать стала брать больше заказов.


*       *       *

    Гриша проснулся и нахмурился, увидев заплаканные глаза сестры.
    - Ты хоть ночью-то спишь? - мягко спросил он.
    - Да-да, конечно, - ответила Виолетта, отвернувшись и вытирая слёзы рукавом халата.
    - И в госпиталь из-за меня не ходишь…
    - Тебе надо выпить лекарство.
    - Не надо, у меня ничего не болит.
    - И всё-таки, прошу тебя, давай выпьем.
    Он сделал это через силу, чтобы не огорчать её.
    - Принести чего-нибудь? – с готовностью предложила Виолетта, надеясь, что он попросит кушать.
    - Принеси мне веточку яблони.
    Она вынесла во двор табуретку, встала на неё, сломила цветущую ветку и поставила в вазочке на стул  около кровати.
    В это время отец пришёл с работы на обед, окинул взглядом больного сына и с огорчением отметил про себя, что долго ему не протянуть. Однако в данный момент его беспокоило совсем другое. Отцу нужны были деньги, во что бы то ни стало, хоть немного.
    Цех, в котором он работал, выпускал ящики для снарядов и патронов. Только семидесятилетний старик да мальчишка-подросток украшали его женский коллектив – почти все мужчины были на фронте. Несмотря на то, что после травмы, полученной в детстве, отец сильно хромал, он чувствовал себя настоящим королём среди двенадцати женщин. Теперь же всех заслонила одна: молодая, красивая, крепкая. Почти полгода отец потратил на то, чтобы войти к ней в доверие, и вот теперь, когда они, наконец, договорились о встрече, у него совсем не было денег.
    - Где мать? – спросил он у Виолетты.
    - Пошла делать примерку, - ответила она, наливая ему суп.
    - У тебя есть деньги?
    - Нет.
    «Ну вот, и тут не повезло. Не могу же я, в самом деле, идти к ней с пустыми руками… Придется опять у знакомых занимать», - думал он, наскоро пообедав и собираясь уходить.
    Когда за ним закрылась дверь, Виолетта вновь склонилась над братом.
    - Давай я тебя всё-таки покормлю.
    - Спасибо, сестрёнка, я не хочу. Поиграй мне лучше Чайковского.
    - «Баркаролу»? – спросила она, зная, что Гриша любил эту музыку.
    - Нет, я хотел бы послушать май – «Белые ночи». Ты сможешь это сыграть?
    Он мог бы и не спрашивать. Виолетта часто играла пьесы из цикла «Времена года», но даже если бы и не знала какой-либо из них, готова была не только разучить мелодию – сердце своё отдать, лишь бы Гриша был жив и здоров.
    Она села за пианино, и музыка наполнила комнату радостным весенним шумом, сквозь который в хрустальных переливах Грише слышались стучавшие капельки дождя. И хотя он не мог подняться с постели, всё это, вместе взятое: чарующие звуки музыки, свежий ветерок из открытой форточки, пробивающиеся сквозь молодую майскую листву солнечные лучи, стоявшая рядом цветущая яблоневая ветка, - создавали в его душе полную картину прекрасной и нежной весны. Он чувствовал приближение смерти и, не зная, что будет ТАМ, впитывал в себя последние радости, которые дарила ему жизнь.
    Умолкла музыка.
    - Как я рад, что есть у меня такой прекрасный друг, как ты, - тихо сказал Гриша. – Выполни, пожалуйста, ещё одну мою просьбу, пойди в другую комнату и отдохни.
    - А как же ты?! Вдруг тебе что-нибудь понадобится? – испугалась Виолетта.
    - Прошу тебя. Я хочу побыть один.
    Наклонившись, она поцеловала его в обе щеки, когда-то так радовавшие своим румянцем, и он, насколько хватило сил, сжал её маленькую руку.
    Виолетта легла на кровать, прислушиваясь к каждому шороху, но усталость дала о себе знать, и вскоре она уснула.
    Её разбудил крик вернувшейся домой матери:
    - Гриша! Сыночек! Как же так?!
    Виолетта подбежала к его кровати. Брат был мёртв.
    - Гриша, Гришенька!
    Она взяла его руку, попыталась согреть своим дыханием, но холодная ладонь безжизненно упала на грудь. Большие карие глаза Виолетты быстро наполнились слезами.
    - Мама.., - произнесла она дрожащим голосом. – Это я во всём виновата. Он пожалел меня, попросил лечь отдохнуть, а я заснула. Как я могла его оставить?!
    Ругая себя, она захлёбывалась слезами, и убитая горем мать, как могла, попыталась утешить её:
    - Доченька, не вини себя. Он так хотел…

