Волки лунной тропы. Часть 4. 1. Щит. Часть 1

     Место, куда привела его Мерцающая, было в лучшем случае странным. В худшем… в худшем, наверное, смертельно опасным, хотя в первый момент волчонку пришло на ум другое сравнение: жертвенник. Круглый каменный колодец, один из самых нижних камней которых при известном усилии выдвигался, открывая узкий и низкий лаз. Вёл этот лаз в глухой каменный мешок… впрочем, нет, не глухой. Высоко-высоко над головой виднелось небо, и солнечные лучи заливали комнатушку.
     Лайра поежилась.
     -Вот, - сказала она. – Не самое удобное место, но зато самое безопасное.
     -Если я не сгорю заживо на этом солнце, то да, - усмехнулся Двуликий, - безопасное.
     Девочка ощутимо вздрогнула.
     -Это для нАс - смерть, - пробормотала она, - да и то не сразу…
     Алькара посмотрел на нее, потом снова окинул взглядом тесную каморку.  Не жертвенник, хуже. Много хуже, потому что придумали и выстроили это место такие же существа, как и те, которых оставляют здесь на мучительную смерть – ведь укрыться от палящих солнечных лучей негде! Стены уходят вертикально вверх, не оставляя обреченному… осужденному? ни малейшей возможности спрятаться! В его распоряжении от силы несколько часов, дальше – смерть… Но разве Мерцающие убивают друг друга?
     -Вы… враждуете? – осторожно спросил он. – Между собой?
     Лайра усмехнулась.
     -А то вы нет!
     -Мы – нет.
     -А ты? Исключительный случай, что ли?
     -Ну… - мальчишка замялся. – Ничего, если я не отвечу?
     -Смертельно обижусь! – фыркнула Мерцающая.
     -Заходи сюда, - не без издевки пригласил он, поскольку она все это время лежала на полу в первом колодце, выглядывая из лаза, в который забралась только до пояса. – Вот тогда обида и впрямь будет смертельной!..
     Глаза у нее стали огромными и жалобными, в них задрожали слезы – и  Алькара пожалел, что ударил по самому чувствительному ее месту. Она всхлипнула и стала торопливо пятиться, стремясь пробраться под толстенной стеной и подняться в колодце во весь рост. Выбраться наверх – и бежать, мчаться во весь дух, прочь, подальше отсюда, куда глаза глядят…
     -Лайра, прости! – мальчишка присел на корточки и наклонился, так что его лицо оказалось на одном уровне с Мерцающей. – Ну, прости меня, не обижайся…
     -Зачем так сказал? – а в голосе слезы, хотя и старается не показать, что едва не разревелась от обиды. – Знаешь ведь, палящее солнце несет нам смерть, мы… мы не можем выдерживать его ласку, которая так нравится и вам, и теплым!..
     -Лайра… - он протянул руку в лаз, слегка коснувшись шелковистой щеки Мерцающей. - Ну, дурак я, не сердись!
     -Вылези сюда, - она снова попятилась, но уже не из желания удрать.  Алькара подождал, пока она со стоном выпрямится, растирая затекшие плечи, и нырнул в лаз. Для них двоих места в колодце оказалось маловато, стоять приходилось практически вплотную друг к другу. Алькара замер, боясь пошевелиться – ее «шутка» с поцелуем не прошла бесследно! Но Мерцающая уже карабкалась по скобам наверх. Она могла бы и взлететь – надо было всего-то перекинуться! – но почему-то не стала.
     Выбравшись из колодца, она подождала, пока Двуликий окажется рядом с ней, прислушалась и удовлетворенно кивнула.
     -Всё в порядке. Они, конечно, тебя ищут… но придти сюда им и в голову не придет.
     -А что это за место? – Алькара оглянулся на колодец, невольно поежившись при одном воспоминании о странной каморке... или камере.
     -Это… как бы это сказать… темница.
     -Нетрудно догадаться, - усмехнулся Алькара. – Только слепой этого не увидит.   
     -Темница для таких как мы, понимаешь? Для… для Мерцающих. Ее еще называют Комната Покаяния. Если успеешь покаяться, признать свою вину и вымолить прощение, пока над головой ночь и луна светит, может, будешь жить. Ну, а если не успеешь, не захочешь или по какой-то причине не сможешь… в общем, ясно. Любого из нас оставь в том колодце – и через два часа после восхода лес уже забудет о криках и паленом запахе. Вот.
