Эпизоды партизанской жизни. На привале

НА ПРИВАЛЕ

Из главы 6 повести «Уходили в поход партизаны…».

Ставропольский писатель Н. Чудин в книге «Михаил Коробко» описал картину отдыха партизан Благодарненского отряда «Максим» после очередной боевой операции:

«…Смерть висит над головой немца. Каждый куст и травинка сулят ему смерть. Будут помнить случайно уцелевшие немцы, что в степных наших балках, в камышах, горах живет смерть немецкая.

Ратная ночь прошла. Снова партизаны в плавнях, в камышах. Над головой бездонное небо. Шепчет камыш былины о горе народном, о гневе русском, зовет партизан к мщению. И растет счет мести. Из ночи в ночь.

Прошло три месяца с тех пор, как из бурунов вышла объединенная группа ставропольских партизан под начальством Однокозова. В бурунах родились имена боевых отрядов.

 Благодарненскому отряду было присвоено имя «Максим».

Однокозов – организатор этого отряда – теперь командир объединенной группы партизанских отрядов.

Он говорит:
- «Максим» - хорошее имя! Берегите его, друзья. Оно должно нагонять на немцев страх. Они уже слышали о нас. Не то еще услышат, хай, послушают.

***

Люди возвратились минувшей ночью из очередной операции, сейчас каждый занят своим делом.

Разведчик Першин – средних лет, коренастый, молчаливый, на первый взгляд бесхитростный парень, сосредоточенно чинит сапог. О нем теперь известно, что у него «кошачьи глаза». Он обладает исключительной зоркостью.

Сегодня ночью из под носа немцев он принес ценные сведения, а сейчас, после недолгого сна, зажав губами кончик дратвы, не торопясь, делает свое мирное дело.

- О-хо-хо! А погодка будет хорошая! - И смотрит, прищурившись в глубокую синеву.

***
Саша Стефановский – харьковчанин. За время войны он участвовал во многих сражениях. Лицо его открытое, веселое, слегка изуродовано - следы тяжелой контузии под Смоленском.

Возвратившись с фронта, он стал бойцом тыла, заведовал отделом пропаганды и агитации Благодарненского райкома партии. Он хорошо говорит по-русски, но о приключениях своих повествует обязательно на родном украинском языке.

Саша остер на язык.  О самых простых обыденных вещах он рассказывает увлекательно и озорно. И вдвое веселее получается, когда он рассказывает на своем языке.

Вчера он из автомата срезал офицера – командира экипажа бронемашины, сегодня, налаживая зажигалку, он рассказывал  об этом друзьям.

Кстати, зажигалки – его слабость. Он во всех карманах имел зажигалки самых разнообразных фасонов, но часто просил прикурить у товарищей.

На немцев ему везло, а на зажигалки – нет. Он нажимает колесики, чиркает, чиркает, смотрит  на  палец и закуривает от огня, высеченного из кремешка от «Катюши».

- Богато пота пролыв, а у дядьки закурив, - раздувая фитиль, констатирует он.
- Так как же ты его, очкастого?

- Та що про тэ говорыть, дило не трудне. Що було, то було. Нимчику треба було сала, ан, дывысь самого не стало. А дило було так. Мытро лежав поправо, а я поливо. Перед очами у нас такий бурьян, що не прогляненешь, як цей камыш.

Ну, лежим и лежим, поперед глядим. Потом земля пид нами затряслась, - чуем лязг зализный совсим недалечко. Мытро, кажу, гости до нас. Тильки язык повернув, дывлюсь и очам своим не вирю. Такэ черно страховьище с билым хрестом на животи ползе, та прямо на Мытра.

Шло воно, шло и… стоп! И гудэ на мисти. Ну, думаю, що будэ, смерть так смерть, абы живым остаться. Одним оком дывлюсь на мушку, а другий прижмурыв.

Очкастый нимец видкрывае желизную дверцю, запалив цигарку. Кукушка прилетила на опушку, а я ее посадыв на мушку. Так откуковалась же ты, подлюка.

Трик, повис нимчик на дверцях, а машина як дасть задний, та ходу. Ну, Митро, - кажу я, - пирожки по тоби вечерили бы, та очкастый пидвирнувся…

***

Смеются партизаны, и камыш шелестит, будто поддерживая их смех.

Чуть, чуть улыбается, глядя из-под мохнатых рыжих бровей, Елистратов.

Отдыхают в камышах Нестеренко, Чуденцов, Сараев, Ивашенцев и их соратники.

Три дня назад они были в бою, выдержали суровый экзамен войны».
(Л 31)

2010 г.   г. Благодарный