    Гроб с телом Гриши до кладбища несли на руках и могилку его покрыли ветками цветущих деревьев, среди которых огоньками краснели тюльпаны.


2

    Наступил новый, тысяча девятьсот сорок третий год. Маленький город, в котором жила семья Виолетты, находился в ста километрах от линии фронта, и в госпиталь, где она работала медсестрой, постоянно везли раненых. Каждый раз, делая обход, Виолетта всматривалась во все солдатские лица, надеясь увидеть  ЕГО. Человек, которого она любила и ждала, ушёл на фронт в первый день войны. Девушка не хотела, чтобы ему было больно, но надеялась хотя бы на такую встречу и даже мечтала, как будет ухаживать за ним.


*       *       *

    Они познакомились на параде, седьмого ноября сорокового года. Виолетта опоздала на место сбора лечебных учреждений и стала смотреть демонстрацию. Мимо неё четким строевым шагом прошли курсанты лётного училища, которое было гордостью их городка. Потом она посмотрела физкультурников и, дождавшись своих, потихоньку вошла в колонну.
    После демонстрации они с подругами, гуляя по центральной улице, встретили нескольких курсантов. Один из них остановил свой взгляд на Виолетте, и они, идя навстречу, уже не могли оторвать глаз друг от друга, Поравнявшись с девушками, он что-то сказал своим друзьям. Те понимающе пошли дальше. Её подруги последовали примеру курсантов.
    - Как вас зовут? – спросил он.
    - Виолетта. А вас?
    - Борис.
    Больше они ни о чем не говорили, читая мысли в глазах и удивляясь столь быстро и неожиданно возникшему между ними чувству. Невидимый душевный мостик соединил влюблённые сердца, и молодые люди, взявшись за руки, пошли рядом, как будто были знакомы целую жизнь.
    С тех пор Борис с нетерпением ждал увольнительных, всё свободное время они проводили вместе, понимали друг друга с полуслова и строили на будущее планы, которые разрушила война.


