ЗонА

Вика, Москва

Цок-цок, тонкие шпильки по серой полоске тротуара. Девушка в короткой юбке шла одна, не глядя по сторонам и уверенно переставляя ножки. Два ряда домов молча темнели пустыми окнами. Груды мусора и щебня, доски, тряпки, скрученные мотки арматуры  громоздились вперемешку с битым кирпичом. Стройка была в разгаре. Звонкий перестук каблучков мячиком отражался от стен. 
В конце прохода, где заканчивались дома и дорожка круто заворачивала за угол, девушка чуть задержалась. Она шаловливо оглянулась, и двумя пальчиками быстро  приподняла юбку, на секунду показав краешек красных кружевных трусиков.
И дома взорвались. Свист, крики и вопли разорвали тишину. Десятки лиц, глаз, распахнутых ртов высунулись из ранее безмолвных проемов. Таджики, узбеки, молдаване. Гастрбайтеры и лимита. Сейчас они все вместе орали, стучали по подоконникам, хлопали  и свистели короткому, но яркому стриптизу.
- Шалава, -произнесла Танька, отходя от окна.- Каждый день тут ходит. Доходится.
Она поправила косынку на лбу и захлопала себя по ляжкам в поисках сигарет.
- Возле краски не кури,- бросила ей худая и остроносая Вера.- А то Бахтияр звереет уже. Говорит, бычками красим.
- Бахтияру твоему вялого пристроить негде, вот и звереет,- захохотала Танька. Смех у нее был такой же, как и она сама: раскатистый и могучий.
Вика, третья в их бригаде, все еще стояла у окна и смотрела на улицу. Она думала о девушке в короткой юбке. "Секретутка какая-нибудь. В конторе работает, а здесь на обед ходит. Охота перед этими зверьками  трусами сверкать?"
- Викуль,- позвала ее Танька, стоя в проеме,- пошли подымим.
И когда та подошла, гулко хлопнула ее  по спине: Че хмурая? Не парься, у тебя  задница все равно  лучше.
Перерыв заканчивался и дома стали оживать. Появились лица, в проемах замелькали тени, послышались голоса: работяги расходились по местам.
- Зоопарк, мля,- сплюнула Вера. Ее лицо обветрилось и нос шелушился.
Над крышами, гортанно крича, пронеслась стая птиц. Они плавным крюком обогнули одиноко торчащий на фоне серого неба кран, и выровнясь, повернули на юг.

***
Вечером, на квартире они втроем распили бутылку водки. Вика залпом опрокинула пол-стакана, удивляясь, как еще недавно не могла даже нюхать эту гадость. На маленькой кухоньке было жарко, сигаретный дым шлейфом уплывал в окно.
Полная Танька, в одной майке и неизменном платке, завязанном в узелок на лбу, курила одну за другой, топя бычки в пустой банке из-под огурцов.
- Зря, -сказала Вика,- оставила бы рассольчику на утро.
- Ноль семдесят пять на троих,- ответила Танька, - даже не почешемся.
Эту квартирку они снимали вместе с Верой. Две комнаты и кухонька в старом доме. В одной комнате, побольше, стояли три раскладушки, шкаф и телевизор. Другая, поменьше и с кроватью, была комната для свиданий, туда можно было привести ухажера. В такие редкие дни две другие подруги уходили гулять.
Ночью Вика не могла заснуть. Лежала на боку, слушала мерное сопение девчонок и думала. Почему-то из головы не выходила та, в короткой юбке.
" Она ведь такая же, как я, -думала Вика.- И возраст и похожа даже. И наверняка не москвичка, приехала откуда-то. А иди ж ты, ходит, цаца такая".
  Стылое раннее утро жалобно вздрогнуло  резким трамвайным звонком. Сейчас засыпать-себе дороже, потом вообще не встанешь. Вика поднялась и пошла на кухню сделать кофе. На заваленном столе, меж надорванного мешка с хлебом и чашкой, лежала пачка сигарет и в ней одна целая, чудом уцелевшая. Вика закурила и посмотрела на свое отражение в окне. Симпатичная двадцатилетняя девушка, с чуть удлиненным лицом, очень даже ничего. Ничуть не хуже, чем та. Но та казалась неизмеримо выше. И не только потому что она секретарша, а ты-маляр. Вика отхлебнула кофе, затянулась, присела за стол. Она вдруг поняла в чем дело: Именно , эта готовность той, в джинсевой юбке, эта способность вот так, каждый день, намеренно играясь, проходить по стройке,  мимо десятков глаз и слюнявых ртов, красивая, недоступная, а в конце еще и дразнящая, на грани издевки, полностью уверенная в своей красоте и безнаказанности и делала ее выше всех тех, кто смотрел на нее. Всех, включая ее, Вику. " Кончать надо с этим,- раздраженно подумала она.- Со всей этой серостью, с песком, известью, краской, заляпанным комбинезоном, плотоядным Бахтияром, стройкой. А если никак, то валить отсюда к чертовой бабушке."
От этой мысли ей полегчало и тут же, в соседней комнате зазвенел будильник.
Вика вошла и включила свет.
- Подъем, оторвы, -сказала она.

***
Неприятности начались через два дня. С самого утра приперся трясущийся от злости Бахтияр с каким-то мужиком и погнал их в соседний подъезд, перкрашивать.
Дескать, не тот оттенок взяли, заказчик недоволен. Спорить было бесполезно, они пошли, бурча и переругиваясь.
К обеду вдруг схватило живот у Веры. Она еще со вчера выглядела не важно, какая-то смурная, серая вся. А тут вообще согнулась, сидит в уголочке.
- По женски, что-ли?- забеспокоилась Танька.
- А хрен его...,- вымученно отозвалась та, скривившись.
Снова пришел Бахтияр, повращал глазами, поцокал языком и отправил ее домой.
Они остались вдвоем и до темноты, почти без перекуров переделывали работу.
По дороге домой, в маршрутке, Вика уже спала, положив голову на мощное Танькино плечо, вдыхая вьевшийся на всю жизнь запах свежей краски. Жутко хотелось есть, но еще больше-добраться до кровати. Вот и их подъезд.
Танька позвонила в дверь, потом постучала. Никто не открывал. Она напряженно прислушалась.
- Слышь, она в больнице может? Или спит...,- произнесла и стала рытся в карманах в поисках ключа.
В квартире было тихо, свежо и что-то было не так. Вика включила свет. Веры не было. В комнате и на кухне-ни записки, ничего. Сотового у Веры не водилось, позвонить они не могли.
Танька топая прошлась по комнатам, заглянула в туалет. Вика посмотрела на вешалку в прихожей. Веркиной одежды  не было, как и обуви. Она прошла в комнату и чуть помедлив, распахнула шкаф. И отошла на шаг.
- Таня!
- Чего? - Танька подошла к шкафу, удивленно заглянула и охнула.
Шкаф был пуст. Две Веркины полки, верхние, пусты. Ни одежды, ни вещей, ни белья. И стоявшего внизу зеленого Веркиного чемодана тоже не было.
Они переглянулись. Вика хотела что-то сказать, но Танька вдруг изменилась в лице, схватила ее за руку, а потом, ни слова не говоря, бросилась в кухню.
Вика за ней не пошла. Она почему-то уже все поняла. Там на кухне, за холодильником деловая Танька устроила тайник, где и лежали все их деньги.
Больше хранить их было негде, платили им только наличкой, а банковского счета, как и прописки, ни у кого из них не было. И сейчас, услышав грохот, шум отодвигаемой мебели и затем-полный ужаса и ярости Танькин рев, все стало ясно.
- Сука...,- прошептала она и опустилась на пол.

***
Они снова сидели на кухне, теперь уже вдвоем. Отревев, отматерившись и снова отревев. Искать Верку  было  бесполезно, иди знай, куда она могла укатить.
- Едет небось сейчас в свой Мухосранск,- злобно говорила Танька.- Приедет, скажет: драсьте пап, мам, вот бабла привезла! Проститутка поганая! Придушу!
  Вика понимала, что в ней говорит обида от предательства: Верка была ее лучшей подругой еще до того, как она сама к ним присоеденилась. И зачем она тогда это сделала? Ведь знала, чувствовала-не надо. Ну, провалила институт, некуда податься, обычная история. Так нашла бы себе что-нибудь получше. Конечно, на стройке платили больше, черным налом, вопросы не задавали, но все-таки. Убедила себя, уговорила. Опустилась. А теперь ее опустили. Грубо, нагло, с жестокой бабской подлостью. Что теперь делать?
 Она вдруг заметила, что Танька молчит. Лицо подруги осунулось и потемнело. Вика не знала что сказать. Все что можно, она уже передумала в душе. Что говорить? Подходящую случаю бурду?
- Подавиться ей нашими деньгами, -сказала она, чтоб не молчать.
 Танька не ответила. А потом, не поднимая головы начала ругаться. Тихо и беспомощно вслипывая.
 
***
Осень, второй месяц топтавшаяся на месте, началось сразу и вдруг. Как будто сама природа была против них. Заструились дожди. Сначала короткие, робкие, потом, набирая силу, все чаще и  сильнее. Серый цвет вокруг уже не менялся, не размазывался редкими цветными пятнами.
 Сначала им еще хватало на еду. Потом Бахтияр, неожиданно оказавшийся человеком, подкинул немного в счет зарплаты. Но скоро надо было платить за квартиру и счета. Хозяйка, тощая азербайджанка Тамара, с усиками над верхней губой, требовала на пол-года вперед. Таких денег у них не было. На месяц, на два, может еще  и хватило бы.
- Хоть на панель иди, -кривилась Танька.
 Такая мысль мелькала иногда и у Вики. Она ее не отталкивала, с неким тайным любопытством спрашивая себя: а смогла бы? Девки у них на стройке гуляли на право и налево, не стесняясь. Но это было не одно и то же. Давать всем подряд,  значит быть ****ью. Брать за это деньги-это уже быть проституткой. Как ни странно, Вика может и смогла бы представить себя *****ю, но вот проституткой? Не особенно отдавая себе отчет, в глубине души она знала, что то, что сдерживает ее по-настоящему, это боязнь высоты. С детства она не любила и не умела падать.

***
Когда ничего не получается, лучше ничего не делать. Неизвестно, в чей голове родилась эта умная мысль, но Вике сейчас, она подходила как нельзя лучше.
Очень хорошо ничего не делать, еще лучше ни о чем не думать. Когда-то давно она читала  книжку, случайно вытащенную из плотного ряда корешков на бабаушкиной полке.
Одна женщина там, попав в передрягу говорила: " Я подумаю об этом завтра".
Вике тогда было тринадцать и ее поразила эта мысль. В самом деле, зачем ломать голову сегодня, когда можно завтра?
Танька заглянула в комнату.
- Викуль, ты можешь сегодня погулять часика два?
- Сегодня? - Вика приподнялась на раскладушке. Танька смотрела виновато.
- Ага. Так получилось, он как раз сегодня может прийти. А, Викуль?
Идти ей было особо некуда. Денег на кино и развлекуху не было. Неужто просто по улицам гулять? Можно к знакомым девченкам в общагу педагогического, но иди знай, дома ли они?
- Ладно, погуляю.- Вообще, надо бы заранее предупреждать. Но ссориться с Танькой не хотелось. "Ладно, погуляю".

На улице было холодно и одиноко. Вика проходила полупустыми тротуарами, мимо витрин, зашла потолкаться в супермаркет. Мелькнула даже крамольная мысль потратиться на кофе. Но нет. Хватит, что она курить не бросила.
 Какой-то мужик вышел из машины, припарковавшейся около нее. На Вику дохнуло теплом и уютом кожанного салона. На переднем сидении лежали  разбросанные листки и футляр от очков. Мужчина захлопнул дверь, оранжевыми огоньками мигнула сигнализация. Он отошел два шага, остановился, сунул руку в карман и нахмурился. Обернулся назад и увидел Вику, как раз достававшую сигарету.
- Извините, у вас огонька не найдется?- Голос его звучал приветливо. Но и одновременно-отчужденно . Всего лишь попросил прикурить. Вика вытащила зажигалку, на секунду его руки в мягких замшевых перчатках обхватили ее ладони. Маленький трепещущий огонек, тут же потухший.
- Спасибо.- Он кивнул, бросил на Вику быстрый взгляд и ушел. Она осталась стоять, прислонившись к столбу, рассматривая большую черную машину.
"Вот у кого бабок немерянно,- подумалось. И ни очем он не думает, ничего его не заботит. Да я готова хоть сейчас поменяться с тобой любыми проблеммами. Лишь бы не думать где достать денег, что делать и как, вообще, жить -то дальше...".
Она решила уйти, не хотелось расстраиваться. Но и курить на ходу не хотелось. "Выпью чего-нибудь горячего".- решилась. " Черт с ним, со всем".
Она оторвалась от столба и повернулась. И чуть не столкнулась с тем самым, из машины. Он возвращался, неся в руке картонный стаканчик кофе.
- Ой,- мужчина успел извернуться и немного кофе выплеснулось на тротуар.
- Извините.
- Ничего.- Он прошел дальше, достал из кармана ключи. Вика смотрела ему вслед. Она вдруг увидела, что он тоже смотрит на нее, точнее на ее отражение в темном стекле.
Дверь открылась. Мужчина обернулся и окинул ее взглядом. Одним мнгновением оценив, ощупав, определив. Затем кивнул головой: "Пойдем, подвезу".

" А ведь я знаю, куда и зачем еду",- думала Вика. Ее спутник вел машину плавно и спокойно. Изнутри, капли дождя, бьющие по стеклу,  не казались такими холодными, а наоборот, даже создавали уют. Вике очень хотелось зажмуриться и откинуться назад:" Век бы так ехать, ехать и не приезжать...".
- Тебя куда?- спросил он.
- Кофе попить,- отозвалась она.
Он на секунду замолчал, потом сказал: "Можно у меня попить." Вика закрыла глаза , оттолкнулась от мостика и вытянув руки, ровной стрелой полетела вниз.
- Запросто, -сказала она.

Они приехали в большую, не очень дорогую гостинницу. Андрей, ее новый знакомый, заказал номер по телефону, еще из машины.. Вика обратила внимание, что номер был записан в сотовом и усмехнулась про себя. В просторном холе сновали люди, никто не обратил на них внимание. Несколько минут она переминалась с ноги на ногу, подпирая собой массивниую колонну, пока Андрей утрясал формальности. Потом он обернулся, поискал ее глазами и заметив, кивнул головой в сторону лифта. Вика сунула руки в карманы куртки и, чуть сутулившись, прошла через зал. До этого она самой себе казалась незаметной, но сейчас была уверена, что все эти люди, вся эта снующая безликая масса вдруг замерла и смотрит на нее. Андрей терпеливо ждал возле лифта, а в коридоре, перед дверью их номера, вдруг взял ее за руку. Как маленькую девочку. И вот так, за руку, завел  внутрь и закрыл дверь.
 Лишь оказавшись в комнате и услышав гладкий  мягкий щелчок, Вика неожиданно поняла, что она делает. Наверное, ей надо было бы ужаснуться. Или растеряться. Или, наоборот...что наоборот? Как именно ей себя вести? Вот сейчас, первый раз в жизни она ляжет в постель с мужчиной, которого ...видит тоже первый раз в жизни. Она неловко обвела глазами номер:  простой круглый стол с лампой, два кресла, большая заправленная кровать, бардовый ковер,  окно с глухими затертыми шторами. Она судорожно искала мысль, зацепку, способную помочь ей пережить этот, первый момент." Я подумаю об этом завтра"- вспомнилась зачитанная фраза и сразу за тем появилась и мысль. Самая нелепая мысль, которая могла только прийти в голову в такой момент. "А что на мне надето?" Затем она вспомнила: потертый лифчик и простые трусы в красный горошек. Она не сможет сейчас раздеться. Блин, что сказать-то? Вот кошмар. Стыдоба. Вика подняла глаза: Андрей скинул плащ и стоял к ней спиной. Он набрал телефон и заказал в номер бутылку коньяка. Затем обернулся.
- Мне надо в ванну,- сказала Вика, чуть ли не жалобно. Андрей понимающе и спокойно кивнул: " Иди, конечно, я за тобой".
 В ванне она с наслаждением выгибалась под потоком горячей воды, намылилась, попутно заметив, что неплохо бы и побрить кое-где. Но бритвы не было. А еще она заметила, что ей не хочется уходить. В самом деле, почему бы и нет? Ее сняли? У нее тоже не было мужчины уже несколько месяцев, так что еще неизвестно... Боже, как легко, как хорошо, когда можно саму себя обмануть... .
Раздался стук в дверь, она услышала голоса. " Коньяк принесли"- догадалась. Пора было выходить. На крючке висело длинное вафельное полотенце, Вика замоталась в него и  вышла вместе с горячими ванными парами,. Жесткий ковер неласково уколол ноги и ей  захотелось обратно, в душ. Как оказалось, вместе  с коньяком принесли тарелочку с орехами и чем-то жареным. Андрей медленно,  не торопясь обвел ее взглядом. В полутьме,  кокетливо закутанная в полотенце Вика выглядела волнующе.
 Он подошел, положил руку на ее  плечо, покрытое капельками воды, потом поднял  голову за подбородок и поцеловал. От него пахло коньяком, кожей и тяжелым рабочим днем. Вика ответила ему, быстро и поэтому  не очень умело. Понимая, что это прелюдия и что ей надо  играть роль. Наверное, он сейчас чувствовал себя состоятельным покровителем, она, должно быть, маленькая, замерзшая девочка с улицы. Ну что ж, поиграем. Тем более, что и стараться особенно не надо.
Она ощупывала губами его рот, язык и колючий подбородок.(*)
Он оторвался и посмотрел на нее с удовольствием. Она чуть дрожала, покрывшись пупырышками в холодной  комнате, мокрые волосы  волнисто спускались по обе стороны лица.
- Я сейчас,- сказал Андрей. Он еще раз взглянул на нее и прошел в душ.
Пока его не было, Вика постояло немного возле окна, глядя на невзрачную, холодную улицу. Дом напротив казался неживым. На серой крыше нахохлились две вороны. Она шмыгнула носом, переступила с ноги на ногу, подошла к кровати и откинула покрывало. Легла, потом резво вскочила, подбежала к столу и быстро, из горла, отхлебнула пару глотков коньяка. Метнулась к кровати, подумала, вернулась и глотнула еще раз. Шум воды в ванной прекратился. Вика юркнула под одеяло. "Я же мокрая еще!"- сообразила.
Схватила брошенный на пол халат, стала спешно вытирать волосы, руки и плечи.
Андрей вышел из душа, с полотенцем на бедрах. Выглядел он неплохо. Сухощавый, но жилистый. Крепкие плечи выдавали бывшего  спортсмена. На груди курчавились короткие густые волосы. Вика сидела, натянув одеяло на подбородок. Он подошел к кровати и через секунду оказался возле нее. Его руки обняли ее, привлекая, он лег на спину, Вика оказалась сверху. Ее грудь касалась его лица. Она сразу почувствовала, как он возбужден. И стала легонько двигать бедрами,  слегка приподнимаясь и опускаясь, едва касаясь ягодицами его члена. Никто и никогда не учил ее этому. Андрей обхватил губами ее сосок и она чуть вскрикнула, было больно. Некоторое время они медленно целовались, узнавая друг друга, потом он слегка надавил ей на плечи, опуская вниз. Посмотрел чуть удивленно и надавил еще раз, посильнее. Вика закрыла глаза и одеяло накрыло ее с головой. Его член скользнул между ее грудей, уперся в подбородок, проник в рот. Она обхватила его губами и услышала стон. Она стала двигать головой вверх-вниз. Стало жарко. " Я женщина",- крутилось у нее в голове,- "Я хорошая, умелая женщина, я делаю это своему мужчине...я знаю что делаю...только бы он не кончил сейчас..."
Потом она лежала под ним, широко раскинув ноги и чувствуя сильные, короткие толчки в глубине себя. Потом на боку, запрокинув голову и прижавшись ухом к его губам. Потом снова сверху и здесь, вдруг начала  что-то чувствовать, ощущуать. Какое-то легкое приятное тепло, сходное с зудом, когда он неожиданно касался ее внутри. Она слышала его стоны, откинувшись назад и закрыв глаза. Одновременно вслушиваясь в саму себя, тяжело, хрипло  дыша. В какой-то момент она сообразила, что тоже должна что-то делать и начала резко подаваться тазом навстречу его движениям. И это оказалось то, что надо. Потому что он зарычал сквозь зубы, обхватил ее руками, прижимая к себе и впился зубами в ее плечо. Толчки его стали сильнее, движения прерывистыми, резкими. Каким-то чутьем она уловила этот самый важный момент и оторвавшись, впилась глазами в его зрачки. Голова его откинулась назад, его член вошел в нее с силой, потом резко вышел, и Вика соскользнула с него, на  секунду замерла и тотчас ощутила тяжелые горячие капли у себя на пояснице и на спине. Тогда она наклонилась и ткнулась носом ему в плечо. Первый тайм закончился.
Это, разумеется, было не все. Они немного отдохнули, выпили коньяка и сьели все орешки. Посмеялись мокрой и липкой простыне, покурили. В душ идти не стали. Вика, на удивление, чувствовала себя легко, даже непринужденно. Андрей тоже, кроме того, он довольно быстро пришел в норму. Они занимались сексом еще целый час, сначала на кровати, затем Вика обнаружила себя перегнутой через спинку кресла, посреди салона. Она вошла в роль, громко и от души крича. На него это действовало мощно, как оказалось.  Кресло раскачивалось все сильнее, так, что она касалась руками пола. Затем, он резко вышел из нее, схватил за волосы, развернул к себе, поставив на колени и капли семени на этот раз легли на ее лицо и на грудь. 
(*) - если этот отрывок излишне интимен, он может быть изменен ( автор)

- Мне пора,- сказал Андрей. Они лежали под одеялом, только сейчас начиная чувствовать, что в комнате холодно. Вика взглянула в окно. Высоко, над крышами, небо было черным, с редкими крапинками звезд. А ниже-фиолетовым, разбавленным городскими огнями.
 Он поднялся и начал одеваться. Вика свернулась калачиком. Вылезать страшно не хотелось. Хотелось спать. Ей вдруг стало интересно. Кто он, что он? Где он живет, где работает? Есть ли у него жена? Дети? Наверное, есть... . Сейчас он приедет домой, сядет ужинать. Посмотрит телевизор. А ночью будет трахать жену, вспоминая ее. Интересно, какая у него жена? Молодая? Она, конечно, почувствует.  Женщины всегда чувствуют. А может и нет. Может он так часто изменяет ей, что ей уже все равно. Хотя нет. Неизвестно почему, но она знала, что это не так.
- Почему ты позвал меня?- спрсила она вдруг.- То есть, в смысле, почему именно меня?
Он удивился. Видимо, его никогда раньше не спрашивали. " Не знаю"- признался честно.-Ты была какая-то...отстраненная. На проститутку не похожа, на любительницу приключений тоже. Я даже сомневался, что ты захочешь. В смысле, "кофе пить захочешь".
- Видишь, какая я...порочная.
- Ты? Вовсе нет.- Он сказал это быстро, даже поспешно.- Да и какая ты порочная? Какой я у тебя? Второй, как всегда?
-  Э-э ..третий. Заметно?
   Он засмеялся и не ответил. Потом подошел, сел возле нее на кровати. От него снова пахло тяжелым рабочим днем.
-  Не думай ничего такого. Экстраординарного. Встретились, понравились, провели хорошо время. Тебе было хорошо?
- Да, ты молодец. Жена твоя, наверное, тоже довольна.
- Иногда. Но не будем о грустном. Ты идешь?
Вика выгнулась под одеялом, потянулась. " А можно, я еще полежу?"- спросила вдруг.
Он взглянул на часы: "Полежи, конечно, если хочешь. Номер на четыре часа снят."
Потом наклонился и поцелаовал ее в губы.- " У тебя сотовый есть?"
Вика отрицательно помотала головой. Андрей достал из кармана блокнот, ручку, что-то написал и положил листок на столик. Придавил его бутылкой. "Вот, позвони. Это рабочий. Если вдруг захочешь еще раз кофе попить".

Когда дверь за ним захлопнулась, Вика встала, прошлась по комнате голая. Было странно, даже немного обидно, как быстро и просто он ушел. Впрочем, чего она ждала? Также быстро, как и пришел.
На столе осталась недопитая бутылка, пепельница, белеющий в темноте листок. В полоске света виднелись три последние цифры: ноль, пять и  два.
Она немного постояла у окна, допила коньяк. Закурила и легла в кровать. У нее было еще пару часов, полежать, подумать. Ну что такого собственно произошло? Ну, познакомилась с мужиком, переспала. Да у них на стройке девки с таджиками, на русском не говорящими, трахаются. Да, но она-то не такая. Почему-то вдруг вспомнились родители. Когда она уезжала из своего Зеленогорска, мать так смотрела... Как знала. Да знала, конечно. Девка взрослая, город большой. Да останься она, ничего бы не изменилось. Первый ее парень был курсант. Высокий такой, пятикурсник. С усами. Он лишил ее девственности в городском парке, закрытом перед каким -то фестивалем. Семнадцать лет... Вика вспомнила, как все это было. Как было страшно и не было сил отказать ему, такому большому, взрослому. И как он потом переживал, когда узнал, что она не предохраняется. Правда, мужиком оказался. Не сбежал, не отмазывался. Смотрел  на  нее так ...вдумчиво. Почти год они прогуляли, потом Вика в Москву засобиралась. Здесь  был еще парень, познакомились на курсах, перед институтом. Он тоже не прошел. И с ним, со вторым странно все было. Вроде и хотелось ей и тянулась к нему, а как до дела доходило, ничего не чувствовала. Потом, правда, спохватилась, научилась делать вид. Крики, стоны и все такое. А потом они расстались. И вот теперь Андрей. Третий. Как же все это странно...необычно. И что теперь,дальше-то будет? Мужики на шикарных машинах и короткий перетрах? Хачики? Бандюки? Она ****ь?
"Чушь"!- Вика резко поднялась, села в кровати. В зеркале напротив увидела себя: растрепанную, с голой грудью, напряженную.- "Ерунда это все! Я села к нему, потому что мужик молодой, симпатичный. Разговаривал, смотрел так... . Был бы лысый какой, или пузан, так и не глянула бы". Ладно, пора собираться. Танька там закончила, наверное. Кончила-закончила. Интересно, кто у нее был?
Вика прошла в душ, волоча по полу халат. Включила свет и замерла. На туалетном столике, под зеркалом, лежали деньги.

