От всяких бед избави нас

             От всяких бед избави нас...

Людмила Евграфова

    Калитин  решил,  что  в  дорогу  возьмёт  самое  необходимое:  тёплые  вещи,  ружьё, (какая  охота  без  ружья?)  и  мобильник.  Уходя  на  две  недели  в  тайгу,  без  связи  оставаться  рискованно.  Конечно,  можно  было  отключиться  от  проблем,   поставить  себя  в  жёсткие  условия - жить  по  законам  природы,  а  не  по  тем  неписаным  законам  людей,  от  которых  он  хотел  отдохнуть  хотя  бы  несколько  дней,  но  бросить  фирму  сейчас  было  бы  предательством.  Отпуск  отпуском,  а  проблемы  не  кинешь  в  угол,  как  грязные  носки.  Время  свободных  размышлений  пойдёт  ему  на  пользу,  по-новому  высветит  ситуацию  с  поставками,  возможно,  он, наконец,  поймёт,  где  надо  искать  исчезнувший  товар  и  тогда  будет звонить  Евгению  Васильевичу.  Евгений  Васильевич - компаньон,  старый  друг,  после  нескольких  неприятных  наездов  деловых  партнёров  посоветовал  ему  исчезнуть  из  города  на  некоторое  время.  Партнёры  предъявили  Калитину  претензии,  что  он  «кидала». Но  Калитин  лично  отгрузил  товар  после  того,  как  Евгений  Васильевич  подтвердил  предоплату.  С  документацией  было  всё  в  порядке.  Калитин   сам   документы   подписывал. Видно,  произошла  «разводка»  груза. Посредники  «включили  счётчик»  и  назначили  разборки  на  следующей  неделе.  Вот  тогда  Евгений  Васильевич  и  посоветовал  затаиться  у  Егорыча,  на  заимке  которого  они  охотились  прошлой  осенью. Егорыч - лесник, мужик конкретный, даже спутниковая тарелка  на крыше имеется.
С  супругой  у  Калитина  давно  были  напряжённые  отношения  по  идеологическим  соображениям.  Она  считала,  что  добро  имеет  слабую  потенцию,  и,  чтобы  действовать,  надо  быть  злым.  Свой  отъезд  он  с  супругой  не  согласовывал,  просто  сказал  ей,  что  исчезает  на  некоторое  время.  Она,  кажется,  не  расстроилась.  У  молодой  женщины  и  без  мужа  забот  хватает.
           Калитин  вспомнил,  что,  если  выйти  на  станции  «Таёжная»,  то    вниз  по  течению реки,  на  лодке,  до  Егорыча  можно  добраться  за  двое  суток.  Если  идти  наискосок  по  тайге,  то  к  заимке  выйти  можно  за  тридцать  шесть  часов  непрерывного  хода. В  общем  так  и  так - двое  суток.
        - По  реке  безопаснее, - сказал  Евгений  Васильевич, - груз  удобнее  в  лодке  везти,  всё-таки  не  на  себе,  да  и  не  заблудишься.  Домик  Егорыча  на  пригорке  стоит,  с  реки  хорошо  видно.  А  по  тайге  пойдёшь,  заплутать  можешь,  какой  из  тебя,  городского  жителя,  следопыт?  На  том  и  порешили.
           Выйдя  на  станции,  Калитин  закинул  ружьё  за  плечо.  В  прошлом  году  Егорыч  подарил  ему  штык-нож.  Баловство,  конечно,  но  у  погранцов,  в  дни  его  юности - это  была  обязательная  экипировка.  Он  договорился  с  местным  дедком,  что  возьмёт  у  него  лодку  на  время,  заплатил  деду  за  эксплуатацию  его  плавсредства,  загрузил  лодку  тушёнкой,  макаронами,  солью,  хлебом,  спичками  и  отправился  в  путь.