*       *       *
   
    Виолетта вернулась с работы, когда уже сгустились зимние сумерки.
    - Тебе письмо, - сказала из комнаты мать.
    Известия с фронта тревожили и радовали её одновременно. Раздевшись, она взяла конверт и уединилась в другой комнате. Мелко исписанные строчки, прошедшие сотни километров, делали присутствие Бориса почти ощутимым.
    «Здравствуй, милая Виолетта! Два дня назад я получил твоё письмо и прежде всего хочу поблагодарить за верность и тёплые слова. Ты даже не представляешь, как нужны они здесь. Когда я думаю о тебе, мне ничего не страшно. Наша большая любовь согревает меня, и я только одного желаю: чтобы скорее закончилась война, и мы опять были вместе. Но пока ещё рано говорить об этом. Нам надо победить, а вам – подождать. Я верю, что так оно и будет». Далее он спрашивал о здоровье Григория, с которым успел подружиться, и Виолетта задумалась. Боясь расстроить его, она не писала о смерти брата, всё время откладывая на «потом», однако теперь поняла, что скрывать это великое горе невозможно и бесполезно. О себе Борис писал очень мало: «Жив, здоров, ранения пока пустяковые – царапины». Прочитав последние строчки: «Целую крепко-крепко. И знай, что я тебя всегда помню и люблю», - она приложила письмо к губам.
    В дверь постучали. Виолетта открыла вернувшемуся с работы отцу, который с порога стал выпрашивать у матери деньги. Девушка уходила во время таких разговоров. Подбросив в печку немного дров, она подождала, когда мать, закрыв за ним дверь на крючок, вернулась в комнату, и спросила:
    - Сколько можно это терпеть?
    - Ты меня осуждаешь, доченька?
    - Нет, что ты, мама, мне просто жаль тебя. Я бы, наверное, так не смогла.
    - Что делать? Пропадёт он без нас. Видно, такая уж моя судьба, - вздохнула мать и опять принялась за вязание.
    На следующий день, придя с работы, Виолетта по привычке заглянула в почтовый ящик и обнаружила там ещё один фронтовой треугольник. «Что такое? Чужой почерк!» Она забеспокоилась, не раздеваясь, села на стул и дрожащими руками развернула бумагу.
    «Здравствуйте, Виолетта. Простите, что приходится сообщать вам печальную весть, но Борис очень просил написать, если с ним что-нибудь случится. И вот случилось. Он погиб в воздушном бою». Виолетта перестала читать, всё похолодело у неё внутри. Вчера она держала в руках написанное им письмо, и вдруг – это, разбивающее сердце и разрушающее все её надежды. «Не может быть!» - подумала она и посмотрела на дату в конце – письмо было написано через три дня после предыдущего. Она понимала, что жизнь и смерть ходят рядом, всё может решить даже мгновение, но не хотела в это верить. Слёзы стали душить её, застилая глаза, но девушка, собравшись с силами, дочитала до конца. «Я понимаю, как тяжело вам сейчас, но поверьте, что и мне писать не легче. Борис был моим лучшим другом. И ещё. Он просил передать, что желает вам долгой и счастливой жизни. С уважением, Андрей».
    Дыхание её стало прерывистым, на вопрос матери: «Почему ты не раздеваешься?» - она, вместо ответа, протянула письмо, зашла в комнату и упала на кровать, уткнувшись головой в подушку. «Боренька, что же ты наделал, зачем меня одну бросил? – мысленно разговаривала она с ним. – Проклятая война!.. Ты же знаешь, что был и останешься единственной моей любовью – никто не сможет тебя заменить!»
    Мать, прочитав письмо, подошла к Виолетте и обняла её за плечи.
    - Бедная моя девочка, сколько бед обрушилось на тебя! И какой же он благородный человек, если даже перед смертью пожелал тебе долгой и счастливой жизни.
    - Мама! Какое счастье, какая мне жизнь без него?! – почти прокричала Виолетта. – Он был моей судьбой. Я больше никого не полюблю, слышишь, я никогда не выйду замуж!
    - Всё-всё-всё, доченька, успокойся. Не надо ничего обещать и загадывать. Такие раны может вылечить только время.
    «Никто и ничто не вылечит меня, - думала Виолетта. – И буду я жить со своим горем столько, сколько пошлёт мне Господь, и ждать, когда умру и снова увижу Бореньку и Гришу…»


3

    Пётр проснулся не от взрыва, не от гула самолётов и даже не от сигнала тревоги. В окопе было темно и тихо. Ничто не нарушало в эту  летнюю ночь покой спящих вокруг бойцов.
    «И приснится же такое!» – подумал он и стал вспоминать всё, до мельчайших подробностей. Незнакомый город. Дом, объятый пламенем. Он открывает калитку, подходит ближе и… о чудо! – из открытого окна к нему протягивает руки прекрасная девушка. Забыв обо всём на свете, Пётр хватает попавшийся  под руки ящик, встаёт на него, вытаскивает девушку из окна и выносит на улицу. Сзади слышится треск. Оглянувшись, он видит обрушившуюся крышу и объятые пламенем стены дома. Пётр держит на руках девушку, не чувствуя её веса. Большие карие глаза смотрят на него спокойно, по-доброму, согревая душу. Чёрные кудрявые волосы оттеняют нежную белизну лица. Он смотрит на неё, не отрываясь, потом прижимает к себе… и в этот момент просыпается совершенно растерянный, с душой, полной любви. Девушка, пришедшая из сна, вдруг становится для него самым близким на земле человеком.
    Звезды постепенно бледнели, уступая место рассвету. Один за другим просыпались бойцы. Полевая кухня приехала на подводе, и они даже успели позавтракать до того, как услышали команду: «Взвод, к бою!»
    Из-за горизонта показалось несколько танков. Приближаясь, они стреляли осколочными снарядами, расчищая путь идущей следом пехоте. Силы были неравны, но три машины удалось подбить из пушки.
    На окоп, в котором засел Пётр с двумя товарищами, двигалась стальная громадина. Вот он проехал сверху, осыпая солдат комьями земли. Пётр высунулся, успев бросить в хвост танку бутылку с зажигательной смесью, и в это время автоматная очередь свалила его с ног. Мир погрузился во тьму…