Она взяла их в руки. Еще там был листок. " Это не за секс. Мне кажется, тебе очень нужны деньги"- торопливая, неровная надпись. Вика вернулась в комнату. Вдруг, неожиданно ощутив себя совсем-совсем одной. Он все-таки заплатил ей. То есть, купил. Нет, не купил. Вот если бы она назвала цену... Но заплатил.
Она посмотрела на бумажки. Много, больше тыщи. Достала сигарету, легла. Закрыла глаза. "Я подумаю об этом завтра...как же ее звали? А, Скарлетт... ." В голову неожиданно пробралась нелепая мысль: "Я не в Москве. Это не Россия, это ...Париж. Дорогой отель. А я - куртизанка, нет просто дама. И от меня только что ушел любовник, аристократ, из высшего света. Черте что...Жалко коньяка не осталось."
Часы на руке слабо пискнули, напоминая время. Вика села, вытерла ладонями мокрые щеки и стала одеваться.

***
Домой вернулась на такси. Андрей оставил ей ровно тысячу, богач, наверное. Для него такие деньги раз плюнуть. В теплом салоне ее разморило и она вышла за квартал, пройтись. Холодный воздух взбодрил, освежил голову и пронзил до костей. Вика решила зайти в кафешку, выпить кофе. Мелькнула мысль-купить что-нибудь домой. Но рассказывать Таньке про деньги не решилась. Самой бы переварить сначала.
Кофе было горячим и горьким. Вика бухнула сразу две больших ложки сахара и скривилась. Ну все через задницу сегодня. Рядом с ней сидели две высокие девушки, хорошо и модно одетые. "Эти, наверное, с кем угодно лягут", - подумала она. Почему -то вспомнилась та, в короткой юбке. " Ну и что, что шалавы",- подумала Вика. -Вон как прикинуты, накрашены. А ты? Ты лучше, в своих старых джинсах и трусах в горошек?" Она оставила деньги на блюдце и вышла. Одна из девиц проводила ее холодным взглядом.
 Добралась до дома, на входе в подьезд разминулась с каким-то толстяком в кепке. "Не из жильцов", - мельнуло в голове, и она тут же забыла про него. Так уже хотелось домой, к Таньке, на теплую кухню, выпить чаю.
Танька была одна и сидела на кухне, распаренная и красная. На замерзшую Вику посмотрела с удивлением.
- Ты где шарилась? Темень уже, мы же два часа договаривались?- в голосе ее сквозило облегчение и легкая суетливость. Чувствовалось, что неудобно ей, за то, что подруга столько времени на улице провела.- Садись, чай будешь?
Вика рассматривала ее исподлобья. Волосы  Таньки, обычно собранные в пучок на затылке, были распущены по плечам. И была она какая-то не такая. Взбудораженная. И даже атмосфера в доме изменилась. Она обхватила горячий ребристый стакан двумя руками. " Кто у тебя был-то?- спросила".
- Да так, один.- Неопределенно ответила та.- Только вот ушел.
Вика вдруг сообразила.
- Это пончик такой, с портфелем?
- Ага. Семен Павлович.- Танька закурила, поискала глазами банку. На Вику она не смотрела.
- А кто он? Что у тебя с ним? Что-то серьезное, или так?
Танька, по прежнему глядя в сторону, равнодушно пожала плечами: " Познакомились. Случайно".
Наступло молчание. Вика медленно пила чай, не зная что сказать. Не похоже это было на Таньку. Потому как, хоть и была она сумасбродная иногда, но из них троих самая деловая и расчетливая. Кухня наполнилась дымом. Танька встала и открыла форточку. Потом резко отодвинула стул и вышла, не говоря ни слова. Вика смотрела в чашку." Вот это да, -думала.- Ай да Танька..." Хотя понять ее могла. От злости это все. От злости и безисходности.
Танька вернулась. Села и положила на стол деньги. Шесть бумажек по сто рублей. " Вот,- сказала.- Понятно? И не дожидаясь ответа:  "Никто он. Мужик, в магазине познакомились. Прицепился, вроде как треп сначала, то да се. Потом, Можно я позвоню? А ты замужем? А может, встретимся?
- Сегодня что-ли?- тихо спросила Вика.
- Че сегодня? А, нет, пару дней назад. Сегодня утром встертила его. Случайно, а может ждал меня...Давай, говорит, приду?
Она достала новую сигарету, протянула Вике. Щелкнула зажигалкой. Вика увидела ее глаза- круглые, на выкате, смотрящие прямо на нее.
- Понимаешь?- Танька упорно смотрела в глаза, не давая отвести взгляд.- Перемкнуло меня, понимаешь? Не могу я так больше. Стройка эта собачья, краска вонючая. Сколько можно? - Она откинулась назад и затянулась.- В общем, согласилась я,- добавила уже спокойнее.- Дава,й говорю, неси выпить чего-нибудь и шесть сотен. И я, ****ь, вся твоя. А че, от меня не убудет. Хоть мужика почувствую.
 Танька бросила окурок в банку, тот потонул с легким шипением. " Ну чего ты молчишь?- спросила напряженно и грубо.- Скажи что-нибудь, ты же у нас умная. Может, ты меня запрезираешь теперь?
Вика вдруг сообразила, что все еще сидит в куртке. И рука ее находится в правом кармане, том самом, где лежали деньги Андрея. Она подняла глаза и кривовато усмехнулась. Потом вытащила руку из кармана и положила деньги на стол.

В тот вечер они здорово напились, очередной раз. Пили, плакали и хохотали пьяными слезами. Выкурили по пачке,  спустились вниз, в ларек для дозаправки. Продавец, молодой парень в очках, продававший им чуть ли не по бутылке в день, смотрел с любопытством.
- Вик, давай мужиков снимем,- захлебываясь пьяным смехом шептала Танька ей в ухо.- Давай, мы ж шалавы теперь, нам все можно!
- Давай,- хохотала Вика,- давай кренделю твоему позвоним, или жене его!
К ним в самом деле прицепился было какой-то случайный мужичок, но потом отстал. Уже во дворе, перед входом в подьезд Танька подскользнулась, упала и они еще долго бестоклово барахтались, визжа и пихаясь.
В квартире их разморило от теплоты, развезло по-настоящему. Хмель уходил, оставляя место мрачной тягучей плаксивости, со  слезами и оттопыреной нижней губой. Привычно урчал холодильник. Вика решительно откупорила бутылку, плеснула им обоим по пол-стакана.
- Не буду,- отвернулась Танька.- Не могу больше. Не хочу.
-Пей,- Вика настойчиво подвинула к ней стакан.- Пей, подруга. За черт с нами и, как это говориться,  за хрен с ними.
 
***
На следующий день они не пошли на работу. Не сговаривались, просто не встали и все. Вика даже будильника не слышала. Обе валялись на своих раскладушках, безбожно курили и вяло переговаривались.
- Я на стройку не вернусь,- сказала Танька. Ее полная рука свесилась вниз, стряхивая пепел.- Не могу я больше так корячиться .
- Что делать-то будешь?
- Не знаю. Найду себе что-нибудь, или... .
- Или?
Танька лежала на спине, глядя в потолок. " Или придумаю чего-нибудь".- Добавила она. - А ты, Викуль, как знаешь.
Вика приподнялась и села. Раскладушка жалобно скрипнула.
- Тебе хоть институт светит,- продолжала Танька.- А мне что? И в Курск свой не вернусь. Так что, если уж выбирать, между стройкой и "или"...Ты уж меня извини.
- Чего мне тебя извинять? -сказала Вика. Она подумала о том тоже,  что домой, к родителям не вернется . Сегодня, ее вчерашнее приключение выглядело совсем по-другому. Но все равно, не оставляло  ощущение, что все сложилось так, как должно было сложиться. Будто какие-то неведомые ниточки дергались своевременно и в свой черед. Приезд из тихого провенциального городка в столицу, провал в институте, беспомощность одной в мегаполисе. Знакомство с Танькой, черные деньги на стройке, Вера, Андрей. Все как-будто вело ее к этому. Она сидела на раскладушке, с каким-то отупением, как во сне глядя на Таньку. Думая, а может ли она рассуждать об этом  так же спокойно, без эмоций?
Танька повернула голову и посмотрела на нее. Потом отвернулась.
- Это из-за нее все,- вдруг выдала неожиданно, резко и зло.- Тварь. Встречу-убью, суку.

Сразу и однозначно выявилась разница их характеров и подходов. Как будто пара, долго живущая вместе и решив расписаться, вдруг обнаруживает друг у друга понятия и привычки, никак до этого не заметные.
 Пока Вика неуверенно и со страхом осматривалась по сторонам, Танька начала действовать быстро и четко. Она позвнила на работу, переговорила с Бахтияром. Тот бурно,  с жутким акцентом, визжал в трубку,  потом успокоился и даже согласился выплатить им за неделю, уже отработанную.
Хоть они, " нехарощий баби", кинули его, не предупредив за две недели, как договаривались.
- Он все-таки неплохой мужик"- сказала Танька, повесив трубку.- Зря мы на него незжали.
Она также позвонила Тамаре, наобещала, уговорила, уломала дать им еще месяц. В конце концов поставила чайник и повязала на лоб неизменный платок с узелком.
-Прикинь, -говорила она Вике, сидя за столиком на кухне.- Допустим, один "Сёмик" в день (она уже всех потенциальных клиентов называла Сёмиками, в честь своего первого СеменПалыча). -Так вот, один Сёмик, это штука, как минимум. Если работать не парясь, с двумя выходными, как люди, это двадцать две штуки в месяц. То есть на треть больше, чем ты зарабатываешь сейчас. И за что? За какой-то час пыхтения и  сопения. А потом, хошь отдыхай, хошь книжки читай.
Она говорила громко, наклонясь вперед и нисколько  не стесняясь, будто обсуждая предстоящую поездку, покупку или еще какое привычное, бытовое дело. Даже зная Таньку, Вика изумлялась, откуда в ней такая безоговорочная решительность, уверенность и расчетливость. Как будто то, что произошло вчера уже давно кипело, бурлило у нее внутри и вот сейчас выплеснулось наружу.
Сама же она сидела, отрешенно, как в полу-сне, глядя перед собой, собирая путанные разбегающиеся мысли, не в состоянии ничего противопоставить  Танькиной напористости и нахрапу ." Это все вчерашняя пьянка, это отходняк такой",- вертелось в голове. Чего она говорит? Блин, не соображаю ничего, завтра об этом подумаю...".
Она выпила два стакана чая, достала сигареты, скривилась и оставила пачку на столе. Хотелось спать. А потом проснуться и что бы все само как-нибудь решилось.
Танька вдруг замолчала и уставилась на нее удивленно. " Слушай,- сказала она, -а давай обьявление в газету дадим!?"
- О чем?-тоскливо спросила Вика.- Две молодые, неопытные ****и ищут клиентуру? Инвалидам и студентам скидка? Тань, ну что ты такое говоришь? Что ты вообще такое говоришь?? Слушай, давай еще пару часиков поспим, башка раскалывается. Потом встанем, подумаем на трезвую голову.
- Давай поспим,- согласилась вдруг Танька легко.- Только ты, Викуль, как знаешь, а я уже все для себя решила. Да и ты, я думаю, тоже.


Синай, Египет

Саид говорил на русском хорошо, с акцентом, но достаточно бегло.
- Сядьте тут, -велел он девчонкам и они, все трое, Танька,Вика и Мила послушно уселись у его ног, на гребне бархана.  Саид остался стоять, всматриваясь в даль. Было раннее утро, благословенное для здешних мест время,  когда застывшая за ночь пустыня только начинала прогреваться.
Вика подумала: " Интересно, как он выглядел в Туле, где учился  на инженера? Наверное ходил,  закутанный в шарфы и шапки, по самые уши, как и все иностранцы. Здесь, на Синае, он смотрелся не в пример естественней."
 Саид тоже присел, взял в руку горсть песка, неторопясь пропустил его меж пальцев. Песок ровной недвижимой  стрункой полился вниз.
- Ветра нет, будет хамсин, -сказал он.- Это хорошо, ночью перейдем.
- Где граница-то? -поинтересовалась Танька, вся красная и потная. Из них троих, она хуже всех переносила жару.
- Вон там, видишь антена?- охотно отозвался Саид. К Таньке он благоволил. Вика чуть припонялась, всматриваясь.
- Это ж рядом совсем, -удивилась она. -А где забор, вышки там и все такое?
- Забор там есть, маленький совсем, -пояснил Саид.- У нас "мирная граница". Травка, девочки, да беженцы иногда. Потом увидите.
- А не пальнут?- тихо сказала Танька. Она жутко боялась и спрашивала это не в первый раз.
- Не, -улыбнулся Саид.- Не опасно. Если поймают, обратно вышлют, только и всего. Но это редко. Ладно, пошли. Скоро жара, надо переждать. Спать надо, пить много надо. Давай,  пошли.
 Они спустились вниз, где стоял пыльный и помятый джип песочного цвета. Танька уселась впереди, Мила с Викой разместились сзади на обшарпаных кожанных сидениях. Саид включил кондционер.
Джип заурчал. Саид вел машину осторожно, по еле заметным тропкам, то поднимаясь, то опускаясь, виляя помеж невысоких одинаковых холмиков. Справа от них мелькнуло строение-убогий караван, обиталище египетских пограничников. Через несколько минут они выехали на более ровную дорогу и еще минут через десять джип нырнул в разрез между двумя высокими барханами. Здесь, в низине притаились несколько полуразвалившихся хижин, крытых шифером. Посредине стоял большой черный шатер. Рядом с ним загон для коз.
Последние несколько часов это был их дом. "Бедуины,-пояснила Саид, когда они добрались сюда вчера вечером.-Они тут всем заправляют". Вика смотрела по сторонам с немым изумлением. После Москвы ей казалось, что она попала даже не на край света, а в совсем другой мир. Сейчас в стойбище почти никого не было, кроме них и нескольких пучеглазых, перемазаных пацанов, следящих за козами.
Уже выйдя из прохладного салона джипа они сразу почувствовали надвигающуюся жару. Саид откинул полог шатра и девушки гуськом, пригибаясь вошли  за ним. " Как наложницы",- подумалось Вике. Таньке еще вчера вспомнился фильм "Белое солнце пустыни" и они все, включая Саида, посмеялись как Танька пыталась набросить на Милу грязную рогожу: " Гюльчатай, прикрой личико". Танька вообще была не в меру весела, хотя мандражировала больше их всех.
В шатре сейчас было душно. Прошлую ночь они провели на тонких, пахнущих дымом матрасах. Было тепло, в шатре тлел угольками небольшой костерок. Вика смотрела на слабые синеватые всплески пламени, вслушиваясь в непривычно тихую ночь и гортанный говор мужчин снаружи. И вспоминала...


Вика, Москва

То, что они попали сюда можно было считать большой удачей или бегством от больших неприятностей, как посмотреть. Эти самые неприятности, начались через несколько месяцев после начала их с Танькой новой жизни. Хотя сначала все было неплохо, даже хорошо.
Первое время они еще жили у Тамары. Танькин Семенпалыч оказался единственным клиентом, посещая их, точнее Таньку, с регулярностью раз в неделю. Вика ложиться с ним отказалась наотрез, хотя он был не прочь. Потом появился знакомый Семенпалыча, потом еще один, потом знакомый знакомого и пошло-поехало. С изумительной быстротой, они даже и не ожидали, посыпались звонки. И если первое время они еще выходили "побродить", точнее подцепить мужика, то сейчас в этом уже не было надобности. Как Танька и предполагала, у каждой из них было по одному, иногда по два клиента в день. Было бы и больше, но Вика жестко фильтровала все входящие звонки и грубо отшивала, если слышала акцент или " чиста пацанский говор".
- Никаких хачиков и бандюков,- говорила она Таньке.- Никаких прыщавых юнцов и забулдыг. Наш человек-это солидный папик средних лет, глава семьи.
- Всю клиентуру распугаешь,- ворчала Танька, слушая как Вика очредной раз отвечала кому-то: " Ошиблись номером!". Но соглашалась.
Потом им пришлось переехать в другой дом. В этом, бабки у подьезда заподозрили неладное и настучали Тамаре, которая пришла и устроила им жуткий скандал.
Новую квартиру, в более дорогом районе, они нашли через маклера. Хозяева жили за границей и лишь получали деньги.
- Придется расценки повысить,- говорила Танька, разгуливая босиком по просторным, свежекрашенным комнатам, с видом на проспект с одной стороны и на уютный маленький скверик с другой. Под ее ногами поскрипывал паркет.
С новой квартиры и начались их проблеммы.
В один из дней им позвонил Саша, их клиент, тощий и крючконосый совладелец какой-то небольшой фирмы. Он особенно западал на Таньку и гостил у них раз в две недели, а то и чаще.
- Есть предложение,- сказал он,- ребята с нашей фирмы хотят устроить мальчишник, я рекомендовал вас позвать. Что скажете?
- Что за люди?- спросила Вика. Сразу отказывать  постоянному клиенту не хотелось.
- Нормальные ребята, мои сотрудники, бизнесмены. Соберутся на даче, банька, шашлычки, все такое. Заплатят хорошо, по высшему разряду.
   Вике ехать не хотелось, как чувствовала. Но Саша явно обиделся на недоверие. Потом, правда, позвонил еще, потом даже сам пришел.
- Чего вы ломаетесь?- уговаривал.- Ребята отличные, всего трое будут. Все гигиенично, без групповухи и извращений всяких.
- Да он просто нарисовался там перед своими, типа, я крутой, могу девчонок организовать. Теперь стыдно, вот и суетится.- Недовольно говорила Вика.
- А нам- то что?- резонно возражала Танька.- Во-первых оторвемся, отдохнем, когда мы последний раз где-то были? Я с детства в бане не парилась. Во-вторых, пацаны заплатят по три штуки каждой, а может и еще раскрутим. Потом можно неделю не работать. Ну чего ты, в самом деле?
Вика, скрипя сердце, согласилась.

***
Мальчишник был намечен на пятницу, через три дня. В обед за ними заехал Леха, один из Сашиных компаньонов. Вике он понравился. Молодой, спокойный, разговаривал вежливо. И постоянно хохмил. Всю дорогу до той самой дачи, минут сорок пять, они с Танькой хохотали над его анекдотами и историями.
 Сама дача оказалась небольшим, приличным, двухэтажным особняком с красной крышей и темными, незанавешенными окнами. Только на первом этаже горел свет. Там уже вовсю хозяйничали двое Лехиных приятелей: Роберт и Вадим.
- Не наврал,- шепнула Танька,- в самом деле еще двое только.
Девчонок встретили весело, сразу же подогрели их парой рюмок и усадили нарезать салат и лук для шашлыка. Леха ушел топить баньку, плотный и приземистый Роберт занимался огнем и шашлыком. Танька быстро взяла власть в свои руки, ловко и умело шинковала лук, громко смеялась, активно командовала неповоротливым Вадиком. На какое-то время Вика даже забыла кто они и зачем сюда приехали. Так все было просто, весело, по-домашнему. В обложенной белым камнем печке уже плясал огонь, потянуло теплом. За окном темнело, в комнате вкусно пахло свежими овощами. Танька, согревшись потянула через голову свитер. И тут, отворилась дверь и вошел Леха. Он взглянул на колыхнувшуюся крупную Танькину грудь и перевел взгляд на Вику.
- Ну, пошли, -сказал он ей, и Вика чуть было не спросила: "Куда?"
Они поднялись на второй этаж, в одной из комнат, где стояла большая заваленная барахлом кровать, Леха без церемоний подтолкнул Вику в спину.
Потом развернул к себе лицом и опустил ее на колени.
- Давай, соси,-приказал и начал растегивать ширинку. Внизу, под ними раздавался Танькин хохот, холодный деревянный пол леденил колени. Леха, держа ее рукой за волосы, с силой насаживал ее ртом на свой член. Вика, с трудом вырвавшись, прохрипела: "Я не могу так...глубоко".
-Охренела?- удивился Леха.- Соси, говорят. Он снова прижал ее к себе, к пахнущему потом паху и продолжал двигать тазом, пока, наконец не захрипел сквозь зубы, согнувшись над ее головой и рефлекторно дергаясь.
Вика не могла даже двинуться и лишь когда он кончил и чуть отпустил ее, дернув головой со злостью заорала : "Не договаривались! "
Леха сел на кровать. Его сморщенный орган белел в темноте.
- Не вопи, -сказал он ей  вяло.- Потом сочтемся.
Вика вытерла рот и лицо ладонью. "Предупреждать надо",- сказала, что бы хоть что-нибудь сказать и вышла. Спустилась вниз, где все уже были в сборе. Не глядя ни на кого взяла со стола стакан с соком, жадно выпила. Вадим и Роберт засмеялись.
- С почином,-пошутил кто-то из них. Танька была уже здорово пьяна и Викиной размазанной по щекам туши, как и мрачного взгляда, похоже и не заметила.
 Затем они ели жареное мясо, пили водку и бросали короткие полешки в камин.
Танька развалилась на коленях у Вадима, положив на Роберта ноги. Вадим, после каждой рюмки утыкался головой в большую Танькину грудь. Леха сидел рядом с Викой и, не обращая на нее внимания, рассказывал:
- Я, мля, говорю, соси! А она мне- не могу! А я ей-соси, мля! А она-не могу глубоко!
" Это же он обо мне говорит", -сообразила вдруг Вика. Двое остальных мужиков пьяно похохатывали, разглядывая ее. Похоже их здорово веселила ее реакция.
" Блин, как о животном говорит, будто меня здесь нет вообще",- раздражение ее расло все быстрее искрыть его Вика не могла. Ее бесило не то, что ее грубо и быстро "завафлили", сколько то, что Леха обсуждал это вот так, без стеснения, перед дружками. По идее она должна была бы сейчас хохотать громче всех, подигрывая. И Танька блин, пузыри пускает, нажралась уже. А эти двое поедают глазами вовсю... .
- Ладно, -обьявил Роберт вставая, -пошли париться что-ли, жар пропадает.
В бане, в просторном светлом предбаннике они все разделись догола. Вадим не стесняясь тискал могучую Танькину задницу. Вика впервые увидела подругу абсолютно голой. При всем своем телосложении, выглядела Танька хорошо. Хоть и плотная, но с гладкой розовой кожей, без намека на жиры. Тонкая и стройная Вика смотрелась рядом с ней подростком. Они зашли в парилку. Мужики залезли наверх, девчонки пристроились внизу.
- Так сосать удобней, -пошутил Вадик.
- Дурак что-ли?-отозвался Леха.- Весь хер попалишь, жар такой.
  Они долго парились, периодически выползая в предбанник, хлебнуть пива. Потом Леха сгонял в дом, принес бутылку водки и остывшие шашлыки. Веселье продолжалось. В какой-то момент Вика обнаружила себя сидящей на коленях у Вадика. Точнее, на его эрогированном члене. Одной рукой он обнимал ее за талию, другой пытался раздвинуть ноги. Она подняла глаза и встретила взгляд Роберта. "Ну, поехали",- произнес тот вставая.
 Следующие два часа сгладились у нее из памяти. Их с Танькой имели прямо в предбаннике. То по-одному, то вдвоем. Перед глазами мелькали горячие потные
тела. То искаженное лицо стоящей на четвереньках Таньки, то чей-то отвисший живот, то волосатый пах. После третьего или четвертого захода Вика уже потеряла чувство реальности, да и выпитая водка давала о себе знать.
Она то сидела, то лежала, то делала кому-то минет, а иногда то и другое  одновременно. Разрядившись, один из мужчин отваливался в сторону, освобождая место. Тогда можно было вздохнуть, разогнуться и запить вязкий привкус во рту. Она уже перестала реагировать на ощущение чего-то члена внутри себя, лишь считая толчки и мечтая, когда все это уже кончится.
 И оно, конечно, закончилось. Когда шатающийся Леха отворив дверь в холодную ночь, завопил и вывалился наружу: " Не могу больше!".
К тому времени уже и Вадик отдыхал, сидя в углу, едва прикрытый полотенцем. Только железный Роберт пытался что-то сделать с распаренной Танькой. Та наконец, приподнялась, стряхнула его с себя и распахнула дверь. Свежий ночной воздух ворвался в душный, пропахший потом, спермой и кислым водочным запахом предбанник. Вика вздрогнула и потянула на себя мокрое полотенце. Вадик с Робертом, обняв друг дружку  вышли голышом, раскачиваясь и посеменили ко входу в дом. Вика с Танькой остались одни.
- Бля, везде болит,- произнесла Танька. Она стояла у столика, копаясь в пустых пачках.- Скурили все...а вот, есть... .
 Вика встала, открыла дверь в парилку. Жар уже спал, было тепло и уютно. Она легла на полку, расслабившись и вытянув ноги. То, что произошло, могло бы показаться ей ужасом еще несколько месяцев назад. Сейчас же она воспринимала это как...как тяжелый рабочий день, не более. "Все дело в восприятии", -поняла она.- Нормальная женщина чувствовала бы себя жестоко изнасилованной, а я - опустошенной и смертельно уставшей". Она даже не ощущала какой-либо неприязни к мужикам. Так, обычные самцы, бывают и хуже. Даже козел этот, Леха.
 И к себе самой Вика не ощущала ни неприязни, злости, ни стыда. Казалось, что она смотрела на  себя откуда-то со стороны. Будто присматривалась. С неким, даже, гадливеньким интересом.
Она закрыла глаза и перевернулась на живот. За стенкой возилась Танька, что-то бурча. "Валить надо отсюда, -подумала Вика.- Хватит на сегодня".
Они пробыли в бане еще с пол-часа. Умылись холодной водой, допили пиво, покурили. Привели себя в относительный порядок, оделись.
- На ночь останемся?- спросила ее Танька.
- Нет.
- Доплатят.
- Плевать. Да и не бойцы они уже. Свое отстреляли, сейчас ужрутся и под стол.
- Тем более,- ухмыльнулась Танька.- Нам же лучше.