        От  станции  «Таёжная»  река  причудливо  петляла  и  кружила,  огибая  скалистый  участок,  путь ее  на  карте  выглядел,  как  выпуклость  у  буквы  «Ь». Обежав полукруг,  река  снова  возвращалась  к  своему  первоначальному  направлению.  В этой точке возврата  реки  и  находилась  заимка  Егорыча.  Калитин  не  был  завзятым  охотником.  Он  не  любил  убивать  животных,  но  в  юности    в  тире  из  мелкашки  мог  выбить  почти  все  призы.  Сейчас  ему  просто  надо  было  отсидеться  в  тихом  месте,  пока  ситуация  не  прояснится.  Евгений  Васильевич  настроен был серьезно - обещал  задействовать  сыскное  агенство.  Он  мог  себе  позволить  не  покидать  города,  так  как  все  переговоры  с  деловыми  партнёрами  вёл  он,  Калитин,  документы  оформлял  тоже  он,  везде  стоит  его,  Калитина,  подпись.  С  него  и  спрашивать  будут.  Времена  сейчас  дикие,  и  не  за  такое  запросто    жизни  могут  лишить.
               Он  спускался  по  реке  часа  три.  Течение  не  было  быстрым,  оно  было  величавым. Хотелось отдаться  воле  этого  течения  и  вовсе  не  управлять  лодкой,  но  в  отдельных  местах  реки  выступали  пороги, поэтому  слишком расслабляться  было  нельзя. 
               Калитин  наметил  себе,  что через  полтора часа  причалит  к  берегу,  чтобы  определиться  с  обедом  и  размяться  на  суше.  Там  впереди  река  сужалась,  сжатая  с  двух  сторон  горами.  Пройдёт  лодка  это  узкое  место,  вывернет  на  простор,  и  можно  будет  выбрать  место  для  привала.
              Он  нагнулся,  достал  со  дна  лодки  ружьё,  насадил  на  него  штык-нож и,  освобождая  руки,  закинул  ружьё  за  спину.  Так  он  чувствовал  себя  настоящим  путешественником,  готовым  к  любой  опасности.  Течение  становилось  всё  более  быстрым,  только  поворачивай  вёслами!  Река,  стиснутая  скалами,  скрыла  дно,  зашумела  гневливо,  пытаясь  вырваться  на  простор. Но за  изгибом  она  вновь успокоится,  развернётся  вширь,  и  опять медленно и величаво понесет свои воды.
             Странное,  гулкое  эхо,  усиленное  горной  впадиной,  заставило  Калитина  вздрогнуть.  Что-то  чиркнуло  по  пластиковому  козырьку  кепки  и  сорвало  её  с  головы.
            - По  мне  стреляют, - ужаснулся  он  и  бросился  вниз  лицом  на  дно  лодки.  Сразу  же  раздался  второй  выстрел,  расщепивший  верхнюю  доску плавсредства. Стрелявшему, видно,  не удавалось поймать его в прицел.  Лодка,  потерявшая  рулевого,  выбрала  направление  сама.
           «Странные  шутки, -  подумал  Калитин, - меня  приняли  за  кого-то  другого?   Наверно, милиция  охотится  на  дезертира,  сбежавшего  с  «калашниковым»  из  части!  Дедок на станции  что-то  толковал,  кажется,  об  этом.  Однако,  неприятная  ситуация!  Высунешь  голову  доказать,  что  ты  не  верблюд  -  разбираться  не  будут,  уложат  на  месте,  чтобы  отрапортовать  начальству  о  выполнении  задания.  Знаем  мы  этих  провинциальных  ментов,  рыцарей  без  страха  и  упрёка.  Им  и  в  голову  не  может  придти,  что  здесь  не  сбежавший  новобранец,  а  городской  дурак,  отказавшийся  от  цивилизации,  чтобы  примерить  на  себя  их  почти  первобытное  существование.  Раньше  в  этих  местах  как-то  пытались  адаптироваться  к  двадцатому  веку.  Строились  железные  дороги,  электростанции,  разрабатывались  близлежащие  месторождения. Но  прошло  двадцать  лет  - жизнь неузнаваемо изменилась.  Посёлки  вымирают,  рождаемость  падает,  школы  закрываются,  месторождения  не  рентабельны,  железные  дороги  убыточны. Местное  население  опять  отброшено  колесом  истории  назад  к  первобытному  существованию  -  печке,  свече,  лучине.  Но  так же,  как  прежде,  здесь  уважают  власть. Причина - глубинные  воспоминания  о  страхе,  пережитом  предками, которые не по своей воле остались  жить в этих краях, страхе, передавшемся  с  кровью  и  генами.  Хотя  хуже,  чем  есть,  людям   уже  просто  невозможно  сделать.  Так  чего  они  боятся? 
