Учительница. Часть-2

«… Чем скорее человек определит
свою жизненную философию, тем
лучше, потому, что только философия
придает форму совести, а та определяет
и регулирует все наши поступки».
Маркиз де Сад «Жюльетта»



С недавнего времени дни моей жизни не проходили как обычно мрачно и обыденно, а напротив, наполнились радостью и приятными переживаниями. Словно разноцветные стеклышки калейдоскопа, переливаясь всеми цветами радуги, создавали интересные узоры чудные и неповторимые.

                Учительница. Часть 2

Записи из дневника.
03.05.81г

В моей жизни появилась женщина, мимо которой я не мог пройти, не посмотрев на нее, и сам остаться незамеченным.
В перерывах между лекциями, я видел иногда, ее знакомый силуэт, и я искал ее везде, где бы ни был. Мне ее не хватало.
Когда она проходила мимо, я чувствовал аромат ее духов. Словно шлейф платья старинного покроя, теплая ласковая волна вечернего моря, прогретого за день жарким солнцем.
Хотелось идти за ней, чтобы постоянно переживать эти чувства. Изящным взмахом руки она манила меня в неведомое, известное только ей, обещая показать прекрасную страну волшебных грез и сновидений.
Я старался приблизиться к ней насколько это было возможно и даже видя ее лицо, издали, представлял, что она разрешила мне поцеловать ее руку или краешек платья.
Со временем Татьяна Ивановна начала замечать, что я смотрю на нее слишком часто и поняла, что нравится мне, тогда она стала отвечать мне тем же. Это походило на игру, и она все больше увлекала нас.
Мой взгляд задерживался на ней неизменно дольше обычного. Она манила и притягивала всем своим существом. Я здоровался с ней, учтиво наклонившись, возможно слишком низко, замечал, какие она надела туфли, насколько прозрачны или темны ее чулки и еще некоторые детали ее туалета.
Ее ноги, которые она часто выставляла напоказ, просто сводили меня с ума. Сидя на высоком стуле и читая лекцию, в полуобороте к доске, Татьяна Ивановна изредка помахивала указкой, показывала новую формулу, при этом ее левая нога, в черной лакированной туфельке, дерзко виднелась из разреза длинного темного платья, затем она опускалась на пол, постепенно создавая чудесную форму, от которой не возможно было оторвать взгляда.
Все ее платья были разной длины и почти все с разного рода разрезами, сзади, сбоку, спереди. Она варьировала их постоянно по своему усмотрению.
Сердце мое учащенно билось и сводило грудь. Я представлял, что стоя на коленях целую ее ногу от носка до черной кружевной резинки чулок и затем обратно долго и бережно. И все это по несколько раз представлялось мне так естественно и точно со всеми деталями и даже со словами, которые она могла бы говорить мне при этом, что я опускал голову не в силах больше смотреть, закрывал глаза и не шевелился.
Затем постепенно приходил в себя и смотрел на других ребят замечая их реакцию.
- « Как они себя ведут, когда видят в разрезе платья ее ноги?» Увиденная картина часто смешила меня. Кто-то, вальяжно развалившись, смотрел в потолок, кто-то спал, положив голову на руки, остальные перекатывали математику друг у друга. Мне становилось жаль их, и я искренне им сочувствовал, раз они лишены такой красоты. А может напротив, им надо было пожалеть меня? Не знаю. А что чувствует она? Все это происходило не в школьном классе, где можно спрятаться за спинами и нагло храпеть, не боясь, что учительница пойдет между партами, сосед всегда разбудит, толкнув локтем, а в аудитории, где столы расположены на подъеме, амфитеатром. Наверное, Татьяна Ивановна, как и все преподаватели, привыкла к этому, так учились всегда и она не обращала внимания, чтобы не мотать себе нервы.
Волшебное слово: «зачет» имело огромное значение. Чтобы хорошо учиться, не обязательно сидеть с умным видом, можно было вовсе не посещать занятия, а затем прийти, и сдать все темы легко и просто или же не все, и бегать за преподавателем. Мне не подходило ни то, ни другое.
Татьяна Ивановна вела два предмета, и я не мог не ходить на занятия, даже хотя бы потому, что хотел видеть ее, как можно чаще, если не сказать всегда.
Девочки из группы не интересовали меня потому, что я не воспринимал их как женщин, не видел их такими, как не старался, они лишь отдаленно напоминали мне женщин. Образ матери не стоял, да и не мог стоять с ними рядом. В них не было той женственности, тепла и чувственности. Тела их и формы не возбуждали меня нисколько, как бы внимательно я не смотрел в их сторону.
Взрослые женщины это другое дело. Здесь получалось все легко и сразу, возбуждение охватывало меня целиком, стоило лишь посмотреть на них.
А что стоили эти атрибуты, детали туалета и все прочее?! Женские туфли разного фасона и размера, только что снятые с ноги, перчатки брошенные в впопыхах и оставленные на столе в учительской, пропитанные запахом их тел, источающие ароматы духов и пота не оставляли меня в покое. Даже дома на столе перед зеркалом вещи моей матери, они присутствовали там в изобилии.
Краска для волос в красивой цветной коробочке, лак для ногтей и щипцы для завивки. Все эти вещи вызывали у меня восхищение и умиление. А как они пахли! Запах, от которого бросает в дрожь.
07.05.81г