Дверь дома распахнулась, в проеме повис пьяный Вадик.
- Девки-и!- заорал он.- Вы, ****ь, где там нах...шаритесь?
Они вошли, оглядевшись увидели Леху с Робертом за столом, заставленным  тарелками с торчащими из них голыми ветками шампуров, мисками, пустыми и полупустыми бутылками, кусками хлеба. Взади них возник Вадик и едва не упал в комнату, увлекая их за собой.
Леха поднял полную пузатую рюмку. Глаза у него были светлые и без жизненные, без тени мысли. Вика присела на стул.
- Ладно, ребятки, нам пора. Давайте, рассчитаемся и в путь.
- Не по-о нял,- удивился Роберт.- Вы куда это?
Леха отодвинул рюмку ото рта и уставился на них не мигая.
- Пора нам, - тихо, но твердо повторила Вика.- Вы отдыхайте, мы вам мешать не будем. Порезвились, все путем, было классно, давайте...
- Вы же вроде это, на всю ночь...,- заплетаясь проговорил Вадик у них за спиной.
- Мы до вечера, - ответила Вика. -Да чего вы, в самом деле, не последний же раз.
- Да х.. с ними, - вдруг проговорил Леха, поднимаясь. Он сунул руку в карман, покопавшись достал деньги, протянул Вике. Та встала и уже хотела вытащить из его пальцев смятые бумажки, как Леха резво убрал руку.
- Ку-ку,- пьяно засмеялся он,- а на посошок?
- Что на посошок?
Леха оглянулся на приятелей, пошатнулся и стал растегивать ширинку. Вика замерла.
- Давай,-позвал Леха,- припади.
Вика перегнулась через стол, собираясь выхватить деньги.
- Ку-уда?,- Леха оттолкнул ее. Лицо его искривилось.- Соси, сука. Давай, при всех соси.
Вика изменилась в лице. Что-то дернулось внутри нее, застыло и завибрировало тонкой струной.
- Нет.- Сказала она, глядя ему в глаза. Замечая одновременно пустой, застывший взгляд, наступившую вдруг тишину, трезвеющую Таньку где-то там, за его спиной.
 Если б она не посмотрела туда, за него, то может быть успела уклониться. Леха вытянул руку и ткнул ее кулаком в грудь. Не сильно, но ей хватило, что бы отлететь назад и стукнуться спиной об стену. Танька взвизгнула. Грудь перехватило резкой, впивающейся болью. "Он мне ребра сломал"- мелькнула мысль и тут же пропала, выбитая еще одним ударом. Леха легко, мягко, как кошка скользнул кулаком ей по лицу. Снова, не слишком сильно, но голова ее дернулась вбок, глаза залились слезами, все закружилось. Вика сполза на пол, интуитивно защищая лицо нелепо выставленными ладонями. Она ничего не видела перед собой, только слышала крики, пронзительный Танькин вопль, какую-то возню, голоса. Затем Танькины руки подхватили ее, пробуя поднять.
Ноги у нее дрожали, какая-то пахнущая дымом тряпка легла на лицо.
Вика вытерла глаза и когда отняла руки от лица, увидела кровь. Крови было очень много, она лилась не переставая, растекаясь по рукам, одежде капая на пол.
Еще она увидела встревоженное лицо Вадика, над Танькиным плечом. И Роберта, уводящего шатающегося Леху. Леха не сопротивлялся, лишь возле стола  задержался, потянувшись за рюмкой. Роберт обхватил его, выталкивая. Тот оглянулся, повел вокруг безумными пьяными глазами и, будто всповнив что-то, схватился рукой за дверной косяк. Но Роберт уже выволакивал его в корридор. Дверь захлопнулась. Вика глядела на свои руки. Ладони и запястья покрывались коричневой коркой. Кто-то протянул ей стакан с холодной водой.

Машина везла, петляя вдоль дачных участков, с темными, пустыми домами.
- Вы, девчонки извините, - пыхтел Роберт, крутя баранку. Он повез их домой, как наиболее трезвый.- Леха неплохой мужик, жена у него, дочка. Бывает с ним, как выпьет. Что-то, как заклинит...черт его знает, как это...вот, блин... . Он то и дело бросал встревоженные взгляды на Вику, лежащую головой на Танькиных коленях. Вслипывающая Танька держала не ее лице полотенце со льдом.
Встав возле подьезда, он помог Вике вылезти из машины, но подняться с ними не захотел. Торопливо сунул Таньке деньги и уехал.
Дома Вика долго сидела в ванной, на унитазе, раскачиваясь и обхватив голову руками. Потом Танька мыла ее под душем, осторожно смывая запекшуюся кровь.
- Ну что ты молчишь? -говорила она, заглядывая ей в глаза.-Ну скажи ты что-нибудь, а?
Часы на кухне щелкнули, обозначив полночь. Горячая вода сменилась прохладной, Вика вылезла и улеглась в постель, закутавшись в одеяло. Все болело, не хотелось ни очем думать. "Завтра будет новый день", -повторяла она про себя. Зная, что он будет уже совсем другим. Совсем иным, чем все другие дни, бывшие до него.

***
Небо над Москвой продолжало оставаться серым вот уже четвертый день подряд.
Точно таким же серым и неприкаянным было и настроение у Вики. Она сидела дома,  уже неделю, хотя полностью пришла в себя. Следы от Лехиных побоев спали, даже распухший нос пришел в норму, не считая маленькой горбинки на переносице, которую Танька находила  даже пикантной.   
 Сама Танька работала в полный рост, принимая клиентов, но Вике ничего не говорила. Может, боялась, что та взорвется, плюнет на все и оставит ее одну. Оставаться одна Танька боялась ужасно. Несмотря на внешнюю браваду, она вовсе не была "оторви да брось". Она ощущала в Вике потребность, чувствуя ее внутреннюю собраность и упертость, которой не было у нее самой.
Сейчас Вика все время сидела и курила у окна, а Танька кругами бродила поодаль, не зная, как заговорить.
 Вика не обращала на нее внимания. Проишествие на даче подействовало на нее отрезвляюще. В какой-то степени, она  была даже благодарна Лехе за разбитый нос. Она вдруг в полной мере ощутила глубину пропасти в которую упала. Не то, что бы она не понимала этого раньше. Но одно дело какое-то абстрактное понимание, а другое-совершенно ральная плюха по роже. Этот удар показал ей всю меру собственной беззащитности, всю меру жестокости мира, где она по собственной воле оказалась и всю безисходность этой ситуации.
 Она затушила сигарету и достала из пачки новую. Машинально потрогала пальцем нос. Жить так дальше она не могла. Возвращаться на стройку тоже.  Искать себе нормальную работу? Без прописки? А жить на что? Даже если она и устроится куда-нибудь на птичьих правах, то кто поручиться, что новый начальник не окажется очередным "папиком", пожелавшим ее  иногда потрахивать. Или очередным Лехой, пожелавшим разбить ей лицо, если она вдруг заартачиться. Был еще вариант бросить все и вернуться домой. Это значило на всю жизнь увязнуть в нищете маленького провенциального городка.
Танька перестала слоняться по квартире, села напротив нее и печально подперла рукой щеку.
- Вик, а Вик, -позвала жалобно.- Что делать-то будем?
Как будто она знала.

***
Но уже на другой день судьба подкинула ей рыболовный крючок с насаженным на него жирным червячком. Вика даже усмехнулась про себя. Второй раз подряд, когда она мучается, сомневается, находится на перепутье, происходит нечто, что подталкивает ее к выбору. Правда, не обязательно удачному.
 Утром она вышла в магазин, купить молоко и макароны. По дороге захватила свежую газету. Танька куда-то умотала по делам, до вечера было далеко. Сделав себе буттерброд с маслом, Вика пробегала глазами заголовки, строчки,  обьявления... . Обьявления... .
Она отложива хлеб и  взяла газету двумя руками.
"...Требуются молодые, свободные девушки для работы за границей.   
     Подходящим отличные условия...".
Что это значит Вика знала. В газете, конечно, не напишут "проститутки". В крайнем случае "для дискретной работы". За границей... .
Если она собиралась бросать это дело, то ей следует сейчас скомкать газету и бумажным шаром запустить ее в помойное ведро. А до института еще почти год. Да и то, поступит ли?
Раздался скрип поворачиваемого в замке ключа. Вернулась Танька. Вика решила не говорить ей ничего. Пока что. А там будет видно. Не то, что бы она не хотела с ней делиться. Но хорошо бы  сначала определиться самой.
Но к вечеру она не выдержала. Позвонил клиент, отменил встречу, делать было нечего. Вика, подумав, выложила перед Танькой газетный листок.
Та, на удивление, обиделась.
- Я с утра вижу, ты другая какая-то ходишь. Небось всю неделю об этом думаешь?
- Нет, -честно призналась Вика, -только сегодня увидала.
- Дурная ты, блин. Повернутая.
- Почему? -насторожилась Вика.- Чем плохо? Или слыхала что-нибудь ?
- Да я не о том. Ходишь вся в себе, не говоришь ничего, внутри держишь. Хоть бы поделилась, поплакала по-бабьи, как человек.
Танька обиженно сопела носом. Вика глядела на нее с удивлением. Надо же, корова коровой, а поди ж ты, сентиментальная. Потом на душе вдруг потеплело. Все-таки переживает за нее, беспокоится. Подружка. На даче защищала, чуть самой не досталось.
Та заметила ее взгляд, повеселела, метнулась к холодильнику. Встряхнула в руке полу-пустую бутылку. " По-капельке?"
-Наливай, - махнула рукой Вика.- Наливай, потом разберемся.
Водка быстро разогрела, обняла, отодвинула сумрак за окном. Вскоре пошел дождь. Они выключили свет и сидели в темноте, глядя, как отсвет городских огней расплывается на стеклах.
-Слушай,- Танькино лицо загадочно осветилось огоньком сигареты, натужно ползущим вверх.- А может, в самом деле, поехали, а? Мир посмотрим, бабок наработаем. Какая разница, где и под кого ложиться. А там все не так, наверное,. Культурно.
- Не знаю, Тань. Страшно. Здесь дерьмо, но свое. А там ты кто? Никому не нужна.
  Вика посмотрела в окно. " Поехать куда-то, это значит- все".- Подумала она. Подумала, но не сказала. "Прощай тогда институт и надежды на лучшую жизнь. Ведь говорила ты себе: не надолго все это. Пол-года, год перекантоваться, накопить деньжат. А потом, забыть, отринуть все, как дурной  сон".
- Так мы и тут никому не нужны,- прервала Танька ход ее мыслей.- Вот урод этот тебе нос сломал и что теперь? В милицию пойдешь?
Она звякнула горлышком бутылки о край стакана. " На донышке",- произнесла с сожалением.- Будешь?
Вика махнула рукой. Танька была в чем-то права. Может, это дождь за окном, может еще не прошедшие воспоминания о боли и страхе, там, на даче. Но заграница казалась сейчас чем-то светлым, далеким и радужным. Другим, пусть чужим, но, хотя бы, не опасным.
По крайней мере можно позвонить по этому обьявлению. Поговорить, узнать. Эх, дуры мы, дуры... .

***
Женщину звали Алина. На вид ей было лет тридцать. Хотя Вика, присмотревшись, сразу определила: под сороковник. И еще, явно из "бывших". Вот интересно, как это она так быстро, за несколько месяцев, научилась вычислять своих? Тружениц второй древнейшей.
Они сидели в каком-то офисе. Чужом, взятом "на прокат", как та обьяснила. Пили кофе. Алина курила дорогой "Парламент", разглядывая их не пристально, но внимательно.
- Есть два варианта,- говорила она.- Чехия и Израиль. В Чехии работа по барам, в основном со своими. Или с чехами, поляками, немцами. Если умеете танцевать- плюс. Также плюс то, что близко к дому, язык разумеется, понятия и все такое. В Израиле  работа по борделям, по сменам. Минус то, что если заловят, сразу вышлют, не договоришься. Ну и ньюансы всякие, типа язык учить, жара  и все такое. Но денег больше.
Они переглянулись.
- Я бы в Чехию,- сказала Танька и посмотрела испуганно. Вика пожала плечами. Надо все взвесить. Алина говорила спокойно, без нажима и она почему-то чувствовала к ней доверие. К тому  же и смотрела она больше на нее, на Вику.
- Я бы не советовала, - произнесла та.- Вам, девочки, если выбирать, то Израиль.
- Почему?- поинтересовалась Вика.
Алина усмехнулась насмешливо: "В Чехии до фига криминала, зачем оно вам?- сказала. И чуть опустив голову глянула исподлобья:- Ведь это не ваш профиль, не так ли?

-Она нас как общипанных, сразу раскусила, - досадливо поморщилась Вика.- Поняла, что мы без году неделя и не шарим ни фига.
Они зашли  в кафе, сразу после встречи, обсудить и обдумать сказанное. Алина рассказала им много интересного, Вика в какой-то момент поймала себя на мысли, что слушает ее раскрыв рот. А вот Танька сидела как на иголках.
- Страшно мне, - говорила она.- И хочется и колется, сама подумай- Израиль, черте где. Да и война там.
- Ну вот чего ты как девочка-целочка! -разозлилась вдруг Вика.- Сама меня потянула, сама уговаривала, а теперь  сидишь и сопли наматываешь! И страшно ей непонятно чего и колется непонятно где!
Танька смотрела на нее раскрыв рот и вдруг резко встала.
- Да п-пошла ты вообще!, - выговорила заикаясь.- Дура!
И двинув стул, почти побежала к выходу. Вика осталась сидеть. Потом также быстро встала и пошла за ней. Уже на улице догнала, схватила за руку. Танька вырвалась. Вика обхватила, обняла ее за плечи, чуть ли не силой прижала к стене.
- Прости,- сказала.- Не уходи так, нельзя нам сейчас ссориться. Обе мы дуры, обе черте что воротим, ну прости ты  меня, я сейчас не в  себе просто! Чувствую, что качусь куда-то и зацепиться не за что! Ну хоть ты меня пойми, у меня же кроме тебя и нет никого!
Мелькающие рядом люди смотрели на них с любопытством. Молоденькая официантка из кафе вытянула шею, тряпкой смахивая крошки со стола.
Танька шмыгнула носом. Огляделась, потом прижала Вику к себе, чмокнула в висок. Проходившая мимо дама покосилась и отвернулась.
- Да не ори ты,- беззлобно сказала Танька.- Пошли домой, до Израиля того далеко еще, а у нас работы куча. СеменПалыч обещал зайти, мы его еще  на магарыч раскрутим!

***
- Ани роца отах*,- напрягшись выговорила Танька.- Блин, язык сломать можно. Жиды, мля, все не как у людей!
- Отха,- поправила Вика.- Ты же мужику это говоришь. Или ты там на баб перейти думаешь?
 Они сидели рядышком на диване, с книжками в руках. Таньке язык не давался. Лепетала она с трудом, заплетаясь и запинаясь.
- Я с ними на русском буду говорить,- сообщила она, надувшись.- Скорее они на рускком заговорят, чем я на иврите.
 Вике было легче. Сказывалась еще давняя школьная привычка: не бояться. Начинаешь вникать и все вдруг оказывается не так страшно.
 Учебники им достала Алина. Вытащила и положила перед ними на стол, на третьем их свидании.
- Подучите немного,- сказала она.- Сильно не понадобиться, но азы надо знать.
Если бы Танька видела эти книжки раньше, она бы точно уболтала Вику ехать к чехам. В Израиль она  ехать не хотела и постоянно находила кучу доводов этого не делать.
- Ты, похоже, здорово на измену села,- сказала ей Вика.- Может, не поедем никуда, здесь останемся?
- Лучше бы я  на три хера сразу села, -призналась Танька.- Что-то страшно мне. Прикинь, через границу переходить, да и там неизвестно что... .

Про границу им рассказала та же Алина. И, увидев их лица, добавила:- Не бойтесь, это не опасно. Там не граница, одно название. Девчонки наши только так туда-обратно шастают.
- А почему нормально не прилететь, самолетом?- насторожилась Вика.
- Одно время летали, -ответила Алина,- но теперь там проблеммы делают. Слишком много таких как вы через границу поперло. Требуют вызова, визы туристические, пасут, короче. А двух молодых телок, одиночек, без группы, могут и завернуть. Были случаи.
 Также она рассказала про отработанную систему: Летите в Каир, там наш человек ваш встречает, переводит через границу. Дальше местные бедуины вас принимают и отвозят в Тель-Авив. Ну и так далее.
- А там?- спросила Танька.
Алина закинула ногу на ногу, закурила и посмотрела на них внимательно. Вика обратила внимание, что ноги у нее полные, с набухшими синими венами.  "Наработанные".
 - У "нас" два дома в Тель-Авиве и один в Хайфе,- продолжила она. - Вы будете в Тель-Авиве. Работаете по сменам. Сверхурочные, "субботники"-по желанию и за дополнительные бабки. Плюс "бонусы".
- В смысле?- не поняла Танька.
- Ну скажем, подрядился клиент, только тебя хочет, значит тебе добавка. Или, скажем, если ты в зад даешь или групповушку практикуешь,так  тоже. Или, если садо-мазо, фистинг, букэйк и все такое. У нас "умелицы" хорошие деньги зашибают.
- А если так...ну, просто...?
- Если "просто", то пятьдесят шекелей с клиента.
- Это сколько?
- Баксов двенадцать, грубо.
- Всего? - не сдержалась Вика.- Это ж триста рублей. Да я тут меньше штуки не срезаю.
- Это "на старт". Плюс клиент оставляет. А проявишь себя, тут бонусы пойдут, мальчишники, спецклиентура всякая. И то, что я вам говорила. Короче, у нас девочки по штуке баксов легко делают, не напрягаясь.
 Она стукнула  сигаретой по ребру пепельницы.
 - А привезти вас, а разместить, а кормить, а охранять? А врача вам, анализы, проверки? Все это бабки, кто их оплатит?
Танька с Викой переглянулись.
- В общем так, -сказала Алина. -Вы, девочки, решайте. Если что не ясно, спрашивайте. Времени вам недели две-три не больше.

-Поедем?- тоскливо спросила Танька, сидя напротив нее. Глаза у нее были уставшие и жалобные.
Вика подумала, что ведь раньше она никогда не была такой. Танька-это всегда хохот, гогот, нахрапистая уверенность здоровой, крепкой бабы. А теперь вот сидит, сама не своя... .
 Она откинулась назад, заложила руки за спину. Тонкий домашний халатик натянулся на груди.
- Слышь, Тань, -сказала она.- Ведь мы с тобой через день на кухне водку жрем, да плачем вдвоем. Ну что за жизнь у нас такая,а ?
- ****ская жизнь, -согласилась Танька,- хоть вешайся. На мужиков уже смотреть не могу, тошнит, как беременную.
- Вот. А что дальше будет? Я на себя уже смотреть не могу, не только на 
  мужиков. Да только конца этому не видно.
- Концов-то мы много видели, -философски заметила Танька и вдруг захохотала:- А, Викуль? Мы по концам докторат может делать!
- Так и там, такие же концы, -сказала Вика.- Только обрезанные.
- Так, может, не поедем?- Танька перестала смеяться и посмотрела на нее. И печально вздохнула.
 

***
Синай, Египет

Ближе к полудню настала душная, тяжелая жара. Даже небо, обычно высокое и синее, нависло недвижимым, серым полотном. Полы шатра были задраены наглухо, но все равно на зубах скрипела пыль.
Саид принес какой-то агрегат с длинным, перемотанным изолентой проводом. Заработал генератор, агрегат заурчал и затрясся, с кашлем выдавая небольшие порции холодного воздуха.
- Как вы тут живете?- простонала Вика. Она встала с матраса. Посредине шатра стояла пластиковая корзинка, наполненая льдом, в котором плавали несколько бутылок воды. Вика всполоснула лицо и руки. Вода высыхала моментально. Она подошла к дремлющей Таньке и сунула ей за шиворот кусочек льда.
-О-о,- дернулась та.- Спасибо тебе боже, я кончила!
Вика обернулась к Миле:- Хочешь тоже? Та улыбнулась и покачала головой. Она вообще оказалась не слишком разговорчивая. Они познакомились только в аэропорту, перед посадкой на рейс Москва - Каир. Алина подвела к ним невысокую девушку с напряженными, серыми глазами. - Вот,-сказала,- знакомтесь, ваша третья.
И вот они уже сутки вместе. Вика присматривалась к ней, гадая, как она себя поведет, чего испугается, чему не поверит. Пока что Мила держалась спокойно и ровно, даже если и нервничала, то ничем это не выдавала. Ну что ж, чувство опасности обьединяет и сближает. Все равно им никуда друг от друга не деться.
Вика вышла наружу. Было уже не просто жарко, становилось тяжело дышать.
Саид, сидя перед входом, варил кофе. Прямо перед ним, в песок была закопана маленькая спиртовка, на ней -блестящий алллюминиевый ковшик с деревянной ручкой. Кофе уже закипало, заворчало, забулькало коричневыми пузырями.
- Ты с ума сошел,- сказала Вика, усаживаясь рядом.- В такую жару!
Саид улыбнулся и его аккуратные ровные усы смешно затопорщились над белыми зубами.
- Пей кофе когда жарко,- сказал он, аккуратно помешивая в ковшике ложкой.- Это называется "финджан",- добавил.- Учись.
- Фин-джан,- повторила Вика.- А кофе?
- Кафэ.
- А сигарета?
- Сигария.
- Я хочу кафэ и сигария.
Саид разлил кофе в два маленьких стеклянных стаканчика. Вика поднесла его к лицу и зажмурилось. Терпкий, необычный запах. Пахло какими-то загадочными пряностями, Востоком. Она осторожно отхлебнула. Кофе оказался страшно крепким и горьким до оскомины.
- А сахар есть?
- Нет. Не надо. Пей так. Скоро привыкнешь.
- Саид,- спросила Вика. - А как ты попал сюда? В смысле, ты же учился,  инженер. В России жил.
- Меня все спрашивают,- ответил тот. - Все девочки, которых я вел. -Он посмотрел на нее искоса.- Трудно понять. Надо знать Египет. Тут все по-другому.
Только в Каире можно жить. Ну и еще в Александрии. Может, в Шарме.
Он пил кофе маленькими глотками, затягиваясь сигаретой.- Мой папа был инженер. Он говорил: иди учиться. В Египте не надо, в Египте даже если есть диплом, нет работы. У папы был друг, друг сказал: пусть едет в Россию. Потом пойдет ко мне на завод. Я поехал, жил, учился. Мне нравилось. В Туле холодно, но хорошо. Потом я вернулся. Папа сказал-друг умер. А папин завод разорился. Папа пошел торговать. На базаре. Он и сейчас торгует. А я хотел работать, но работы нигде нет.
Саид неторопливо налил себе еще кофе. Вике нравилось как он это делает. Вообще, ей нравились его движения: неторопливые, спокойные, даже какие-то задумчивые. Или обстоятельные. Он подвинул ей финджан, но она покачала головой.
Он продолжал:- Я хотел даже поехать в Ирак, там где война. Им нужны инженеры, но не поехал. Поехал в Шарм, работать в гостиннице. Меня взяли, потому что я знаю русский. В Шарме много русских. А потом я встретил одного бедуина. Он долго со мной говорил, очень долго. Сказал: есть девушки из России, хотят работать в Израиле. Надо встречать, привозить, через границу водить. Хочешь? Вот деньги. Я посмотрел-больше, чем за пол-года. И согласился. И вот я уже почти год...работаю .


