Курорты. Глава 6. Мой черный человек

Потом была  темнота. Тьма казалась настолько плотной, что представлялась осязаемой.  Откуда-то смутно доносились голоса.   «Почему так темно?» - подумал я,  ощупывая лицо. На глазах была плотная бинтовая повязка, но почему она не пропускает свет? Ведь свет проникает даже сквозь  самую плотную ткань, а здесь всего лишь бинты. «Включите свет!» - крикнул я. Не достигнув гортани, крик деформировался в жалобный стон.
Ответом был радостный  Ларисин возглас:   «Милый, ты проснулся!».
 Все остальные голоса смолкли.
 - А где Стас,- зло спросил я, всё ещё пребывая в той ситуации.
Злость предала мне сил, и в голосе  послышались суровые металлические нотки.
- Какой Стас? В тоне её прозвучало искреннее недоумение.
- Еблонько, - прошипел я, отвернувшись от неё.
- Милый, что с тобой? Тебе, наверное, приснился страшный сон? – ласково проворковала она, поглаживая меня по голове, и тут же  поспешно добавила:
- Я, пожалуй, пойду, тебе сейчас нельзя волноваться.  Осторожно коснувшись моей руки, она поднялась с кровати.
Я одёрнул руку, и, как мне показалось, почти прокричал:
- Пошла к Стасу?!
 Звук собственного голоса показался каким- то смешным, петушиным.
- Ты о чём? - голос её вдруг сделался строгим, бесцветным.
-Да так, о птичках,- небрежно бросил я и замолк.
- Может всё-таки объяснишь, в чём дело? - холодно спросила она.
- А дело, как известно в шляпе.
Мной вновь овладела  мстительная злость.
 - Думаешь, я не знал, зачем ты ездила к  Людке?
-  И зачем же? - выжидающе спросила она.
 - И у тебя ещё хватает цинизма спрашивать? - взорвался я.
- Господи, так ты об этом? Я кажется, поняла. Глупенький, - она опять погладила меня по голове, - да мы с ней просто  шмотки трясли. Потом пили чай, ну и тёрли по бабьи.
 - Тёрли по-бабьи, теперь это так называется?! - опять взорвался я, - и кто же был главный трун?   Стасик, или там ещё какой- то перец был? Она смолкла, и я  подумал, что прижал её к стене.
Она тяжко вздохнула:
- Я тебе ещё раз повторяю, что не знаю никакого Стаса. Это всё игра твоего воспалённого воображения.
- А «Хаммер? - продолжал я, как мне тогда казалось, прессовать её.
- Мне это слово ни о чём не говорит. Для меня это всего лишь молоток,- устало ответила она.
- Славненько, славненько, - говорю, - мы устроились вы, сударыня опять решили дурочку включить.  Хорошо, для особо одарённых поясняю.
«Хаммер» - это тот самый джип, что провожал тебя до дома, а после каким- то странным образом  оказался на стоянке перед Людкиным подъездом. Что, как говорят в Одессе, ты по этому поводу имеешь сообщить?
- Господи, да мало ли у Людки мужиков на джипах? - как показалось,  искренне воскликнула она, - я всех и не упомню.    К тому же  у нас в городе что, только один «Хаммер»?
 Мы с ней в одной тусовке, между прочим, и мало ли у нас общих знакомых на «Хаммерах», а  машина вообще может быть зарегистрирована на кого угодно.
 В её словах был свой резон.
 - Ну, хорошо, допустим, а тысяча друзей в нете.  По запарке я произвёл её в тысячницы.
 - Ой, господи, да мы просто прикалывались с чувихами на службе, кто больше мужиков наловит в сети.
  - А где ты была вечером тринадцатого февраля? Наверное, готовилась ко дню святого Валентина? – прессовал я.
- Да на работе я была,- в голосе её послышались нетерпеливые нотки.
- Неправда, я звонил, тебя там не было.
- Звонил, звонил, да я  пописать  выходила! Что нельзя? Нужно всякий раз разрешение спрашивать? Зло отрезала она, и я подумал, что ещё одно горбатое слово, и она уйдёт навсегда.
