Глава 4. Школа жизни. 9

Предыдущая глава  http://www.proza.ru/2011/03/30/1422 
 МОЯ ПОЛЕВАЯ ГЕОФИЗИКА.
 Праздники прошли, и началась подготовка к выезду в поле. Руководство определило фронт работ. Я принял к работе комплект гравиметра СН-3. http://www.proza.ru/2011/04/03/966
 Проверил его рабочее состояние, отобрал запас полевых журналов для ведения гравиметрической съёмки. Получил полевую экипировку. Основная моя задача состояла в разбивке опорной гравиметрической сети на участках, расположенных на территории между озером Балхаш и Карагандой. Я потом предположил, что кроме геологоразведочных задач, гравиметрические данные явились основой для расчетов начальной части траектории полётов ракет с космодрома Байконур, который в те годы вступил в строй.http://www.proza.ru/2011/04/03/956

Чтобы оставить в памяти события тех дней и месяцев, я начал в конце мая вести дневник. Он сохранился у меня, и даёт возможность вспомнить некоторые детали той жизни.
Для получения представительной опорной сети гравиметрических пунктов высокого класса замеры на опорных точках, расположенных по углам «соты» замкнутых полигонов (подобие пчелиных сот), должны проводиться в течение нескольких часов одного дня. Этим минимизировались разбросы вариаций изменения поля силы тяжести. Такие замеры можно было выполнить только с использованием авиации.

Первый мой вылет состоялся только 28 мая. Причиной  задержки начала работ была неисправность гравиметра: нужно было заменить призму в оптической системе. Поэтому пришлось поскучать в камералке в ожидании присылки призмы. Неисправность обнаружил сам. Разобрал прибор и увидел, что обсыпалась «затемнительная» краска с одного из сторон призмы.
Замеры проводить было невозможно. Заведующий, он же и главный мастер по ремонту аппаратуры, приборной  мастерской удивился моей «прыти» и знанию аппаратуры. Правда, попросил больше без него этого не делать. Я ему рассказал, как нас профессионально готовили по предмету «Аппаратура».
В свободное время читал книги из клубной библиотеки. Поставил себе задачу поддерживать знания на уровне и заняться самообразованием. О чём и сделал запись в дневнике.

Итак, 28 мая 1957г. рано утром я вылетел с полевого агадырского аэродрома на  лёгкомоторном самолёте Як-12, который наша экспедиция арендовала, как и другие самолёты (Ан-2), в Карагандинском авиаотряде гражданской авиации.
Я сидел в правом кресле рядом с пилотом Володей, а за моей спиной в свободном кресле расположился мой СН-3. По дороге на свой участок работ мы сделали посадку на Майском участке для передачи документации в полевую партию, в которой работал Делий Шурыгин: повидались.
Затем мы взяли курс к горе Бектауата, в районе которой поставили первую и основную опорную точку первого полигона всей опорной сети исследуемой территории. Владимир выполнял работу помощника оператора. Он подавал мне с борта станину прибора, которую я устанавливал по уровнемеру станины на точке замера.http://www.proza.ru/2011/04/03/978
 Затем подавал сам прибор. Пока я проводил замеры, Влад накапывал из грунта высокий холм-пикет, ставил большой колышек с определённой надписью.
Такая установка опорной точки у нас называлась «посадкой на необорудованную площадку» и довольно высоко «оценивалась» в бухгалтерии. Точка возле этой горы была основной и в дальнейшем работа по разбивке сети начиналась с неё. В первый день мы провели работы ещё на четырёх точках, провели последний замер снова возле горы Бектауата, замкнув, таким образом, эту «ячейку» -полигон полностью.
 В этот день мы налетали 825км и пробыли в воздухе более 5 часов (что тоже имело свою «бухгалтерскую цену»). К сожалению, у меня не осталось фотодокументов, с иллюстрацией описания этой работы.
 Но я для примера привожу здесь фото с показом аэрогеофизических работ на гравиметре Уорден, с борта Ан-2 (Леон Коваль «Геофизический винегрет»).

В эти дни произошло весьма важное «событие»: я за последние деньги купил спальный мешок на складе экспедиции. Он меня выручал всю жизнь, сопровождая на полевых работах. Сейчас спальник на «пенсии» на нашей даче в Ровжах. Правда, с этой покупкой я остался в те дни «без средств на пропитание».

