Муки творчества

Я писал свой рассказ в небольшом восточном кафе в пригороде Таллинна. В то лето я жил у родственников в загородном доме. Будили меня около 10, я наскоро завтракал, но отказывался от чая или кофе (чем даже немного обижал моих чересчур заботливых хозяев), вместо этого собирал свою писательскую сумочку (два блокнота, три ручки) и проходил пару-тройку километров пешком, чтобы попасть в бар к открытию.

Там подавали очень хороший кофе и можно было выбрать какой-нибудь экзотический чай. Обсуждение с барменшей сорта чая, который я заказывал, составляло часть удовольствия, что я себе позволял. Каждый раз это был другой сорт, барменша знала все сорта и рекомендовала со знанием дела. По возрасту она годилась мне в младшие дочери, но, заметив, что я что-то карябаю в блокноте и просиживаю над ним часами, стала проявлять ко мне повышенное внимание и какую-то особенную заботу, которую с некоторой натяжкой можно назвать материнской. Было в ней нечто покровительственно-снисходительное и вместе с тем заботливое…

Известно, что русские барышни всех возрастов легко западают на писателей, так что без большого труда и лишних разговоров я стал персоной номер один в том баре. В самом начале, правда, разговор состоялся. Девушка принесла мне чай. — Вы все пишете… — сказала она с некоторой ревностью в голосе. — А что вы пишете? — Я пишу рассказ, — сказал я. — Ой! Дайте почитать. — Я пишу не для детей, я пишу для взрослых, — ответил я вполне искренне. Она вспыхнула и протянула мне правую руку — на безымянном пальце у нее блеснуло тонюсенькое обручальное колечко. Я взял ее пальчики в свою руку и сделал вид, что хочу поцеловать. Она выдернула ладонь и убежала за стойку. Этот мой жест задал на будущее необходимую дистанцию. Впредь девушка не подходила ко мне без спроса. Думаю, в ее глазах я выглядел немного охальником.

Может быть, это покажется смешным, но вначале я придумал название. Мне захотелось написать рассказ под названием "Приключение". Как назло, никаких ассоциаций это слово у меня не вызывало. Писать было не о чем. Два дня я ходил, твердя про себя: приключение, приключение… Затем во сне мне пришел сюжет. Не приснился, а именно пришел: в виде мысли. Я проснулся — было еще довольно темно — и не смог уснуть до утра. Покидать нагретую постель, вставать и садиться за компьютер не хотелось, и я все ворочался и ворочался на кровати. Однако к утру сюжет и все основные диалоги были готовы. В голове. Оставалось только сесть и написать. Но мне не хватало самого важного — нужна была главная героиня.
Дело в том, что людей я могу писать только с натуры. Поэтому я вышел из дома и отправился в центр города, где приступил к поискам модели. Мне пришлось долго бродить по кафе и магазинам, пока, наконец, в торговом центре Виру я не увидел свою героиню. У нее были серо-зеленые глаза и крашеные в черное короткие густые волосы. Бледная кожа контрастировала с цветом волос, однако больше всего внимание мое привлек капризно-ироничный излом ее губ. Возникало впечатление, будто ко всему, что происходило или говорилось вокруг неё, она относилась с недоверием.

Один раз я заметил, как губы у нее отвердели и выпрямились в одну узкую полоску, когда она попала в затруднительное положение. Я бродил за своей героиней около часа, подмечая малейшие жесты ее рук, ее мимику, манеру общения. Наконец, она меня заметила. Повернувшись ко мне всем корпусом, она неожиданно грубо спросила: — Ну, чё те надо? Я опешил и ответил честно: — Мне нужен ваш портрет. — Чего-чего?! — спросила она наступательным тоном. — Ничего, — сказал, повернулся и ушел.

Диалоги были готовы, сюжет тоже. Была модель, чтобы написать героиню. Надо было теперь все это облечь в слова, то есть наполнить оболочку "мясом". Я поехал к родственникам за город, надеясь там поймать настроение — мне не хватало одиночества, уединения и покоя. Однако и там, несмотря на доброжелательное ко мне отношение, я не нашел ни того, ни другого. По утрам я стал уходить на прогулку как можно дальше от того места, где жил, и таким образом обнаружил это кафе.

Писался рассказ долго и мучительно, потому что каждый раз, когда я выписывал несколько предложений или абзацев, я проживал жизнь своего героя заново, и мне становилось дурно, порой до тошноты. Работая над текстом, подыскивая необходимые слова, я много курил. Это было тоже некстати, так как я собирался бросать. Достоинство того кафе заключалось еще и в том, что курить разрешалось только на открытой веранде наверху, а из моего угла бегать туда было далековато. Впрочем, я уходил курить порой и на полчаса, зная, что за моими вещами и блокнотами присмотрит бдительная и доброжелательная барменша. Она не выпускала меня из поля зрения. Однако прошла неделя, и девушка сменилась. Новая, тоже милая и добрая девочка, уже почему-то не вызывала во мне нужного настроения.

Рассказ грозил остаться незаконченным. За целую неделю я не смог написать ни строчки. Приходил в кафе, как и прежде, но чай выпивал наспех, обжигаясь, потом выкуривал на веранде сигарету и уходил к морю — слушать плеск волн и надоедливые крики чаек. Через неделю муза-вдохновительница вернулась на свое рабочее место, и дело завершилось за два дня. Прощаясь, я сказал ей: — Вы мой соавтор… Она с удивлением посмотрела на меня и пожала плечами.

Своего героя я, естественно, не хотел писать с себя, поэтому не дал ему никакой внешней характеристики. Читатель, даже квалифицированный, зачастую бездумно жесток по отношению к писателю. Сделаешь героя лучше, чем ты есть, скажут: автор хотел себя приукрасить. Изобразишь хуже — самому будет неприятно, а читатель еще и добавит: автор, скажет, выставляет напоказ перед читателем свою мелкую, поганую душонку. Так что искать сходство героя с автором в данном случае, может быть, и увлекательно, но не продуктивно.
В чем идея рассказа? Я был бы слишком простодушен, если бы изложил ее здесь. Она — в самом рассказе. Читайте — и все поймете.