Рони, Израиль

Если бы командиры Рони Ашера знали, чем он занимается в свободное от службы время, ему бы здорово досталось. Более того, он бы наверняка загремел на пару недель в воинскую тюрьму. И скорее всего, ему бы пришлось расстаться и с подразделением и со  снайперской винтовкой. Тем, что он полюбил за два года службы.
Впрочем, его основное боевое оружие осталось на базе, домой Рони выезжал с обычным армейским М-16, на который легко устанавливался лазерный оптический прицел. Маскировочный халат и очки ночного видения Рони клал на дно рюкзака и поэтому даже на гражданке, в любой момент был готов моментально превратиться в снайпера.
 Он не мог  бы внятно обьяснить, зачем он это делает. Армия давала ему коротких три-четыре дня дома, раз в три недели. Большинство его сослуживцев с толком использовали это время что бы отоспаться, поесть домашнего и погулять с девчонками. Одно время и Рони был таким же. Однако, с недавнего времени, когда его рота получило постоянное место дислокации в городе Беер-Шева, домой стали отпускать чаще и Рони решил сделать то, о чем втайне задумывался много раз.
У него была своя машина, подарок отца. Старенький, но надежный Рено-206, маленькая, неприхотливая лошадка. В тот день, Рони вышел из ворот части позже других. Одним из пуктов его плана было то, что бы никто не напросился к нему  на тремп. Он закинул свой рюкзак на заднее сидение, выехал из города и вместо поворота налево, на Тель Авив, повернул направо. Его путь лежал на юг, в сторону небольшого городка Мицпе-Рамон и дальше, в глубь пустыни Негев, по направлению к  Синаю.
 Рено натяжно урчал, проглатывая километры, из кондиционера дул холодный воздух, Рони улыбался. То, что он собирался сделать, было чистой воды дуростью, кто-то сказал бы идиотизмом. Но сегодня он все-таки решился и это было главное.
 До места назначения он добрался в общей сложности за два с половиной часа. Километров через пятьдесят после Мицпе-Рамон, Рони повернул в строну большой базы ВВС, обьехал ее и углубился в пустыню. Он знал здешние места. Первые полгода службы в разведроте бригады "Гивати", они тренировались здесь чуть ли не ежедневно. Кроме них, здесь также бывали танкисты и спецназ "Магав"-пограничной службы. Одной из причин, почему Рони поехал именно сегодня, заключалась в том, что на эти выходные не намечалось никаких учений. Будучи разведчиком, Рони произвел тщательный сбор данных, а точнее, расспросил знакомых девчонок в штабе.
Так что вероятность нарваться на кого-либо была мало вероятной.
 Рони остановил машину за небольшим холмом, повернутым так, что тень от него падала на Рено. Было пять часов дня. Через час начинало темнеть. Этот час Рони провел за подготовкой снаряжения и коротким отдыхом. В маленький рюкзак на спине уместились карта, компас, GPS, теплая одежда, бытылка с водой, термос, мазь от комаров, мини-аптечка, шоколад.
Рони перекусил, выпил воды и начал собираться. Проверил батарейки в ПНВ, намазал лицо маскировочной краской, надел песочного цвета масхалат. На одной ноге он прикрепил ремешком пистолет, на другом-нож. Оптический прицел, заботливо спрятанный в мягкий  чехол висел у него на шее.
Он немного посидел, прислушиваясь, закрыл машину и замер. Ключи. Куда он денет ключи? Тащить собой бренчащий брелок было глупо. Рони огляделся и усмехаясь, спрятал ключи под небольшой гладкий камень. "Вот так рушатся операции",- подумал он,- из-за таких вот мелочей. Пустыня остывала. Небо понемногу меняло цвет с синего на красноватый, тени становились длинее, спадала жара.
Он вставил в винтовку магазин, загнал патрон, проверил преохранитель. Повесил оружие на шею и двинулся в путь.

***
Саид докурил, ткнул сигарету в песок. Посмотрел на Вику и улыбнулся.
- И какие мы у тебя? - поинтересовалась та. Он задумался, покачивая головой.
- Вы будете седьмой партией.
  -  А точно не опасно?
- Нет, не опасно. Как кофе?
- Класс. Даже не так жарко стало.
- Это потому что кофе горячее, чем воздух, чем пустыня. Всегда пей кофе в жару. Или чай. И иди отдыхай, как стемнеет, мы пойдем.
- Сегодня? -встрепенулась Вика.- Ты же говорил, завтра?
Саид покачал головой:- Сегодня, как стемнеет. Еще один день будет тяжело. Вам. Очень жарко. Будете, как мухи. Сегодня пойдем.
Вика замолчала и обхватила колени, глядя перед собой. Вдруг все лишнее: перелет, пустыня, романтика войлочного шатра и запах кофе отошли на второй план. А настоящее приблизилось и встало рядом, близко-близко. Еще несколько часов и ее встретит совсем другая жизнь. Какая? Она и представить себе не могла. Но прежде, вон там, десять минут езды отсюда, пролегала граница.
Еще одна граница, которую ей предстояло перейти.

***
Рони надо было пройти с километр, может чуть больше. Точка, которую он себе наметил находилась на юго-востоке, километрах в десяти от израильско-египетской границы. Темнота сгущалась, вскоре уже совсем не было ничего видно. Рони шел осторожно, часто останавливаясь, приседая и прислушиваясь.
Был еще один фактор, который он не учел-хамсин. И хотя основная жара уже спала, идти было тяжело. Сухой пыльный воздух оседал на лице.
Сначала Рони ориентировался по звездам, потом по компасу. Местность была ему абсолютно не знакома, одно дело видеть это все на карте, или на дисплее компьютера, совсем другое-красться вот так, вдоль барханов, совершенно одинаковых в темноте.
Пройдя половину пути, Рони сделал привал. Он забрался на каменистую верхушку небольшого холма, чуть высунув голову огляделся. Свежело. К ночи похолодает. Небо на юге отсвечивало красноватой кромкой, там мерцали слившиеся в цепочку огоньки: израильские пограничные базы и напротив них-египетские. Рони вытащил компас и еще раз сверил свой путь, попытался определится по звездам. Потом вытащил GPS. Голубоватый экран засветился чужим, нереальным в этой пустыне светом.
 Он шел совершенно верно, ни разу не сбившись и даже свое местоположение определил довольно точно. Его охватило чувство гордости. Конечно, ему и раньше приходилось это делать, ориентирование на местности -неотьемлемая часть боевой учебы. Но всегда рядом с ним были или командир группы или его товарищи. И никогда-он один. Рони улыбнулся, посидел еще немного в темноте, что бы привыкли глаза и пошел дальше.

***
- Т-с-с, -Саид приложил палец к губам и посмотрел на них сердито. Вика сразу заткнулась и заодно ткнула локтем идущую сзади Милу. Последняя, Танька, тяжело и хрипло дышала в хвосте.
 Саид приподнялся, некоторое время стоял так, пригнувшись и прислушиваясь, затем двинулся дальше. Они шли по глубокой расщелине, высохшему руслу  какой-то реки. С обоих сторон нависали и топорщились валунами крутые, изрезанные стены. Тропинка виляла между ними, белея в темноте.
  Час назад они покинули  стойбище. Как Саид и говорил, едва лишь стемнело.
Вместе с ними поехал один из бедуинских пацанов. Девушки сидели сзади, прижавшись друг к другу. От бедуина пахло костром и дымом.
Недалеко от границы они остановились, вышли из машины, вытащили свои рюкзаки и сгрудились возле Саида.
- Дальше пешком, -сказал тот тихо.- Смотреть на меня. Делать что скажу. Вставать нельзя, говорить нельзя. Если скажу: падать в песок и лежать. Если увидят: сесть на песок и поднять руки.
Он сделал паузу и обвел их глазами:-" Главное, никогда не бежать! Просто сидеть. Понятно?
 Они послушно закивали. Вика почувствовала, как пересохло у нее в горле. Она обернулась и посмотрела на подружек. Она почему-то чувствовала себя ответственной. Не потому что хотела казаться главной. Прежде всего она хотела спокойно и без приключений дойти.
Так, у каждой рюкзак, платок на голове, посох и выпученые испуганные глаза. Вроде все в порядке. Саид увидел этот ее взгляд и удовлетворенно кивнул. Потом поменял их местами. После Вики поставил Таньку, за ней - Милу. Глядя на Милу приподнял свой посох и ткнул Таньку пониже спины. Та ойкнула. Мила понятливо кивнула. У Таньки в глазах плескался ужас.
Тихо заурчал мотор, пацаненок уводил машину обратно.
-Давай,- быстро сказал Саид.- Смотреть на меня. Делать как я.
Они шли долго, неторопясь, часто останавливаясь. Вскоре Саид оставил их сидеть за каким-то камнем, приказал попить воды  и исчез.
- Прикинь, а что если он нас не найдет?- прошептала Танька, вытягивая шею.
- Найдет,- ответила Вика. И тут же, как в подтверждение ее слов раздался тихий шорох. " А что, если сейчас из-за камня покажется не Саид, а какой-нибудь египетский пограничник",- мелькнула у нее мысль.- С какой нибудь Карацупой? Или как там эту собаку звали? Что мы будем делать?
Но это был Саид. Вика вдруг почувствовала, как она рада его видеть.
Они пошли дальше и вскоре совершенно неожиданно, расщелина кончилась. Они оказались перед чистой, гладкой, освещаемой луной  равниной. Вика удивленно оглянулась: "Здесь что-ли переходить?" Потом, присмотревшись, увидела чуть внизу, под ними, широкую темную полосу, прорезающую равнину напополам. Они спустились вниз, осторожно переступая. Полоса оказалась " зеленкой"- невысокими скрюченными деревьями с широкими кронами, раскидистыми сухими кустами и пятнами травы под ногами.
- Идем там,- тихо сказал Саид.
- А где граница?- спросила Мила.- Долго еще?
- Где деревья кончаются, там забор,- ответил Саид.- За ним каньон. Идем туда, там нас ждут. Теперь слушайте: до забора идем медленно, после забора-быстро.
Вода осталась? Допейте и оставьте здесь.
- Слушай, -встрепенулась вдруг Танька.- А ты? Ты-то куда? Она даже вылезла вперед, оттеснив Вику.
- Я с вами иду,- улыбнулся Саид. Они облегченно переглянулись. Здесь, на краю чужой  пустыни, он был их единственной опрой. И сейчас они это ясно почувствовали.

***
Рони добрался до точки, точно по расписанию, которое сам себе и определил. Гряда, которую он видел на карте оказалась на месте, ошибиться было невозможно. Он немного покружил, выбирая позицию и наконец прилег на гребне, в небольшой низинке между двумя холмиками, так что бы голова его казалась лишь одним из них, или даже просто камнем. Винтовку он положил рядом, поворочался, устраиваясь. Нашел упор для ноги, для локтей. Надел на голову ПНВ, прикрепил к винтовке лазерный оптический прицел. После чего замер, прислушиваясь.
Тишина. Он был совершенно один. Пустыня продолжала жить своей обычной жизнью. Такой же точно, какой жила уже тысячи лет. Жаркий день сменялся холодной ночью, в гулкой тишине оживали тихие шорохи, еле слышные звуки, которые обычно и не слышны вроде, но которые чувствуются спиной и затылком.
"Ну вот",- сказал он сам себе.- Это то, что ты хотел. Полное одиночество. Здесь нет никого. Более того, никто не знает, что ты здесь." Он огляделся по сторонам, медленно поворачивая голову. Рони приходилось учавствовать в боевых действиях. Приходилось стрелять и убивать. Он не ставил себе зарубок на прикладе, но видел тела трех, им лично убитых террористов. Скорее всего их было больше, но именно этих трех он видел сам, затывших там, где их настигли его пули. И всегда, всегда он работал в команде. Всегда рядом с ним был его напарник, его отделение, его взвод. Связь, поддержка, командир. Авиация, артиллерия, танки. Всегда его слышали, знали где он находится, всегда могли прийти на помощь.
А сейчас он был один. Это и привело его в пустыню, за сотни километров от дома. Желание понять, попытаться прочувствовать, на минуту ощутить, каково это, воевать одному.
Три месяца назад был бой на границе с сектором Газы. Боевиков было двое, если не считать минометных расчетов, поддерживающих их из глубины жилого квартала. Сначала они выстрелили из РПГ по патрульной машине. Водитель успел увернуться. Завязался бой. Рони со своим отделением прибыл на место минут через двадцать, когда один из боевиков был убит, а второй затаился где-то, в  изрезанном лощинками "вади"(*). Они окружали его медленно, осторожно, разбив участок на секторы. Бражирующие в небе вертолеты подавляли огневые точки. Прямо над вади кружился "мазлат"(**), подавая картинку прямо на переносной компьютер комбата, а тот, напрямую-командиру его взвода Игалю.
Вскоре подошел танк. Он встал чуть выше, укрытый холмом. Его башня периодически двигалась из стороны в сторону, поводя дулом.
 Тогда впервые Рони подумал: а как это быть вот так, одному, зажатому со всех сторон? Потному, задыхающемуся, готовому к смерти? То, что боевик готовился умереть не было сомнений, сдаться у него уже была тысяча возможностей. Рони, прижав глаз к окуляру винтовки, думал о нем, этом боевике, пытаясь понять что тот сейчас чувствует. И что бы делал он сам, оказавшись на его месте?
Потом, вдруг, раздались автоматные очереди и сразу за ними глухо ухнула танковая пушка. Все стихло, черный дым рассеивался медленно. Прошло  несколько очень долгих минут, когда Рони увидал фигуры солдат, тащущих что-то и затем, в наушниках раздалась команда "Отбой".
Уже на базе Рони видел тело  боевика. Взрыв снаряда подбросил того  вверх, он упал и побежал в сторону, прямо на Саги, хорошего приятеля Рони еще со времен курса молодого бойца. Саги приподнялся и влепил тому две пули в грудь, метров с пяти.
 Рони стоял и смотрел на безжизненное молодое лицо, на котором странно смотрелась густая черная борода. Его одолевали неясные мысли, какая-то неуверенность, сходная с сомнением. Не то, что бы он сомневался в том, что он делает. Он вдруг начал сомневаться в себе. Что двигало этим боевиком? Что мешало ему поднять руки и провести остаток жизни в израильской тюрьме?
Смог ли бы он сам, Рони Ашер, поступить так же?
Несколько месяцев эта мысль варилась у него в голове, пока наконец не оформилась в идею. Рони был хорошим солдатом и знал это. Мощь современной армии построена на том, что много людей одновременно делают одну и ту же работу. Пехота расчищает путь танкам, танки поддерживают огнем пехоту, авиация доставляет разведданные и атакует с воздуха, пехота наводит авиацию на цель. Все помогают и поддерживают друг друга. И против всей этой мощи встает одиночка с автоматом и пытается противостоять ей. Один, без шанса на успех.
Рони не задавался мыслею: зачем? Ответ на этот вопрос у него имелся. Гораздо больше его волновало: как? Эта мысль угнетала его. Он вдруг почувствовал себя ниже того боевика. Ведь тот смог то, о чем Рони, отлично подготовленный солдат, даже не думал никогда. До этого момента. А он? Он, Рони Ашер, смог бы так? 
 И для начала он решил узнать, что чувствует человек, крадущийся один, ночью по пустыне.
Ночью в пустыне может быть что угодно: дикие звери, враги, падения с высоты, укус змеи.
И пусть у тебя есть оружие и подготовка. Проблема в том, что ты  совершенно один.
* - система оврагов
**-беспилотник

***
Перход по "зеленке" оказался самым тяжелым. Идти приходилось согнувшись, а то и ползти на четвереньках. Иногда они останавливались, но Вика не слышала ничего, кроме натужного, скомканного дыхания своих подруг.
" Кому сказать, что я госграницу раком переползаю"- думала она, стараясь не выпускать из вида светлую рубашку Саида впереди. Оглядываться на девчонок  уже не оставалось  сил. И еще ей постоянно казалось, что на нее смотрят. Видят ее, знают о ней. И что в любой момент темнота ночи может вспыхнуть светом сигнальных ракет.
Она на секунду замерла, вытянувшись на дрожащих от напряжения руках и тут же услышала голос Саида. Тот звал ее, пригнувшись около густого низкого куста. Когда она подползла и посмотрела вперед, то поняла, что они пришли.
Здесь зеленка заканчивалась, метрах в десяти от них темнел  овраг, за ним насыпь и уже за ней, на фоне светлого неба, виднелся невысокий покосившийся забор.
Саид притянул ее голову к себе и зашептал:
- Забор видишь?
- Да.
- Столб кривой видишь?
-Вижу.
- Бежишь до столба, там сетка согнута, видишь?
- Да.
- Там идешь, на другой стороне нас ждешь. Поняла?
- Да.
Не оглядываясь и не думая, она привстала и побежала, пригнувшись. Земля под ногами осыпалась громким шорохом. Овраг оказался   
глубже, чем ожидалось, Вика заскребла руками, чуть сорвалась, проехалась коленями по земле, цепляясь за бугры выползла наверх.
Оглянулсь. Саид махал ей рукой, показывая: Вперед, вперед!
Она рванула к забору, ржавая проволока была продавлена, порвана, кое-где висела мешками. Упершись руками в столб, Вика перевалилась на другую сторону и вскрикнула, упав бедром на камни. Отполза чуть дальше и легла на землю, замерев. Сердце бешенно стучало, короткий спринт дался ей с огромным трудом. Где же девчонки?
Вика чуть приподнялась, всматриваясь. Где они? За ней никто не шел. На мнгновение сердце сжало цепенеющим страхом. Она прислушалась, стараясь сдержать дыхание. Кровь толчками билась по вискам. Никого. Ей показалось, что она услышала какой-то шорох, возню. В чем дело? Может они заметили что-нибудь?
Не выдержав, она подползла обратно к забору, будь что будет, но одна она здесь не останется. Вика подняла голову. Там, на краю зеленки что-то происходило, какая-то возня. Теперь она различала громкий шепот, голос Саида и какие-то всхлипы. Танька.
Не думая и не мешкая, она рванулась назад. Скатилась в овраг и через несколько секунд уже ныряла под спасительный свод кустов.
- Ты что? - Саид схватил ее за плечо, его выпученные глаза по рыбьи блестели в темноте. Она оттолкнула его руку. Танька, скорчившись и вцепившись руками в траву, выла от страха. Мила пыталась оторвать ее от земли, в глазах у нее было отчаянье.
- Танька, ты что? В чем дело?
Услышав знакомый голос, та подняла мокрое, перекошенное лицо и намертво вцепилась в Викину руку.
- Нет, нет! Не могу! Нет! Викуля! Нет!
-Танька! С ума сошла?!
Подполз Саид, беспорядочно ругаясь попытался отцепить Танькину руку от кустов. Та взвыла чуть ли не в голос.
- Тс-с-с!!! -Вика быстро зажала ей рот рукой, заговорила, зашептала на ухо:- Таня,Танечка, что ты! Нельзя тут, пойдем, солнышко, пойдем любимая моя, давай вместе, вот так... На руку, держи...Давай... .
Саид вытянул голову, озираясь. Рубашка его была вся мокрая. Вика с трудом приподняла Таньку, Мила подхватила ту  с другой стороны.
 Танька дрожала, губы ее тряслись, платок сбился, спутался на шее. Они пошли, точнее потащили ее вперед, почти не скрываясь. Волоча, подталкивая, свалились в овраг. Идущий первым Саид выбрался наверх, протянул руку. Вика с Милой подхватили Таньку под зад, охнув начали толкать ее вверх. Та беспомощно юлозила ногами, соскальзывая. Наконец Саид схватил ее, натужно потянул, Танька перевалилась через верх, встала на карачки. Вика вылезла за ней, Мила последней. Здесь они снова подхватили ее, беспомощную, на заплетающихся ногах и все вместе побежали вперед. Вот и насыпь, забор. Саид уже был на другой стороне. Они не сговариваясь, одновременно кинули ему свои рюкзаки. Танька умудрилась встать на забор ногой, склонив его чуть не до земли.
Только тут у Вики мелькнула мысль, что вся их троица представляет собой отличную мишень. Особенно Танька.
Но они уже были за забором. Вика как-тосразу это почувствовала, хотя и  земля и воздух  были точно такими же.
Саид, громко шепча, потащил их дальше, в глубь, под кривую тень нависающей недалеко горы. Танька, перейдя границу, чуть пришла в себя и теперь бежала сама, держась за Викину потную ладонь, топая и пыхтя.
 Они пересекли открытое пространство, завернули за выступ горы, спустились в небольшую лощину. Страшно хотелось пить, губы пересохли, рюкзак оттягивал спину.
- Долго еще? Куда бежим?
Саид обернулся, посмотрел ей за спину, перешел на шаг.
- Почему вернулась?- спросил вдруг, бросив на нее странный взгляд.
Вика пожала плечами.- Не знаю. Не думала. Танька там.
  Говорить было тяжело. Дыхание сбилось, легкие наполнялись сухим, шершавым воздухом. Саид протянул руку, останавливая их. Прислушался. Было тихо. Никто не гнался за ними, никто не поднимал тревогу, никто ничего не знал. А что сейчас?
Как бы отвечая на ее вопрос, Саид кивнул головой:
- Идем туда. Видишь, как горб верблюда? Туда, там встретят. Давай, пошли.
Они продолжали идти гуськом, иногда переходя на бег. До двухгорбой горы добрались быстро, свернули чуть вбок, еще немного прошли по гладким, блестящим в лунном свете камням и неожиданно вышли на дорогу. Точнее сказать, тропинку. Вика подняла глаза и остановилась. Саид был на несколько шагов впереди и он был не один. Рядом с ним стоял человек и за его спиной тускло блестели в ночи стекла машины. Танька ткнулась ей в спину и схватила рукой за плечо. Саид  с человеком, худощавым пареньком небольшого роста, вернулись к ним.
- Давай в машину.
Саид сел рядом с водителем, Танька залезла на заднее сидение, за ней Мила и последней Вика. Глухо и еле слышно заурчал мотор. Саид протянул им двухлитровую бутылку с холодной водой. Вика плеснула себе в рот, немного на руки, на лицо и передала дальше.
Водитель достал откуда-то какой-то прибор, надел его на голову. Раздался щелчок и прибор загорелся слабоватым зеленым светом.
- Ни хрена ж себе,- подумала Вика.
Машина тронулась. Саид перегнулся через сидение, поглядел на них и подмигнул. Они ехали быстро, трясясь и подпрыгивая на ухабах. Водитель видимо хорошо знал эти места. Вика расслабленно откинулась назад и закрыла глаза. Ну вот и все. Они в Израиле. Не хотелось думать, что будет дальше, хотелось  под душ и спать. Больше спать. Они ехали уже минут десять, она и в самом деле задремала, не смотря ни на что.  Как вдруг  Танька, молчавшая до этого, произнесла: " Остановите!". Вика вздрогнула, открыла глаза, встревоженно посмотрела на нее: " Ты чего?"
Водитель что-то сказал, Саид обернулся: " В чем дело?"
Танька повернула к ним бледное, запавшее лицо: " Остановите, меня сейчас вырвет".

***
Рони поймал себя на мысли, что уже долгое время лежит в полной тишине. Звуки пустыни, то ли он свыкся с ними, то ли отошли куда-то на задний план. Тишина была потрясающая. Такая, что даже собственная мысль, казалось, обретает звук.
Пожалуй, стоило забраться в такую глушь только ради этого.
Подул ветер. Хамсин потихоньку исчезал. Там, в городе, еще висит тяжелая сухая жара, но в пустыне уже прохладно.
Рони надел ПНВ, темно-серый песок окрасился зеленым цветом, стали видны камушки на склоне холма напротив. Верхушки барханов отбрасывали четкие ровные тени. За последние десять минут ничего не изменилось. Рони выключил прибор, замер, привыкая. Это самый опасный момент, пока глаза не освоились с темнотой. Интересно, который час? Скоро надо будет сьесть кусок шоколада и выпить воды. А может, уже и собираться домой. Он лежал здесь уже довольно долго. И если, во время перехода он еще ощущал себя солдатом: собранным, напряженным, готовым ко всему, то последний час в голову лезли разные интересные, но совершенно "мирные" мысли. Впрочем, ему это нравилось. Не так часто выдается возможность побыть наедине с самим собой.
Он еще раз поглядел вниз, на своеобразный "перекресток" , лежащий прямо напротив его "точки". Рони не даром выбрал  это место. Именно здесь сходились несколько нелегальных дорог, тропинок контрабандистов. Этих путей не было ни на одной карте, но сьемка с воздуха выделяла их совершенно точно.
 Пустыня Негев, до самой египетской границы, давно уже служила базой для бедуинов-контрабандистов. В основном, они таскали через границу наркотики, сигареты, говорят, даже людей. Девушек, приезжающих работать проститутками.
Армия и полиция смотрели на это сквозь пальцы. Главное, что через границу не проникали террористы. За этим зорко следили египтяне на другой стороне. А вот верблюжьи караваны с наркотиками и суданских беженцев, они пропускали без проблем.
Рони помнил, как он удивился, впервые увидев этот участок Негева на фотосьемке: паучинная сеть извивающихся, петляющих ниточек. С перекрестками, развязками и даже стоянками. Бедуины подьезжали к  границе на быстроходных джипах, получали товар и исчзали. Даже если их и  замечали, то два-три батальона "милуимников" на тяжелых машинах, разбросанных по стокилометровой границе, ничего не могли сделать.
Пока вызывали помощь, пока организовывали погоню...бедуины, жившие здесь веками,  уже растворялись в своих многочисленных, раскиданных тут и там селениях.
Как-то Рони заговорил на эту тему с отцом.
- Они там ездят, что хотят делают, никто их не трогает,-сказал он тогда.
-Политическое решение", - ответил отец.
Какая тут связь Рони не уловил, но решил не переспрашивать. Это был период, когда отношения с отцом не ладились и разговоров не получалось.
Потом, когда сама мысль о прогулке по пустыне оформилась у него в голове, Рони долго рассматривал карту и нашел это место. Не очень далеко от границы, достаточно далеко от армейских полигонов. " Здесь и залягу",- решил он.
Шанс не велик, но вероятность встретить здесь один из таких вот джипов, была.
Разумеется, Рони не собирался ни в кого стрелять, даже выдавать свое присутствие. Но ощущение опастности, возможность встречи с противником, по меньшей мере равноценным тебе во всем, что касалось войны в пустыне, щекотало нервы. Более того, придавало определенный смысл его нахождению  здесь и, хотя бы, внешне походило на спецназовскую засаду.
" Если кто-нибудь появиться, я лишь посмотрю на него в прицел", - подумал он, разворачивая прилипший к целофану кусочек шоколадки. Целофан зашуршал и этот чужой, непривычный пустыне шорох, сразу отозвался резонансом меж холмов. Рони усмехнулся, потом вздрогнул и прислушался. Его ухо уловило в тишине звук мотора. Он замер. Через несколько секунд, совсем невдалеке, снова послышался этот звук. Рони ясно различил характерное урчание работающего двигателя. Он бросил шоколад, припал к земле, напряженно вглядываясь в темноту. Звук, казалось, исходил из-за вот того бархана, повернутого к нему  боком. Как-бы то ни было, а его застали врасплох. Рони выругался, суетливо надвинул на глаза ПНВ и включил лазерный прицел на винтовке. Положил перед собой рюкзак и локтем вдавил его в песок. После чего замер, выжидаяи вслышиваясь. Все, чего он хотел, все, о чем думал, все сбывалось.
Сейчас он был затаившимся на позиции снайпером-одиночкой и сюда, прямо к нему, кто-то ехал.

