Поэт Настоящий. Обыкновенный. Сериал 9

восьмая серия тут:

http://proza.ru/2011/03/23/1558
__________________




ДЕВЯТАЯ СЕРИЯ





– Стоп! Это важно, – но потом, – Максим протянут Кириллу белую папку с красным крестом. – Что это такое?

Клименко сначала растерялся, ему хотелось побыстрее что-то рассказать.

– Как что? Это же я тебе дал, – проговорил он, машинально беря папку. – Это поэма Чужинца.

– Неужели тебе ЭТО понравилось? – саркастически заметил Макс, сам же ощущая дикую неуместность такого тона.

Кирилл открыл папку.

– Что это? – ошарашено спросил он, перебирая листки со стишками.

– Это поэма Чужинца, – продолжал в том же духе Максим.

– Нет… это не поэма… Тут нет поэмы, – Клименко, пытаясь рассмотреть все листки, уронил папку на пол. Катя быстро присела, подняла и подала ему. – А где поэма?

– А где поэма? – спросил у него Макс.

– Тут была его поэма, листов двадцать, может, чуть больше…

– Так. Пока хватит, – Максим забрал у Кирилла папку. – Разберёмся. Теперь рассказывай всё, что ты знаешь.

Тот продолжал заворожено таращиться на красный крест. 

– Рассказывай! – приказал Макс.

– Клим, пожалуйста!.. Что ты узнал? Что? – взмолился Петя.

Клименко вздохнул, обвёл их взглядом.

– Сами знаете, Чужинец не из разговорчивых… Стеснительный, – Кирилл помедлил. 

– Ну?

– Был… Даже если иногда что-то и порывался мне поведать, то… как-то спохватывался на каждой фразе. Намёки какие-то говорил. Редко скажет что-то более или менее внятно.

– Мы с ним были знакомы, – раздражённо подстегнул Максим.

– Сегодня, когда я узнал от вас обо всём этом, – я не смог находиться тут, – продолжал Кирилл. – Всё в голове путалось, я помчался к нему домой, ну, к маме. Думаю, надо всё точно узнать. Сами понимаете, мать… Она просто в отчаянии, почернела вся. А я стал вспоминать все вот эти рваные рассказы Чужинца, складывать всё в какую-то картину.

Он замолчал.

– Ну? – дуэтом воскликнули Катя и Пьер.

Кирилл, видимо, думал, с чего начать некую историю.

– С девушками ему не очень везло. Вон, с одной как-то встречался, поехали с ней в Крым летом. Она, чтобы его помучить, всё заигрывала с кем ни попадя. Привычка такая – провоцировать, интересно ей. Чужинец не реагировал… Её это злило. Короче, она склеила там какого-то армянина и пропала на целую ночь. Он собрал шмотки, и рано утром уехал, не дожидаясь её.

За дверью зала внезапно стихли шум и возгласы. Петя, Максим и Катя непроизвольно обернулись. Тишина. (Что там происходит?)

– Ну, это дело давнее… – Кирилл, не замечая реакции друзей, глядел куда-то в пространство перед собой. – Меня встревожила последняя история.

Все посмотрели на него.

– Я давно знал, что Чужинец полюбил женщину. Ирэн – так он её называл. Я понял, что она старше его, и она какая-то… Он так странно говорил о ней. По некоторым недосказанным нюансам догадался, что у неё что-то с умом, как блаженная, что ли. Он влюбился до такой степени, что даже стал на себя не похож. Сам ходил как помешанный. И вот однажды…

В зале раздался микрофонный голос Нели. Всё, видать, наладилось. Открылась дверь, и вышел Нахим. Обмеряв взглядом нашу компанию, он достал сигареты и, напевая («Сердце красавицы склонно к измене…»), потопал в лоджию.

– Я тогда готовился к выпускным экзаменам и был страшно занят, – вспоминал Кирилл. – Но ему отказать не смог. Он пришёл, сел на диван. Долго молчал. Я не стал его допрашивать, а снова повернулся к своим книгам. Он начал говорить. Я несколько раз поворачивался к нему… Но когда заметил, что он как бы сам с собой разговаривает, я перестал показывать преувеличенное внимание. Листал конспекты и слушал его в пол уха.