На первый взгляд она производила впечатление успешной счастливой женщины, живущей полной жизнью. Но это было не так. Я пришел к такому выводу путем многодневных наблюдений. Обручальное кольцо на левой руке, которое она затем и вовсе сняла, печальный взор, слегка затуманенный прошлыми обидами и неудачами. Музыка, которую она слушала, с оттенком печали и страдания и еще то, как она курила, стоя у раскрытого окна своего кабинета, нервно дрожащая в ее изящных пальцах сигарета, длинная и тонкая, коричневого цвета, с двумя золотыми полосками перед фильтром и надписью: «Мore». И глаза ее, конечноже, ее глаза, ищущие участия и понимания.


15.05.81г

Я предпринял несколько попыток к сближению.
- Какой красивый у вас маникюр! - сказал я не в силах оторвать от ее рук взгляда.
Она улыбнулась и благосклонно посмотрев на меня, ответила:
- Я сама делаю, нравится? – Таня растопырила пальцы в стороны и слегка покачала ими.
Солнце заиграло на розовых ногтях, золотые блики волшебно засверкали.
Я переминался с ноги на ногу, не зная, как предложить разговор.
Между тем, она, потушив сигарету, отошла от окна и развалилась в кресле, положив ногу на ногу.
- Как-то странно, получается,- заметила она, задумчиво взглянув на меня – я ведь чуть ли не вдвое старше вас, а вы так запросто входите ко мне и делаете комплимент. Что натолкнуло вас на такие подвиги?
- Я буду стараться – ответил я после небольшой паузы.
- Что стараться? – она сказала эту фразу резко и продолжая приветливо глядеть на меня, покачала туфлей на высокой шпильке несколько раз из стороны в сторону.
- Татьяна Ивановна, не поймите меня превратно, я просто хотел сказать, что вы мне очень нравитесь. Вы ко мне так же не равнодушны. А что может быть у нас общего, я не знаю, наверное, зря все это, и разговор, и объяснения.
Я замолчал, потупившись, так как не знал, что еще сказать. К горлу подступил комок. Она догадывалась, что со мной происходит.
- Называйте меня Таня и давайте на «ты», а сейчас мне пора – она подошла к окну и закрыла его, намереваясь прервать странный разговор.
Этот эпизод особенно четко запечатлелся в моей памяти:
Яркие солнечные зайчики на обоях, вздрагивающая под порывами ветра занавеска и лицо Татьяны Ивановны обращенное на меня.