           Страшный  удар  вывел  его  из  раздумья,  лодка  затрещала,  вздыбилась,  споткнувшись  о  какую-то  преграду,  и  перевернулась  в  воздухе,  накрыв  Калитина.  Он  камнем  ушёл  под  воду,  еле  успев  набрать  в  лёгкие  воздуха.  Водяная  ванна  была  холодной  даже  для  закалённого  организма.  Оттолкнувшись  от  дна,  Калитин  взмыл  наверх.  Как  только   голова  его  показалась  на  поверхности,  с далекой точки  правого  берега  вновь  раздался  выстрел.  «Однако  шутки  в  сторону», - подумал  он,  - надо  грести  к  берегу  и  по  тайге  добираться  до  Егорыча,  мужики    не  настроены  отпускать  его  живым.   Он  опять  набрал  в  лёгкие  воздуха  и  нырнул.  Дотянуть  бы  до  камня,  а  там,  под  его  прикрытием,  выбраться  на  лесистый берег. 
Скрываясь  за   огромным  валуном,  Калитин  с  трудом  выбрался  на  сушу.  С  удивлением  заметил,  что  ружьё  висит  за  спиной,  правда,  без  патронов  сейчас оно  без  надобности,  а  вот  мобильник  остался  на  дне  реки.  Там  же,  на  дне  реки  лежал  рюкзак  с  патронами,  десятидневный  запас  еды  и  курева,  смена  тёплого  белья.  Калитин  снял  с  себя  мокрые  вещи, отжал  тонкое  шерстяное  бельё,  свитерок,  комбинезон,  куртку.  Куртка  и  комбинезон  были  из  водоотталкивающей  ткани - они  скоро  проветрятся,  а  вот  шерстяные  вещи  будут  преть  на  нём  долго.  Отжимая  куртку,  он  с  радостью  обнаружил  плоскую  металлическую  фляжку  со  спиртом,  свой  дежурный  вариант.  Там  же,  в  непромокаемом  пакете  лежали  спички - один  коробок.  Это  всё,  чем  он  владел.  Жаль,  что  батон  колбасы  в  свой  хитрый  карман  положить  не  догадался!  Спирту  надо  глотнуть  прямо  сейчас,  однако  с  костром  повременить  придётся.  Дым  от  костра  на  взгорье  далеко  виден,  преследователи  его  сразу  засекут.  Пусть  думают,  что  он  на  дне  реки  «почил  в  бозе».  Надо    уходить  в  тайгу.  Калитин  сориентировался:  от  станции  река  резко  уходила  на  юг.  Значит,  он  должен  идти  к  заимке  на  северо-восток,  чтобы  солнце  сначала  было  справа,  потом  за  спиной,  а  вечером  -  выглядывало  с левой стороны. Преследователи,  конечно,  могут  и  на  заимке  Егорыча объявиться,  да  там  недоразумение  быстро  развеется. 
          Калитин  насухо  отжал  носки  из  грубой  шерсти,  и,  надев  носок  на  ладонь,  с  силой  стал  растирать  своё  тело  докрасна. Почувствовав прилив крови, натянул  на  согревшееся тело  влажные  вещи  и  приказал  себе:  «вперёд»!  Пробежка  километров  двадцать  сейчас  пойдёт  ему  только  на  пользу.
          Когда  стемнело,  он  выбрал  разлапистое  дерево,  нарезал  ельника,  уложил  его  на  дно  ямы,  образовавшейся  от  вывороченного  с  корнем  огромного  сухого  дерева  и,  забаррикадировав  вход  всё  тем  же  ельником,  заснул.
          С  первыми  лучами солнца он  выбрался  из  своей  берлоги  и  огляделся. Красота! Вот она – настоящая мужская жизнь! Чёрт  возьми!  Есть  ужасно  хочется!  Счастье,  что  всюду  кедрач.  Надо  разжиться  шишками.  Ещё  грибов  полно,  да  брусники.  Октябрь,  а  тепло.  Унывать  не  стоит,  тайга  прокормит!  И  он  стал  разжигать  костёр.
