Силы земные 2

Петр Степанович продолжал сидеть, но он уже не замечал перед собой, не видел. Он сидел углубленный в себя. Оставшись один, смотрел в одну точку. Всем своим вниманием он был внутри себя. Пытался разобраться в том состоянии, которое появилось после пробуждения.
Перед пробуждением Сапожкову приснился сон. Из тех снов, которые запоминаются, имеют неоконченный сюжет.
Сюжет сна зашел в тупик. События развивались, и надо было совершить поступок. Надо было пожертвовать собой.
На этом сон прерывался и Сапожков проснулся.
«Прекрасное решение инцидента». - подумал Петр Степанович.
Завершились ежеутренние события.
И вот сейчас то время, когда можно все обстоятельно обдумать.
Неужели опять?
Давно сон такого рода не приходил. Был период жизни, когда такие сны снились, не сказать, часто, но достаточно, чтобы можно было изучить это явление.
Сны приходили на пике утомления в решении проблемы, когда в голове выстраивалась собранная информация. Анализировались всякие способы решения задачи.
И все было не так. Не все условия выполнялись. А нужно было такое решение, которое выполнило бы все условия.
В какой-то момент наступала усталость от необходимости изобретать все новые и новые возможности. Приходило чувство тупика.
«Истощен колодец». - так называл это Сапожков это состояние. – «Нужен отдых. Выспаться». Петр Степанович все бросал и сосредотачивался на повседневности.
Сколько проходило времени? По разному.
И тут приходил сон. Снился, совершено, рядовой сюжет, типа осмотра достопримечательностей. Сапожков двигался – пешком или ехал. Вдруг, попадал в ловушку, кем-то устроенную для него.
Мгновенно он оказывался скованным пленником.
Дальше события развивались по-разному, но одинаковым было одно – необходимость кого-то или что-то предать. Начинался лихорадочный поиск выхода. Один, два варианта просчитывались во сне.
Потом наступало пробужденье, и поиск продолжался уже наяву.
Нужно было принести себя в жертву. Гибнуть. Придя  к такому выводу, Сапожков говорил себе: «Радуйся, что в жизни этой ситуации нет!»
Мало-помалу, спадало напряжение и приходило чувство счастья – расслабление, усталость. В течение дня сон полностью выходил из головы. Воспоминания, рассуждения. Последними уходили чувства, вызванные сном. Оставалось одно, счастье. Смешно, но счастье приходило оттого, что остался жив…
Так вот, от  растворения в счастье начинали приходить идеи – решения задач. Часто это были идеи, выполнение которых не просматривалось. Но иногда идеи приходили золотые.
Все утро Сапожков был счастлив.
«Не надо качать нефть и газ из земли!» - пронзила его идея. – «Само давление должно работать!»
Петр Степанович сидел оглушенный. Вот это да! Из какой это оперы, откуда? В его нерешенных задачах не было даже ничего подобного… и близко похожего.
Но мозг не останавливался надолго. Мозг работал дальше.
Пошел выбор и прокачка конструктивных решений.
Бурится скважина. Да. Достигает месторождения газа… наверно, все-таки, газа. Давление будет больше, чем в нефтяном месторождении.
Далее в скважину заводится специализированный трубопровод и по нему, преодолевая встречный напор, проталкивается контейнер.
С чем-то…
?
И это «что-то» впрыскивается в скважину. Наверно, какая-то химия, которая под внутренним давлением в месторождении… ну, во-первых, отвердевает.
А, во-вторых, получает какие-то свойства.
И это будет очень стабильное свойство. Не сказать, что неиссякаемое, но очень долгого действия.
Так вот, используя это свойство, можно будет получать энергию. И получать ее в таком количестве, что оно с лихвой перекроет энергию, затраченную на доставку «химии» в месторождение.
И – понеслась. Откуда подходить: с конца или с начала? Обдумывать процесс доставки или процесс отбора полученной энергии.
Кстати, каков будет, собственно, источник? Свет, вибрация,  банальное тепло или электричество. Хотя тепло и электричество – это уже вторично. Источник в любом случае будет отдавать первичную энергию.
Ну, свечение, точно, не появится. Или, если появится, то черное.
Мозг начал работать быстро, лихорадочно. В воображении пронеслись образы всех знакомых источников энергии.
«Стоп!» - сам себе скомандовал Степаныч. Тело требовало движения.
Он положил руку на джойстик кресла.
Тут же снял. Взялся за колеса.
Развернулся и покатил по дорожке, еще не решив, куда именно.
«Мочевина! Мочевина!» - зло долбило в голове. – «Продукт, сопутствующий мышлению. Усиленному мышлению. Вот так она мне ноги и покосила!»
Сапожков яростно толкал колесо.
Так докатился до перекрестка дорожек, лихо повернул вправо и, уже целеустремленно, покатил до следующего поворота.
Сбавил темп, чтоб дыханием попадать в ритм толчков. Сосредоточился на гонке.
Затянувшееся лечение без особого результата. У Сапожкова появилось свое понимание болезни, причин.
Прочтены были множество книг. Запись на очередь к специалистам, которые курсировали по клиникам, давая консультации.
Лечение было безрезультатным – ноги не держали. Ноги не двигались. Ноги не ощущались как ноги. Их можно было трогать, как… кости… черепа, что ли?
Попробуй, скомандуй черепу идти. Он – пойдет. Как же!
Пора было останавливать «пробежку».
«Есть еще время до обеда. Пойду к Океанычу».
Океаныч был друг Петра Степановича.
Здешний друг. «Познакомились» в клинике и дружили в клинике.
А кроме, как в клинике, Океаныч существовать не мог. Пребывал Океаныч в коме.

Никто не знал, что это за человек, личность. Даже его имени никто не знал.
И в клинику Океаныч поступил, уже, будучи в коме. Все, что о нем было известно, так это то, что он был бездомным бродягой, бомжом.
И в кому он впал на ночлеге бомжей в заброшенном доме.
Завсегдатаи, два мужика, привыкли, что в их ночлежку может кто-нибудь прибиться. Переночевать и наутро исчезнуть.
Так и в тот вечер, когда они собрались, их ждала компания. На коробках, импровизированном столе, стояло небогатое «гостевое» угощение.
Сами «гости» тихо беседовали. Океаныч тихо уже спал.
Наутро, когда все проснулись и стали собираться, между делом, ткнули и его. Так и оказалось, что человек и не спит. Дышит, но в сознание не приходит.
Постепенно шок стал проходить.
Оказалось, что спящего мужика никто не знает.
Кто-то, вроде, вспомнил, что где-то пересекался с ним… или не с ним?
Тем не менее, ясно было одно, коматозник в убежище появился раньше всех, и с ним появилась закуска-входЫнЫ.
Пользуясь тем, что утро ранее, Океаныча вынесли на лавочку ближайшей трамвайной остановки и оттуда уже разыграли сценарий «у мужчины приступ, он потерял сознание. Лежит по адресу…»
Так биография Океаныча началась заново, с чистого листа.
Здесь, в клинике, Океаныч обитал в отдельной палате и был нескончаемым, пока, объектом воздействия блистательных умов медицины.
Потерпевшие фиаско ученые, в складчину платили за его содержание и думали, думали, думали, как его вывести  из комы.
А вот собственно Океанычем, пациент-коматозник стал с легкой руки Сапожкова.
Конечно, и другие постояльцы клиники навещали коматозника. Но, только Петр Степанович мог сидеть возле него часами.