***
Машина вильнула вбок и остановилась. Танька дернула ручку, дверь не открывалась. Она замычала и зажав рот рукой  застучала по стеклу. Водитель чертхаясь, торопливо открыл дверь снаружи.  Танька вывалилась в песок, встала и отбежала в сторону. Ее рвало. Мила тоже вылезла, пошла помогать.
" Боже мой",- подумала Вика, оглядываясь.- "Где же мы, где...? В какой-то пустыне, машина, арабы, Танька блюет...Куда мы попали... Как?"
Все происходящее показалось ей фильмом, сценой  из какого-то боевика.  "Ночь, луна, пески эти, барханы...Боже мой, боже мой..."
Она взяла бутылку с водой, подошла. Танькино лицо белело в темноте, искривленное, с темными пятнами под глазами. Вика протянула ей бутылку и захваченный из машины рваный рулон туалетной бумаги.
Подошел Саид.
- Вроде тихо, -сказал он, кивая назад.- Но тут быть нельзя. Ехать надо.- Он кивнул на Таньку:- Слабая...на передок.
Вика вздрогнула,  повернулась к нему  и, не выдержав, не к месту, прыснула. Мила удивленно глянула и покачала головой. Бедуин у машины что-то сказал.
- Ладно, поехали,- заторопился Саид.- Давай, потом будем стоять.
Они снова забрались в джип. Танька открыла окно, достала сигареты.
- Ну как ты?- спросила Вика. Та покачала головой, глянула на нее и ничего не ответила.
- Нервы, - сказал Саид.- Пройдет.
Вика, чуть перегнувшись, взяла своей рукой Танькины пальцы, холодные и влажные. Та молча сжала руку, крепко, до боли.
Вике вдруг стало нехорошо. Засаднило, заныло в груди. Все она смогла: и решиться и через границу ползти на четвереньках, и ничего. Но сейчас муторно ей было по-настоящему. И не только от черной пустыни, мелькающих верхушек холмов в синеватом неживом свете. Гораздо больше от холодных Танькиных пальцев, по-детски беспомощно сжимающих ее ладонь.

 Вика сидела сморщившись, не обращая ни на что внимания, полная нехороших предчувствий. Саид периодически оборачивался, посмотреть на них. Потом он вдруг хлопнул водителя по плечу и что-то сказал. Тот ответил, покачав головой.
Еще несколько минут они переговаривались, пока, наконец, Саид не обернулся и не сказал им на русском:
- Привал.

***
Спина онемела резко, так, что Рони сразу почувствовал насколько он напряжен. Мышцы заныли, натягиваясь. Сначала поястница, затем, забираясь выше и выше.
Он уже начал ощущать легкое подергивание в плечах и шее.
Пришлось менять положение и вытягивать ногу, как учили. Локти, упертые в песок, не шевельнулись.
Машина вынырнула из-за поворота, неторопливо переваливаясь. Фары не горели, но в кабине переливался неявный зеленоватый свет.
Рони разом забыл про спину. Там, в машине, сидел человек с прибором ночного видения.
Это значит, Рони сразу лишался своего главного преимущества-невидимости.
И еще, это был не контрабандист. Зачем контрабандисту ПНВ? Это оружие диверсанта.
Что делать? Стрелять? Мысли в голове мелькнули короткой вспышкой. За два года в армии, Рони был приучен принимать мнгновенные решения. Человек с прибором ПНВ вполне мог оказаться своим. Какой- нибудь спецназ проводит тайные учения? Какой-нибудь вояка в отпуске решил щегольнуть перед своей девчонкой? А что, если нет? Армия знает об этих дорогах. Полиция?
А что если...что если его заметили? Что если у бедуинов есть наблюдатели, заранее раскиданные по точкам? И они видели его, крадущегося по пустыне. Одного? Что, если эта машина едет к нему...??
Ствол его винтовки неотрывно следил за чернеющим силуэтом джипа. Палец лежал на спусковом крючке. Одно лишь подозрительное движение, и ... .
" Короткая очередь по кабине, еще одна, одиночными, по заднему сидению, еще одна, короткая, по дверям... Потом смена позиции, замена магазина, а там уже, как пойдет... .
И в этот самый момент машина вильнула в сторону и остановилась.

***
- Привал,- сказал Саид.
Джип свернул  с тропинки вбок и аккуратно приткнулся с краю.
- А не опасно?- спросила Мила.- Может, доедем уже?
- Нет, - ответил Саид.- Нас не видели. Если видят, сразу гонятся. Есть время.
Вика, недоверчиво озираясь вылезла из машины. Ей все это не нравилось. Что вдруг они встали, посреди пустыни? Сколько им там ехать еще?
Саид торопливо обежал джип с другой стороны, вскоре оттуда раздалось характерное журчание. Вика осторожно глянула на водителя.
Тот копался в каком-то мешке. Потом обернулся, в руке у него оказался продолговатый серебристый термос.
Она отошла чуть в сторону, сняла с головы платок. Потянулась, повела затекшими плечами. Подняла лицо , ловя кожей прохладный ночной воздух.
Мила встала рядом с ней, обхватив руками плечи и поеживаясь.
- Вот у тебя нервы,- сказала ей Вика,- и глазом не моргнешь.
- Это я так, - ответила та, -храбрюсь. Помолчала и добавила:- А вообще, я свое уже отбоялась.- Она небрежно дернула подбородком: Такое видала, что это все...херня на постном масле. Босота в пиф-паф играет.
- Тань,- позвала Вика, отойдя. Мила вдруг показлась ей совсем другой, чужой и незнакомой.- Ты как?
  Танька дымила сигаретой, сидя на песке и глядя перед собой.
- Нормально,- отозвалась та глухо.- Спасибо вам, девчонки...что-то я совсем... .
Из-за машины вернулся повеселевший Саид.
- Девочки, пи-пи,- сказал он и кивнул головой: Вон туда.- Потом увидел водителя:-О! Кофе!
Ароматный запах из открытого термоса поднимался вверх, смешиваясь с запахом остывающей пустыни. Вике казалась, что он тает под самыми звездами. А может и не тает, так и остается здесь, вечной частью этих мест. Он был уже знаком ей, такой же кофе она пила тогда с Саидом. Только сейчас он  не казался ей таким загадочным. Может, потому что именно здесь и сейчас казался абсолютно естественным.
Саид и водитель сидели друг против друга, негромко и чинно переговариваясь. Вика подошла и решительно присела рядом. Водитель поднял голову,  посмотрел на  нее  и что-то сказал, усмехнувшись
- Он говорит, женщинам нельзя садится рядом с мужчинами, - перевел Саид.
- Кафэ и сигария, - произнесла она. - Ладно, щас подвинусь.
- Сиди, сиди,- успокоил ее Саид.- Ты не мусульманка, тебе можно.
Водитель опять что-то сказал.
- Он удивлен, что ты знаешь на арабском. И еще говорит, что ты смелая.
Вика сидела обхватив колени, зажав дымящуюся сигарету пальцами. Эти люди привлекали ее. Было в них что-то загадочное, первобытное. Принесенное с древних времен. "Вот джипы, сотовые, прибор этот зеленый...а сидят на песке и кофе...как две тысячи лет назад... ."
Танька с Милой подтянулись тоже, примостились рядом.
- А он не боится?- спросила вдруг Танька, кивая на водителя.- Типа, если поймают? Тут же полиция, армия.
- Он служил в армии,- отозвался Саид.
  Они все посмотрели на него недоуменно.
- В какой?-спросила Мила.
- Здесь. В Израиле.
- Так он же это...араб?
- Он бедуин,- сказал Саид.- Бедуины служат. Если хотят. Как это: добре..добро...
- Добровольно, что-ли?
- Да.
- А как его зовут?- спросила Вика.
- Рамзи. Он из одного клана, недалеко отсюда. Мы к ним едем. Там спать, утром-
Тель-авив.- Он отвернул голову, давая понять, что разговор окончен.
Вика продолжала смотреть на водителя. Бывшего солдата, а ныне контарбандиста. Маленького, тонколицего бедуина Рамзи,  неожиданно оказавшегося загадкой.

***

Когда джип остановился, Рони прильнул к прицелу и вдавил приклад в плечо.
Указатель цели смотрел прямо на водительское окно. Палец легко и нежно, едва касаясь, скользнул по гладкому железному изгибу курка. Сейчас не время думать и быстро соображать. Ситуация менялась мнгновенно, как в настоящем бою. Значит сейчас время быстро и решительно действовать. Сколько же там людей? Рони замер, ствол винтовки, казалось, тонко вибрировал от напряжения. Отрылась задняя дверь. Рони ощутил, как скрипнул чуть вдавливаясь курок, и тут же палец его дернулся и отпрыгнул в сторону, выпрямляясь.
Из машины вышла женщина.

Секунду он смотрел на нее в окуляр, затем мнгновенно перевел прицел обратно. Дверь водителя открылась и одновременно -дверь с другой стороны. Оттуда вышел человек в светлой рубашке, спокойно обошел джип и приблизился к стоящей женщине. Та уже была не одна. Из салона машины вслед за ней вылезала другая.
Рони прикрыл глаза и с шумом выпустил воздух через сжатые зубы. Потом глубоко вздохнул, восстанавливая задерженное для стрельбы дыхание и снова взглянул в прицел. Теперь он увидел водителя,  по виду местного бедуина. Тот копался в кабине, стоя к нему спиной. Вышедший первым человек, торопливо оббежал джип, растегивая брюки. Женщин было уже трое, одна из них сидела на песке, затягиваясь сигаретой. Та, что вышла первой, сняла с головы платок, распрямила плечи и подняла голову вверх. Она стояла совсем недалеко, метрах в пятидесяти. Молодая, стройная, лет двадцати. Даже без оптики он мог хорошо ее разглядеть:
Продолговатое лицо с правильными чертами, широко посаженные, чуть раскосые глаза. Характерно выпирающие скулы.
Рони опустил голову. На сухих губах засохлась пыль. Сердце его громко стучало, кровь пульсировала в кончиках пальцев. С тихим щелчком он поставил винтовку на предохранитель.
" Зонот,- прошептал он.- Проститутки. И я их чуть было не пристрелил ".

- Вика,- позвал Саид, забираясь в машину.- Вика!
 -Иду, иду,- она бросила недокуренную сигарету. Ноги вязли в мягком песке. Джип нетерпеливо порыкивал мотором.
- Давай поменяемся,- попросила Мила.- Не могу больше по середине сидеть.
  Вика уселась между ними, одним боком ощущауя теплое Танькино бедро, другим- твердое Милино.
 Саид обернулся, проверяя и хлопнул водителя по плечу.
- Поехали, Гагарин,- сказал он.

Лишь когда машина отьехала и шум мотора стал затихать, теряясь между холмами, Рони перевернулся на спину и стянул капюшон со лба.
Он закрыл глаза, расслабляясь. Мышцы рук все еще слабо подергивались, как после хорошей тренировки. По идее, сейчас как раз и нельзя было терять бдительность. На поле боя мог остаться вражеский снайпер, наблюдатель или какой-нибудь недобитый боевик. Но это в бою. Хотя то, что случилось, было почти как бой.
Рони улыбнулся. Он получил именно то, что хотел.
 Он сам нашел это место, сам добрался сюда, сам устроил засаду. Он был один, абсолютно один и он держал на прицеле машину, где вполне возможно могли бы находиться враги.
  Даже не верилось, что все это произошло на самом деле. Ничтожный шанс, что именно сегодня здесь проедет машина. И она проехала. И он здесь был.
  Рони старался думать сдержанно, что бы эйфория не охватила его, но мысли рвались наружу. Он мог гордится собой.
 Он не струсил, не растерялся, он сделал все, как нужно. Они даже не подозревали о его существовании, пока он держал их жизни на прицеле. Теперь он знал, абсолютно точно знал, что случись бою, он бы сражался уверенно и хладнокровно, не взирая ни на что.
Перед глазами встало мертвое лицо того боевика, убитого Саги. И сейчас Рони мог бы сказать ему: "Я не хуже тебя. Я тоже могу так, в одиночку. Я сделал это."
 Более того, тот мертвец уже не казался ему чем-то особенным. "Я даже лучше тебя"- подумал Рони.-" Я выдержал, я не нажал курок, мои нервы оказались крепче. Это значит, что я спокойнее, хладнокровнее, выдержаннее в бою."
 Неживое лицо с черной бородой расплылось и потерялось.
Рони стал собираться. Ему еще предстоял долгий путь домой.

***

- Вика,- позвал Саид, забираясь в машину.- Вика!
 -Иду, иду,- она бросила недокуренную сигарету. Ноги вязли в мягком песке. Джип нетерпеливо порыкивал мотором.
- Давай поменяемся,- попросила Мила.- Не могу больше по середине сидеть.
  Вика уселась между ними, одним боком ощущауя теплое Танькино бедро, другим- твердое Милино.
 Саид обернулся, проверяя и хлопнул водителя по плечу.
- Поехали, Гагарин,- сказал он.

Лишь когда машина отьехала и шум мотора стал затихать, теряясь между холмами, Рони перевернулся на спину и стянул капюшон со лба.
Он закрыл глаза, расслабляясь. Мышцы рук все еще слабо подергивались, как после хорошей тренировки. По идее, сейчас как раз и нельзя было терять бдительность. На поле боя мог остаться вражеский снайпер, наблюдатель или какой-нибудь недобитый боевик. Но это в бою. Хотя то, что случилось, было почти как бой.
Рони улыбнулся. Он получил именно то, что хотел.
 Он сам нашел это место, сам добрался сюда, сам устроил засаду. Он был один, абсолютно один и он держал на прицеле машину, где вполне возможно могли бы находиться враги.
  Даже не верилось, что все это произошло на самом деле. Ничтожный шанс, что именно сегодня здесь проедет машина. И она проехала. И он здесь был.
  Рони старался думать сдержанно, что бы эйфория не охватила его, но мысли рвались наружу. Он мог гордится собой.
 Он не струсил, не растерялся, он сделал все, как нужно. Они даже не подозревали о его существовании, пока он держал их жизни на прицеле. Теперь он знал, абсолютно точно знал, что случись бою, он бы сражался уверенно и хладнокровно, не взирая ни на что.
Перед глазами встало мертвое лицо того боевика, убитого Саги. И сейчас Рони мог бы сказать ему: "Я не хуже тебя. Я тоже могу так, в одиночку. Я сделал это."
 Более того, тот мертвец уже не казался ему чем-то особенным. "Я даже лучше тебя"- подумал Рони.-" Я выдержал, я не нажал курок, мои нервы оказались крепче. Это значит, что я спокойнее, хладнокровнее, выдержаннее в бою."
 Неживое лицо с черной бородой расплылось и потерялось.
Рони стал собираться. Ему еще предстоял долгий путь домой.

***
Через каких-то пол- часа машина перестала прыгать по кочкам и пошла ровнее.
 Мила спала, Саид курил в открытое окно. Вика вся затекла, сидя между девчонками. Она вдруг заметила, что начинает светать. Верхушки холмов уже не отсвечивали серебристым лунным светом, их склоны стали темно-синими, на фоне светлеющего неба.
 Вика выгнулась, пытаясь разглядеть где-нибудь у края горизонта красную полоску занимающегося утра. Но джип как нарочно свернул и нырнул в низину.
 Мила проснулась от толчка, выпрямилась, моргая глазами. Танька, пришедшая в себя после ночных приключений вертела головой по сторонам  и ерзала. Вика же наоборот становилась все угрюмее.  Была у  нее такая манера, быть спокойной когда все вокруг в панике и наоборот, мрачнеть, когда все вроде хорошо.
  Саид обернулся, за ночь его лицо похудело, под глазами висели мешки. Вика неожиданно отметила, что нелегко ему даются такие переходы.
  Джип выбрался из лабиринта холмов и сеичас шел уже довольно быстро по ровной прямой пустынной дороге. На ней ясно различались отпечатки множества шин. Похоже, они приближались к цивилизации.
- Где мы?- спросила Танька.
- Скоро трасса,- ответил Саид, не оборачиваясь.- Там быстро поедем. Еще 
 немного.
- Слушай, мы уже час едем, все пустыня, ни огонька вокруг,- удивилась Танька.- Мы в Израиле вообще? Я помню карту, тут города должны быть.
- Города там,- Саид неопределенно махнул рукой.- Потом обернулся, посмотрел на них: "Ну что, страшно было"?
 Танька только вздохнула печально. "Да прорвались вроде..."- произнесла она.

***


Через каких-то пол- часа машина перестала прыгать по кочкам и пошла ровнее.
Мила спала, Саид курил в открытое окно. Вика вся затекла, сидя между девчонками. Она вдруг заметила, что начинает светать. Верхушки холмов уже не отсвечивали серебристым лунным светом, их склоны стали темно-синими, на фоне светлеющего неба.
Вика выгнулась, пытаясь разглядеть где-нибудь у края горизонта красную полоску занимающегося утра. Но джип как нарочно свернул и нырнул в низину.
Мила проснулась от толчка, выпрямилась, моргая глазами. Танька, пришедшая в себя после ночных приключений вертела головой по сторонам  и ерзала. Вика же наоборот становилась все задумчевее и мрачнее.  Была у  нее такая манера, быть спокойной когда все вокруг в панике и наоборот, грузиться, когда все вроде хорошо.
  Саид обернулся, за ночь его лицо похудело, под глазами висели мешки. Вика неожиданно подумала, что такие переходы даются ему нелегко.
     Джип выбрался из лабиринта холмов и сеичас шел уже довольно быстро по ровной прямой пустынной дороге. На ней ясно различались отпечатки множества шин. Похоже, они приближались к цивилизации.
- Где мы?- спросила Танька.
- Скоро трасса,- ответил Саид, не оборачиваясь.- Там быстро поедем. Еще 
немного.
- Слушай, мы уже час едем, все пустыня, ни огонька вокруг,- удивилась Танька.- Мы в Израиле вообще? Я помню карту, тут города должны быть.
- Города там,- Саид неопределенно махнул рукой.- Потом обернулся, посмотрел на них: "Ну что, страшно было"?
Танька только вздохнула печально. "Да прорвались вроде..."- произнесла она.

***

Обратный путь дался Рони с трудом. Он устал, напряжение прошедшей ночи давало о себе знать. Он шел быстро, лишь изредка останавливаясь и осматриваясь по сторонам. Надо было еще найти место, где он оставил машину.
Ночная пустыня одинакова, Рони чуть сбился с дороги, сделал крюк и наконец увидел знакомую нависающую гору, со стороны похожую на рубленную челюсть гиены.
Рено преданно ждал его, жалобно поблескивя запотевшими стеклами. Рони разделся, аккуратно сложил снаряжение в рюкзак. Натянул чистую футболку. Спокойно закурил. Теперь он стал заблудившийся турист, ночевавший в машине.
Пустыня заметно посвежела, утро уже занималось. Огоньки у горизонта постепенно гасли.
Рони завел мотор, решив про себя, что непременно остановится у первой же заправки купить кофе. Он достал сотовый, так...четыре входящих звонка. Один от матери  и три от Анат. Хорошо, мать он скоро увидит, а Анат он позвонит как только выспится. Свежий ветерок проскользнул в открытое окно. Трудно поверить, что еще час назад была ночь, неизвестная машина и палец, застывший на спусковом крючке. Рони посмотрел  на небо и улыбнулся. Там висел бледный полумесяц и рядом с ним - серебристый цилиндр пузатого дирижабля. Тот висел здесь с незапамятных времен, с войны Судного дня, наблюдая за Синайским полуостровом. Сюда, на израильскую территорию он не смотрел. По крайней мере, Рони так думал. Поэтому, отьезжая и выворачивая руль, он весело помахал ему рукой.
Это была ошибка.

***

Стало уже совсем светло. Справа от них мелькнула серой линией полоска трассы. Рамзи свернул, навстерчу им стали попадаться невысокие щиты, с какими-то надписями. Вика пригнулась к окну, всматриваясь, но ничего не смогла разобрать. Дорога была уже совсем близко, двумаы огоньками сверкнули фары идущей навстречу  одинокой машины.
 Рамзи спокойно и уверенно рулил, не глядя по сторонам.
" Вот и все",- подумала Вика.- " Прощай Москва, прощай дом, прощай граница".- Все эти вехи последних месяцев ее жизни стали казаться ей родными и близкими. Их новая квартира, шумные многоэтажки, парк под окнами, суета большого города. Как все быстро произошло... Ведь если разобраться, она даже не успела до конца определиться, хотела ли она этого. Какой-то водоворот событий безостановочно закрутил ее, не давая опомниться, собраться с мыслями, спокойно подумать. Как гребец, ведомый мощным течением. Еще успевает шлепнуть веслами по воде там-сям, но все равно не может выбраться из потока.
 Джип наконец-то выбрался на трассу, жестко клацнув сцеплением. Похоже, сегодняшняя ночь вышла на финишную прямую. Как обычно, нисколько не хотелось спать. Мила пошевелилась, открыла окно и достала сигареты. Посмотрела на Вику и Таньку.
 Вика взяла, а Танька покачала головой: "И так всю ночь хабарика изо рта не выпускаю, - сказала она, -тошнит уже.

Через какое-то время они снова сьехали с дороги, где уже становилось довольно людно. Зачастили идущие навстречу машины, утробно урчащие грузовики. То тут, то там мелькали небольшие поселки, с торчащими из зелени красными черепичными крышами.
Они проехали  большую желтую бензоколонку, на ней уже заправлялось нсколько машин. Невысокая девушка в комбинезоне и кепке, стоя перед входом выгнулась, потягиваясь и закинув за голову руки. Танька проводила ее глазами.
 
Сразу за заправкой их машина свернула и снова затряслась по ухабинам. Вскоре показалось  селение: неказистые приземистые домики с плоскими крышами. Это место было похоже на то, где они ночевали перед переходом границы, только гораздо больше. Между домами и натянутыми на столбах черными провисшими сетками сновали люди. Вика с удивлением обратила внимание на женщин: все они были одеты в платья до пят,  с лицами, укутанными черными платками, с прорезью для глаз.
" Израиль же, - подумала она, - западная страна, неужели тут и такое есть?". Это неприятно удивило ее: "В Интеренете, в книжках, там у них небоскребы, города большие, технологии...А здесь эти ходят, как в каком-нибудь Дубае, лица не видно". Мила, казалось, думала о том же: " Прикинь,- произнесла она,- спутники в космос запускают, а эти закутанные, как в средние века".
Вика вспомнила, что Саид понимает на русском  и промолчала. Но тот их даже не слушал. Он наклонился к Рамзи и что-то негромко говорил ему.
Перед самыми домиками Рамзи свернул, обьезжая селение по кругу и остановился возле двух маленьких строений, стоявших чуть на отшибе. Одно из них оказалось закрытым со всех сторон навесом. Джип заехал внутрь и остановился. Тут только Саид вспомнил о них и обернулся:
- Выходите.
Они выбрались из порядком надоевшей кабины. Рамзи подошел и открыл дверцу багажника, доставая их рюкзаки. Навес соединялся с домом переходом. Забор составляли пригнанные друг к другу куски шифера. Они гуськом прошли по бетонной тропинке и оказались в маленьком дворике, так же огороженом. Там были набросаны какие-то мешки, доски, пирамида старых покрышек. В углу стоял ржавый мангал.
Саид открыл дверцу и зашел первым. Внутри домик казался точной копией того, где они были днем раньше. Тот же тлеющий круг костра, в  выдолбленной в бетоне нише, раскиданные возле стен матрасы. Грубо сколоченный верстак заменял стол, на нем  высился блестящий латунный чайник.
- Ложитесь спать,- сказал Саид. -Днем поедем в Тель- Авив. Есть хотите?
Они не хотели.
- Вода есть?- спросила Танька.
Саид кивнул на стоявшую около верстака канистру.
- Она хоть свежая?- не выдержала Вика.
Мила бросила рюкзак и опустилась на матрас. Воздух засверкал столбиками пылинок. - Куда мы попали...- проговорила она тоскливо.
Саид усмехнулся: " Они веками так живут. Привыкли.- И добавил,- воду не пить, только мыться. Сейчас свежую принесу.
Они стали располагаться, неуверенно и беспомощно оглядываясь. Дом был похож на перевалочный пункт, нежилой караван-сарай. Заляпанное грязное окно под потолком слабо светилось серым  светом. Танька отвинтила крышку у канистры, наклонила ее. Они торопливо поплескали на лицо и руки странно пахнущей водой. Вошел Саид, принес две двухлитровые бутылки минералки.
- Я в гараже буду,-сообщил он,- если что.
Вика выбрала себе матрас, подальше от тлеющих угольков. Ей было душно. Она охотно выбралась бы наружу из этого мрака, на свежий воздух. Танька взяла в охапку два матраса, подошла и бухнула их около нее. Мила подумала и тоже перебралась поближе.
Они сели и переглянулись.
Вика предчувствовала этот момент и боялась его. Она понимала, что после всех перепетий, полетов, беготни, ночных приключений и мелькающих за окном картин, наступит эта минута. Которую ничто не изменит и не отодвинет в сторону. Когда четко, с безнадежной тоскливой ясностью она поймет: все, они здесь и если раньше они хотя бы представляли, что должно произойти сейчас, через пару часов, завтра... то теперь впереди их ждала полная неизвестность.
Похоже и девчонки думали о том же.
- Пореветь бы,- сказала Танька тихонечко и хлюпнула носом.- Ой, девоньки, что будет-то?
- Да ничего не будет, - ответила Мила сухо.- Переспим и к вечеру в Тель-Авиве будем.
Но голос ее прозвучал неестественно. Она подняла с пола щепку и бросила ее на угольки. Щепка задымилась и вскоре вспыхнула синеватым пламенем.
Вика вдруг выпрямилась.- Слушайте,- сказала она,- а они нас здесь не это...ну, вы понимаете...решат еще проверить, а?
 Мила вздрогнула и посмотрела на нее пристально и злобно.
- Да не думаю,- неуверенно протянула Танька, с надеждой переводя взгляд с одной на другую.- Им же деньги платят... .
" За что?": чуть было не вырвалось у Вики, но она вовремя прикусила язык. С Танькой теперь придется быть поосторожней, особенно после той истерики, ночью. Она вспомнила Таньку в Москве: громогласную, болтливую. И какая она тут.
- Ладно, девчонки, давайте спать ложиться,- проговорила Мила и когда Танька отвернулась достать что-то из рюкзака выразительно посмотрела на Вику и покрутила пальцем у виска.
 