16.05.81г

На следующий день, точнее утро, я принес ей цветы, прямо в ее кабинет поставил их в вазу, которую приметил накануне.
Рядом с букетом положил записку:
« стремлюсь выразить свои чувства наилучшим способом. Пусть эти цветы обрадуют вас и скрасят ваше одиночество. Не подписываюсь ».
17.05.81г

Через день за букетом последовала записка, которую я незаметно положил на ее стол. Текст был примерно таким:
 "Здравствуйте. Никогда не решился бы написать вам, если бы не тот взгляд, которым вы одариваете меня ежедневно. А улыбка дорогого стоит. Всегда к вашим услугам."
Ближе к вечеру, проходя мимо ее кабинета, я замедлил шаги, прислушиваясь. И тут дверь открылась, и она вышла сама с таинственным видом. Она мягко дотронулась до моего плеча и посмотрела по сторонам.
Поблизости никого не оказалось.
Таинственный вид ее дополняло платье, как всегда с разрезом, теперь уже спереди, темно-синего цвета, на ногах чулки почти прозрачные и туфли такого же цвета, немного потемнее с золотыми пряжками, узкими и тонкими.
- Полагаю, нам следует объясниться. Вы не против? – спокойно сказала она, выставив вперед ногу, и выжидательно посмотрела на меня, ожидая моей реакции.
У меня заколыхнуло сердце, но я нашел в себе силы ответить:
- Несомненно, вы правы, а то мне никак не решиться.
Я зашел внутрь с бьющимся сердцем за нею, тогда мне показалось, что я даже покраснел, хотя и не мог видеть себя в зеркале. Она сама распахнула эту дверь для меня, и я бы пошел за ней, куда угодно, хоть на край света, стоило ей лишь поманить меня. Мы оба знали это, и некоторое время молчали, не зная, как начать разговор. Она курила, стряхивая пепел прямо на пол, и разглядывала меня довольно бесцеремонно, явно ожидая чего-то от меня. Я же ждал чего-то от  нее, не зная чего именно. И от этого смущался еще больше.
- Спасибо за цветы и трепетные записки – она оживилась, очнувшись от печальной задумчивости, охватившей ее поначалу – я догадалась, что это вы.
Она подошла к окну и раскрыла его настежь. Комната тут же наполнилась запахом цветущей сирени.
- Ну, что вы, в самом деле. Нельзя же быть таким робким – она потушила сигарету и всплеснула руками – Скажите хоть что-нибудь. Вы не похожи на этих глупых студентов. Вы ведь не такой, я знала это с самого начала и всегда ставила вам «зачет», потому что вы прилежны и старательны.   
Я прекрасно все понимаю и то, какими глазами вы смотрите на меня, как вы себя ведете.
Она потушила сигарету.
- Если хотите, можете курить. Вы курите?
Я согласно закивал в ответ, немного успокоившись.
- Смотрите,- она подошла к окну,- какая хорошая нынче весна выдалась. Пригласите в кафе, устройте вечер со свечами, что-нибудь в этом роде.
- Вы знаете, Таня, как-то неожиданно и довольно откровенно. Я не ожидал такого и мог только предположить, что между нами что-то, возможно, поэтому я теряюсь и не могу собраться с мыслями.
- Мы в прошлый раз еще договорились называть друг друга на «ты» и по имени.
- Конечно, мы волнуемся, все из-за волнения.
 Я подошел к ней ближе и взял ее за руку. Она присела на край кожаного дивана. Я сел рядом.
Немного подумав, как лучше начать, она сказала ровным спокойным голосом:
- Я далеко не девочка, мне 45 лет. Сколько можно играть в игру с записками и взглядами? Я не могу, да и не хочу продолжать все это, а предлагаю вам серьезные отношения. Я затащила вас к себе, и в этом нет ничего удивительного. Все эти разговоры насчет того, что мужчина должен первый подойти к женщине, такая ерунда, уж поверьте моему опыту. Никогда не придерживайтесь этих правил. Это ничто иное, как попытки оправдать собственную беспомощность женщин, доведенных до крайности своим одиночеством.
От волнения она постоянно перескакивала с «ты» на «вы» и обратно.
- Разве я не права?- она повернулась ко мне всем телом – Сколько сейчас градусов, знаешь?
Взгляд ее стал ласковым и добрым. Тревога прошла, а вместе с ней неуверенность.
- Остается надеяться, что мы не напрасно отнимаем время друг у друга. Как ты считаешь?
Она приблизила ко мне лицо, и я опять почувствовал удивительный аромат ее духов, присущий только ей.
- Волнуешься,- продолжала она почти шепотом,- не стоит. У тебя это в первый раз?
Я чувствовала, ты слишком скован, будь свободнее. Мне раздеться?
Я кивнул головой. Она загадочно улыбнулась и, проведя ладонью по моей щеке, сказала тихо:
- Сделай это сам, только медленно.
Я неуверенно потянулся к пуговицам на ее груди.
- Нет – она мягко отстранила меня – сначала туфли.
Она облокотилась на спинку дивана и вытянула вперед ноги. «РК» прочитал я на светлой внутренней стороне ее туфли, когда снял ее.
Черная кружевная резинка чулок настолько плотно облегала ее ногу, что когда я прикоснулся, Таня вздрогнула.
- Какие холодные у тебя руки!
- Да никакие они не холодные, нормальные, руки как руки.
- Тише!- она ущипнула меня за ухо, подожди, я закрою дверь.
- Может повесить табличку «не беспокоить»?
- Не остри, сейчас это не уместно – она подняла ногу и поставила ее на стул. Подол ее платья поднялся и открыл розовые полупрозрачные трусики с бледными горошинами. Темная глубина наслаждения угадывалась за ними. Я подумал тогда: « На это можно смотреть часами, наверное, а трогать каждый день губами. Теперь у меня есть все это».
18.05.81г

