Последний бой рядового Васильева

   Молодой, худющий, сероглазый солдатик намертво вцепился в винтовку, неподвижно замер в своем окопе. Его ноги по колено утопали в грязной окопной жиже. Мокрая прожженная на боку шинель в глине, в бурых пятнах крови. С неба сыпал мелкий, омерзительно холодный, осенний дождь. Над ухом орал, срывался на хрип капрал.
-Сволочь! Трус! Дерьмо! В атаку! Все там! Ты один остался! Вперед!
   Парень сжал зубы, выпучил глаза, рванулся из окопа. Глотнул открытым ртом горячий, полный пороховой гари, воздух. Он увидел впереди серые спины солдат, побежал к ним, но все кругом скрыла плотная желтая пелена. Оглянулся, увидел как капрал закашлял, сложился вдвое. Вдохнул еще, еще… Воздух пропал, исчез!
-Дышать! Дышать!
     Желтый туман душил, рвал грудь изнутри…

    Горячий песок, жаркая сушь. От чужой крови пальцы слиплись на рукояти короткого меча. С кожаных доспехов падали комочки земли. В сандалии мешал камешек. Карфогенянам не было конца. Худой, светлоглазый солдат вытер руку о край белой туники. Он рубил, крушил врага. И все же, мало походил он на бравого римлянина. Не мог он похвастать ни происхождением, ни статью, додумать он не успел. Огромный камень свалился со стены и рухнул прямо на него. Придавил грудь не вдохнуть.
-Дышать! Дышать!
Свет померк. Темно. Темно… 
               
    Подлодка лежала на дне. Внутри было  тихо, свет еле теплился, мигал. От сырой духоты кружилась голова. Лицо покрыл липкий пот. Глаза слезились, кислорода не было. Воздух был полон тяжелых запахов, плотный густой, дышать им было невозможно! Нельзя! Тощий, чуть живой матросик ничком лежал на шконке. Мутным  взглядом больших серых глаз уставился перед собой, повторял пересохшими, потрескавшимися губами  повторял чуть слышно:
-Дышать… Дышать….
   Вдруг, из соседнего отсека рыжей стеной ворвалось пламя. Поглотило все!  Сожрало…

    -Бедняга.
Полная пожилая медсестра сочувственно склонилась над кроватью совсем молодого парнишки. Худой, изможденный, он метался и стонал.
-Агония. Отходит. Жалко его. И увидеть в жизни ни чего не  успел, – причитала она. – эк, тебя угораздило Васильев. Месяц всего в армии освоиться не успел, а уж простудился. Пневмония. Другие – то выздоравливают, живут себе счастливо. Что ж ты, Саша, помирать надумал? – старушка погладила солдатика по голове. Вздохнула горько, - и что тебе сейчас является? Что ж, тебя так тревожит?
   Парень ее не слышал, дышал тяжело, хрипло, открыл мутно – серые невидящие глаза. Хриплое дыхание стало тише, тише…
   Медсестра наклонилась к самому лицу, прислушалась. Вздохнула, перекрестилась, закрыла мертвые глаза.
-Все. Отмучился. Царство небесное.
   Свой последний бой рядовой Васильев проиграл.