Полёт в Израиль

Рудины Татьяна и Гриша поехали в гости – в Израиль. Отъехавшие в ненастные 90-е годы родственники Григория упорно звали «посмотреть» Святую землю. А тут оказия – умер внезапно в деревне бездетный сводный брат Татьяны, оставил ей в наследство рубленный пятистенок. По прошествии положенного срока Татьяна вступила в наследство, продала дом и участок, к нему прилежащий, а также всю живность, которую Сергей любовно разводил и обихаживал, пока был жив. Насобиралась приличная сумма, и супруги решили потратить деньги «на впечатления». «Ну, купим мы новую мебель, и что? Через неделю привыкнем, и никакой памяти мне о Серёже не останется. А съездим – это же на всю жизнь. Такого случая не будет, пойми ты», - убеждала Таня мужа. Наконец, он согласился. Ещё полгода ушло на вызовы, оформление виз, потом ждали сезон – не ехать же по самой жаре. И вот, «отстрелявшись» на садовом участке, засолив капусту, заполнив погреб картошкой-маркошкой, купив билеты на самолёт туда-обратно, ранним утром супруги с автовокзала на заказанном маршрутном такси поехали в ближайший аэропорт.
В «Газели» было прохладно», хотя и набита она была до отказа, до тесноты: все пассажиры - путешественники, специально направляющиеся с утра в аэропорт, с баулами и чемоданами, а для багажа пространство не предусмотрено, все места проданы под сидения, и потому чемоданы пришлось умещать на коленях, под ногами, в проходиках – короче, не пошевелиться. Татьяну прижало к холодной стенке машины, и через полчаса езды она почувствовала себя довольно некомфортно: ноги затекли, плечи заныли.
Но доехали невредимыми.
В международном модуле аэропорта супруги встали в очередь направляющихся в Израиль. Публика была, в основном, носатая, глазастая и говорливая. Особенно напрягала одна женщина, довольно пожилая, худощавая, седая, с почти мальчишей стрижкой, крайне подвижная и тараторка. Григорий уже через пять минут стал закатывать глаза и шептать жене, что из-за одной этой «бабки» он бы ни за что не поехал жить среди евреев.
Эта энергичная дама прижимала к себе обеими руками пластмассовый унитаз, и всем, кто глядел в ее сторону, начинала объяснять, что у нее в Израиле старенькая мама, и эта вещь (переносной унитаз) ей крайне необходима. И конечно, когда Рудины проходили регистрацию, этот живчик в юбке оказалась их соседкой. Поднявшись по трапу и зайдя в свой отсек, они уже с досадой увидели её машущую руку и услышали, как она на весь салон самолета предлагает им уступить ей место около окна, так как «этот унитаз – он такой огромный и нигде не умещается, кроме как под иллюминатором!»
Поморщившись, Григорий разместился в среднем кресле, Таня – в крайнем, у прохода.
Мадам, наконец-то, уселась, счастливо улыбаясь и тарахтя слова признательности.
Таня сочувствовала мужу: поведение его соседки было, мягко говоря, странным – не умолкая ни на секунду, она вертелась в своем кресле, как угорь на сковородке: то у нее что-то выскакивало из рук, и она лезла это «что-то» искать, оповещая и вовлекая в эти поиски всех, окружающих её кресло сбоку, сзади и спереди;, то она начинала рыться в своих кошелках; то вертеть унитаз, проверяя – не повредила ли, а потом, с приговорами и сетованиями, опять умещала эту громадину рядом с собою. Наверное, даже соседство пятилетнего непоседы было бы предпочтительнее этой егозы.
Через полчаса полета, когда Гриша, утрамбовавшись и чуть привыкнув к хлопотливой соседке, вознамерился подремать, та, разумеется, запросилась, чтобы ее выпустили в туалет.
 
Всю дорогу соседка занимала Григория разговорами, рассказывая о себе и расспрашивая подробности о супругах, и въедливо интересовалась, что же их позвало в Израиль. Гриша мычал, бурчал и улыбался, Татьяна же, независимо глядя в сторону, всем видом показывала, что абсолютно не расположена поддерживать беседу. Так она пыталась помочь мужу и осадить говорливую и неспокойную соседку.
К концу полета, вероятно, устав с извинениями поднимать через каждые полчаса супругов (у женщины явно было что-то с почками), она таки перебралась от них на свободные места, которых было едва ли не треть самолета.
 
При подлёте к Тель-Авиву стюарды раздали пассажирам карты прибытия. Спрашивая друг друга, супруги взялись их заполнять, и тут по самолёту прошел какой-то вздох. Оглянувшись, Рудины увидели: все пассажиры прильнули к иллюминаторам – внизу, как огромная драгоценная брошь, разворачивалась панорама города. Самолёт, видимо нарочно, сделал что-то вроде круга, чтобы дать возможность пассажирам насладиться изумительным видом вечернего города, и пошёл на приземление.