 И действительно, все мои логические цепи выглядели  постройками  на песке.  Машина  может быть оформлена на кого угодно.  Круг общения Вадима, Людки и Ларисы в принципе один и тот же. Остаётся одно – звонок гнусавым голосом. Позвонить, или даже смонтировать голосовую компьютерную программу мог какой-нибудь умелец из нета.    
 «Да, скверная история. Зря только  любимую обидел. Но почему же так темно?» - подумал я, а вслух сказал:
- Прости, любимая, я был неправ, а почему мы в темноте сидим?
 Повисла тишина. Начиная что-то понимать, я механически повторил вопрос. Он прозвучал криком отчаяния. Я сорвал повязку с глаз. Темнота не исчезла, а, казалось, наоборот сгустилась. Полная слепота, Что может быть страшнее? Только погребение заживо.
Лариса рассказала, что  перед столкновением я предпринял последнюю попытку встроиться в колонну. Водила «КАМАЗа» из-за возвышения на мосту до последнего    меня не замечал, а когда увидел, было слишком поздно. Он тормознул, но машина пошла юзом, да к тому же под уклон. Удар пришёлся в переднюю стойку БэХи. Врачи сказали, что я долбанулся затылком в боковушку. Из-за сильнейшей гематомы лопнул сосуд, передавив зрительный нерв. Меня сначала в реанимацию поместили, а после уж в офтальмологию перевели.
 В палате, кроме меня лежали ещё двое. Судя по разговору, это были совсем молодые парни. Один работал слесарем на заводе «Фармакон». Осколком абразивного круга ему повредило роговицу, и потому одним глазом он видел все предметы в преломлённом виде.
Другой был Иранским шаурмистом. Бандиты вырвали ему глаз. Он с гордостью рассказывал, как сам пришёл в больницу, а глаз висел на одних лишь  жилах. Врачи сотворили чудо: вставили глаз на место, наложили швы и теперь он  видит.
Соседи по палате постоянно пили пиво, балагурили и цепляли молоденьких медсестричек. Не принимая участие в общем веселье, я целыми днями лежал неподвижно с закрытыми глазами, но стоило мне только шевельнуться, или приоткрыть глаза, как мои соседи замолкали. Ночами я не спал, всё жизнь свою  прокручивал. Раньше я искренне полагал, что жизнь удалась: хорошая работа с перспективой роста, общественный статус со всеми вытекающими последствиями. Да и сам я верил, что рождён для большего, чем быть просто овцой из стада.
«Моя миссия управлять своим народом»,- по крайней мере, так я сам себя позиционировал. Приблизительно то же нам внушали на многочисленных семинарах личностного роста.
Впрочем, есть народ, а есть всякое быдло и сброд. Сброд- это БОМЖи, алкаши и тунеядцы. Этих надо всячески гнобить, ставить на квартиры, а  лучше клеймо на жопу и за сто первый километр. Не хочешь работать, заставим, -  думал я, - а тут, гляди ж ты, так ловко управился со своей судьбой, что сам  оказался на месте сирых и убогих. Всего лишь какая - то секунда, и ты - беспомощный  калека. Как вести себя в подобной ситуации на семинарах не учили.
 Соседи  ночами тоже не спали. Иногда они тихонько подкрадывались, и внимательно вглядываясь в моё лицо, переговаривались вполголоса. Потом, вот как вы давеча, щекотали лицо пёрышком, трогали за нос, но я на них не обижался, а делал вид, что сплю. Их интерес вполне понятен. Ребята просто хотели выяснить пределы моего зрения.
Вскоре меня выписали. Лариса привезла меня домой. Квартира изменилась до неузнаваемости. Точнее фатера - то осталась прежней,  изменился я. Любой предмет и каждый угол таил опасность. Не в силах целыми днями сидеть дома, я бежал на улицу, но и там не лучше.  Непрестанно натыкаясь на детей, женщин и собак, я впадал в бешенство. Лариса купила мне белую палку. Пугая прохожих, я с палкой шарился по улицам, и люди начали  шарахаться от меня.  Я всерьёз и надолго ушёл в запой.
 Алкоголь на время примирял меня с действительностью. Притуплялась острота восприятия внешнего мира. Появлялась та ненапряжность, которая характеризуется волшебным словечком «Забей». Хлебнув винца, я часами бродил по улицам, разговаривая сам с собой.