Они улеглись, поворочались, устраиваясь.
 Мысли о Москве пробудили в Вике воспоминания. Она вспомнил, как еще совсем недавно, в той, прошлой жизни стояла у окна их недокрашенной комнаты и смотрела на ту длинноногую, в короткой юбке. " Прошлой жизни"...подумать только, после этого была еще одна "прошлая жизнь", которая осталась за ржавой продавленной сеткой забора на египетской границе. И на эту, сегодняшнюю жизнь она когда-нибудь скажет "прошлая". Интересно, где она сейчас, та, в юбке? Живет себе, спит, ест, сосет начальнику. И даже понятия не имеет, что не посмотри Вика тогда на нее, не позавидую она этой ее ****ской, но вольной жизни, так ничего этого и не было бы. Работала бы себе на стройке. С Танькой и Веркой...Верка...
 Вика открыла глаза.
- Тань,- позвала она,- Тань, а помнишь Верку?

***

С Веркой они столкнулись за два дня до отлета. Квартира уже была сдана, накуплены шмотки, отправлен багаж. Они мотались по торговому центру, повизгивая от удовольствия, растрачивая оставшиеся деньги и не думая ни о чем.
Уже после покупок, заваленные грудой приятно шуршащих цветных мешочков, они сидели в кафешке. Прямо на улице, укрытые зеленой плющевой стеной.
Тогда-то они увидели ее. Причем одновременно. И одновременно замерли, с поднесенными ко рту чашками.
Первой мыслью Вики было подскочить к ней и вмазать. Со всей силы. За все. За  грабеж, за подлость, за десятки пыхтевших на ней мужиков, за свой разбитый Лехой нос. Дать кулаком прямо в лицо, свалить на землю, в грязь, при всех... .
Она даже чуть приподнялась, но в последний момент остановилась и схватила за руку уже встающую Таньку.
- Подожди!,- прошипела она.
Танька перекошенно вылупилась на нее. Вика пригнувшись и не сводя с Верки глаз, цепко держала ее и не двигалась. Внутреннее чувство опасности подсказывало ей не лезть на рожон. И она оказалась права.
Верка стояла одна, не двигаясь, пусто глядя перед собой. Она даже не смотрела по сторонам. Через пол-минуты к ней подошел приземистый парень, кавказец;, в распахнутой кожанной куртке. В руке у него была пачка сигарет, только что купленная. Верка даже не повернулась к нему, когда он взял ее за локоть.
Вика с Танькой переглянулись и не сговариваясь опустились на стулья. Подьехала машина. Черная пыльная бэха с мятым крылом. Круто тормознула, заехав колесом на тротуар. Лишь когда Верка садилась на заднее сидение они увидели ее лицо: худое, костлявое, с ввалившимися глазами. Она сидела прямо, чуть поддавшись вперед, с неподвижным лицом.
Когда бэха отвалилась от тротуара, они поглядели друг на друга, не зная что сказать.
- Бог не фраер,- наконец произнесла Танька.- Хорошо, что не дернулись.
Вика старалась подавить в себе внезапно возникшую жалость. Сука она, но что б вот так докатиться... . И иди знай, для чего ей  эти деньги были нужны.
Они молчали, допивая кофе и думая каждый о своем. Радоваться не хотелось.
- Лучше бы она в шоколаде была, я бы ей тогда всю морду раскурочила,- произнесла Вика. Но сердце у нее тогда тревожно и непредсказуемо заныло.

Почти как сейчас. Танька укладывая под голову свой рюкзак, глянула на нее понимающе. Вика вытянулась на матрасе, ощущая занывашие от усталости ноги и сухость на губах. И еще ощущая, что не заснет. Она закрыла глаза. Лежала так, вслушиваясь. Перед глазами вставала синяя пустыня под мерцающим небом, за тонкой стеной негромко переговаривались Саид и Рамзи. Чуть потрескивали угольки.
Нет, не заснуть.
Она встала. Мила открыла глаза и взглянула удивленно.
- До ветру,- шепнула Вика.
Саид и водитель сидели у самого входа. Перед ними горела та же самая спиртовка, на ней маленький кофейник с деревянной ручкой. Ее появлению они не удивились.
- Спроси его, можно мне присесть?- сказала Вика, опускаясь на корточки рядом с ними.
Саид засмеялся и перевел. Маленький Рамзи достал откуда-то еще один стеклянный стаканчик. "Кафэ вэ сигария?"- спросил он.
Кофе оказалось таким же крепким, до горькоты и оскомины. Но пахло по-другому.
- Послушай, -спросила Вика,- А ты сам-то как? В смысле, здесь, в Израиле? А если поймают?
- У меня дела,- ответил Саид.- Пару дней и обратно. Я часто так.
Он сидел, одхватив колени в потертых серых штанах и сандалях на босу ногу. Только сейчас Вика обратила внимание, что у него молодое лицо и седина на висках. Она затянулась сигаретой, отхлебнула кофе. Вспомнила, что хотела спросить что-то еще.
- А этот,- она кивнула на Рамзи,- как так? Был в армии, солдат, а теперь наоборот?
Саид посмотрел чуть удивленно. Видимо раньше никто этим не интересовался . Немного подумал и заговорил с водителем на арабском, периодически кивая на нее головой.
Рамзи глянул на Вику, потом на Саида, пожал плечами. Они стали переговариваться, потом Саид перевел:
- Он говорит, что когда был солдатом, то его отпускали домой раз в месяц. И тогда его старший брат приезжал за ним на большом красном "Мицубиши". На джипе. Они ехали в Тель-Авив, гулять и развлекаться. Его брат торговал наркотиками. И смеялся над ним. А потом он возвращался домой, брал вещи, автомат и шел охранять Газу.
- А где его брат сейчас?- спросила Вика и запоздало подумала, что, может быть и не следовало бы слишком интересоваться.
- Он живет в пустыне,- перевел Саид.- Далеко. Тут много селений. Потом посмотрел на нее и  добавил:- Хватит вопросов.
Он повернулся к Рамзи и они продолжали говорить, уже не обращая на нее внимания. Вика докурила и ткнула бычком в песок. Потом встала, потянулась.
И неожиданно увидела город. Совсем недалеко, за утренней дымкой показалиь смутные неровные линии домов с точками окон. Торчавшие то тут, то там высотки уже отсвечивали покатыми крышами. Длинная тонкая антена мигала красным огоньком. Вика завороженно смотрела туда. Проходящее неподалеку шоссе уже ровно гудело потоком выезжающих из города машин.
" Как мираж", -подумала она.- Только непонятно, где? С какой стороны?


Штаб  военной разведки Южного округа. Израиль, Беер-Шева.

Шалом Бен-Давид, по прозвищу "Птица" явился, как всегда, с опозданием. Эту его манеру знали, над ней посмеивались, но сказать об этом самому Шалому  никто еще не решался.
Он вошел в кабинет, когда все уже были в сборе и ждали только его. Небольшого роста, худощавый, с приветливым лицом и тонким носом, Шалом больше походил на продавца игруше в детском магазине, чем на заместителя начальника армейской разведки округа. Многих его внешний вид сбивал  с толку, пока не знакомились с ним поближе.
Сообщение, полученное Шаломом ранним утром исходило напрямую от капитана Зоар Морено, которая отвечала за отдел обеспечения информации. Проще говоря-глаза и армии.
- Привет!,- Шалом закрыл за собой дверь и мимоходом глянул на часы.- Пробки,- пояснил он, улыбаясь. И сразу понял, что произошло нечто интересное. Или странное.
Зоар сидела за столом вместе со своим заместителем Игалем и Цвикой Шустером-координатором службы внешней разведки при штабе. Как раз, когда Шалом зашел, Цвика собирался что-то сказать, но увидев его замолчал и замер выжидательно. Шалом достаточно времени прослужил в армии и прекрасно разбирался и в делах и в людях .
Он сел, положил перед собой папку, оперся локтями о стол и доброжелательно посмотрел на Зоар: - Ну-с, госпожа Морено, чуть свет и я у ваших ног.
Зоар улыбнулась. Шалом прекрасно знал классику и часто этим пользовался. Она кивнула Игалю и тот раскрыл свой переносной компьютер.
- У нас самые свежие снимки с "Глаза",- сказала Зоар.- И мы решили, что тебе будет любопытно на них взглянуть.
Шалом кивнул. Он знал, что за прошедшую ночь не произошло ничего экстраординарного. К тому же "Глаз"-цепеллин, висящий над синайским полуостровом, давал обзор на спокойную египетскую границу. Что там может быть нового? И при чем здесь Шустер?
Игаль защелкал по клавишам, на висящем в углу небольшом экране появились аэроснимки. Капитан Морено встала и достала из нагрудного кармашка ручку-указку. Военная форма очень шла ей, закатанные рукава обнажали тонкие загорелые руки с массивными часами. Шалом вспомнил, что у нее двое детей и муж - инженер на одном из химических предприятий.
- "Глаз" зафиксировал переход границы на участке "Кармит" ,- сказала Зоар, наводя красную точку на карте. - В точке 17-бет, известное место. Она оглянулась, убедилась, что все слушают ее и продолжила: -Ничего особенного, египетский проводник вел трех женщин, у нас их встречали бедуины. Все как всегда.
Она чуть сморщилась при этих словах. Было ясно, насколько ей неприятна сама эта мысль. Шалом не отрываясь смотрел на карту. Он был осведомлен, как молодые офицеры реагируют на тот факт, что граница открыта, армия об этом знает и ничего не делает.
- После "подхвата" машина двинулась в глубь пустыни,- продолжала Зоар. Красная точка скользнула по карте. -Здесь мы подключили к сьемкам дежурный "мазлат".- Снимки на экране вздрогнули, поменялись и Шалом увидел знакомые ему очертания пустыни, более резкие и качественные. - И вот здесь,- капитан посмотрела на Игаля и один из снимков вырос на весь экран,- вот здесь произошло нечто необычное.
Шалом увидел на экране машину, несколько точек возле нее. Он был аналитиком, а не оперативником и не сразу понял о чем говорит Зоар.
- Посмотрите, -продолжила та,- машина остановилась, люди вышли, а вот тут, видите...- снимок увеличился еще и Шалом присмотревшись увидал лежащую на гребне холма, раскоряченную человеческую фигуру, совсем недалеко от джипа. Все смотрели на него выжидательно.
- Это снайпер,- пояснила Зоар, видя что Шалом никак не реагирует.- Вот видишь: масхалат и дуло винтовки.
- Армия,- сказал Шалом спокойно, -армейский спецназ? Полиция? Вы проверили?
- Нет, -сказала Морено и Шалом почувствовал облегчение,- мы не проверяли, но это ни те и не другие. Нас сразу удивило, что он один. Ты же знаешь, никто не работает в одиночку.
Шалом знал. Это только в кино есть рембы, в реальной жизни, одиночка, даже самый опытный, может глупо подвернуть ногу и сорвать всю операцию. В голове у него уже вертелось несколько вопросов, но ответы на них он будет искать сам. Пока что он откинулся назад и сложил руки на животе.
- Очень интересно. И что дальше?
- Дальше? Дальше джип уезжает, снайпер покидает позицию и уходит пешком.
- Один?
- Один.
- И куда же он идет?
Снимки на экране замелькали и вскоре остановились.
- Вот,- сказала Зоар. -Снайпер идет до машины, переодевается и уезжает.
Теперь Шалом понял, зачем в кабинете присутствовал представитель внешней разведки. Капитан Морено посчитала, что дело серьезное и решила привлечь к нему все возможные службы. В лучших традициях новых веяний в армии.
- Номер машины? -спросил он.
- Проверили. Она записана на Эйтана Ашера, из Петах-Тиквы. Сорок пять лет, работает в распространении сети универмагов. Ничего подозрительного, насколько нам известно.
- А бедуины?
- Машина "чистая", принадлежит некому Сами Аль-Азазме.
Шалом кивнул. Клан Аль-Азазме он хорошо знал. И знал к кому там обратиться.
Зоар выключила указку и выжидательно посмотрела на Шустера, до  этого момента не издавшего ни  слова. Вид утого был скучающий и Шалом понял, что ему уже понятна вся дальнейшая схема. Шустер, увидев, что Морено смотрит на него, выпрямился и произнес:
- По поводу Ашера. Он разведен, его старший сын, Рони Ашер служит в армии. В бригаде "Гивати". Снайпером.
- Так, так...- Шалом улыбнулся и почесал макушку.- Любопытно. Вы все таки уверены, что ни  армия ни полиция не замешаны тут?
Капитан Морено пожала плечами: "Насколько нам известно.Ты же знаешь, как они деляться информацией".
Шалом встал ,закрыл папку и посмотрел на часы.
- Мне нужно быть на совещании в штабе,- сказал он.- Зоар, мне нужны снимки момента возле машины бедуинов и возле машины снаипера. И личное дело этого Ашера. Вместе с твоим докладом. Сделай это к обеду. Мы посмотрим на все это еще раз. Пока никому ничего не говорите. Цвика,что скажешь?
Шустер ответил. Он говорил с нарочитой ленцой, чуть растягивая слова и Шалом ему не поверил.
- Я проверю, что у нас есть на Ашера и его семью. Но, если честно, пока ничего интересного лично для себя не вижу.

Шалом аккуратно вывел машину из путанных улочек старого города. До совещания у него был еще час, но он специально вышел, что бы прекратить дальнейшие разговоры. Зоар Морено отличный специалист, хорошой человек, но она абсолютно не смыслит в политике. Ни ему, ни Шустеру она напрямую не подчинена, но должна была понимать, что на уровне ее отдела не приглашают на встречу двух представителей разных спецслужб.
  Улочки вывели его на обьездной путь, мимо многочисленных ремонтных мастерских, открывающихся кафе, новой и чистенькой заправки. Шалом остановился на светофоре. Рядом с ним терпеливо урчала мотором бетономешалка. "В последнее время в Беер-Шеве много строят"- подумал он.
 Потом мысли снова вернулись к делу. Надо будет в самом деле проверить насчет этого Ашера. Ясно, что никакой спецоперацией тут и не пахло. Снайпер не уезжает с задания на собственной машине. Ладно, в обед он еще раз поговорит с Зоар наедине. Заодно, немного разьяснит ей "политику партии". Хотя, вряд ли. Конечно, она еще молода, но  такого рода чутье- знать что, кому и когда говорить, оно или есть или нет, его не приобретешь с годами. За свою службу Шалом встречал людей не слишком способных, но зато обладавших им в полной мере.

 Он остановил машину возле "Кирьят а-ирия", вышел на широкую, закрытую зданиями площадь. Здесь находился административный центр города: отдел МВД, Национального страхования, Управления земельными наделами, суд и большой торговый центр. Здесь также можно было спокойно выпить кофе. Шалом повертел головой, выбирая кафе и тут, сзади него раздались громкие гортанные выкрики и смех. Он обернулся. Компания молодых бедуинских парней заигрывала с официанткой. Видимо, они что-то сказали ей на иврите и тут же принялись обсуждать это между собой на арабском, громко хохоча. Официантке это похоже нравилось. Народу в кафешке не было, кроме пожилой пары, повернувшей головы и смотрящей на все с неудовольствием. Один из парней протянул руку, как бы намереваясь схватить девушку за зад. Та тут же отпрянула, чуть не выронив пустую чашку кофе, что вызвало новый приступ смеха.
Шалом посмотрел на лица парней, потом на часы, чуть помедлил и подошел. Двое из них повернули головы и поглядели на него угрожающе.
- А что, шейх Джажа* еще жив ?- дружелюбно спросил он.
- Что ? Кто? - переспросил один из парней, двое других удивленно переглянулись.
-Ты же Аль-Амрани? Неужели не знаешь старого Джажу? Он жил возле Рамат-Ховав, Вади-Харси.
-Я Абу-Амар,- нахмурился  парень.
Шалом отодвинул стул и присел. Бедуины оживленно заговорили между собой, поглядывая на него. Мелькали названия кланов и мест. Шалом делал вид, что ничего не понимает. Потом один из парней пожал плечами, а первый снова повернулся к нему:
-Ты говоришь о Джажа Сулеймане ? О каком Джажа? Где он живет?  А откуда ты его  знаешь?
Шалом улыбнулся, игнорируя первые три вопроса.
-Мы старые друзья,- ответил он, -когда-то я учил его стрелять. Из пистолета, а он меня -из ружья.
Бедуины сразу замолчали. Упоминание об оружии подействовало на них завораживающе. Шалом прекрасно знал, что говорит.
-Шейх Джажа знатный охотник, -продолжал он. - Из пистолета  ему до меня конечно далеко, но из ружья он стрелял...- Шалом мечтательно закатил глаза.- Как то раз, он подстрелил на охоте дикого кабана. Причем...:-он сделал паузу и поднял вверх палец, поочередно оглядывая всех троих,- причем выстрелил из машины, на ходу!
- Я что-то слышал об этом,- неуверенно сказал один из парней. Они снова начали бурно переговариваться, вскрикивая и рамахивая руками.
Шалом поднялся и протянул руку.
-Ну, бывайте,- сказал он.- Встретите Джажу, передавайте привет.
Они все еще продолжали что-то обсуждать, глядя ему вслед. "Даже не спросили, как зовут"-  усмехнулся он, вспоминая маленького и веселого Джажу Хамамда. Странного отшельника, когда-то одного из лучших в армии следопытов. Они в самом деле были дружны и часто встречались, пока Джажа не умер три года назад. Лишь на его похоронах Шалом с удивлением узнал, что ему было семдесят пять лет, на двадцать больше, чем ему самому. К жилищу Джажа они тогда добирались на армейском джипе целый час. Низкий деревянный домик, крытый шифером. Традиционный шатер, загон для овец и терпкий запах крепкого кофе. Так Джажа и жил, в центре пустыни. Не смог перенести новых веяний. И, как Шалом подозревал, нового времени. Остался истинным бедуином, не то, что эти... .Так, непонятно что. Смесь современного мира и старых традиций. Вошли в первый, еще не выйдя из второго.
Он вернулся к машине, мысленно  еще пребывая в кафе. Трое молодых бездельников,  их отцы знали что такое слово и что такое уважение. Не вмешайся он сейчас, они либо попали бы в полицию, либо пребывали в экстазе от чувства собственной безнаказанности, что еще хуже. 
Зазвонил телефон. Шалом посмотрел на номер и не ответил. 


Рони.

Несмотря на бессонную ночь, Рони совсем не хотел спать. Наоборот, он даже чувствовал себя свежим и не уставшим. Знакомое любому солдату чувство эйфории после удачной операции. Слева промелькнул химический комплекс Рамат-Ховав, перед Беер-Шевой Рони свернул и быстро проскочил просыпающийся город. Теперь перед ним была дорога на Тель-Авив и Петах-Тикву. Дляутренних пробок еще рано, дай бог он будет дома через полтора часа.
 Последние пол-года он жил у отца. Так повелось, с тех пор, как родители развелись. Ему было тогда двенадцать лет и он попеременно гостил то там, то там. И у отца и у матери периодически появлялся кто-то, и тогда Рони без слов и без обид собирал вещи и уходил, что бы через какое-то время вернуться опять.
 С раннего возраста у него была твердая уверенность, что родители рано или поздно разойдуться. Он видел это по множесттву мелких, почти незаметных признаков, известных только наблюдательному детскому глазу. Когда этих признаков стало слишком много, он понял, что это вот-вот случиться и почти не удивился, когда однажды родители позвали его в комнату "для серьезного разговора".
  Он смотрел на них, взволнованных, отводящих глаза и думал: " Ну скажите-же наконец, неужели вы думаете, что ничего не понимаю?"
Они и тогда вели себя по-разному. Они вообще были очень разными.
Мать-нервная, порывистая ашкеназия*, вечно спешащая, воспринимающая любое дело, как наиважнейшее в жизни, а любую ерунду как трагедию. Отец- спокойный, медлительный и добродушный, полная противоположность своей семье-крикливым и голосистым иракцам.
 Рони вообще семья отца всегда нравилась больше. Они были шумные, но простые и естественные. Бабушка Симха-вечно закутанная в платок, с множеством звенящих побрякушек на руках и на шее и до сих пор плохо говорящая на иврите, любила и баловала его больше всех.
 У матери же все было наоборот. Там, у выходцев из Польши и России, царствовали сдержанность и этикет. Отец матери, Ронин дед был преподавателем в университете, а мать работала в какой-то адвокатской конторе бухгалтером. Дома у них никогда не шумели и не кричали. Там нельзя было ничего трогать и всегда ему давали строго ограниченное количество конфет.
 Рони улыбнулся. Надежный Рено быстро поглощал километры, тихо урча в такт его мыслям. Рони вспомнил, как на общих семейных праздниках они сидели рядом. Шум и суматоха большой восточной семьи и среди них-строгие невозмутимые лица его деда и бабки по материнской линии.
 И все-таки он их любил. Недаром, сам Рони получился нечто среднее между западом и востоком.
 Дорога стала постепенно заполняться машинами. Мегаполис окончательно продрал глаза, скоро будет не пройти не проехать. Рони отказался от мысли выпить кофе на заправке. Лучше уж добраться до дома. Отец уже ушел на работу, до вечера ему никто не будет мешать. Он вспомнил об Анат. Сейчас ей не до него, она на службе, занимает какой-то серьезный пост в штабе Центрального округа. Он позвонит ей когда выспиться, встретит на машине у входа в Кирию*, под завистливые взгляды других девченок. Увезет... Куда?...Посмотрим... . Они не виделись две недели. Он не сомневался, что она соскучилась также, как он.

Вика.

Вот и оно-первое утро в чужой стране. Вика вытянулась на тонком жестком матрасе всем телом ощущая каждый бугорок. Снаружи было тихо, где-то далеко блеяли козы, раздавался неясный шум и детский плач. Солнечные лучи пробивались сквозь прорехи в шатре. Очаг в полу потух, от него тянуло дымом, и каким-то резковатым, незнакомым запахом.
Она оглянулась. Танька спала, положа руку под голову и сопя. Одеяло сбилось у нее под ногами. Мила ночью отодвинула свой матрас в глубь шатра. Там виднелась ее голова, укутанная по самые уши.
Вика подошла к пологу, чуть отодвинула  и осторожно выглянула. Никого не было. Она подумала выйти или нет и решила- потом.
Сначала почистить зубы и помыть лицо. Одна из бутылок упала, сквозь неплотно завинченную крышку вытекала вода, капая на бетон.
Шатер за ночь растерял свой загадочно-таинственный вид и теперь походил на грязную, заваленную хламом большую палатку. Даже сказочный латунный чайник неуклюже уткнулся носом в подпорку. Вика вытянула руки перед собой, присела и тут же со стоном разогнулась, схватившись за сведенную икру.
- С ума сошла,- раздался хриплый Танькин голос. - Ты еще поотжимайся.
- Скоро на тебе поотжимаются,- парировала Вика. Мила приподняла голову и посмотрела вокруг мутными опухшими глазами.
- Знаете, как на арабском "****ь?" -вдруг спросила она.- Шармута. Прикиньте. Шаверма, шармута...Чего вы подорвались в такую рань?

Они еще повозились, собрали рюкзаки, свалили в углу матрасы и одеяла. Кое-как умылись. Перегляделись. Саида не было, а выходить наружу без него они не решились. Вика подумала, что скорей бы уже добраться до Тель-Авива. Здешняя экзотика стала действовать ей на нервы.
Мила наоборот, была спокойна. Как всегда. Они выкурили по второй сигарете, когда снаружи раздались голоса. Потом полог шатра откинулся и вошел бедуин. В отличие от веселого Рамзи, этот выглядел мрачно. Густые насупленные брови, тяыжелый взгляд. Они невольно поежились и сразу замолчали. Бедуин что-то сказал. Посмотрел по сторонам, затем настойчиво и грубо повторил.
- Мы не понимаем,- сказала за всех Мила.
Тот свирепо буркнул что-то и вышел, задернув полог.
-Вот он какой, царь пустыни,- произнесла Мила после недолгого молчания.- Верблюд.
- Такому поди скажи что-нибудь,- отозвалась Танька.
- У такого бы ты овец посла, да дрова таскала. И молча. А ночью он бы тебя драл на сухую. 
- И башка бы не болела,- поддакнула Вика.- Если только от звездюлей.
Она произнесла это и сразу вспомнила Леху, дачу и свой разбитый нос. И еще вспомнила, как думала тогда: "Вот, уеду, буду ноги раздвигать, но хоть бить меня никто не будет." И вот приехала. Не было бы хуже.