Мне больше всего нравилось в ней то, что она не смотрела на меня как на красивую картинку, а видела во мне, прежде всего человека с чувствами, мыслями и переживаниями.
- Это мне? – спросила она, разглядывая маленькое круглое зеркальце, которое, войдя, я положил на ее стол – Ты подарил это мне. Как мило и приятно. Спасибо.
- Давно не виделись – сказал я, жадно разглядывая ее фигуру.
- Ну, что же ты, позвонил бы, - она наклонилась к зеркалу, подкрашивая губы, - я все ждала и ждала. Или тебе не до меня?
Она обернулась, все еще улыбаясь.
- Как раз, напротив, я часто думаю о тебе.
- Ты знаешь, что я живу одна, детей у меня никогда не было. Что еще делать вечером одинокой женщине? Читать книги, смотреть телевизор?
- А ты не пробовала познакомиться?
- Пробовала – ответила она устало и рассеянно посмотрела на меня – Очень сложно. После сорока лет особенно.
- Можно ведь найти хорошего человека?
- Я тоже так и полагала, но жизнь сложнее, чем ты думаешь. Она тяжела и порою горька до невозможности. У многих печальный опыт. Таня села, выпрямив вперед ноги. Я сел на стул перед нею.
- Ты хорошо выглядишь, - Танечка, волосы недавно покрасила?
- Спасибо, вчера только, хороший тон, не правда ли?
 Она покрутила головой в разные стороны и откинулась на спинку дивана.
- А ты выглядишь еще лучше – сказала она, немного помолчав и разглядев меня, как следует – ну, прямо мечта восторженных девиц, да и только.
- Перестань, Таня, я хотел поговорить с тобой серьезно.
- Давай поговорим – она села прямо, и ее мягкая белая грудь всколыхнулась под большим вырезом. Темно-синие замшевые туфли с прозрачными колготками очень шли к ее вечернему платью, а красный маникюр подчеркивал красоту рук.
- Скажи Таня, у тебя были дети?
- Нет, все как-то не получалось, да и не для кого.
- А для себя?
- Зачем мне все это. Если хочешь ребенка, найди кого-нибудь помоложе. Ты же это имел в виду?
Она смотрела мне прямо в глаза и внезапно гнев охватил ее.
-Что? Хочешь трахнуть меня, да? Как тебе больше нравится спереди или сзади?
Отвечай мне!
Я молчал, понимая, что задел больную, для нее тему и сказал то, что не следует говорить.
Она вскочила с дивана и быстро подошла к окну, намереваясь открыть его, затем, протянув уже руку, передумала и продолжила, смотря вниз намного тише:
- Залезешь мне под платье для начала, а потом может прямо здесь на столе? А на кресле, на полу еще интереснее, удобнее и в окно никто не увидит. Свет можно не выключать.
Она отдернулась, закрыла лицо руками, и что-то быстро шептала скороговоркой.
Я подошел и обнял ее.
- Прости, если я сделал тебе больно. 
20.05.81г