 Но действительность глубже и шире. В конце концов, я перестал стричься, мыться и бриться, одним словом превратился в развалину. Сил хватало только на то, чтобы дойти до винной лавки и обратно.   Но хуже всего было с головой. Почти годовой запой вылился в паранойю. Так в моей жизни появился чёрный человек.


Всё это время Лариса, несмотря на мой БОМЖатный образ жизни, да скорей всего  внешний вид и запах, продолжала жить со мной. Правда, следует признать, что мы почти не общались: жили в разных комнатах,  когда она уходила на работу я ещё спал, когда же приходила , я уже спал тяжёлым сном алкаша. Она неизменно оставляла мне обед в холодильнике и бутерброды на столе. От малоподвижного образа жизни я даже поправился.    
 В этот день я значительно принял с утра. Сон алкоголика, как известно крепок, но не продолжителен. Во сне ко мне приходили борхесовские уроды с гениталиями вместо носов. Мерзко хохоча, монстры, с чешуйчатыми телами и с  перепончатыми, как у летучих мышей крыльями, совокуплялись меж собой. В ногах, казалось, копошились змеи. Проснулся я  среди ночи. Впрочем, теперь для меня всегда была сплошная ночь. С кухни доносились голоса.  Они то нарастали, то переходили в шёпот.  Но вот раздался игривый женский смех, знаете, как будто от щекотки. Потом раздались  придыхания.  Весь превратясь в одно большое ухо, я напрягся, но звуки смолкли. Через мгновенье в коридоре скрипнул паркет, зашуршали осторожные шаги, взвизгнула и тихо затворилась дверь в  комнату Ларисы.
«Вот так оно и бывает,  подумал я, - опускаюсь всё ниже и ниже, превращаюсь в бедного родственника-калеку. А что я собственно хотел? Мы с Ларисой не живём уже почти год, вот она и нашла себе факера для кокен-квакена».
 Спал я в одежде, и, не теряя понапрасну времени, вышел в коридор. На цыпочках прокравшись по коридору, я приложил ухо к Лариной двери. За дверью было тихо. Я обул ботинки, накинул куртку и отправился за водкой. Когда  вернулся, за дверью снова тишина. Прямо в ботинках, не раздеваясь,  прошёл на кухню. Руки заходились в мелком тремоло.  Даже подъём по лестнице казался непосильной задачей. Своротив зубами бутылочную пробку,  налил полный стакан и накатил, не закусывая, запив только водой из- под крана. Дрожь мгновенно унялась. Тут же налил по новой, но на этот раз пил вдумчиво, в несколько приёмов.
Опьянение пришло быстро, и, окатив изнутри тёплой волной привело мысли в порядок. Теперь главное не рубануться раньше времени, а там будь, что будет. Я встал, и, махнув на ход ноги полстакана, прикончил бутылку. Взял со стола здоровенный кухонный тесак из нержавейки и двинул к комнате Ларисы.  Некоторое время постояв за дверью, прислушался. С той стороны была непроницаемая тишина. Не слышно было даже лёгкого посапывания, хотя раньше она спала довольно громко. Осторожно, чтоб не скрипнуть петлями, приоткрыл дверь, и вновь прислушавшись, не различил ни звука. Открыл пошире, чтоб протиснуть раздавшееся тело, но скрипнув дверью замер. На цыпочках, чтоб не скрипеть паркетом стал пробираться по стенке к кровати. Добравшись до кроватной спинки, нащупал Ларисины ноги. Рефлексивно дёрнувшись, она пошевелилась и спросила сонным голосом: «Витя?».
-Витя!?- взвился я, - где здесь Витя? Она вскочила и метнулась к двери, а я за ней.  Выскочив в коридор, она заверещала, как свинья. Тут только я вспомнил, что  в руках у меня здоровенный тесак.
Я ещё подумал, что когда паву режут, она орёт как кура.
 Отбросив ножик, я спросил её, как можно более спокойно:
- Ну и кто же этот самый Витя?
  Сделав несколько шагов по направлению к Ларисе, я замер.
