И спросят его

И спросят его:
- Откуда ты?
А он в ответ:
- Я здесь, конечно, чужой, но и там не особо свой. Не особо желательный. Раздражаю. А уехал я от жлобства, хамства, и надломленной совести.Ибо нет более совестливого, чем наш человек. Едва войдя в маршрутку следует поклониться и сказать: «Простите, люди добрые, что я мал, что я ребенок с мамой и испорчу всем вам, и кому-то в частности минимум утро». А уже как постареешьтут уж тот же монолог с новыми словами: «Простите, люди добрые, что я так стар…» и т.д. Простите, что не пожаловал взятку и нервы треплю. Зачем справки бегаешь собираешь? Чего неймется? Извините, что попросил вас сделать музыку потише,а вашу вдрабадан размазанную компашку уняться. А милицией не пригрожу. Сам не знаю чего от нее ждать и под чьей подошвой лучше сложиться пополам. Да и не вышел бы и не попросил бы. Но не все так плохо. Идеи есть хорошие, головы золотые. Но пока делается там все не для людей, а вопреки. Верхушки трудятся во благо, но и благо пока не наше. И посиживаю я здесь. Кстати где? Что говоришь? Нешто Париж, Монмартр? Да, ничего!Люди вон на улицах поют. Но все ж люблю я родные края, хоть есть в них грусти ивовая ржавь. – закончит он по-есениновскии и когда после всех разъяснений снова спросят «где это?» он ничего не ответит.Уйдет от обиды. Как и привык делать.