После нескольких дней полётов с агадырского аэродрома наступил перерыв: самолёт на неделю улетел на другие работы. Я остался на базе один на всю гравиметрическую партию.
После работы много читал. В одном из популярных научно-технических журналов прочёл материал об испытаниях маломерного вертолёта камовского конструкторского бюро КА-10.
Недавно нашёл эти материалы в Интернете и привожу фрагмент здесь. Тогда у меня возникла идея об использовании этого вертолета для проведения гравиметрических  работ при дооборудовании на нём стационарной площадки - станины для прибора. Управление машиной и проведение замеров, предполагалось мной, должен проводить пилот-оператор в одном лице. За этим скрывалась моя давняя мечта, все-таки полететь самому. Но мечты никогда не сбываются, а если сбываются, то это не мечты, а серьезные планы-программы.

8 июня состоялся очередной вылет на разбивку сети. Отлетали 5 часов и вернулись в Агадырь к 12 часам по полудню.
 Получил письмо от Гали Бондаренко, с которой у меня были ещё со школы приятельские отношения. http://www.proza.ru/2011/04/03/986
 Тогда я переписывался с Толей Алексеевым, Майей Мартыненко, Светой Кульчицкой, которая уже стала Долгополовой, выйдя замуж за нашего общего «дружбана» Колю. Он окончил школу на год раньше нас и учился в военном автомобильном училище.
 Мы ещё внутренне не разошлись далеко друг от друга. И эти письма приносили весточку из родных краев, волнуя и радуя. Ну, а святошинские письма из дома шли регулярно «по графику» еженедельно.

  В июне на московском «олимпе» произошли события связанные, с очередным этапом борьбы за власть. Результатом этого было постановление пленума ЦК КПСС «Об антипартийной группе Г.М. Маленкова, Л.М. Кагановича, В.М. Молотова» и примкнувшего к этой фракции старых вождей сталинской эпохи – Шипилова. Их вывели из состава ЦК и, кажется, исключили из партии. Это было логическим продолжением борьбы Хрущёва за власть, начатой с физической ликвидации Берии в 1953г., продолженной на ХХ съезде партии с развенчания  «вождя всех народов» Сталина в феврале 1956г.

 Эти события не могли пройти мимо нашего внимания. Хотя некоторая «традиционная» настороженность (точнее, осторожность) оставалась, но мы на вечерних посиделках в своём, маргинальном - «заброшенном»  на окраину посёлка, общежитии невольно обсуждали всю эту цепочку резких поворотов в новой истории.

 Глава одной из молодых семей, проживающих в общежитии, службу в армии проходил в Москве во внутренних войсках. Я впервые от него услышал то, что значительно позже узнал из литературных, газетных и других источников СМИ. Наш сосед рассказал подробности похождений Берии в «поисках» молоденьких жертв своего кавказского темперамента, некоторые подробности его ареста и расстрела. Я тогда недоверчиво отнёсся к его рассказу: подозревал, что он это придумал. Но это всё, значительно позже, подтвердила пресса и мемуары участников тех событий.

Т ак постепенно разрушалась основа «матрицы» той нашей жизни. Начиналась «оттепель», которую назвали «хрущёвской». Но и она продлилась недолго…

 Полёты с Агадыря мы завершили и 9 июня в 7 утра вылетели в полном составе  (вместе с авиатехником)  на 12 дней в посёлок Актогай для разбивки сети на южном участке.
 Я об этом сделал запись в дневнике в 8 ч. 35 м. на борту нашего «яшечки». В Актогае высадили нашего техника самолёта и в 10 часов ушли в полёт на работу. Вернулись на аэродром в 17 часов.
На одной из точек при взлёте маленькое «торнадо» - завихрение  резко накренил машину, и она скользнула на левое крыло, несясь  к земле прямо на высокое могильное сооружение в виде маленькой мечети. Пилоту буквально в нескольких метрах от этой могилы удалось выровнять машину и набрать высоту.
К тому же, у нас заканчивался запас горючего. На одной из точек дозаправили машину из НЗ: «загашник»  –  канистра, о которой наш техник не знал. По его расчётам мы или сели на вынужденную, или ....!
Так, что в Актогае была лёгкая паника. Нам от технаря «влетело», что не предупредили его. Из-за нехватки горючего маршрут не завершили. Пришлось на следующий день повторить залёты на последнем полигоне ещё раз.

В Актогае мы устроились прямо на аэродроме. Аэродром был на окраине посёлка. На приколе стояла парочка настоящих «кукурузников» ПО-2, «роль» которых в современных фильмах «играют» АН-2.

Возле грунтовой взлётной полосы стояло саманное «зданьице». В нём находилась радиостанция, на которой работал, по совместительству начальник этой «воздушной базы» (из местных). Его дом тоже был невдалеке. Бывали у него в гостях на "кумысном" застолье.
  В «аэропорту» разместился Владимир и наш техник. Я жил в большой палатке с аэропоисковиками нашей экспедиции. Рядом с палаткой находилась открытая столовая «на семи ветрах», под тентом. Пищу готовили две юные  девчушки–«поварешки».