 Казалось, женщина затаилась и затихла, но стоило мне только сделать ещё шаг, как чувиха опять свинью включила:
- Не приближайся ко мне, больной урод!
- Ладно, - говорю, - стою.
 Она вошла в комнату, открыла шкаф и начала быстро одеваться. Потом, судя по звукам, принялась беспорядочно выкидывать из шкафа шмотки.
 Немного поостыв, я спросил:
- Ты куда?
- Ухожу от тебя, - ответила она чужим голосом.
 - Может, поговорим? - предложил я миролюбиво.
- У тебя крыша едет? - зло отрезала она, продолжая судорожно кидать шмотки в сумку.
- Прости меня дурака, ради Бога, - взмолился я, и, разрыдавшись рухнул пред ней на колени.
 Проговорив всю ночь, мы приняли совместное решение о моей релаксации на море, и вот я здесь.
 Он замолчал, и, полагая, что рассказ окончен, я спросил.
- А как же Виктор?
- Об этом позже, - произнёс он отрешённо.
 Погрузившись в себя, он на некоторое время замолчал.  Желая хоть как-то растормошить слепца, я спросил:
- А та эффектная брюнетка, с которой вы зашли на лекцию, наверное, и есть Лариса?
Пропустив мой вопрос мимо ушей он, похоже, продолжал мысли вслух:
- Дело в том, что мы просто  физически не можем друг без друга.  Но беда в том, что и вместе мы не можем. Когда она приехала навестить меня, на радостях мы выпили. Она рассказала, что Виктор Кривошей её начальник, что ничего не было и быть не могло. Просто ей сон плохой приснился. Я вновь рыдал у неё на плече и просил прощения, а ночью вместе с демонами, пришла болезнь. Я проснулся от звука голосов. Слепой человек всецело погружён в себя и в мир звуков. Звуки ощущаются вплоть до физического воздействия. Я рванул к её кровати, Лариса исчезла. Я выбежал в коридор, и там её не оказалось.  Я натыкался на людей, а точнее на нелюдей без лиц.
Вечером этого же дня она появилась, объяснив своё внезапное исчезновение, тем, что уехала последней электричкой, и что надо было кровь износу появиться на работе, а будить меня она не хотела. Типичная женская манера путать причину со следствием.
Дальше начался настоящий ад. Я ощущал меж нами незримое  присутствие кого-то третьего. Точнее оно было вполне осязаемо и обоняемо. С пришествием слепоты обоняние обострилось. По- видимому сработали какие- то компенсационные рефлексы. В ванной  ощущался запах другого мужчины: его одеколона, пенки для бритья, крема после бритья, дезодоранта. Мало того я постоянно натыкался на чужие предметы туалета; полотенце, бритву, баллончики дезодорантов. Потом мой чёрный человек стал проявляться всё более и более явно.
Молодой человек вдруг ухмыльнулся, и лицо его приобрело лукаво-умильное выражение:
- О, этот мой чёрный человек ещё тот малый! По крайней мере, в своеобразном чувстве юмора ему не откажешь. Где бы я не был, он постоянно наблюдал за мной. Если я сидел, он стоял за левым плечом, если шёл, двигался следом, будто обезьяна, копируя все мои движения.  Но я то тоже не пальцем деланный. Бывало, резко так тормознёшь и встанешь как вкопанный, и только замыслишь развернуться, да хряснуть его по мордасам, а он уж шасть и  вновь у меня за спиной, да ещё и гнусненько так хехекает над ухом.
 Он изобразил, как бы  хряснул своего преследователя, а потом, сжимая кулаки и поигрывая желваками , замолк. Лицо его при этом стало злым и безумным.
 Мне сделалось не по себе, но я всё-таки спросил:
- Скажите, а почему вы тогда сразу не зашли в комнату Ларисы.
- Я понял вашу мысль, - оживился он, и лицо его вновь приобрело лукавое выражение, -  взять так сказать с поличным, на теле, - любовник ведь мог влёгкую утечь в моё отсутствие. Но, видите ли, мне было настолько плохо, что я понял: «Если срочно не похмелюсь, сердце может просто не выдержать». Он опять погрустнел.