     -И после этого ты хочешь, чтобы я… сидел там?! – медленно спросил волчонок. – Да я лучше встречусь лицом к лицу с твоими Охотниками… или даже Законниками и выслушаю приговор, но на этот эшафот больше… я туда больше не полезу!
     -Он… заброшен, – не слишком уверенно возразила Лайра. – Сюда давно уже никого не приводят. Да о нем вообще почти забыли!..
     -Не верится, - отрезал Алькара. – Слишком там страха много.
     -Больше я ничего тебе предложить не могу, – пожала плечами Лайра. – Не нравится – спасайся сам, как умеешь. Только против Охотников у тебя нет ни шанса. Ни единого. Уйдешь отсюда – и самое позднее утром ты будешь мертв.
     Алькара помолчал, потом вздохнул, снова посмотрел вниз, где у самого дна сухого колодца скрывался тайный лаз в страшную каморку.
     -Если сюда не приходят, может, я спрячусь где-нибудь снаружи? – предложил он. – Рядом, но… на поверхности?
     Она посмотрела на него, легка дернув уголками губ.
     -Неужели ты боишься, Алька?
     Мальчишка обхватил себя за локти, зябко повел плечами.
     -Нет.
     -А если нет, хватит искать оправдания, - она снова внимательно посмотрела на него. - Честное слово, ты будто хочешь, чтобы тебя нашли!..
     Волчонок помотал головой.
     -Не хочу… Домой хочу... мама там и вообще… Да нельзя мне.
     -Почему? - Лайра придвинулась ближе.
     -Нельзя, - Алькара с трудом подавил вздох. - Архай не примет меня. Да и никто не примет. А если нарвусь на кого-нибудь из тех, кто проиграл на Играх Раннего Солнца, меня попросту разорвут. И вожак не станет мстить…
     Лайра вздрогнула.
     -Не станет? Ты же говорил, вожак твой отец?
     Алькара кивнул и прикусил губу, чтобы не разреветься. Отец… Вожак никогда не показывал этого, старался даже, чтоб никто не узнал, что неуклюжий, серебристо-серый, слабо мерцающий в сумерках волчонок – его сын. Сын, который, когда войдет в охотничий возраст и станет охотиться вместе во всей стаей, будет выдавать ее – именно этим своим странным мерцанием, слишком светлой мастью… И подсознательно смотрел на волчонка как на потенциального предателя, хотя и понимал, что с природой спорить глупо и бесполезно. Алькара родился уродом – и он станет предателем, даже не желая этого.
     Алька тоже давно понял это и всегда втайне надеялся, что, перелиняв, сменит окрас. А Архай… Неизвестно, думал он о такой возможности или нет, но Алькара всегда знал, что отец стыдится его.
     Слова Лайры напомнили ему все это, и без того не самое лучшее настроение испортилось окончательно. Стало неловко и почему-то захотелось убежать, забиться в какой-нибудь темный угол, чтобы никого не видеть и не слышать, ни с кем не разговаривать… ни о чем не думать, пока не успокоится потревоженная память. Снова вспомнилось осознание нехорошей обособленности, снова пришло отчетливое понимание, почемУ вся Стая смотрела на него косо, снова шевельнулся страх – страх одиночества, и уже пережитые год назад эмоции весенним ураганом ворвались в успокоившуюся было за этот год душу.  Снова заныло в груди, когда мамин голос тихо шептал ему: «Ты должен научиться жить в ладу с самим собой. И привыкнуть к мысли, что в стае тебе нет места. Нет и никогда не будет. Ты – одиночка, Алькара, сын Архая..»
     Лайра тихонько тронула задумавшегося мальчишку за локоть. Он смотрел прямо перед собой, крепко прикусив нижнюю губу, а в глазах дрожали слезы, грозя вот-вот покатиться по упругим скулам… От ее прикосновения он поднял голову, прерывисто вздохнул.
     -Отец… Он прежде всего – Вожак!.. Если он даст слабину, Танцующие перестанут слушать его. И тогда Стая распадется или будет завоевана.
     Мерцающая вздохнула, слегка покачала головой.
     -Видно, везде одно и то же, - тихонько сказала она. – Если точно следуешь всем законам и правилам – ты защищен.  Если же нет, если отступишь хоть на шаг – от тебя откажутся. Свои же, те, кто еще вчера готов был умереть, спасая тебя из какой-нибудь ловушки. Свои… Теперь я понимаю, почему дедушка Царро иногда называет теплых волчьей стаей… Вы действительно очень похожи - во всяком случае, повадки у вас одинаковы.
     Алькара внимательно посмотрел на нее.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