– Огоньку не найдётся? – звякнул Нахим, высунувшись из-за стеклянной двери лоджии.

Макс, сунув руку в карман, с яростью швырнул в него коробок спичек, Нахим, впрочем, ловко поймал.

Кирилл вздохнул с невыразимой тоской.

– Я плохо помню его рассказ. Сегодня я даже поехал домой, сел за стол, представил, как Чужинец сидит на диване слева от меня… Пытался припомнить, если не каждое слово, то хотя бы главные факты, о которых он рассказывал… У этой Ирэн есть родной брат, нувориш местный. Он часто приезжает к сестре и… Чужинец не говорил прямо, но, стало ясно – у брата к ней отношение не совсем братское. Не хочу конкретизировать. Извращение какое-то у козла… Собственностью своей для удовольствий сделал сестру. Это она Чужинцу рассказала, когда они уже встречались. Когда её брат узнал про Чужинца, то стал ему угрожать. Его даже как-то вечером избили два неизвестных качка. И привет передали. Но он не только от неё не отказался, но пошёл к этому… бизнесмену.

– Дурак, – грустно заметил Петя, догадываясь.

– Чужинец валялся у него в ногах, просил разрешить ему жениться на ней.

– Настучать надо было, – Максим потёр свои разбитые костяшки. – Она же взрослая женщина, в конце концов…

– Она недееспособна. Формально брат – опекает её, – сказал Кирилл. – И вот… Этот бизнесмен сначала вроде бы согласился, только условие поставил – поработать у него в избирательном штабе, он куда-то там баллотируется. Чужинец чувствовал, что это просто издевательство, сознательное унижение… но прилежно сочинял политические стишки для избирательных листков. Этот господин оказался каким-то садистом, с комплексами. Кончилось тем, что он вышвырнул Чужинца и пригрозил его убить, если он подойдёт к сестре.

Кирилл помолчал.

– Сегодня я поехал в облУВД, у меня там кузен работает, написал заявление. Всё это изложил.

– А как фамилия этого бизнесмена? – с подозрением спросил Максим.

– Я не знаю, но у кого-то из наших родственники живут в том же доме, где его сестра. Чужинец говорил, что встретил там кого-то случайно. Злился ещё по этому поводу. Блин, я не помню только КОГО! Ну, эта женщина… Ирэн. Я попросил кузена помочь и пообещал ему сообщить её адрес.

Кирилл открыл дверь в зал. (На сцене снова кто-то читал стихи, Неля с поразительным самообладанием кивала в президиуме.)

– Стой! – резко сказал Макс.

Клименко обернулся.

– Когда ты последний раз открывал её? – Максим показал папку.

– Блин! – хлопнул себя по лбу Кирилл. – Куда же подевалась поэма?!

– Когда ты её последний раз открыл? – с трудом сдерживая раздражение, повторил Макс.

– Да вот здесь… В зале. Ещё до начала, все только начали собираться.

– А потом где она была?

– У меня в сумке.

– А сумка?

– Со мной была. Бред какой-то… – Клименко устало махнул рукой и вошёл в зал, ему хотелось поскорее узнать, кто из поэтов Ассоциации встретил Чужинца в доме, где живёт Ирэн, и через этого человека выяснить её место жительства.

Недалеко от входа сидели Волохипов и Рабочин. Кирилл кое-как расспросил их. Следователь из него вряд ли бы получился.

– А где, собственно, он, Чужинец-то? – поинтересовался Хипп, отвлёкшись от своего нет-бука.

Но Клименко опять махнул рукой и двинулся дальше по залу, рассеяно глядя на декламатора на сцене.

– Что это с ним? – удивился Волохипов. – Пропал куда-то. Шанс свой прохлопал. Теперь явился… Растерянный какой-то.

– А ты не знаешь, «что это с ним»! – иронически заметил Рабочин.