*       *       *

    Когда он открыл глаза, то увидел белый потолок и белые стены. Пётр попробовал повернуться, но резкая боль в области правого лёгкого заставила его ограничить движения. Однако, пошевелив пальцами, он с удовлетворением отметил, что руки и ноги целы.
    Виолетта, увидев ещё одного очнувшегося после операции раненого, подошла к его постели, склонившись, поправила одеяло и встретилась с изумлёнными, широко открытыми, ясными, как небо, глазами.
    - Опять этот сон.., - пробормотал Пётр.
    Она дотронулась ладонью до его лба, и в этот момент, несмотря на боль, он неожиданно схватил её за руку.
    - Скажите, хотя бы, как вас зовут?!
    - Виолетта, - удивлённо ответила девушка.
    - Какое необычное для наших мест имя.
    - Да нет, это не совсем мое имя, - замешкалась она, - в паспорте другое, но я его не люблю. А Виолеттой меня с детства зовут.
    - Всё правильно, - сказал он, - у вас и не могло быть другого имени.
    Как-то странно вёл себя этот голубоглазый блондин. Виолетта попыталась освободить руку, но он держал крепко.
    - Может, вы меня всё-таки отпустите? – поинтересовалась она.
    - А вы никуда не исчезнете? Это не сон?
    Девушка уловила тревогу и даже страх в его голосе.
    - Нет, это не сон, - улыбнулась Виолетта, – боюсь, что вам придётся терпеть меня достаточно долго.
    Он облегчённо вздохнул и разжал пальцы.


*       *       *
 
    Прошло два месяца. Пётр выздоравливал, и отрезок времени, отпущенный на его пребывание в госпитале, неумолимо сокращался. Они часто виделись с Виолеттой, перешли на «ты», но сердце его любимой девушки было где-то далеко. Она не давала никаких поводов для сближения, относясь к нему спокойно и доброжелательно, как, впрочем, и к другим.
    Виолетта была для него, как прелестный цветок лилии-кувшинки, распустившийся посередине озера: и шипов на нём нет, а попробуй, достань! Пётр не мог, не хотел потерять её и, наконец, в последний вечер накануне отъезда решил сказать всё, попросив Виолетту выйти во двор.
    Прохладный октябрьский ветер срывал жёлтые листья с деревьев и кустарников. Пётр стал снимать телогрейку, чтобы накинуть ей на плечи, но девушка категорически отказалась, сославшись на то, что ему надо беречь лёгкие.
    - У тебя ко мне какое-то дело? – спросила она, давая понять, что не располагает временем для долгой беседы.
    - Ты моя судьба, - ответил Пётр и рассказал ей сон.
    - Это очень интересно, даже удивительно, - произнесла Виолетта после некоторого молчания. - Но мне придётся разочаровать тебя. Человек, которого я любила и продолжаю любить, погиб. Он моя судьба, и никто не сможет его заменить.
    Да, именно такой должна была быть девушка, избранная Петром: сердечной, правдивой и до конца верной. Но теперь эта безграничная верность другому закрывала дорогу в его будущую жизнь.
    - Извини, меня ждут раненые. Ты интересный молодой человек и обязательно найдёшь себе хорошую девушку, - сказала она, протянув ему на прощанье руку.
    - Я уже нашёл, - ответил он и вместо рукопожатия поднес её к губам. – Разреши хотя бы писать тебе письма.
    - Пиши, но я не обещаю на них отвечать.
    В голосе её Петр не уловил ничего, кроме сочувствия, а ему так хотелось взять на руки эту неприступную, но такую желанную для него девушку, прижать, как во сне, и, не отпуская, пронести через всю свою жизнь.