Наши отношения развивались бурно и стремительно. Я стал заходить к ней без стука, вот так запросто иногда заставал ее врасплох.
Один раз я проскользнул в полуоткрытую дверь ее кабинета. Таня стояла спиной ко мне, и что-то писала в тетради большой шариковой ручкой. Она вздрогнула и обернулась, смерила меня оценивающим взглядом и сказала:
- Показывай.
- Что?..Как? Не понимаю – от волнения я даже стал заикаться, как иногда случалось со мной в детстве.
- Все ты прекрасно понимаешь – выпалила она изменившимся голосом и опустилась в кресло. В одной руке она держала чашечку с кофе и время от времени подносила ее к губам, глядя прямо на меня, в тот момент, когда чашка закрывала ее рот, выражение ее глаз менялось. Взгляд становился решительным. Темные зрачки пронзали меня насквозь по многу раз, не оставляя живого места.
- Спусти брюки и покажи мне все, что у тебя там есть. Я хочу посмотреть.
- Не удобно и стыдно, разве так можно? – сказал я дрожащим голосом.
- Что? Я не расслышала. Еще раз и погромче. Она вскочила с кресла, мгновенно распаляясь еще больше.
- А лазить мне под юбку не стыдно? Заходить, когда я переодеваюсь и стою почти голая. Не стыдно? Смотри мне в глаза – она развернула мое лицо, сжав пальцами подбородок – и не отворачивайся!
Затем внезапно обняла меня и поцеловала пылко прямо в губы. Мы долго стояли обнявшись. Больше она ничего не говорила. Отпустив мой подбородок, она наклонила мне голову и расстегнула нижние пуговицы своего платья. Я стал помогать ей трясущимися руками.
- Быстрее, пожалуйста, быстрее – сказала она сдавленным голосом. Затем вновь поцеловала меня горячими губами. Я бросился целовать ее тело через влажные трусики, которые она тут же сбросила, нервно дернув ногой. Через короткие промежутки времени она вздрагивала. Я целовал еще и еще, жадно впиваясь губами. Шепотом Таня объяснила мне, как лучше это сделать и указательным пальцем дополняла свои слова.
- Теперь глубже и не торопись.
Иногда у меня перехватывало дыхание, и я прижимался к ее ноге, чтобы перевести дух, но, чувствуя ее дрожь, принимался вскоре за дело. Рот мой устал и язык почти не поворачивался. Она через некоторое время опустила свою руку вниз и сильно сжала платье, смяв его в складки, затем кончила, кисть ее руки с вздувшимися венами безвольно повисла. Таня тихо застонала и замерла. Взяв полотенце, я бережно вытер ее ноги.
Мы поменялись местами и перебрались на диван, я лежал, она же залезла на меня, сбросив туфли. Лицо ее покрылось розовыми пятнами и раскраснелось. Темные тонкие завитки волос прилипли по лбу. Настала моя очередь. Она зажала мне рот, боясь, что я вскрикну, и прижалась ко мне.
 21.05.81г