– Я уже говорил тебе. Это – план по срыву слушаний.

– Да ну тебя!.. Чего ты переживаешь? Ты всё равно по жребию на кастинг не попал.

– А последняя книга? – напомнил Волохипов. – Её разыграют для тех, кто не попал.

Когда Кирилл вошёл в зал, Максим двинулся было за ним, но тут же стал. Ему почему-то расхотелось возвращаться туда. Катя и Пьер выжидательно смотрели на него.

– Значит, поэма пропала позже… Скорей всего, – проговорил Макс, почёсывая подбородок. – Но папка была с нами…

– Я её в туалете забыла… – молниеносно покраснела Катя.

Максим хлопнул себя по лбу. Они помолчали.

– Но… странно ведь. Папку не забрали, а только вытащили текст… – шевелил мозгами Пьер, глядя себе под ноги.

– И ещё эту галиматью засунули, взамен, – добавил Максим.

Сквозь дверь доносились микрофонные стихи.

– Чё не заходите? – весело звякнул Нахим, выходя из лоджии. – А, Максу уже не надо-ть, – он внимательно присмотрелся к ним. – Что с вами, пацаны? (Здрасьте, красавица.) Умер у вас кто?

– Чужинец, – автоматически брякнул Петя.

– Где?

– Где-где! В гнезде! – рассердился Максим – Чужинца убили, завтра похороны.

– Что?!

– Если ты устроишь там клоунаду, я тебя там же на кладбище и закопаю.

Нахим растерянно ухмыльнулся. Кивнул. Вошёл в зал, доставая мобильный телефон.

– Вспомнила! – вскрикнула Катя. (Всё это время она напряжённо думала, наморщив лобик.) – Когда я забыла… Ну… когда я выходила из туалета, туда вошла ТА ДЕВУШКА.

– Какая девушка? – спросил Макс. – Какая ТА ДЕВУШКА?

Катя потупилась.

– Катя потупилась, – прокомментировал Максим.

– Та, на которую ты ТАК смотрел.

– Как? КАК я смотрел? Какая девушка, Катюша?

Пьер смущённо потеребил рукав, глядя на Катю с жадным нетерпением.

– Там, в буфете, – наконец, сказала Катя. – А потом ты сказал, что любишь меня.

– Света Маева?.. – Максим задумался; протянул руку и привлёк к себе Катю, глядя куда-то в даль коридора. – Ты уверена? Хм… Я смотрел на неё, потому что мне показалось, что она нервничает.

– Светка любила Чужинца, – не утерпел Пьер, до сего мгновения жестоко связанный своей природной деликатностью.

– В зал! Все в зал, – распорядился Макс.




(продолжение следует…)


Рецензии
Дорогой Геннадий, здравствуй!
Увы, сейчас у меня все меньше времени сидеть в инете.
Я до сих пор не могу разбить по абзацам роман, чтобы впихнуть в "Прозу". Коль он несколько лет провисел в одном сайте - очень мудреном, почему бы ему теперь не повисеть в "Прозе".

Как бы ни было я нашла прочитать твой сериал. К сожалению не так внимательно как хотелось бы, и время и непривычность читать по монитору.

По свежему я написала тебе рецензию, она почему-то не опубликовалась, что очень жаль.

Сейчас же я могу сказать только общее.

Ох, Геннадий, ты заставляешь меня задумываться, давно я не тренировала свои мысли в своем направлении. За что я тебе очень благодарна.

Итак твой сериал. Во-первых, я не люблю само слово "сериал" - оно предполагает что-то очень растянутое, бесконечное и пустое. К твоей вещи это не имеет отношение, тем не менее накладывает определенный отпечаток.
Ты замахнулся на очень серьезное - на смешение жанров. Однако для пьесы слишком длинно, для повести, как покажется ни странно, мало действенно, мало раскрытия. За многочисленностью героев, не видны герои главные. Они конечно позже выявляются, обозначаются, и при этом центральности не видно. Для меня, как для читателя, не читаемые имена, а значит не воспринимаемы, а они, как оказывается, практически и есть главные герои.
У тебя, конечно, есть на это свои основания, но я авторских оснований не увидела. И потом тебя читает не только продвинутая и восторженная молодежь.