- Скажите, а вы пробовали поднимать тему чёрного человека с Ларисой.
- Видите ли, тема, как вы понимаете, после неких событий для нас обоюдоскользкая, и потому я просто боялся спрашивать напрямки, но однажды я всё-таки нашёл более-менее благовидный предлог. Прикинувшись тяжелобольным, я, будто бы пребывая в бреду, начал нести что-то про чёрного человека. Она мгновенно отреагировала: прилегла рядом, и, поглаживая меня, ласково проворковала: «Успокойся милый, мы только здесь одни». Голос при этом звучал гротескно-успокаивающе. Так говорят с придурками, и тут я понял, что всё сходиться. Я, правда, ещё не до конца понял, что они мутят. Ясно одно - мне в этой игре отводиться пассивная роль проферансного болвана.
 Он опять умолк.
 Меня так и подмывало задать ещё один вопрос. Некоторое время поколебавшись, я понял, что если не спрошу сейчас, то не спрошу никогда.
- Скажите, я намедни случайно видел выходящую из вашего номера  доктора.
 - А вы об этом?-  усмехнулся он, - мы с ней с детства знакомы, я ведь родом с этих мест, а тут давление разыгралось, ну она из любезности и занесла кое-какие пилюли.
- А оператор из душа Шарко? –  как следователь на допросе продолжал я.
 Он заразительно расхохотался.
- Тут ведь целая история приключилась, - сказал он, будто что-то вспомнив, - замыслил я пройти курс массажа. Пришёл в назначенное время к кабинету и спрашиваю у очереди: «Кто последний?». В ответ тишина. Я, как умная Маша, захожу в кабинет, внутри ни души.  Раздеваюсь и ложусь на кушетку. Тут из туалета выходит массажистка и в испуге кричит:
- Мужчина вы кто? Что вы здесь лежите?
- Вообще- то, - говорю, - я ваш пациент, и  где я по- вашему должен лежать?
- Сейчас же встаньте. У вас массаж шейно-воротниковой зоны.
 Тут в кабинет вбегает бабка и начинает, тряся рубенсовскими телесами, раздеваться, да ещё при этом вопит дурным голосом: «Я знаю, вы мужиков за деньги принимаете без очереди. А мне терять нечего, я в абанк пойду, я работник прокуратуры».
 Не желая слушать эту лабуду, а тем более присутствовать на сеансе старушачьего стриптиза, я встал и вышел. Такой вот сюрреализм.
 Потом я попросил девушку из душа Шарко делать мне массаж частным порядком.
 Однако, что- то мы с вами засиделись, пора на боковую.
- Вас, наверное, уже жена заждалась, - произнёс молодой человек, нажимая на кнопку говорящих часов.

Когда я вернулся в номер, жена уже спала. Я разделся и лёг рядом. Мне снился слепец. Натыкаясь на безлицых демонов, он гонял любимую по коридорам. Сзади, заходясь в диком хохоте, следовал человек в чём-то чёрном. Сон был настолько реалистичен, что проснувшись, я кое - как оделся и, почистив зубы вышел в коридор. Дверь в соседний номер оказалась открытой. Я заглянул вовнутрь, там горничная пылесосила ковёр.
- А где молодой человек? - спросил я.
- А они ночью съехавши, - не отрываясь от хобота агрегата, ответила горничная.
- Как съехали?- не понял я.
- Да очень просто-  всю ночь безумствовали, потом взяли магнитолу и пошли гулять по парку. А под утро я с обходом прохожу, смотрю магнитола ихняя стоит. Я в дверь стучусь, а оттуда выскакивает девушка в негляже, да как заблажит: «Где эта сука?»
- Какая сука? - спрашиваю.
А она:
- Да та, которая, магнитолу увела. Уж мой Сергей бы ей ноги то из жопы повыдёргивал.
- Я прям опешила от неожиданности и говорю: «Так это ж я. Успокойтесь, - говорю, - цел ваш магнитофон, я его спецом припрятала, чтоб значит целее был, а то шастают здесь всякие». Та смутилась, сбегала в номер, и поблагодарив, вручила мне полтинник.  Только немного поутихли, так этот чудик выскакивает в коридор, всё какого- то Виктора звал. Смех, да и только. А под утро вызвали такси, да так и съехали, не попрощавшись. 