4

    Кончилась война. День Победы, долгожданный и выстраданный, омытый кровью миллионов людей, Пётр встретил в Берлине. После демобилизации у него было два пути. Родители Петра умерли ещё до войны, но он мог вернуться на родину, в Архангельск, где его ждали родственники. Однако жизнь без девушки, пришедшей из сна, теряла для него всякий смысл. Несмотря на то, что за время разлуки он получил от Виолетты всего три письма, которые были просто дружескими,  Пётр по зову сердца выбрал затерянный в южных российский степях маленький городок.
    Приехав туда, где его никто не ждал, он сразу пошёл в госпиталь, но, подойдя к чугунной решётке больничной ограды, в нерешительности остановился. «Что я скажу ей? Здравствуйте, принимайте меня в свою семью?! Но они меня не звали…» Задумавшись,Пётр стоял у забора и вдруг увидел её. Маленькая и лёгкая, в завязанной назад белой косынке, из-под которой выбивались чёрные локоны, она была совсем рядом, в каких-то пятнадцати метрах. Однако вместо того, чтобы окликнуть любимую девушку, он спрятался за железными воротами и решил вернуться, устроив свой быт.
    Несколько дней Петру пришлось ночевать на вокзале, потом он нашёл работу в домоуправлении, где ему выделили маленькую комнату для жилья. Получив первую зарплату, Пётр вновь отправился в больницу, надеясь на встречу. Ожидания не обманули его. Подойдя к зданию госпиталя, он услышал звуки музыки и остановился у крыльца, вспомнив, как отдыхали душой раненые, когда Виолетта, оторвавшись от дел, садилась за старый больничный рояль. Дождавшись конца мелодии, Пётр открыл дверь.
    - Ой, Петя! Откуда ты? – она поднялась ему навстречу и обрадовалась как старому доброму другу.
    По дороге домой он спросил:
    - Можно я и завтра приду провожать тебя?
    - Зачем? – ответила она вопросом на вопрос.
    - Ну как, - растерялся Пётр, - ты молодая девушка, ходишь поздно одна.
    - Ничего, я привыкла, - равнодушно ответила Виолетта. Да и молодость прошла – мне уже двадцать пять!
    После смерти Бориса она перестала обращать внимание на то, как летит время, и закрыла глаза на свою личную жизнь.
    Понимая её состояние, Пётр всё же не собирался сдаваться, надеясь своей любовью растопить безразличие, царившее в душе Виолетты. Почти каждый день он ждал её у ворот госпиталя и настолько примелькался, что превратился в неотъемлемую внештатную часть их  коллектива. Даже сотрудники замечали, когда его не было, и, шутя, говорили:
    - Что-то не видно сегодня твоего голубоглазого блондина.
    Однако, несмотря на частые встречи, он никак не мог перейти за грань дружеских отношений, боясь обидеть любимую девушку и оберегая её, как хрупкое сокровище.