На следующий день я нашел Таню в толпе студентов, возле учительской и долго смотрел на нее, не в силах оторвать взгляда. Она почувствовала это и обернулась, еле заметно покачала головой и закрыла глаза на мгновенье, давая понять, что знает о том, что происходит со мной и сама находится в таком же состоянии. Она взглянула на часы и еле заметно кивнула мне. Это означало свидание в ее кабинете после занятий. Я пришел к назначенному времени. Едва я подошел к ней, она влепила мне такую пощечину, от которой у меня зазвенело в ушах.
- За что?- недоуменно спросил я.
- Почему ты решил, что можешь залезть мне под юбку, когда тебе вздумается?- спросила она раздраженно.
- Ты первая поцеловала меня, и я подумал, что все можно.
- Да – она смягчилась – наверное, ты прав, чего уж теперь. Мы закрылись и легли рядом. Порою чувство реальности покидало меня. Я лежал рядом с ней в постели, слышал ее дыхание, ровное, спокойное и думал:
« Что я буду с ней делать? Что она хочет, чтобы я делал с ней? Что с нами будет дальше?» Такие вопросы мучили меня постоянно.
Она проснулась и повернулась ко мне, рукою погладила мою грудь, опустилась ниже.
-Ах, как хорошо. Он всегда такой твердый? Затем прильнула всем телом. Мы поцеловались. Она сказала:
- Делай со мной, что хочешь. Я вся твоя. Не стесняйся ничего. Все естественно. С этими словами она сбросила одеяло, и мы слились воедино. Затем на полу долго и страстно до крика, до изнеможения.
- Таня, а куда делась твое обручальное кольцо? Золото так хорошо смотрится на твоей руке. Напрасно ты сняла его.
- Что делать. Жизнь такая – ответила она с вздохом – я заложила его за недостатком денег. Их всегда не хватает.
22.05.81г
 
- Мы не можем больше встречаться здесь, это стало опасно – сказала мне она вечером по телефону – Я могу потерять работу и это еще не самое худшее, что ждет меня.
- Но где же нам встречаться тогда? – спросил я.
- Можно у меня на даче, когда станет потеплее. Скажи честно, что ты почувствовал в тот момент, когда я ударила тебя? Боль, стыд? Уязвимость своего положения?
- И то и другое и еще прилив нежности.
 Она молчала некоторое время. Я слышал ее спокойное дыхание.
- Нам будет хорошо на даче в Солнечном. Там нам никто не помешает. Я многое расскажу тебе.
23.05.81г

Мы столкнулись с ней в дверях лаборатории. Я взял ее руку, пытаясь поднести к губам. Она быстро отдернула ее и поспешила прочь, укоризненно качая головой.
- Я же просила тебя!
27.05.81г

На следующий день она уехала на дачу, получив письмо от меня накануне вечером:
Здравствуйте милая Танечка, мы не виделись почти неделю. Я часто думаю, о вас и представляю только вас. Вы мне сразу понравились, как только я увидел вас в тот самый понедельник 1 сентября прошлого года. Не представляю своей жизни без вас. Что бы я тогда делал и чем занимался, не видя вас, не слыша вашего голоса и не смотря в ваши глаза? С нетерпением жду встречи.
               
                Ваш Д.


На следующее утро я получил письмо от нее:
Спасибо за добрые слова. Вы всегда были вежливы и предупредительны. Оставайтесь таким. Вы нравитесь мне и кажется больше, чем нравитесь.
Вы не представляете, как здесь хорошо. Солнечная погода стоит уже неделю. Быстрее управляйтесь с делами и приезжайте.
Вечером будем пить чай с вареньем, сидеть у телевизора. Любите черничный пирог? Я его просто обожаю и хорошо готовлю. Дом у меня еще не старый и веранда почти новая, свежевыкрашенная. Сад весь в цвету, так красиво! Это надо видеть. За дорогой есть озеро, когда идешь к нему по тропинке, столько бабочек летает вокруг, стрекочут кузнечики. Здорово!