 Я подумал, что если Бог захочет наказать человека, то сначала лишит  зрения, а после и рассудка, но всё-таки спросил горничную:
 - Скажите, а с ними был кто-то третий?
 Горничная, как -то сразу сникла, и ещё более интенсивно заработав раструбом пылесоса дала понять, что разговор окончен.
 Я сбегал в номер за полтинником и, протягивая ей бумажку, произнёс:
- Если ответите на пару вопросов, получите ещё столько же.
 Она выключила пылесос, обтёрла рабоче-крестьянские руки о фартук, и , понизив голос, до шёпота произнесла:
 - А я ничего не знаю.
- Так я ж ещё ничего и не спросил, - рассмеялся я.
Она беспокойно оглянулась по сторонам и вдруг впала в агрессию:
- Слушайте, идите отсюда, не мешайте работать, а то  милицию вызову.
- Не трудитесь, она уже здесь, - сказал я, запуская руку в карман брюк, - я просто хотел поговорить, так сказать конфиденциальным порядком. Ну что ж , если разговор у нас не сложился, придётся пообщаться в специальном месте.
 На лице её отразилась довольно противоречивая гамма эмоций, но решив по-видимому, что в принципе лучше быть повежливей, она сказала:
- Да эта лярва, как приехала, так сразу мне полтинник заслала, чтоб я значит не беспокоила, а мне что, у нас уборка по желанию. Я тут и не появлялась. Только встречала её пару раз в коридоре с молодым человеком.
- Понятно, - разочарованно протянул я, - она ж к нему и приехала, чтоб так сказать сопровождать.
- Нет, - хитровато ухмыльнулась, горничная, - это был другой молодой человек, похож, да не тот. У меня на это дело глаз-ватерпас.
- То есть как не тот? - не понял я.
- А так, не тот и баста.
- А кто? – спросил я, думая, что горничная просто плетёт интригу, набивает цену, а, может, действительно что- то попутала.
- Да это же наш бывший психотерапевт. Эта Лариска меня сразу предупредила, что в номере живёт тяжело больной, психический человек. Она за ним будет ухаживать, а психиатр наблюдать. Я и струхнула маленько, а потому и в номере не убиралась.
- Скажите, а как звали психиатра? - спросил я.
- Не психиатра, психотерапевта, у нас здесь всё-таки пока не психушка, - рассмеялась она, - да я уж не упомню.
 Поблагодарив словоохотливую горничную, я подумал:  «Да, действительно, как звали психотерапевта? Виктор, или ещё как, в принципе не важно. Не имеет значения психиатр он или психотерапевт. Возможно, психиатр при определённых условиях может даже занимать должность психотерапевта.
Главное же в том, что Лариса, скорее всего , замыслила избавиться от своего молодого человека.
Можно было конечно банально подсыпать яд в водку. Но это просто только на первый взгляд. Во - первых, где достать хорошего яда, который не оставляет следов? А во- вторых, Лариса никого не хотела  убивать. Она уже давно жила с новым молодым человеком. Он то, скорее всего, и подсказал ей выход. Поначалу они старались не афишировать свои отношения.  Однако, узнав о том, что Сергей по чёрному бухает, он предложил переехать к ней и довести её бывшего до кондиции. Короче, тот, кто им мешал тот им и поможет. Расчёт был прост: как только клиент заявляет, что его преследует чёрный человек, его тут же забирают в дурку. Новый молодой человек, вероятно, отпустил длинные волосы и одевался под старого. К тому же, судя по описаниям горничной, они были похожи. За столом он естественно не появлялся, так как вблизи мы его, конечно же, расшифровали бы. Доктор тоже, что- то заподозрила, к тому же она знала психиатра лично и потому ей предъявили настоящего Сергея. Остаётся непонятным, почему мы не разу не столкнулись с психиатром?  Возможно, в дневное время они не выходили из номера.
 Я подумал, что хорошо бы предотвратить, или, по крайней мере предупредить поганку против молодого человека, но, вспомнив, что когда- то он сам хотел ставить людей на квартиры решил, что всё справедливо.