*       *       *

    Весна сорок шестого вновь наполнила природу благоуханием и свежестью. Пётр и Виолетта привычно шли по пустынной улице в прохладный апрельский  вечер. Она что-то рассказывала о подругах и работе, Пётр молча слушал, не понимая смысла – душа его была полна любви.
    - Что же ты молчишь? – спросила Виолетта, но вместо ответа руки Петра сами потянулись к ней,  и он, не в силах сдерживать переполнявшие его чувства, стал целовать и ласкать свою любимую девушку, желая слиться с ней в единое целое.
    Виолетта растерялась от неожиданности, потом, одумавшись, с трудом освободилась и оттолкнула его.
    - Что ты делаешь?!
    - Виолетта, милая, ну сколько можно ходить за тобой и терпеть? Разве ты не видишь, как я люблю тебя?!
    - Но я же говорила, что люблю другого и не собираюсь ему изменять!
    - Девочка моя, пойми же – он погиб, а у тебя ещё целая жизнь впереди. Неужели ты хочешь остаться одна?
    - Это для тебя он погиб, - голос её задрожал, - а для меня всегда будет жив. Я верю, что Господь опять соединит нас, пусть даже после смерти! Видишь, какая я не современная, даже в Бога верую. Не стоит тебе связываться со мной – найди себе другую. И не надо меня больше провожать!
    Виолетта пошла дальше одна, и Пётр, поняв, что слово её твёрдо, повернул в другую сторону. «Что я наделал?! Сам разбил своё счастье! – ругал он себя по дороге домой. – Но, с другой стороны, должно же было это когда-нибудь случиться?.. А что, если я ей действительно не нужен?» – вдруг пришла ему в голову мысль. И Пётр в глубоком раздумье вместо того, чтобы избавиться от угнетавшего его чувства неопределенности, прибавил к нему нахлынувшее вдруг одиночество.