Когда через пол-часа появился Саид, они обрадовались ему как родному. К тому же, он принес завтрак: большую круглую миску и мешок лепешек. Миска пахла странно, полиэтиленовый мешок запотел изнутри-лепешки были еще горячие. Он усадил их в кружок, поставил миску посредине.
-Что это?-спросила Танька. Миска была до половины наполнена беловатой массой, перемешанной с тонко нарезанной зеленью. Поверх массы расплывались желтоватые маслянистые круги.
- Тхина,- сказал Саид. -Смотрите. Он вытащил из мешка лепешку, повертел перед ними:- Пита. -Затем отломал поовину и протянул Миле:-Пробуй. Вкусно?
Мила неуверенно пожала плечами.- Пресно,- призналась она. Оставшимся куском Саид добре зачерпнул из миски и с чувством зажевал, весело поглядывая на них. Затем кивнул Миле:-Пробуй! Та неуверенно, по краюшку, прошлась по миске, сунула кусок питы в рот. Вика с Танькой с интересом наблюдали. Мила прожевала, посмотрела на Саида и протянула руку к мешку.- Странно,-призналась она.- но вкусно.
- Вот,- сказал Саид, подвигая им мешок.- По одному не вкусно, вместе вкусно. Что смотреть? Налетай!
Горячие, мягкие питы разлетелись моментально, миска пустела на глазах. Тхина пахла лимоном, кинзой и чесноком. Саид ел больше всех, успевая при этом говорить:
- Это бобы,-говорил он,- тхина и хумус. Можно покупать, можно дома делать. Хорошо кушать. Хорошо баранина мелко-мелко резать, лук жарить, в миску бросать. Он вдруг перестал жевать, поднял голову.- Здесь, в Израиле, самый вкусный хумус. Почему-то.
-Слушай, Саид,-сказала Танька весело,- оставайся здесь,а? И мы с тобой останемся.
-Гаремом,- поддакнула Вика.- Танька будет любимой женой.
-Буду,- подтвердила Танька.- Буду тебе щи варить. С хумусом.

После завтрака было еще кофе. Вика с удовольствием выпила две чашки. Танька с Милой воротили носы. Они вышли наружу. Вика привстала на цыпочки, глядя поверх скособоченной деревянной крыши, на ржавых железных подпорках. Город, увиденный ею еще утром, казался совсем рядом.
 Было жарко, зной плотно сидел в воздухе. Было слышно, как натужно гудит недалекое шоссе.
Вновь появился тот самый мрачный утренний бедуин. За ним шел Саид.
-Идите туда,- кивнул он. -Салах отвезет вас в Тель-Авив.
Они подобрали рюкзаки и гуськом пошли за ним. Возле строения стоял новенький сверкающий минивэн с затемненными стеклами. В машине было прохладно, работал кондиционер. Они сели сзади, Вика с Танькой вместе, а Мила улеглась на последнее сидение, положив под голову рюкзак.
Водитель грузно опустился на скрипучее кресло, что-то поправил, щелкнул и включил музыку. На них он даже не посмотрел.
 Открылась дверь и рука Саида положила на переднее сидение бутылку с водой. Затем дверь закрылась и вэн дернувшись, мягко покатил с пригорка.
 Мелькнул бархан, открытая дверь хибары, кудлатая собака залилась лаем, метнувшись под колеса.
-Эй, -произнесла Вика.- Эй! А Саид?
Танька приподнялась и обернулась, глядя назад.- Эй! Как там тебя? Саида забыл!
Шофер не оборачиваясь сказал что-то и махнул рукой.
- Не забыл,- раздался сзади голос Милы.- Что ему  с нами в Тель-Авив тащиться? Он свое дело сделал.
Вика с Танькой переглянулись и сели. Селение быстро исчезало вдали. Вэн упруго прыгал на кочках.
- Не попрощался даже,- обиженно сказала Танька.- Мог бы и подойти, все ж таки... .
" Да чтобы он нам сказал?-подумала Вика.- Пока, девченки, бывайте...Удачи вам на ****ском поприще... . А все-таки он к нам хорошо относился. Кто мы для него? А все-таки... .
Она посмотрела в окно и обняла Таньку за плечи. -Слышь, Танюха, а ведь получилось у нас. Все получилось.

* * *

Человек, сидящий в машине, обычно делает строго определенные вещи. Точнее, строго определенные движения. Он может повернуть ключ в замке, может поправить зеркало, может пристегнуть ремень. Иногда еще может нагнуться вправо и покопаться в бардачке. А вот зачем человеку выглядывать в окно, улыбаться и махать рукой, если он не в городе, а в пустыне Негев, где на десятки километров вокруг нет ни одной знакомой мыши?
 Шалом сидел в полутемном кабинете и раз за разом снова посматривал этот момент. Вот загадочный снайпер подошел к своему Рено, вот переоделся, вот сел в машину. И тут этот непонятный знак. Кому? Или это сигнал?
 Сегодня в обед Шалом зашел к капитану Морено и взял у нее диск с ночными снимками. Заодно поговорил с ней по душам. После разговора Зоар выглядела подавлено, хотя Птица умел пропесочивать подчиненных с отческой нежностью. Она безропотно отдала  диск и обратила его внимание на последние кадры.
- Я сначала думала, что это просто случайность, неловкое движение. Потом присмотрелась, он явно машет кому-то рукой. Кто-то там еще был.
- Вам удалось поглядеть вокруг?-спросил Шалом.
- Нет. Точнее, не очень. Но в радиусе двухсот метров никого не было точно. "Мазлат" следил за ним, сопроводил машину до выезда на шоссе. За этот промежуток он ни разу не останавливался и никто к нему не подьезжал. -Капитан Морено смущенно оправдывалась, чувствуя еще одну свою ошибку и Шалом решил, что на сегодня с нее хватит. Он ласково потрепал ее по плечу:
- Я заберу это с собой, еще раз просмотрю и верну тебе завтра. Рапорт пока оставь у себя, дополни кое-что, потом отошлешь.
 По идее рапорт должен быть направлен только ему, но теперь, поскольку и " Моссад" в курсе, придется отослать копию и Шустеру и заодно координатору "Шабак". Но пока Зоар будет его дополнять, пока он найдет еще пару-тройку неточностей, пока то да се... .Тем временем он проверит этого снайпера по своим каналам. Очень интересно, что это за непонятные и  загадочные игры на его территории?
 Итак, одинокий снайпер идет по пустыне в течении часа, ночью, один. В определенной точке он занимает позицию, встречает машину, пропускает, уходит. На прощание-улыбается и машет рукой. "Вот с этого момента мы и начнем,"-думал Шалом.- Если ты машешь рукой, значит кому-то. То есть кто-то тебя видит, знает, "пасет".
 Вариант номер один-учения. Какая-нибудь сверхсекретная спецкоманда, о которой он, Шалом, даже не слышал. Маловероятно, но может быть. Тогда где наблюдатели, командиры, вероятный противник, на худой конец? Спрятались так, что и "мазлат" их не заметил? Ерунда, на беспилотнике приборы, аппаратура, тепловидение. Новейший камуфляж, стали невидимками? Это же учения, зачем такие сложности? И в чем смысл? Встретить в точке X бедуинскую машину? Как о ней узнали? Окей, Шабак узнал о трансфере, решили потренировать своих? Только одного? И опять же, где наблюдатели? Тогда спецоперация? Какая? Снайпер спокойно пропустил машину, встал и ушел... . Нет, все это было слишком сложно, запутанно и громоздко. Шалом очень давно работал в спецслужбах. Золотое правило-если ты хочешь, что б операция сработала, она должна быть максимально проста и эффективна. И это правило еще никто не отменял. Это же не шпионские игры.
 Был еще один вариант, который Шалом приберег напоследок. Внутренние бедуинские разборки. Допустим, кто-то у кого-то перехватывает клиентуру, кто-то кого-то сдает полиции или нечто в этом роде. И вот нанимается снайпер, который ждет нужную машину. Но в машине слишком много людей и снайпер уходит.
 Шалом улыбнулся и взьерошил волосы на голове. Нет, опять слишком мудрено. Бедуины устраивают разборки в своих селениях, реже- в городе. Перехватить машину в пустыне гораздо легче и проще на двух-трех других джипах. И уж совсем бредовая мысль, что для этих целей они наймут солдата-еврея. В армии служат достаточно бедуинов, есть даже отдельный бедуинский батальон с гордым названием "Рейнджеры пустыни".
 Нет-нет, что-то здесь не так.
Он решил пока не останавливаться ни на одном варианте, пока не разузнает побольше про этого снайпера.
Шалом последний раз взглянул на запись и нажал кнопку, сбоку от своего лептопа. Гладкий мерцающий диск бесшумно выдвинулся, Шалом аккуратно положил его в коробочку.
"Рони Ашер,- подумал он про себя.- Обычный парень из Петах-Тиквы. Кому же ты все-таки помахал рукой?

* * *

- Подожди, - сказал Рони,- давай еще поваляемся... .
- Я в душ,- произнесла Анат, вставая. Его рука скользнула по ее животу, удерживая. Она легко выскользнула. Встала, поискала вокруг что-нибудь, набросить на плечи, не нашла и пошлепала голышом. Рони с хрустом потянулся на кровати. Положил голову на руки, смотря на нее.
Анат завернула на кухню, открыла холодильник. - Есть хочешь?
- Еще бы!
В холодильнике обосновалась жареная курица. Анат тронула пальцем холодную пупырчатую кожицу и поморщилась. Острая восточная кухня была не для нее. Ладно, есть хлеб, сыр и помидоры. И пол-бутылки колы.
Часы в углу отсвечивали девять часов. Старые часы с восточным арнаментом, под раритет. Здесь, на кухне, они смотрелись неуместно. Город был тих, готовясь к сумасшедшей пятничной ночи, после которой будет отсыпаться весь завтрашний день. В этом старом районе Петах-Тиквы дома стояли близко, разделенные узкой извилистой улочкой. Как-то в детстве она спросила отца, почему в Тель-Авиве нет прямых улиц? "Что-бы не получился христианский крест"-ответил тот, то ли шутя, то ли серьезно.
Прямо напротив светилось огромное панорамное окно, раскрытое настежь. В современных домах таких уже нет. В окне, облокотившись на низкие железные перила, стоял мужчина и неторопливо затягивался сигаретой. За его спиной виднелся край книжного шкафа и огромная вычурная люстра.
Анат вдруг сообразила, что он видит ее. Голую, в полутемной кухне. И быстро закрыла холодильник. Мужчина громко засмеялся и помахал ей рукой.
В душе она еще повертелась перед зеркалом, разглядывая себя. Вполне даже. Грудь немного тяжеловата, но это даже хорошо. Горячая вода шумно и резко полилась, поднимаясь паром с холодных плиток пола. Какая классная вещь секс. Как он расслабляет и успокаивает, не говоря уже об удовольствии. Особенно, если занимаешься им раз в три недели. Если честно, последние несколько дней она уже еле вытерпела. Когда она выйдет замуж, то будет позволять своему мужу трахать ее не чаще, чем два раза в месяц. Так, что б каждый раз был праздником... . Господи, о чем она думает? Может, Рони будет ее мужем... Рони? Рони-Рони...Рони-макарони... .

Когда Анат вышла из душа, Рони уже сидел на кухне с куском курицы в руках. На тарелке лежали два заботливо приготовленных для нее буттерброда. Она взглянула в окно и поплотнее запахнула халат. Рони перехватил ее взгляд и засмеялся. Мужчины из дома напротив уже не было и чужая жизь была задвинута тяжелым матовым стеклом.
-Маньяк,- с чувством произнесла Анат, кивая в сторону улицы.
-Подсматривал?- произнес Рони. - Я егопонимаю. Видела бы ты его жену.
-Страшная и толстая?
-И крикливая. Каждый день орет. За это он от нее гуляет по-черному.
-Да? Откуда ты знаешь?
Рони чуть не подавился курицей.- Так он сам рассказывает всем подряд. На всей нашей улице только она одна не при делах.
"Эти старые улицы, как большие гетто,-подумала Анат. -Все все знают, всем все известно".

Она стала собираться.
- Может посидим где-нибудь? - спросил Рони. Она покачала головой и поцеловала его в щеку.- Мне пора. Увидимся завтра.
Он не стал ее задерживать. Хотя Анат отпускали из армии каждую неделю, пятничный вечер в кругу семьи-это святое. Он проводил ее до двери, потом до выхода из дома, потом до машины. Ее белый Гольф был припаркован сразу за его красным Рено, забравшись передним колесом на тротуар.
-Женщина,- усмехнулся Рони. Ему не хотелось ее отпускать. Было бы здорово еще поваляться в постели. Просто полежать обнявшись.
Как бы предугадав, что он хочет сказать, Анат вытащила из сумочки тонкие очки в золотой оправе и сразу стала строгая и неприступная.
- До завтра! - она махнула ему рукой, вывернула руль и Гольф тяжело сьехал с паребрика. Рони еще постоял, глядя как машина исчезает за поворотом и только потом поднялся домой.
Без Анат квартира казалась совсем другой. Как, впрочем, бывает всегда, когда кто-то уходит. Рони сел и положил ноги на стоящий рядом стул.
Сейчас он доест курицу и будет думать об Анат. Ему хотелось думать только о ней, его ночное приключение казалось очень далеком, из другой жизни. Он погасил свет, уличный сумрак заполз в кухню и так и остался. Анат  наверное уже выехала на Жаботински, влилась в поток машин по дороге на Рамат-Ган. Рони представил ее за рулем: сосредоточенную, чуть пригнувшуюся и не глядящую по сторонам. Она всегда была сосредоточенна. Пожалуй, кроме как в постели. Здесь она вдруг оказывалась безудержной, распущенной и готовой на все. Еще он подумал, что до сих пор ее не знает. Хотя они пол-года знакомы и почти пять месяцев вместе. Иногда она могла не звонить неделю, а сегодня пришла сама, когда он еще спал. Не дала ему даже встать и почистить зубы. В такие моменты он прощал ей все.
 За окном, совсем рядом раздались голоса.
Рони очнулся и посмотрел на часы, подарок давно умершей тети Ривы, вывезенные ею из Ирака в пятидесятых годах. Рони любил эти часы, они придавали небольшой и тесной кухне старинный уют. Отец часто расказывал эту историю, как тетя Рива вместе с мужем и дочерью бежали из Ирака,  завернули эти часы в тряпки и как они почти потерялись на фрахтованном французском параходе.
 Надо будет пораспросить отца, когда вернется. Если он сам не заснет к тому времени. Отец знал про Анат и, когда Рони приезжал к нему на выходные, обычно оказывалось, что он уже договорился с кем-то пойти в кино до двенадцати, или навестить кого-то из родственников... . Никуда он, конечно, не шел. Сидел с приятелями в кафешке на соседней улице, играл в нарды, пил бесконечный кофе из маленьких стеклянных стаканчиков. Надо будет позвонить ему, что б шел домой.
 
* * *


Человека, с которым он сейчас разговаривал, Шалом Птица не любил и не уважал. Они были знакомы очень давно, и последние два года виделись чуть-ли не каждый день. Этим человеком был генерал Амос Бар-начальник армейской разведки Южного округа и его прямой ачальник.
Сегодняшнее совещание было посвящено текущим делам, планированию предстоящих учений и прочим  мелочам. Грузный, седоватый Бар воседал во главе стола, выслушивая доклады подчиненных. Он почти ни на кого не смотрел, лишь изредка покачивал головой. Молодые начальники отделов его побаивались.   
 Шалом сидел чуть слева , так, что бы проникающий с улицы свет оттенял его лицо. Он умел думать о нескольких вещах одновременно, но  никто не обязан этого знать. Через два стула от него сидела капитан Морено и что-то писала, привычно прикрыв лист рукой.
 Шалом подумал, что гораздо охотнее представил бы ее возящейся на кухне или ведущей в садик детей. А вот надо же, пошла в армию. И останавливаться, похоже, не собирается.
Между тем, совещание подходило к концу. Неделя не предвещала быть хлопотной, в основном разговор шел об организационных мелочах.
- Все закончили?- услышал он голос начальника разведки.- Теперь говорить буду я.
 Это была любимая фраза Амоса, последнее слово он, как всегда, оставил за собой.
" Я слишком придирчив, -подумал Шалом, - в конце концов, так и должно быть". Когда совещание закончилось и все разошлись, Шалом и Бар остались вдвоем. Начальник разведслужбы округа встал, повертел затекшей шеей и стал ходить по кабинету, разминая плечи. Личная секретарша генерала принесла кофе. Шалом проводил ее взглядом: "Интересно, почему у больших начальников всегда симпатичные секретарши? Тем более в армии, где все равны?" Затем, он вытащил из папки два листа и снимок-все, что оставил от нервного отчета Зоар.
Генерал Бар аккуратно поставил на место два неряшливо отодвинутых стула, сел, положил листки перед собой, и, облокотившись на стол стал читать.
 Шалом ему не мешал. За последнее время Амос сильно изменился, располнел и поседел. Когда-то они вместе учились на офицерских курсах, правда, в разных классах. Затем, после первой Ливанской войны, Шалом попал в армейскую разведку и встретил там Амоса-командира разведроты танкового батальона. После этого пути их разошлись. Шалом с головой ушел в "модеин"*, занялся аналитикой и агентурной работой. Бар продолжал служить в танковых войсках, потом уехал в Америку-учиться на каких-то специализированных курсах. В это время Шалом ушел из армии, но с началом Второй Интифады вернулся обратно. Точнее, армия позвола его и он пошел, бросив собственное дело и чуть было не разведясь с женой.
 Здесь их дороги снова пересеклись. Шалом всегда был "чистым" разведчиком, профессионалом. Но за три года Амос получил большую фору. Он уже послужил главой оперативного планирования Центрального округа и был переведен в Южный округ на должность начальника армейской разведки, когда Шалом был назначен там начальником отдела. С первых же дней выяснилось, что хотя Бар был выше по званию, Шалом был несравненно более опытным и знающим. Амос всегда чувствовал это, но избавиться от него не спешил. Хотя, другой на его месте, так бы и сделал. Ибо какой начальник будет терпеть подчиненного, знающего больше, чем он сам?
 Тем не мение, они продолжали работать вместе, и, даже неплохо ладили. Бар знал, что это его последняя армейская должность и хотел закончить ее достойно. После выхода на пенсию он устроится работать в какую-нибудь частную компанию, будет зарабатывать деньги, как и большинство старших офицеров. Или подастся в политику. Так или иначе, "фашлот"* ему были не нужны. И именно поэтому ему был нужен Шалом.
- Ну и что ты об этом думаешь?- спросил Бар, закончив читать.
 Шалом кратко изложил свои версии. Амос задумался. Все произошло в пятидесяти киллометрах от границы. Значит, это уже зона действия "ШАБАКа"*. Но этот снайпер явно "армейский". В какой-то момент придется подключить внутреннюю разведку или полицию, но отдавать любопытное дело вот так сразу не хотелось.
- Кто в курсе?
- "Моссад".
- За каким дьяволом ?
- Они имеют доступ к "Глазу",- соврал Шалом, выгораживая Зоар. Частично это было правдой. Поскольку "Глаз" косил на Египетскую границу, отчеты автоматом дублировались и аналитикам внешней разведки. Но Шалом так же знал, что их никто не читал. У "Моссада" были заботы поважнее, и они были уверены, что армия не пропустит ничего интересного.
 Амос снова уперся взглядом в листок, раздумывая, как поступить. Шалом решил ему помочь.
- Дай мне узнать об этом парне, -сказал он, - когда у нас будет вся информация, дадим делу ход.
Белык листок скользнул к нему через стол.
- Разбирайся, -сказал Бар.
 Шалом вышел из кабинета. Здание располагалось на армейской базе в Старом городе, в самом центре Беер-Шевы. Он прошел через КПП и свернул за угол. Его машина была припаркована на тихой улочке, обсаженной деревьями, за которыми прятались одноэтажные домики. Некоторые, он знал, еще арабской и турецкой постройки. Их можно было узнать по особой кирпичной кладке и характерным аркам.
 В одном из таких домов находился массажный кабинет, а попросту-бордель. Было еще рано и "девочки" отсыпались. Только часам к десяти начнут подходить клиенты.
 В конце улочки находилось управление дорожной полиции, а по соседству-здание Шариатского суда. Местные бедуины решали здесь свои семейные проблемы. Несколько бородатых мужчин в кафиях* уже стояли у входа. А прямо напротив через дорогу,в трехэтажном доме с решетками на окнах, находилось Окружное Управление "Шабак".
"Ирония судьбы,- усмехнулся Шалом". Сейчас в одну из дверей без вывесок заходили двое мужчин. В одном из них он узнал Салема Абу-Грара, израильского журналиста, тоже бедуина. Салем работал в Газе и после каждого посещения там, был обязан отчитаться координатору от разведки. Салем был известен еще и тем, что его женой была палестинка-личная секретарша Арафата. Шалом видел ее как-то. Светловолосая, голубоглазая девушка с приятным лицом, совершенно не похожая на арабку.
 Сейчас вид у него был мрачный. Шалом знал о его проблеммах. У журналиста был личный враг- его коллега Хамед Эль-Шами, работавший на конкурирующий  канал новостей. Этот Эль-Шами слил информацию, будто бы Салем связан с израильской разведкой и теперь появляться в Газе ему было опасно. Еще одно подтверждение, что арабы-злейшие враги друг друга.
 Проходя мимо Шариатского суда Шалом замедлил шаги, а затем и вовсе остановился, осматриваясь. На него не обратили внимания.
Он сделал это скорее инстинктивно, чем намеренно. Он всегда делал так, когда слышал арабскую речь. Удивительно, сколько можно узнать из обрывков фраз.
 "...У Тауфика ушел верблюд...авария на шоссе возле Ерухама..."-обычные житейские мелочи. "...Я здесь уже третий раз...а что сказал ее отец?...Говорят, будут строить новый рынок...я слышал, будут расширять старый...в Джарадат строят мечеть..."- а вот это уже интересно. Откуда у жителей Джарадат, маленькой кучки хибар по дороге на Арад, деньги на новую мечеть? Не иначе, кто-то им дал. Надо будет сказать пару слов друзьям из полиции- давно уже идут разговоры, что исламские влияния среди бедуинов усиливаются из года в год. Кто-то очень хочет прибрать их к рукам, видимо отсюда и деньги... .
 Шалом неторопливо пошел дальше. Мысли его опять скользнули к событию в пустыне. Он займется этим парнем сегодня же вечером.
 Чутье еще никогда не подводило его, иначе он бы уже давно ушел из разведки. За всем этим что-то кроется. И возможно, что-то очень интересное.

* * *

Анат.

-Слышала уже?- Ирит сказала: все остаются до вечера.               
 Анат закончила печатать фразу, обдумывая сказанное и лишь потом подняла голову. Лиэль, ее соседка по офису нервно смотрела на нее скривившись от возмущения.
- А что случилось?
- Какая-то срочная работа, мать ее, какая-то операця, черт его знает. А скорее всего, какая-то хрень собачья! - Лиэль подперла ладонью щеку и посмотрела в окно. Там, за прикрытым решеткой стеклом замолк расплавленный солнцем Рамат-Ган. - Вот сука, у меня как раз сегодня дэйт наметился.
 " Почему я всегда узнаю новости последней?-подумала Анат.-Может, потому, что мне на все на это наплевать?" Они  занимали одну из трех комнат канцелярии Узи Каплана-командующего Центральным военным округом. Одна комната принадлежала ему самому, в смежной сидела Ирит- начальница канцелярии и личная секретарша. Сам Каплан здесь появлялся редко, пропадая на территориях. За пол-года службы в Кирие, Анат видела его всего несколько раз. По сути, Ирит заправляла здесь всем, включая и их двоих. И все вместе они носили гордое имя-Канцелярии Его Величества Командующего Центрального военного округа. Анат подумала, что случиться, если она как-нибудь подпишет вот так официальный документ.
- Чего ты смеешься?- удивилась Лиэль. - Можно подумать, тебе все равно.
" Скорее всего меня выпрут из Кирии, дослуживать на какую-нибудь базу снабжения. Там я вся пропахну капустой...на всю жизнь...!!!"
 Она откинулась назад и засмеялась.
- Ненормальная!-обидилась Лиэль. Анат вытащила из ящика сигареты и с удовольствием потянулась. До хруста.
- Да пофиг мне,- сказала она.- Открой окно, покурим.- Дел у меня нет, дома не ждут, а секс у меня был вчера. Так что... .
- Да ну?- оживилась Лиэль.- И как? А с кем? С этим, твоим?
- А с кем же?- притворно удивилась Анат.-Что я, шармута, с кем попало трахаться?
- Ну почему с кем попало?- соседка села, закинув ногу на ногу и мечтательно затянулась.- Бывает же, познакомились, понравились, сама понимаешь. А ты что, ни с кем ни разу не изменяла? Сколько вы  вместе уже?
Они посмотрели друг на друга понимающе и одновременно улыбнулись. Анат знала о чем она думает, но говорить ничего не хотела. Не такие уж они и подружки. К тому же, у нее в самом деле, кроме Рони никого не было. Лиэль отвернулась, ищя глазами пепельницу.
 Военная форма сидела на ней ладно, облегая идеальную фигуру. Рассказывали о ее многочисленных романах с молодыми офицерами из Кирии, но Анат не очень этому верила. Может и было что-то, да молва раздула. Но символ секс-бомбы был за ней закреплен основательно.
- Месяцев пять где-то, -ответила она на вопрос.
- И что? Серьезно?
- Я знаю...так...вроде да.
- И как он? В плане секса?
- Отпад,- улыбнулась Анат, твердо решив больше ничего не добавлять.- Секс всегда класс.
И на этой фразе распахнулась дверь и на пороге появилась Ирит. Не было сомнений, что сказанные только что слова не пролетели мимо ее ушей.
- Охренели?- спросила она.