          Позавтракав  печёными  грибами  и  глотнув  для  профилактики  глоток  спирта,  Калитин  отправился  в  путь.  Тело  его  было  удивительно  лёгким - похудел  за  сутки  на  нервной  почве.  Это  хорошо - двигаться  удобнее...
        Второй  день  путешествия  приближался  к  концу.  Скоро  в  тайге  станет  совсем темно. Как бы не заблудиться! Житель большого города, он как многие, отличался топографическим кретинизмом. Но левая щека  хранила отсвет  и тепло заходящего солнца. Надо  идти,  пока  хоть  что-нибудь  видно  под  ногами.  Калитин  переложил  ружьё  из  одной  руки  в  другую,  чтобы  мышцы  получали  одинаковую  нагрузку,  прошёл  ещё  километра  два,  и  забросил  ружьё  привычным  жестом  за  спину.
        «Пора  делать  привал, - подумал  он, - всё  равно  уже  не  возможно  ориентироваться - солнце  село».  Он  замедлил  шаги,  осматриваясь.  Вдруг  что-то  стремительное  и  мощное  обрушилось  на  него  сверху.  Он  услышал  хрипение,  боль  пронзила  левое  плечо,  тёплое  и  липкое  застило  глаза.  Под  тяжестью,  сломившей  тело,  Калитин  упал.
          Очнувшись,  он  пошевелился  и  всё  понял.  Рысь. Это  была  рысь.  Кошка  охотилась,  потому   что  была  раздражена,  возможно,  ранена.  Калитина  спас  штык-нож,  на  который  она  прыгнула  сверху,  найдя  свою  смерть.  В  предсмертной  агонии  впилась  когтями  в  плечо,  разорвав  куртку.  Кажется,  царапины  были  не  смертельны,  хотя  и  очень  болезненны.  Вот  так  мир  устроен:  ты  охотишься  на  них,  они  на  тебя....
            Он  умылся  в  ручье,  обработал  спиртом  рану,  поблагодарил  Бога  за  спасение  и  неожиданный  ужин.  Видно, был  у  него  сильный  Ангел - хранитель  и  не  отступался  пока  от  него.  А  ведь  трижды    уже   мог   быть  покойничком!  «Если  бы  я  исчез  навсегда,  кто  бы  возглавил  компанию? - задал  сам  себе  вопрос  Калитин  и  сам  себе  ответил,  -  Евгений  Васильевич».  Жена  не  хотела  заниматься  делами.  «Я  - мяу-  мяу, - говорила  она,  - моё  дело  шёрстку  лизать  и  пёрышки  чистить».  Калитин  отчасти  был  с  ней  согласен.  Однако голова  у  жены  была  светлая,  иногда  она  подсказывала  ему  такие  решения,  до  которых  сам  он  и  не  додумался  бы.  Калитин  вспомнил  жену,  её  манеру  смеяться,  смотреть  на  мужчин,  разговаривать.  Она  всегда  добивалась  того,  чего  хотела.  Что-то  часто  в  последнее  время,  когда  он  был  занят,  Евгений  Васильевич  сопровождал  жену  на  различные  презентации  и  клубные  мероприятия  и,  кажется,  не  без  удовольствия.  Маленькая  деталь:  презентации  почему-то  всегда  совпадали  с  его  обязательными  деловыми  встречами,  от  которых  он  ни  коим  образом  не  мог  отказаться.
            Какая-то  смутная,  неопределённая  мысль  забрезжила  в  мозгу  Калитина,  но  он  отложил  решение  проблемы  до  утра.  Недаром  говорят:  утро вечера мудренее. Он поужинал печеным на костре мясом и, соорудив ночлег  по  образу  и  подобию  предыдущего  дня,   уснул.
