Наверно так рождаются Боги

***
Маленький такой, словно пушинка. Влетел в окно и приземлился на подоконник. Осмотрелся. Моргнул одним глазом, потом другим, словно в себя приходил. А потом враз вырос и собой всю комнату заполнил. От угла в угол, от стены к стене и от пола до потолка. Заполнил и затих, удовлетворенный. Лишь угол шкафа больно вгрызался в бок. Разобрал по молекулам, растворил и превратил в прах. Шкаф, как положено, исчез, и все шмотки, что небоскребами громоздились на его полках, рухнули на пол, приятно пощекотав многострадальный бок. «Хорошо!» - громко выдохнул, но неуверенно. Только все равно что-то мешает, немного назойливо, словно крутится на языке ненужное и неуместное слово. «Плохо!» - вновь выдохнул, теперь намного увереннее. Осмотрелся одними глазами, словно омар подводный. Под телом, в самой глубине комнаты, стояла кровать, а на ней двое. «Муж и жена!» - догадался. «Растворить!» - последовал мысленный приказ. Пустил струйку кислоты в того, кто справа. Муж, наверно. Тот завизжал, пытался вскочить, но ударился головой обо что-то невидимое, заполнившее всю комнату, дернулся и затих. Тихо наблюдал, как мужчина растворяется в кислоте, обнажая сначала красные узлы мышц, а затем и серо-белый скелет. Жена спала. Словно и не произошло ничего: видимо, крепко спит обычно. Разбудил ее, ударив в живот. Охнула и проснулась, но не сразу сообразила, что происходит. По привычке пыталась дернуть мужа, погрузилась пальцами в смесь растворяющейся плоти и кислоты, взвизгнула от боли и страха. Попыталась вскочить, но смогла только отбросить одеяло. Подумал сначала и в нее кислотой плюнуть, но передумал, глядя на тело. «Красиво!» - подумал и улыбнулся. «Живи!» - подумал затем и заснул.

***
Она лежала и плакала. Рядом лежали останки мужа, болели пальцы, искупавшиеся в кислоте, а вокруг, заполняя всю комнату, что-то дремало. Встать не получилось: что-то мешало. Внутри просыпалась истерика, искрами рассыпалась по нервам и воспламенила их. «А-а-а-а-а-а-а!» - закричала она и что-то разбудила.

***
Проснулся. Хотел зевнуть, но вовремя одумался: последний раз, зевнув, он проглотил пол-материка. Подавив в себе зевоту, сразу почувствовал себя хуже и... Не уверен, но точнее, чем «более пустым» не скажешь. Впрочем, и сказать тут нечего. Что его разбудило? Или кто? Женщина кричит, наверно, ей больно. Глазами повел в ее сторону, от чего та еще больше завизжала. Ногами засучила, и коротенькая ночнушка задралась выше бедер. «Красиво!» - подумал неожиданно для самого себя. Подумал и засмотрелся. Из-под ночнушки выглядывало тело. Но не все: хотелось больше. Дунул — и ночнушка слетела полностью. Женщина захлебнулась криком. Она боится. Захотелось успокоить ее, приласкать, заставить заткнуться. Нет — последнее неправильно: заставить замолчать. Вновь стал маленьким и, словно пушинка, полетел к женщине. Взлетел на кровать и целеустремленно пополз.

***
Она захлебнулась теми жидкостями, которые выделяет горло при крике. Защипало в носу и заставило отвлечься от страха. Когда реальность вернулась, она поняла, что чего-то уже нет. Нет рядом мужа, и что-то больше не мешало. Ночнушка, которая была так любима ее покойным супругом, задралась до груди. «Покойным?» - осознание этого не принесло такой ожидаемой боли. Был — и нет. И вдруг: меж ног словно пером пощекотали. Приятно так, захотелось еще. И еще, и еще, а потом все глубже и глубже. И вот — судорога за судорогой, оргазм за оргазмом. И ощущение тепла, словно наполняющего все тело. А потом — спокойный сон.
***
Очнулся. Он в теле, маленький словно пушинка. Но теперь такой значимый для нее.

***
Не хотелось просыпаться, но даже спросонья она понимала, что что-то изменилось. Изменилось навсегда. Что-то давило внизу живота, словно стекало по внутренностям, билось из стороны в сторону и успокаивалось вновь. А затем снова билось, заставляя мышцы пресса напрягаться, препятствуя ударам. Она проснулась. Живот рос на глазах, принимая округлую форму. Стекали по стенам секунды за секундами, а живот все рос и рос. Кожа уже не выдерживала давление изнутри. На ней появились маленький трещинки, из которых сочилась кровь. Уже невозможно было обхватить руками растущую плоть. Снова подкралась истерика. На этот раз замешанная на страхе за свое существование. Истерика вылилась в судороги, судороги финишировали родами.

***
Маленький такой, словно пушинка. Взлетел из обескровленного тела и приземлился на подоконник. Приподоконнился. Присел и подумал: «К чему бы это?» Посмотрел на постель: мужчины справа уже не было, женщины слева скоро не будет. «Наверно так рождаются Боги!» - подумал он и моргнул.