Следущие пятнадцать минут Анат и Лиэль судорожно наводили идеальный порядок в документации, на столах и в помещении в целом. Окна были раскрыты настежь, Ирит лично принесла из туалета два освежителя воздуха.
- Полы помыть, пыль протереть! Кто не знает, что в канцелярии запрещено курить?
- Всегда же курили,- с обидой отозвалась Лиэль. Это было правдой. Им было запрещено выходить за дверь не заблокировав компьютеры и не убрав документы со стола. Поскольку это было морокой, то по негласному закону, все курили в комнатах, даже сама Ирит. Но сейчас это не считалось.
- Еще одно слово и неделю "ритук"*!- Ирит уперлась в Лиэль взглядом и ее лицо не выражало ничего хорошего. Они тут же замолчали.
Сидеть невылазно на базе, когда в шесть часов все расходились по домам, никому не хотелось. - И что бы через пять минут, тут ничем не пахло, что хотите делайте!
 "Пацанка,- думала про себя Анат. Она вытряхивала из ящика стола скоманные фантики, ненужные бумажки и прочий мусор.- Всего на два года старше нас, до власти дорвалась, "шхардинит"* хренова. Уволиться, будет в какой-нибудь адвокатской конторе жопу просиживать, да боса ублажать". Дверь снова открылась и заглянула Ротем- подружка Лиэль из отдела планирования. Она хотела что-то сказать, но они обе замахали на нее руками. Дверь закрылась.
- Кто это был?- спросила Ирит, заходя. В руках она держал стопку неаккуратно сложенных папок.
- Кто-то снизу,- отозвалась Лиэль.
Ирит положила папки на середину стола. -После обеда займетесь,- приказала она. Все должно быть сделано сегодня, хоть ночью. Я здесь до восьми, приду проверю. Она подняла голову,- кстати, запах еще есть, к вашему сведенью.
 Она ушла в свою комнату. Лиэль закрыла входную дверь на ключ, залезла на стол и стала растегивать рубашку. Оставшись в одном лифчике она яростно завертела рубашкой над головой, выгоняя дым. При этом, не забывая покачивать бедрами, подтанцовывая.
 Анат быстро стащила ее за руку.- С ума сошла! Вдруг увидит кто?
- Прикинь! Голая солдатка танцует в Кирие!- Лиэль согнулась от смеха, зажимая рот рукой.- Прославлюсь!
Они еще пару минут беззвучно хохотали и фыркали, забавляясь нелепостью ситуации, давая выход напряжению и выпуская пар. Потом в комнате Ирит открылась дверь и Лиэль стала торопливо одеваться.
 Анат приняла деловой вид.- Пойду, узнаю точно, что надо делать,- сказала она. Глянула в зеркало и поправила форму. Идти к начальнице не хотелось. Впрочем, оставаться на всю ночь тоже.


Самое гадское чувство -это понимание, что неприятности достаются только тебе одному. Анат не покидало такое ощущение вот уже пару месяцев. Какой-то депресняк, помноженный на стойкое ощущение, что жизнь-дерьмо. Сначала она думала, что дело в армии, в этой отлаженной и тоскливой жизни, расписанной на целый год вперед. Потом она стала подозревать, что это скорее тригер, но понять основную причину своего настроения не могла. В конце концов все не так плохо. Она служит в кирие, в центре города, совсем недалеко от дома. не то, что некоторые ее подружки, разбросанные по базам на севере, на юге или на территориях.
 Некоторые...а некоторые вообще не служат, вспомнила она. Будь у нее побольше наглости и уверенности в себе, и она была бы  сейчас дома. Могла бы прикинуться религиозной или закосить. Могла бы, могла бы... . Ведь подписала она еще в восьмом классе "письмо отказников"-будущих призывников, не желающих служить в армии. То есть, они тогда говорили, что не хотят служить  на территориях, но это никого не обманывало и их самих в первую очередь. Впрочем, она сама сделала  это в большей степени под влиянием модных в их среде либеральных течений. И когда пришла первая повестка, пошла в военкомат, уже зная, что через год наденет форму. Не знала она лишь того, что на самом деле ее ждет - муторное сидение в генеральской канцелярии, безропотное подчинение такой же девченке, как она сама и бесконечное, утомляющее нудение Лиэль: ...мальчики...дискотеки...наряды и снова мальчики, мальчики, мальчики... .Сколько можно?
 - Сколько можно?!!
Анат замерла. Она что, говорила вслух? Нет, похоже они просто думают об одном и том же.
Лиэль встала, покосилась на дверь и подошла к окну. День выгорал, город за окном медленно сменял оттенки. Жаркий солнечный свет над крышами становился спокойным розовым. Стрелки на часах слились, разрезая циферблат. Пол-шестого.
 Через пол-часа сквозь проходную потянется поток солдат, которые выйдя за ворота сразу станут обычными парнями и девчонками, весело тарахтящими в предвкушении вечера. В здании остануться несколько офицеров, неудачники-дежурные, охрана и они.
- На море хочу, -грустно сказала Лиэль.- Накрылся мой дейт сегодня.
 Папки на столе значительно уменьшились, большую часть работы они все-таки сделали. Ирит не появлялась уже больше часа. Анат потянулась. Бутылка воды на ее столе стала теплой, противной даже с виду. В общем-то, если не париться, то делов им вдвоем осталось на час, может на полтора. Она подумала и решилась.
- Лиэль, иди домой.

- Что-о?
-Нет, в самом деле. Мы же почти все сделали. Давай, иди, я докончу.
- Ты что, серьезно?? Ой, Анатка!!
Лиэль скакнула к ней, чуть не свернув стул, обхватила руками и громко чмокнула в щеку: - Ты правда меня отпускаешь? А как же Ирит? Ой класс!
- Я же остаюсь. Ну иди, мне все равно дома делать нечего. Давай, пока Ирит не пришла.
Лиэль забегала по комнате, на ходу поправляя форму. Смахнула со стола сотовый, ключи, какие-то бумажки, торопливо поцеловала ее еще раз, уже в дверях обернулась: "Анат, ты золото! За мной не пропадет! Я тебе завтра пиццу куплю! Две!
 Дверь захлопнулась, в коридоре раздались громкие голоса и смех. Анат откинулась в кресле и вытянула над головой руки.
 Без Лиэль комната сразу стала пустой и тихой. "Вот и хорошо.  Побуду немного в тишине". Она сразу почувствовала себя немного одинокой. Наверное она из тех, кому необходимо присутствие кого-то рядом.
 Мелькнула мысль о Рони и она выпрямилась. А может быть и Рони? Все дело только в этом...?
 К черту. Анат закрыла окно и вернулась за стол. Серая бумажная папка с армейским грифелем легла перед ней. Она решила, что закончит ее и пойдет курить. Если не вернется Ирит.
 В ту же секунду открылась дверь. Ирит заглянула внутрь и повела глазами по сторонам.
- Где Лиэль?-спросила она.
Почему-то Анат оказалась совсем не готова к такому простому вопросу. И сразу почувствовала чт что-то будет. Она на несколько секунд замялась. Ирит смотрела вопросительно.
- Я отпустила ее домой.
- Отпустила? Домой?
Анат кивнула на несколько папок оставшихся на столе: "Мы все почти сделали. Она торопилась и я осталась вместо нее. Я останусь сколько нужно,- добавила она и сразу почувствовала как жалко это прозвучало.
Ирит подошла к столу, тронула пальцем одну из папок.
- А я разве сказала сколько нужно?- спросила она.- Или я сказала, что это вся работа? Или я сказала, что отпускаю кого-то домой?
 Анат молчала. Ирит смотрела на нее и одновременно вроде бы мимо.
"Надо что-то сказать, -лихорадочно соображала Анат,- что-то придумать, какую нибудь отмазку...голова болела...месячные..."
 Ирит продолжала молчать, не сводя с нее глаз. И Анат поняла, что любая отговорка будет сейчас просто смешной.
- Я останусь сколько нужно,- повторила она.- Не беспокойся, я все сделаю.
Ирит перестала смотреть на нее и взглянула в окно. База как-то незаметно стихла. Появилось странное ощущение, что они совершенно одни.
- Завтра будет пресс-конференция командующего.
Анат удивленно вздрогнула.
- Представители Генштаба, политики, журналисты,- продолжала Ирит. Она сделала пару шагов и оказалась у Анат за спиной.- Кармела Менаше, Алон Бен-Давид. Все придут сюда, в канцелярию. Понимаешь, что это значит? Ты понимаешь, что все должно быть тип-топ? Каждая бумажка, каждая закорючка на листе. Понимаешь? Или нет?
-Ирит, но я же не знала...Ты не сказала... .
- То есть я во всем виновата?
- Да нет, я же не... .
- Неделю "ритук".
- Ирит!
- Не тебе. Лиэль, за то, что ушла без разрешения. Завтра сообщишь ей сама.

 вышла, Анат еще некоторое время сидела и смотрела на дверь. " Вот ведь сука", - думала она даже с некоторым удивлением.-" Ну ладно, я накосячила, так меня и накажи, при чем здесь Лиэль?" Какая-то мысль, какое-то крошечное понимание  шебуршилось у нее в голове ища выхода, но Анат отмахнулась от него и снова взяла в руки папку. Как же она ненавидит этот светло зеленый цвет, с полустершимся армейским знаком посередине. И еще она ненавидит эту комнату, эти белые двери, эти дешевые одноразовые ручки, фламастеры, карандаши, нарисованные от  руки плакатики  на стенах- работа девченок из их отдела.
 Инфантильные дурочки, играющие в жизнь.
 Она встала и пошла курить. Прошла коридор, спустилась на один пролет. Кто-то резво поднимался ей навстречу. Несколько секунд и она увидела Итая- молодого вихрастого "таймани*" с повязкой дежурного офицера. Тот как всегда расплылся в улыбке до ушей.
 -Э-ей, снобит*, как дела? И тебя поимели сегодня?
 - В полный рост, - ответила Анат.
  Итай ей нравился. Веселый, заводной, с ним можно было просто поболтать ни о чем. Сам он таращился на нее почти неприкрыто, что всех забавляло. Итай, впрочем не унывал.
 - Ты курить?
 - Ага, ты тоже?
 - Поднимусь на пятый, проверю окна и спущусь. Дождешься меня?
 - Давай,  -ухмыльнулась Анат, - куда я денусь ?
 Итай ускакал, перепрыгивая через три ступеньки. Она поглядела ему вслед, отметив, что хоть тонкий, но жилистый, резвый и, как все "тайманим", постоянно озабоченный. Говорят, у них у всех и "хозяйство" приличное. Она улыбнулсь, открыло окно и достала сигареты.
 Мысли снова вернулись к разговору с Ирит. " Выпендрилась, показала власть...конечно, ты  же у нас начальница, кусок дерьма! Кто ты такая вообще? И как я скажу  завтра Лиэль? Она еще не дай бог подумает, что ..." . И вот тут она неожиданно все поняла. Настолько ясно, что задрожавшая сигарета едва не выпала из приоткрытого рта. Ведь Ирит не просто так наказала именно ее, хотя она, Анат, была виновата не меньше. Она сделала это специально, Лиэль будет думать, что ее подставили и не важно, так  это или нет. Как бы то ни было, но хорошими подругами они уже не будут. И это именно то, чего Ирит хотела. "Разделяй и властвуй", да они это еще в школе проходили.
 Она услышала шаги и сверху слетел улыбающийся Итай. Приземлился рядом, достал из кармана сигареты. Выглянул наружу, вывесившись из окна чуть ли не наполовину. Анат предусмотрительно ухватила его за ремень.
- Все домой валят, - тоскливо произнес он, возвращаясь обратно.- Вот ведь непруха. И завтра хрен уйдешь. Слушай, а тебя-то за что оставили? Залетела?
 - Не знаю, -в тон ему ответила Анат,- надо бы тест купить, проверить.
Итай  захохотал, сверкнув белыми зубами, хотел уже что-то сказать, как у  него на поясе запищал бипер. Через несколько секунд он исчез, успев крикнуть ей, что бы заходила вечером, если будет скучно.
"И чего я с ним кокетничаю"?- подумала она, затягиваясь. Как и любая женщина, она инстинктивно примеривала на себя всех находящихся вокруг мужчин. " Хотя он ничего такой, резвый". Но представить себя с ним ей даже не приходило в голову. Наверное, это лишь попытка отвлечься  от внезапно пришедшей мысли. Ее собственный сотовый  звякнул сообщением.
  Ирит.
 И тут достала, тварь. Анат выбросила сигарету и поднялась наверх. Потертый бардовый палас глушил ее шаги в пустом коридоре с одинаковыми опечатанными дверями. Лишь одна дверь была открыта, там горел свет. До нее еще оставалось с полсотни шагов, но и они дались Анат очень тяжело. Она вдруг почувствовала что задыхается от злости и унижения. Ирит поимела ее.
 Эта крашеная выскочка в погонах, всего на пару лет старше ее самой, сделала ее как ребенка. Ее, считавшую себя такой умной, продвинутой и понимающей жизнь. Ничего она не понимает, как выяснилось. А вот эта провинциалка понимает, да. И Лиэль понимает. Да все они, приехавшие из окраинных, забытых богом городов, понимают и знают намного больше ее самой. Выросшей в северном Тель-Авиве на всем готовом.
 Она зашла и села за стол. В соедней комнате Ирит писала что-то, не поднимая головы и даже не глядя на нее. Анат уткнулась в бумаги. Это молчаливое сидение почему-то унижало ее еще больше. Из открытого окна тянуло прохладным ветерком,  с запахом пальм, остывающего асфальта, фалафеля* и морского бриза. Где-то снизу раздавались веселые голоса, чей-то смех. Очередная папка легла в стопку, Анат аккуратно подправила корешок, чтоб  было ровно. Ирит все также  сидела  , то отмечая что-то на бумаге, то щелкая по клавишам.
 " Я отомщу тебе, - подумала Анат.- Не знаю как, но придумаю и отомщу". Потом в дверь постучали и появился Итай. Он поглядел на Анат и вопросительно дернул головой в сторону соседней комнаты. Анат нервно скривилась в ответ .
 - Кто там?- громко спросила Ирит.
 - Это я, Итай, вы долго еще?
 -Долго. Иди, я принесу тебе ключи.
 Итай скорчил смешную рожу и исчез. Ирит потянулась в своем кресле и только тут посмотрела на Анат. Потом встала, подошла и положила ей  на стол еще пару папок.
 - Вот все. За час должны закончить.
Анат молча кивнула не поднимая головы. Ирит все еще стояла возле нее.
 - Я иду делать кофе, - сказала она вдруг как ни в чем не бывало.- Тебе принести?

На самом деле они провозились еще часа три. Только в одиннадцать Анат вышла наконец из кабинета, измочаленная и уставшая. Страшно хотелось в душ и спать. Но не было желания ложиться кровать в таком настроении. Ирит еще осталась закрыть хвосты. Анат спустилась на лифте вниз и здесь нашала всех, кто остался на территории и был не занят. Она еще посидела с ними, послушала болтовню, выпила банку колы, выкурила бессчетную сигарету. Настроения не было, на душе было гадко и противно. И Рони, которому она всегда звонила в таких случаях, не отвечал. Она вдруг подумала, что за весь день даже ни разу о нем не вспомнила. Да и черт с ним. Даже хорошо, что не ответил. Ну нет у нее сил на разговоры  сейчас. Она встала и пошла в здание. В левом, "женском" крыле было несколько ничейных комнат, в которых спали те из девченок, кто вынужден был ночевать на базе. Анат включила свет, бросила сумку на одну из коек. С тоской оглядела голые стены с наклееными обложками из журналов, деревянную тумбочку, лампу с потертым желтым абажюром, разумеется без лампочки. Нет, она не будет здесь спать, тем более одна. Уж лучше на улице. Она развернулась и вышла. Зашла в дежурку, попросить у Итая еще одно одеяло. Его не было. Она пошла искать его в "мужскую" часть корпуса. У офицеров были отдельные постоянные комнаты. Анат нашла его одного, сидящего на кровати в майке. Ярко освященная комната показалась ей ужасно уютной и ухоженной. В углу стоял телевизор, на столе- чайник на красивом позолоченом подносе. Итай, увидев ее даже не удивился.
 - Присаживайся,- он подвинулся на койке.- Хочешь кофе?
 - Я за одеялом,- сказала она и подумала, что ни за что не вернется назад, в тусклую и мрачную "времянку". Итай встал, набросил на плечи рубашку, потом снял с пояса бипер и кобуру с пистолетом. Анат присела, потом скинула сандали и забралась на койку с ногами. Она смотрела как он хозяйничает. У него были красивые длинные руки с тонкими запястьями. Он стоял совсем близко и она, неожиданно  даже для себя, протянула руку и коснулась его  кончиками пальцев.
 - Какая у тебя тонкая кожа, - произнесла она.- Как у ребенка.

Пол пятого утра. Начинает светать. Сквозь настежь открытое окно проникал свежий ветерок. Анат потянула на себя одеяло и укуталась поплотнее. Она почти не не спала в эту ночь. Ее голова   лежала на руке Итая, она вдыхала  терпкий, муксусный запах его тела. Он  в самом  деле оказался неутомимым и имел ее почти три часа без перерыва. Она ощущала себя  полностью удовлетвотенной и мягкой, как пластилин. Все, что произошло вчера вечером отошло на задний план и казалось таким далеким и не важным.
Анат осторожно коснулась его груди. Она, конечно, сделалал глупость. Отношения между сослуживцами на базе, самое идиотское, что может прийти в голову. Надо будет завтра сказать ему, что это был лишь секс. Одноразовый и  ни к чему не обязывающий. Хотя, почему бы и нет...иногда. Интересно, он трепач или нет? Господи, что за вопрос, конечно, как и все мужики. Завтра же вся база будет знать, что он ее трахнул. И все будут смотреть ей вслед. Парни с плотоядной ухмылкой и вожделением, девки с усмешкой: " Дескать, не такая уж ты недотрога, снобит очкастая. Оказывается и тебя можно завалить в койку и поставить на четвереньки, как и любую другую".
 Анат натянула одеяло на голову и закрыла глаза. Да уж, дала она маху. Впрочем, что теперь говорить? Что сделано, то сделано. Она лежит в постели с этим парнем, стрелки часов не перевести обратно. По крайней мере, у нее был классный секс. А эта дура Ирит сопит  небось себе на диванчике в кабинете. На таком же, на каком ее будет трахать ее босс, когда она после армии устроится какой-нибудь секретуткой.
 Анат поняла, что все это последнее время, даже когда спасала с Итаем, ее не оставляла мысль об Ирит. Даже не об Ирит, конечно, что ей за дело до нее. А о том, как она ловко ее поимела. Получалось, ее, Анат, сегодня поимели дважды.
 Она приподнялась и села. Лежавший рядом с ней парень заворочался и засопел. Анат натянула одеяло на голую грудь. Нет, так дело не пойдет. Она тоже должна поиметь кого-нибудь.
Она выскользнула из постели и стала одеваться. Никаких конкретных мыслей у нее в голове не было. Во-первых, не хотелось просыпаться рядом с Итаем. А во-вторых...а что во-вторых?
 Полотенце на плечо, зубную щетку в карман. Потертый ковер в коридоре заглушал шаги. Она уловила ухом редкое и потому слышное  шуршание шин- первые машины уже пролетали по улицам, радуясь отсутствию пробок.
 Звуки музыки, тоже еле слышное. Видимо, охранник снаружи слушает музыку. Она прошла мимо туалета и поднялась по лестнице на свой этаж. Возле кабинета остановилась. Дверь была запечатана и закрыта на ключ. Чудесно, значит Ирит здесь нет. Анат развернулась, собираясь уходить. Что ей собственно надо? Единственное, что она могла сделать, это подпортить Ирит завтрашнюю, точнее сегодняшнюю презентацию. Как? Да взять и стереть какой-нибудь файл. Или там, вставить, скажем, член на первой странице. Она не сдержалась и хихикнула. Нет, такого она, конечно не сделает. Да и вообще, для этого надо хотя бы войти в кабинет.
О. Так ведь ключи у Итая. Даром что ли она сегодня спала  с дежурным офицером? Анат быстро спустилась обратно и проскользнула в комнату. Итай спал. На секунду, она даже испытала разочарование, Не спи он, и возможно, у нее появилась бы отмазка ничего не делать. Но Итай спал. Так, давай, не расслабляйся. Считай, что ты  шпионка. А если что, скажешь, что забыла в кабинете свои трусы. К слову, в самом деле не забыть бы, а то останутся Итаю, как сувенир. Кто знает, может у него коллекция...
 Ее рука скользнула в широкий карман армейских штанов. Через секунду она уже снова летела вверх по лестнице, замирая от собственного безрассудства. Перед дверью кабинета Анат остановилась отдышаться и прислушалась. Все тихо. Она вставила ключ в замок, легко повернула и открыла дверь. Комната была пуста. Сквозь задернутые занавески пробивался томный утренний пересвет. Тихо жужжал не выключенный компьютер. На столе лежали в разброс несколько папок, какие-то бумаги  и диски. Анат зашла и легким щелчком затворила дверь.
  Так. Она в комнате. Одна. Никого нет. Анат несколько беспомощно огляделась. Что она собирается делать? Не в самом же деле напакостничать и испортить презентацию для Начальника Центрального округа? Нет, конечно. Ну, стереть что-нибудь ...Так, что бы вина непременно падала на Ирит.
Она присела за компьютер, пошевелила мышку. Экран отозвался голубоватым светом. Анат подняла голову и прислушалась. Вообще-то, она совершает сейчас воинское преступление. Наказуемое. Стараясь не думать об этом, она с любопытством пробежалась по файлам. На тут-то было. Все армейские системы были защищены, в том числе и личным кодом доступа. Эта педантичная и ответственная сука закрыла все. Ладно, может оно и к лучшему. Черт с тобой, я еще найду способ подставить твою задницу. Взгляд ее упал на лежавшие на столе диски. А это что? И тут, из смежной, их с Лилах комнаты послышалось шевеление.
 Анат замерла и сразу же покрылась холодным потом.
Еле двигая шеей, она повернула голову и с ужасом уставилась на чуть приоткрытую дверь, ожидая, что в нее сейчас просунется заспанная голова Ирит.
"Я пропала". Паника сковала ее всю. Что будет? Суд, тюрьма, позорное изгнание из "Кирии"? "Волчий билет"...? Бежать...Она с трудом привстала на негнущихся ногах. Идиотка, ну зачем, зачем?? Пальцы ее дрожали, сердце в груди билось молотом, отдаваясь в голове. Она простояла так с пол-минуты, пока не сообразила, что все было тихо. Может, ей показалась? Что Ирит делать в ее комнате? Там даже дивана нет. Еле двигаясь она выскользнула из-за стола, ступая на цыпочках приблизилась к двери и заглянула в щелку. Было темно, но она сразу увидела на полу уголок матраса, кусочек подушки и лежащую на ней,  вытянутую руку.
 Ирит. Спала там, на брошенном на пол матрасе. Анат постаралась дышать через раз и хоть немного прийти в себя. Сейчас ей казалось, что ее выдает каждый вздох.
Она перевела взгляд на дверь. Надо тихо-тихо , очень тихо выйти, закруыь дверь на ключ и убежать. И не забыть запечатать. А вот все что было сегодня - забыть, как дурной сон.
Комната и постель с Итаем казались ей сейчас самым счастливым местом в мире. Быстрее, свалить отсюда. Она даже сделала два или три легких шага, как тут, в соседней комнате раздался писк будильника. Сразу же за ним послышалось шуршание, затем голос Ирит произнес " кусэммок" и "господи... .Будильник прекратил пищать. И тогда Анат услышала ни с чем не сравнимый звук- шорох откидываемого одеяла и поднимающегося тела. Она уже не успеет добежать до двери. По крайней мере без звука. В соседней комнате Ирит сладко и с чувством потянулась.
" Я погибла, подумала Анат".
Она перевела взгляд на дверь. Надо тихо-тихо , очень тихо выйти, закрыть дверь на ключ и убежать. И не забыть запечатать. А вот все что было сегодня - забыть, как дурной сон.
Комната и постель с Итаем казались ей сейчас самым счастливым местом в мире. Быстрее, свалить отсюда. Она еще успела сделать два или три легких шага, как тут, в соседней комнате раздался писк будильника. Сразу же за ним послышалось шуршание, затем голос Ирит произнес " кусэммок" и "Господи"... .Будильник прекратил пищать. И тогда Анат услышала ни с чем не сравнимый звук- шорох откидываемого одеяла и поднимающегося тела. Она уже не успеет добежать до двери. По крайней мере без звука. В соседней комнате Ирит сладко и с чувством потянулась.
 " Я погибла, подумала Анат". Она беспомощно огляделась и сделала самое глупое, что могло прийти в голову- нырнула под стол. Сжалась и замерла. В соседней комнате Ирит шлепала босыми ногами по полу, что-то двигала, потом  со скрипом отворилась дверь и Анат увидела, в прорезь между стенкох стола и полом- ноги своей командирши, обутые в желтые шлепки. Ирит подошла к столу. Анат вдруг ощутила жгучее желание вылезть, выпрямиться  и во всем признаться. Все лучше, чем то, что случиться через секунду. Над головой у нее что-то зашуршало, Ирит стояла совсем близко, Анат даже чувствовала запах сонного женского тела и видела покрашенные красным лаком ногти на палцах ее ноги. Сердце  закружилось в бешенной пляске, она почувствовала тошноту и зажала рот рукой. В соседней комнате снова заверещал будильник. Ирит чертыхнулась и отошла от стола. Через несколько секунд будильник обрезанно пискнул и заткнулся, затем снова послышалось шуршание, какая-то возня и вслед за этим хлопнула дверь и наступила тишина.
 Анат выползла из-под стола, подавляя тошноту сделала шаг к двери и чуть не упала от слабости в ногах. Она ухватилась за стол, одна из папок сорвалась и упала, а с ней и несколько лежащих на ней дисков. Не глядая собрать все и бросить на стол взяло у нее секунду. Доковылять до двери - еще несколько. Она ухватилась за ручку, прислушалась. Все было тихо. Ирит, видимо, пошла в туалет, значит у нее есть  хотя бы пара минут. На удивление, она еще могла соображать. Анат выскочила в коридор, аккуратно защелкнула за собой дверь. Ключ в ее дрожащей руке долго звонко тыкнулся в прорезь раз, другой, наконец влез, она повернула его дважды, не глядя натянула нитку между закрытыми створками дверей, подышала на печать и с ненавистью вдавила ее в круглое коричневое пятно.
 Все. Она успела. Теперь она в безопасности. Господи, какая же она все-таки идиотка... .