07.06.81г
Теперь я стал тем, над кем всегда смеялся. Стремление угождать ей охватило меня полностью. В шесть утра я нашел ее сидящей в беседке в окружении цветущего шиповника. Воздух благоухал, казалось, даже трава была пропитана ароматом розовых лепестков.
Заметив меня, она вышла и медленно пошла на встречу, приподнимая ветки яблонь.
Мы обнялись.
- Как рано ты встаешь Танечка, - я поцеловал ее белую мягкую грудь, открывшуюся, моему взору еще издали.
Она гладила мою голову, нежно обняв меня.
- Пройдемся по саду, я покажу тебе свои  розы - предложила она.
- Ты принадлежишь только мне и никому другому. Я же целиком твоя, моя душа и тело твои отныне.
Она остановилась и смотрела на меня.
- Таня, я же не представляю себя без тебя и не могу жить, не видя тебя каждый день не слыша твой голос.
Она вздохнула – как мне хорошо с тобой, не думала, что такое возможно наяву. Я испытала многое в своей жизни, всякое испробовала.
- Мы созданы друг для друга любимый, никогда не покидай меня.
Я подолгу ласкал ее тело, когда мы стояли под душем после совместной работы в саду. Она гладила меня под теплыми струями. Потом обвивала руками за шею, целовала все лицо и мы, распаляясь еще больше мокрые не успев обтереться, дрожа от нетерпения, спешили на кровать, оставляя следы на полу. Занимались там любовью подолгу. Затем лежали в объятиях друг друга, наши горячие тела сливались в одно целое и никто не смог помешать нам.
- Сегодня надо окучить все кусты роз за домом, полить их и отрезать лишнее – сказала она, на следующее утро едва спустив босые ноги на пол.
Я закашлялся и согласно закивал в ответ. Мы оделись и, выпив кофе, вышли на задний двор. Солнце успело прогреть веранду и росы почти на осталось. Шмели усердно трудились, перелетая с цветка на цветок, а птичий щебет слышался отовсюду.
Таня увлекала меня за собой, держа за руку, и остановилась возле большого куста с белыми цветками. Несколько бабочек закружились над ее головой.
- Это мои любимые розы, смотри какие красивые! Утром, если нет сильного ветра, они издают такой приятный тонкий аромат, неповторимый! Такого нигде не почувствуешь. Их шипы длиннее, чем у остальных. Возьми в руку потрогай.
Я взял ближайший стебель, спугнув мохнатого шмеля, зажужжав недовольно тот, улетел прочь. Таня, протянув руку, взяла мою ладонь в свою и стала легонько сжимать ее.
- Чувствуешь, как шипы впиваются в кожу?-Спросила она, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
- Да – я поморщился – наверное, не стоит давить сильнее?
Свободной рукой она взялась за другой стебель, сначала осторожно, затем уверенней сжала его, несколько раз прерывисто вздохнув. Острые шипы вонзились в ее ладонь.
Ее полураскрытая грудь высоко вздымалась под легким платьем.
- Возьми мою руку своей и сожми крепче – попросила она тихо – войди в то состояние, в котором я пребываю.
- Но тебе же будет еще больнее!
- Не спрашивай, целуй меня, прошу тебя, не говори ничего.
Я сделал, как она просила. Она закрыла глаза, и ее вишневые губы приоткрылись, неотступно маня, зазывая испытать блаженство. Мне все это нравилось и еще больше нравилось потому, что нравилось ей.
- Еще сильнее если можешь – прошептал я, глядя на нее.
Она сжала сильно, как могла, я вздрогнул. Шипы полностью вошли в мою ладонь на всю длину. Мы продолжали целоваться. Я сжимал ее руку, она мою.
Как больно и как приятно было нам словами не передать. На глазах выступили слезы.
- Не надо так сильно и долго – предложил я.
- Нет именно так. Любви без боли не бывает. Она смотрела на меня нежно, взор ее затуманился. Мы оба тяжело дышали.
Впереди у нас было все лето.

          Май 2006г.                Моим дочерям Ольге и Анне посвящается.