Одно короткое лето. Две хрупкие жизни

Пыль поднималась над головами и улетала при каждом порыве ветра к белоснежной выстиранной простыне. Мальчишки, спрыгнув с измученных поездками по горным тропам, ведущим к реке, велосипедов, оспаривали первенство единственным известным им способом – на кулаках. Они кружились по утоптанной пыльной площадке перед домом и громко по-звериному кричали на понятном только им языке. Небывало жаркие дни стояли уже третью неделю, казалось, что лето никогда не кончится. А запах дождя был стерт из памяти безоблачным небом и круглым белым диском солнца. Все, что окружало братьев, как будто стало моложе в эти летние дни. Отец, иногда проходя мимо мамы, позволял себе ущипнуть ее за какую-нибудь выдающуюся часть тела. Мама при этом по-детски взвизгивала и шлепала «обидчика» влажной кухонной тряпкой, после чего дом сотрясали четыре различные тональности смеха. Даже крашенные стены столетнего деревянного загородного дома становились моложе, бледнели под лучами солнца. Полы начинали поскрипывать по особому радостно тихими ночами, дополняя сверчков под лестницей. Все вокруг подчинялось музыке лета, песне солнца. Тем летом все было именно так. Тем летом, утопленным под грузом двадцати пяти лет, все были счастливы, щедро улыбались и не скупились на нежные объятия.
Десятилетний Антон всегда задирал восьмилетнего Артема, тот злился и пинал свои игрушки от досады, после чего мама сердилась и заставляла убираться в комнате. Антон рассуждал, как ему казалось, по-взрослому "Пусть жизни учится, надо быть сдержаннее". Антон с рождения был мальчиком земным, умным, быстро поддавался учению и влиянию извне, никогда не желал большего, чем ему могли дать родители, был усидчив и упорен, а еще ангельски красив. Когда он улыбаясь обещал маме никогда ее больше не огорчать, не простить его было невозможно. Полной его противоположностью был младший братик. Артем витал в облаках, был вспыльчив, считал, что может все на свете лучше всех. Он напевал только что сочиненные песенки и рисовал непонятные каракули, а после придавал им ажурные словесные очертания и формы. Учеба давалась Артему с трудом, потому-что усидеть на одном месте больше десяти минут было самой сложной математической задачей. Хотя в красоте он и уступал старшему брату, все же в чертах лица с первой же секунду общения можно было увидеть тонну зарождающегося мужского шарма.
Лето скоро закончилось, холодные косые дожди разрезали воздух на множество частей. Наступила осень. Школа разделила братьев на разные классы, работа - родителей на разные миры. События происходили с молниеносной скоростью, словно поезда с неисправным тормозом, пролетающие мимо станции так быстро, что стоящие на перроне не успевали сосчитать вагоны. Дети оказались пассажирами жизни с неисправными тормозами. Папа осенью перестал щипать маму, она же перестала заливисто смеяться и замахиваться кухонной тряпкой. Антону чудились по ночам жалобные всхлипы, доносящиеся из родительской спальни. Он вставал, осматривал Артема, укрывал его до подбородка и возвращался в свою кровать. Долго лежал, дыша в подушку громко, стараясь своим сопением заглушить мамин плач. Антон скучал по родителям, молчаливо жалел маму и сердился на отца. Артем же ничего не понимал и никого не жалел. Он смиренно ждал лета, ждал когда весь происходящий кошмар прекратится и расколовшийся мир снова приобретет любимые очертания, как на той картинке, которую он нарисовал в последний день пребывания за городом, а по возвращению в город повесил на освещаемую половину стены детской комнаты. На желтоватом листе картона читались жаркие солнечные дни, гора и река, и на водной глади, держась за руки и смеясь, стояли мама, Антон, Артем и папа.
Но мир склеиваться не хотел. Весной мама уехала. Куда и насколько мальчики не знали, а папа отказывался отвечать на любые вопросы. В квартиру к ним переехали бабушка с дедушкой. Отца они почти не видели, потому что он всегда отсутствовал. Даже если находился дома, то в состояние полного отсутствия, а точнее, сильного алкогольного опьянения. Следующее жаркое время года, как впрочем и последующие, дети провели на школьном дворе вместе с другими мальчиками, у которых были тоже семьи наполовину.
Перед началом нового учебного года вернулась мама. Двор сотрясли два детских голоса, кричавшие наперебой бесчисленное количество раз: "Мама приехала!" Эти звонкие голоса были слышны до тех пор, пока мальчики не узнали, что мама вернулась ради официального приглашения на свою свадьбу. А после, с чувством выполненного долга, уехала, оставив на маленькой кухне три чашки с недопитым сладким чаем и три кусочка торта, к которым так никто не притронулся. Только младший Артем успел слизнуть розочку из масляного крема. После этого дня папино временное моральное отсутствие или алкогольное присутствие стало более шумным, истеричным и жестоким. Мальчики закрывались в своей комнате или убегали на школьный двор от всего, что раньше было ими любимо. Окружающие чужие люди стали их жалеть, участливые бабушки, перешептываясь давали мальчикам конфетки, а всякие проступки прощались. Я была их соседкой, ровесницей младшего из братьев и как все жалела симпатичных мальчиков, но сторонилась, боялась злобы в их глазах.