Я бы все же назвала главы, быть может это отточило бы форму, а сериал действительно растягивает действия, создает пустоту, отводит от интриги.

Сначала мне показалось, что все задумано как кавардак честолюбий, однако, к счастью, нет подоплека куда сложнее, интереснее, но до нее нужно еще добраться. Много совершенно ненужной полемики. Поэтические дуэли все передают, и это очень здорово.

У меня сложилось впечатление, что тебе эта вещь дается не просто трудно, надсадно. Есть замах. есть идея. есть герои, но страдает фабула, она рассеянна. Один герой уводит от другого, как оказывается от главного, а должно быть наоборот. Главные герои себя не задают, а должны задавать с самого начала,а не потом, когда начинаешь понимать роли.
Нахима пока ты ведешь очень удачно еще тот подлец и циник. Я думаю не без его участия пропала рукопись, хотя возможно, здесь и грают важную роль чувства Светы.

Твой Чужинец, который очень не скоро понимается, что является некой центральной линией в начале не интересует, хотя сама весть о смерти уже привлекает.

Тем не менее загадочность гибели Чужинца не кажется правдивой. Умер друг и никто ничего не знает, хотя кто-то кому-то звонил, да еще матери, а она ничего толком сказать не может. Ни одна мать в смерть сына играть не будет, а если она есть мать друзьям должна сказать правду, а не мутить воду.
Но я не знаю еще как развернется все дальше, тем не менее, как бы все не развернулось а в интриге с Чужинцом задалась некая фальшь. Ее нужно как-то обыграть по другому, иначе друзья или сотоварищи по перу сходу выглядят подлецами. Узнать, что умер друг, и продолжать выбивать место под небом, вместо того, чтобы бежать и все узнать. Здесь просто чувствуется неправда жизни, и ее нужно обыграть.

Что касается общего, то я могу сказать, что ты большой молодец. Правда, как мне кажется, ты так замахнулся, что тебе тебя же на все и всех не хватает. Тебе нужно просто отдаться вещи, пусть она себя пишет, а ты ее корректируй.

Вывести на свет сразу десятки героев, это задача очень сложная, тем более сплести их в единый клубок. Клубка пока не получается. Давая, например Нахима, ты невольно забываешь о Катюшах, Пьерах, а вспомнив, не всегда вставляешь их к месту.

Но еще раз повторяю, ты молодец. Диалоги великолепны, характерны, образны. Сам фон построения интриги для меня неожиданен. Главное тема о беде нашей культуры. Это ведь не просто борьба за бесплатную книгу, жребий не определяет стихоплет ты или Бродский, твои же герои претендуют на Бродского, и отсюда кто- кого. Настоящий поэт пока не выявлен, и в этом ли цель?

Мне кажется, ты сам к девятому сериалу только вошел в собственную вещь.

Я бы ничего этого не написала, если бы мне не нравилось, но только не затягивай и не растягивай. Сейчас события должны идти одни за другим.

В общем пиши, ты дерзновенный малый. Ты умница.

С нетерпением буду ждать продолжения. Успехов тебе, и кстати с Великим праздником победы.


Галина Письменная 2   06.05.2011 01:14     Заявить о нарушении
Галина, мне даже трудно что-то сказать от волнения, - хотя это банально звучит (видишь, современные оговорки, увы), настолько ты честно всё определила.

И самое главное – практически все твои замечания збигаются с моими сомнениями.

Я выбрал не свой формат. Но я рад, что ты меня поддерживаешь.

Я хочу ответить тебе более подробно. Завтра или в ближайшие дни я этот комент заменю на более развёрнутый,
я устал сечас, а мне хочется сказать о многом, о чём ты говорила, друг мой.

Благодарю тебя за тепло и прямоту!

Геннадий Петров   06.05.2011 02:30   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.