 Там же в палатке, в неглубокой яме хранили радиоактивный эталон в свинцовой тубе, который использовали для отладки аппаратуры. Относились беспечно к своему здоровью.
Ещё свежим были впечатления от испытаний ядерного заряда на семипалатинском полигоне, который находился не так уж и далеко от нашей территории.
 А это была беспечность в государственном масштабе. В таких испытаниях участвовали войска. Для многих это закончилось трагично. Воспоминания участников и описание этих «опытов» на людях можно  найти сегодня в Интернете…

Аэроотряд  вел детальную радиометрическую и аэромагнитную съёмку на АН-2, на участке южнее аэродрома. Эти ребята запечатлены у меня на первомайской фотографии.
Летали на бреющем полёте практически у нас на виду. Такой режим полётов доводил их до «морской болезни». Они бедняги с трудом выходили из машины. Лица у них были жёлтозелённого цвета. Добирались до  жаркой палатки и валились на койки до вечера. Эту картину я наблюдал в один из дней, когда был простой наших полётов из-за отсутствия горючего.

 Вставали  рано. Мы  с Володей, "наскорую" перекусив сгущенкой из большущей банки, обычно вылетали в 4 утра, чтобы отлетать в прохладное время.
 В такое время на земле было 10-15 градусов.  Но на высоту полёта поднимался воздух, прогретый жарким солнцем предыдущего дня, и в кабине становилось жарко. Да так, что зашкаливал термометр прибора. Сказывался континентальный климат  Центрального Казахстана: ночью – холодно, днём – жарко.
Володя летел в одних носках. Обстановка на высоте была … усыпляющей!  Нашим ориентиром была гора Бектауата, на которую был направлен «нос» нашего самолёта. Но когда, задремав «на ходу», зажав ручку управления коленями ног,  Володя просыпался, и я вместе с ним, Бектау могла оказаться,  то  с левого, то  с правого борта.
Т.е. отклонение самолёта было только в горизонтальной плоскости. Нажав левую или правую педаль управления вертикального руля, слегка наклонив машину ручкой управления, Владимир выводил машину на верный маршрут, и окончательно просыпался для активной работы.

Проработали до 14 июня и, отлетав весь день, вернулись в Агадырь. Нашу машину затребовали для вывоза больных из Байконура. Я занялся обработкой данных всех дней съёмки. Результаты получились хорошими.
Через день мы снова были в Актогае и вели работы по южному участку. Здесь работы мы завершили 25 июня. Приходилось по всякому: и в жару летали, и  в грозу попадали. На этом участке налетали около 10 000км и 70 часов в воздухе. Конец июня прошёл в обработке полевых данных. В свободное время много читаю, включая учебный материал для вступительных экзаменов (!).

В эти дни в экспедиции произошёл несчастный случай. На полевых работах, 1 июля перевернулся «бобик» и под него попала, и погибла наша «комсомольская секретарь» экспедиции Нина Эгимбаева. В запаянном в цинк гробу покойную поставили в клубе для прощания.
 3 июля проводили до агадырского аэродрома, и на АН-2 гроб с телом улетел в Алма-Ату. Так и не состоялся спектакль, который хотела поставить Нина в нашем, недавно созданном самодеятельном театре…
 
До 13 июля у меня были камеральные дни: обрабатывал полевые материалы, провели профилактику прибора, отослал домой деньги, полученные за полёты и работу, отвечал на письма, читал.

 С 13-го начали полёты на северный участок, граница которого проходила севернее широты Жарыка. Не обошлось без приключений.
Одна из опорных точек сети оказалась вблизи от одного из «карлагов». При подлёте к месту посадки я обратил внимание на ряд барачных построек окруженных не сплошной колючей проволокой. Когда мы садились, на плацу перед бараками строилась команда людей. Сели мы в метрах 300 от этих сооружений.
 Начали работать. В этот момент от этого строя отделилось две фигуры, и побежали в нашу сторону. Владимир занервничал и начал меня торопить. Бегущие приближались к нам, и стало видно, что это женщины. Они размахивали руками и что-то кричали. Мы успели погрузиться и взлетели в сторону бегущих.
 Самолёт прошёл на бреющем полёте над этим посёлком, и было ясно видно, что это  почти расконвоированный женский лагерь, «сидельцы» которого занимались сельским хозяйством. На полётной карте на этом месте стояло: «свх. НКВД»…

Продолжение следует http://www.proza.ru/2011/04/01/987