 Так пролетело несколько одинаковых лет. Мальчики росли и становились злее ко всему миру, к тем, у кого была семья, к тем, у кого дееспособность отца заключалась не в рукоприкладстве, к тем, у кого любовь матери была слышна не только по телефону один раз в месяц, к тем, кто их жалел и считал несчастными, брошенными детьми. Но они оставались общительными мальчиками и быстро сходились со своими сверстниками, учили домашних деток курить не только сигареты, пить не только пиво, преподавали правила уличной жизни и азы воровства. В школе оба брата пользовались абсолютным авторитетом. Девушки, вздыхая, проходили мимо них по коридору, мальчики торопились первыми поздороваться. Мало кто догадывался о семейной драме, о невыраженных чувствах, недодаренной и недополученной нежности. Школу оба закончили с оценками чуть выше среднего, отгуляли выпускной и выбросив в сторону надоевшие портфели, почувствовали доселе скрытый от них аромат свободы. Ровно год они наслаждались жизнью без учителей, без оценок, без необходимости рано вставать и рано ложиться. Деньги на свободу доставали сами, единственным способом, которым успели овладеть в совершенстве. Ровно год они зло улыбались миру, чувствуя вседозволенность, безнаказанность. Они были супергероями друг для друга, защищали от посторонних, все делили пополам, даже подружек… До тех пор пока Артем не был задержан на месте преступления и оказал сопротивление органам правопорядка. Суд состоялся быстро. Кража со взломом, лишение свободы сроком на 5 лет.
Антон, в отсутствие младшего брата, изменился до неузнаваемости, выходить из дома стал только ради новой дозы. Теперь в подъезде круглосуточно пахло уксусом, посещавшие его друзья были все как один худые, грязные, от всех одинаково пахло "кислой", у всех были пустые как стекло глаза и кожа цвета первого, чуть подтаявшего, снега. Увидев их, мне хотелось стать невидимой, слиться с подъездной стеной, страх окутывал тело, плечи прятали голову, а колени поджимались. Бабушка мальчиков умерла быстро, кажется что-то с сердцем, но интересоваться причиной никто из соседей не стал. Жизнерадостного и улыбчивого дедушку, ветерана нашей Великой войны, через год парализовало. Отца часто видели в горячке бродящего по улице совершенно голого и выкрикивающего нецензурные ругательства. В таком аду жила семья, точнее то, что от нее осталось. Как-то Антон привел домой девушку, ожидавшую, кажется, его ребенка. Варить нужно было уже на двоих, тогда из дома исчезли остатки книг, телевизор и другие никому ненужные вещи, а так же стали пропадать с балконов соседей банки с запасами и мокрое белье. Ребенок умер, не сделав первого вздоха и не открыв слипшихся глаз. А та, которая должна была стать его матерью, исчезла так же бесшумно и незаметно, как и появилась. Антон впал еще в большее наркотическое отчаянье.
Такой освободившийся Артем нашел свою семью. Дедушку положил в больницу, брата в клинику, отца в психиатрическую лечебницу. Сам устроился на работу, навел в квартире порядок. К Артему стала приходить девушка, его сослуживица, и даже мама один раз приехала в гости со сводной сестренкой.
Все кажется стало налаживаться, дедушку врачи выходили после ряда инсультов и он мог уже самостоятельно доходить до кухни, сидеть на стуле, говорить и как прежде улыбаться, только правой половиной лица. Брат появился через год. После клиники Антон не говорил ни с кем. Только иногда, встретившись с ним взглядом, я видела в его глазах отчаянные мольбы о прощении и помощи. Отца отпустили через полтора года, похудевшего и отрешенного. Четверо мужчин стали пробовать жить одной семьей, одной жизнью. Артем радовался, рассказывал об успехах нам - его соседям, тем самым бабушкам, что когда-то угощали конфетами.
Но однажды Антон пропал. Артем искал его где только мог,  друзей, во дворах и притонах. Нашел в бессознательном состоянии от большой дозы героина. Отец воспользовался тем, что Артем занят поисками, зашел к одинокому соседу и остался у него на три дня. Только дедушка, как и прежде, сидел на табурете в кухне и улыбался правой половиной лица. Артем  не оставлял попыток собрать семью и склеить ее, как разбитую вазу на клей «Момент». Во время его отчаянных попыток, девушка, испугавшись сложностей, деликатно попросила отсрочку в отношениях.
Я переехала. Но новости продолжали ко мне сплетнями просачиваться по телефонным проводам. Тридцать первого декабря Артем вечером решил встретить новый год в ванной, вместо закусок взял с собой острое лезвие, вместо шампанского наполнил ванну водой до краев. Нашел его отец только 10 января. Он выйдя из запоя решил умыть лицо. Именно такие показания занесет с его слов участковый. Отец долго стучался, не сразу понял, что дверь заперта изнутри. Выбив ее ногой, умылся, вызвал милицию и опять вернулся к одинокому соседу…