*       *       *

    Виолетта пришла домой с заплаканными глазами.
    - А где Петя? – спросила мать, уже успевшая к нему привыкнуть.
    - Он больше не будет к нам приходить, - уверенно сказала девушка и закрылась в комнате.
    Однако ей не удалось остаться наедине.
    - Он тебя чем-то обидел? – не унималась вошедшая следом мать.
    - Никто меня не обидел, - постаралась как можно хладнокровнее ответить Виолетта, но не выдержала и разрыдалась. – Ты же знаешь, мама, я никогда не выйду замуж, потому что любила, люблю и буду любить только Бориса.
    Та обняла свою дочь и расплакалась вместе с ней.
    - Да что же ты себя заживо хоронишь? Я понимаю, что тебе тяжело, но Бориса не вернёшь. И не брал он с тебя никакой клятвы, наоборот, пожелал долгой счастливой жизни… Одна ты у нас с отцом осталась. Никто тебя, конечно, насильно замуж не гонит, но неужели мы так и умрём, не дождавшись внуков? – и она вышла, вытирая глаза.
    В эту ночь Виолетта долго не могла уснуть. Вспоминая счастливое довоенное время, проведенное с Борисом в любви и душевной гармонии, она вновь мысленно заговорила с ним: «Может ли быть у меня долгая счастливая жизнь с другим? Разве ты не хотел, чтобы я осталась верной тебе навсегда?.. Больше трёх лет прошло с тех пор, как смерть разлучила нас, а я по-прежнему люблю. Ну почему мы не умерли вместе?!»
    Она стала мечтать о том, как хорошо, наверное, было бы им на том свете без земных забот, но постепенно ход её мыслей повернулся в другую сторону. «А что, если бы я умерла раньше тебя? Хотела бы я, чтобы ты всю оставшуюся жизнь посвятил только воспоминаниям? Нет, это эгоистично. Я тоже пожелала бы тебе счастья, именно потому, что люблю… Боренька, насколько же сильно ты любил меня, если даже после смерти не хотел моих страданий!» И Виолетта вновь заплакала от наполнившей её душу большой и сильной любви, разделённой неприступной стеной смерти.
    «Но для чего-то же Господь оставил меня на этой земле? – подумала она, немного успокоившись. А что, если я действительно долго проживу?» Годы летели чем дальше, тем быстрее. Виолетта представила себя на старости лет в полном одиночестве, и ей стало жутко. «А может, надо принимать жизнь так, как она идёт, просто делать добро и не обижать других?.. Да и Петру, наверное, не зря был послан этот сон. Получается, что своим сопротивлением я делаю несчастным другого человека и себя лишаю будущего…»
    Неожиданно после этих, как ей раньше казалось, прямо противоположных и взаимно исключающих друг друга мыслей, душу наполнило чувство умиротворения, и Виолетта уснула. Ей приснилось, что она гуляет по цветущему саду. В глубине его появляется Гриша, лицо которого озаряет прекрасная добрая улыбка.
    - Всё будет хорошо, сестрёнка, - говорит он.
    Виолетта бежит навстречу, желая обнять брата, но в нескольких шагах от неё он исчезает, и девушка просыпается.
        Рассветало. Виолетта восстановила в памяти сон, радуясь, что вновь увидела брата. «Гриша-Гришенька, ты настоящий друг. Как мне тебя не хватает!..»
    Собравшись, она пошла на работу, и уже по дороге мысли её переключились на Петра. Виолетта вспомнила, как, очнувшись после ранения, он не отпускал её руку, а перед уходом на фронт рассказал про свой удивительный сон,  какие письма писал, надеясь на их совместную жизнь после войны, и как почти целый год ожидал её у ворот госпиталя, оберегая и провожая домой. Только теперь она поняла, что требовала от Петра невозможного, и решила помириться, не найдя в нём никакой другой вины, кроме любви.
    Однако после работы на привычном месте её никто не ждал. Не пришел он и на следующий день, а через неделю Виолетта, забеспокоившись, не случилось ли чего, и не нужна ли Петру  помощь, тайком пошла к его дому.
    Оставаясь незамеченной, девушка увидела, как старательно он мастерил навес над крыльцом, и какими-то другими глазами взглянула на этого высокого и стройного, светловолосого молодого человека. Она вдруг поняла, что судьба Петра для неё далеко не безразлична, и потеряла всякое желание, чтобы он искал другую.
    По дороге домой чувство досады и обиды неожиданно охватило Виолетту. «Вот как! Значит, я беспокоюсь, бегаю за ним, а он, оказывается, жив, здоров, да еще и неплохо выглядит!»
    Проходя через сквер, она засмотрелась на женщину, гулявшую с ребёнком. Малыш сосредоточенно учился ходить и, сделав очередной шаг, довольно улыбался, глядя на молодую маму, протягивающую к нему руки. Виолетта очень любила детей, но теперь, как никогда раньше, ей захотелось прижать к груди своего малыша. Она подумала, что Пётр был бы хорошим отцом, и от сознания того, что, возможно, упустила своё материнское счастье, на сердце её стало тоскливо и пусто.
    Вторая неделя их разлуки подошла к концу. У госпиталя Виолетту по-прежнему никто не ждал. Надежда на встречу таяла с каждым днем, уступая место смирению.
    В воскресный майский день прозрачная голубизна видимого за окном неба и нежная зелень яблони, украшенной крупными бело-розовыми цветами, вновь оживили в её душе воспоминания.
    Дома никого не было. Виолетта села за пианино, и мелодия «Баркаролы» полилась мягкими волнами, проникая прямо в её душу. Принимая сердцем весну и тоскуя от одиночества, которое не с кем было разделить, она играла и плакала, вспоминая брата, любя Бориса и скучая по добрым сильным рукам Петра.
    Доиграв мелодию, Виолетта вновь посмотрела на цветущую яблоню, подумала о том, что надо бы отнести Грише на могилку его любимые цветы, и подошла к окну.
    Под деревом стоял Пётр. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. В душу её наконец-то пришёл мир, и всё встало на свои места. Первая, большая и сильная любовь к Борису изолировалась так, что никто и ничто не могло туда проникнуть. И совершенно другое, новое чувство, более спокойное, уравновешенное возникло у неё по отношению к Петру, с которым она хотела разделить свою будущую жизнь.
    Виолетта вышла во двор и, подойдя к нему, тихо сказала:
    - Прости, я была неправа.
    - Что ты, это я во всём виноват, - ответил он.
    - Не исчезай, пожалуйста, - попросила она, с надеждой глядя ему в глаза.
    Петр крепко и нежно прижал её к себе.
    - Больше я тебя никогда и никуда от себя не отпущу.
    Они стояли под цветущим деревом, духовно сливаясь воедино, понимая, уважая и оберегая  друг друга, радуясь, что не потерялись в этом мире, и не было на земле силы, которая могла бы их разлучить.