Утром  Калитин  проснулся  от  ломоты  во  всём  теле,  голова  была  чугунная,  левое  плечо  саднило.  Кошка  знатно  царапнула,  наверно  инфекция.  Он  осмотрел  рану.  Вокруг  царапины  была  подозрительная  краснота. «Только  заражения  крови  не  хватало, - подумал  он, - тогда  уж  точно  фирма  Евгению  Васильевичу  достанется.  Неизвестно еще, кто стрелял? Может, не по ошибке, а специально, чтобы убрать его? Калитин поморщился. Слабость в теле, шум в голове не давали ему возможности сосредоточиться. Надо помочь себе. Самое  разумное  сейчас - прокалить  штык-нож  и  приложить  его  к  ране. Это  подвиг!  Но,  если  он  не  сделает  этого,  то  не  выживет…Тетрациклина  под  рукой  нет!
В  детстве  он  всегда  болел  от  кошачьих  царапин.  Другим  ребятам  хоть  бы  что,  а  у  него  обязательно    лимфаденитом  всё  кончалось.  Хорошо  ещё,  что  промыл  рану  спиртом,  а  то  последствия  могли  быть  более  тяжкими...

      Два  дня  провалялся  в  лихорадке  Калитин. Сказалось все – и холодная вода, и кошачья царапина. Снилась  ему  умершая три года назад мать.      
      - Кого  ты  пригрел,  сынок? - спрашивала  она,  потом скорбно качала  головой  и восклицала:
            - Бойся  укуса  змеи!
На  третий  день он с трудом  поднялся. Развел костер, вскипятил воды в  пол-литровой  алюминиевой  кружке,  найденной  им  ещё  на  берегу. Потом заварил зверобой пополам с листьями березы и  выпил. Рану опять обработал спиртом. Через  час  ему  полегчало. Он с сожалением посмотрел на тушу рыси. Надо сказать Егорычу, чтобы забрал нечаянную добычу. Калитин забросал кострище землей и  отправился  в  путь.  По его предположениям, к  вечеру,  если    не  заблудился,  он должен  был выйти  к  заимке.
            Дом  Егорыча мелькнул в  просвет  между  деревьями.  Слышен  был  и  лай  собаки.  Калитин  не  пошёл  сразу  в  дом,  что-то  подсказывало  ему - надо  оглядеться.  Дождался,  когда  Егорыч  вышел  «до  ветру».
            - Дед,  а  дед, - тихо  позвал  Калитин, - гостей  не  ждёшь?
            - Тьфу,  чёртушка,  напугал.  Ты,  что  ли,  Матвей?
            - Я, - сказал  Калитин.
            - Искали  тебя  вчера  двое  в  камуфляже,  сказали,  что  жена   милицию  на  ноги  подняла,  якобы  исчез  ты,  не  позвонил  домой,  как  договаривались.  Третьего  дня  на  реке  выстрелы  слышали…
             - Жена,  говоришь,  меня  потеряла?  И  что  дальше?
             - А  дальше,  если  ты  объявишься,  я  должен  позвонить  вот  по  этому  телефону,  деньги  мне  за труды оставили, - Егорыч  порылся  в  кармане  и  протянул  Калитину  листок.  Калитин  увидел  знакомый номер.
- Вот  что,  Егорыч,  перевяжи-ка  мне  рану,  а  потом  решим,  что  предпринять.
              - Тебе  уходить  нужно  отсюда.  На  «Таёжной»  лучше  не  появляться.  Не нравится мне эта история. Я  тебя  к  геологам  провожу.  Позвонишь  от  них,  куда  надо.
               - Правильно  мыслишь,  Егорыч.  Худшие  враги - это  бывшие  друзья!  Один  римский  мудрец  говорил:  жадность  растёт  соответственно  росту  богатства...
            Калитин  подумал,  что  впервые  он  согласен  с  женой, -  чтобы  действовать,  надо  быть  злым!
           Когда  он  позвонил  в  дверь,  глаза  её  вылезли  из  орбит  от  ужаса.
          - Жалеешь,  что  траурный  наряд  не  пригодился?  Он  был  бы тебе  к  лицу.
         Она  заплакала.  Калитин  отвернулся  и  сказал  ей  твёрдо:
       - Ступай  и  найди  себе  счастье,  которое  я  не  смог  тебе  дать.

Милиция  вскрыла  гараж  Евгения  Васильевича,  исчезнувшие  коробки  с  товаром  были  там. 

09. 12.  2000 г.  г. Мончегорск