Глава 2

1-й день.
 Испробовав аппарат по добычи воды, налил себе стакан воды. При этом отметка в пирометре понизилась на целую шкалу.
 Потом решил поспать или хотя бы попытаться, так как валился с ног.
 После часа мучений мне всё-таки удалось немного подремать.
 А когда проснулся, почувствовал, что воздух, которым я дышу всё ещё свежий.
 Подойдя к пирометру, я заметил, что красная жидкость удалена от максимальной точки только на три шкалы.
 «Не уж то Кёлинс снова проветрил помещение?» - подумал я.

 Часов у меня не было, так что точное время я не знал, но было видно, что    уже утро. Взяв небольшую долю от моего провианта, я позавтракал, и, рискнув, налил себе опять целый стакан воды.
 Через полчаса к моему «хозяину» кто-то пришёл, но его, наверное, самого не было дома. Я начал кричать, но меня некто не слышал. Скоро неизвестный ушёл.
 Полчаса, помучившись от скуки, решил заглянуть в папку с листами. По словам Кёлинса там должна быть книжка, которая должна была как-то развеять меня во время моего мучения.
 Открыв первую страницу, наткнулся на оглавление. Там было следующее:
                «Оглавление.
                Жуль Верн. 80000 лье под водой.
                Жуль Верн. 5 недель на воздушном шаре.
                Жуль Верн. Приключения и путешествия капитана Гаттераса.
                Александр Беляев. Человек-амфибия.
                Александр Беляев. Продавец воздуха.
                Майн Рид. Всадник без головы.               
                Даниэль Дефо. Приключения Робинзона Крузо.
                Ян Флеминг. Живи и дай умереть.
                Артур Конан-Дойл. Затерянный мир.
                Александр Дюма-отец. Три мушкетёра.
                Николай Гоголь. Тарас Бульба.» и т. д.
 Мне показалось, что довольно много книг поместилось на этих листах. Хотя, что об этом думать, будет хоть чем заняться.
 Пролистав несколько листов и сев поудобнее, я начал читать:
 « – Ну, что же, – отозвался доктор, – мне и кажется, что барометр чуть-чуть понижается.
 – Ах, Самуэль! Да услышит тебя небо! А то ведь мы прикованы к земле, как птица с поломанными крыльями.
 – С той только разницей, дорогой Дик, что наши то крылья в целости, и я надеюсь еще ими попользоваться.
 – Ах, ветра бы нам, ветра! – воскликнул Джо. – Пусть бы он донес нас до ручейка, до колодца: нам больше ничего и не надо! Ведь съестных припасов у нас достаточно, и с водой мы могли бы, не печалясь, выжидать хотя бы и месяц. Но жажда – это жестокая вещь.
 Действительно, изнурительная жажда пустыни, находящейся все время перед глазами, действовала самым подавляющим образом. Взору совершенно не на чем было остановиться: не только холмика, но даже камня не было видно кругом. Эти безбрежные, ровные пески вызывали отвращение и доводили до болезненного состояния, носящего название «болезнь пустыни». Невозмутимая голубизна неба и желтизна бесконечных песков в конце кондов, наводили ужас. Казалось, сам знойный воздух дрожит над раскаленной добела печью. Эта спокойная беспредельность приводила в отчаяние, уже не верилось, что она может смениться чем-либо другим: ведь беспредельность сродни вечности.
 Наши несчастные путники, лишенные в эту невыносимую жару воды, начали испытывать приступы галлюцинаций, глаза их широко раскрылись и стали мутными.
 С наступлением ночи Фергюссон решил быстрой ходьбой побороть это опасное состояние. Он намерен был походить несколько часов по песчаной равнине не в поисках чего-либо, а просто ради самого движения.
 – Пойдемте со мной, – уговаривал он своих спутников. – Поверьте мне, это принесет вам пользу».
 Этот рассказ навёл на меня тоску и напомнил мне, что я сам очень нуждаюсь в воде.
 Ещё раз, перелистав страницы, продолжил читать:
 «Конец тоннеля близок. Там, возле  самого  выхода  в  океан,  внизу,  из расщелины скалы под сильным напором вырывается  горячий  источник.  В  его струях шуршат придонные камешки и раковины.
    Ихтиандр ложится на грудь и смотрит  вперед.  Темно.  Протягивает  руку вперед. Вода чуть-чуть свежеет. Ладони касаются железной  решетки,  прутья которой покрыты мягкой и скользкой морской растительностью и  шероховатыми ракушками. Цепляясь за решетку, юноша находит сложный затвор  и  открывает его. Тяжелая круглая решетчатая дверь, загораживающая  выход  из  тоннеля, медленно приоткрывается. Ихтиандр проскальзывает  в  образовавшуюся  щель. Дверь решетки захлопывается.
    Человек-амфибия направляется в океан, загребая воду руками и ногами.  В воде все еще темно. Только кое-где в черной глубине  мелькают  голубоватые искры ночесветок да тускло-красные медузы. Но скоро рассвет, и  светящиеся животные одно за другим тушат свои фонарики.
    Ихтиандр чувствует в жабрах тысячи мелких уколов -  становится  труднее дышать. Это значит - он миновал  скалистый  мыс.  За  мысом  морская  вода всегда загрязнена частицами глинозема, песком и отбросами разных  веществ.
 Вода опреснена, - невдалеке в океан впадает река.
    "Удивительно, как это речные рыбы могут жить в мутной, пресной, воде, - думает Ихтиандр. - Наверное, их жабры не так чувствительны к  песчинкам  и
 частицам ила».
 - Нет, это какое-то безумие, - проговорил я и бросил на стол папку.
 Весь день я промотался из угла в угол, поглядывая на пирометр. И каждую минуту мне хотелось пить всё больше и больше. А когда жажда стала нестерпимой, я рискнул и выпил третий стакан. После этого шкала опустилась до половины. В комнате стало довольно душно. Через некоторое время мне снова захотелось пить. Но на этот раз я решил во, чтобы, ни что не использовать аппарат с вакуумом.
 Вдруг я услышал чьи-то шаги в доме. Это, наверное, Кёлинс. Но он не спешил  заходить ко мне.
 Только через некоторое время я услышал, как открывается дверь. Через неё прошёл Кёлинс. Но это был какой-то другой Кёлинс. Улыбка на лице, огонёк в глазах, румянец на щёках…
 Он был похож на человека олицетворяющем радость и спокойствие. И не как нельзя было назвать его тем психопатом, который предстал вчера передо мной.
 - Добрый день!
 - Добрый, - выдавил я из себя, только для того чтобы не разозлить его.
 - Ну и как тебе твой первый день.
 - Не очень.
 - Читал книжку?
 - Она мне не понравилась.
 - Что так?
 - Тоску нагоняют.
 - Хм…ну твоё дело читать, не читать. Ты сегодня пил?
 - Немного.
 - Сколько?
 Я промолчал.
 - Сколько?! – повторил он, но уже более в жёстком тоне.
 - Три стакана.
 - Я на это рассчитывал,…но если даже ты врёшь, я всё равно узнаю это.
 Подойдя к окну, он приоткрыл форточку. Я сразу же почувствовал, как в комнате стало свежо.
 - В туалет ходил?
 - Нет.
 - Хорошо…я пойду, телевизор посмотрю, - потом посмотрел на наручные часы – вернусь через полчаса.
 И пошёл наверх, спокойно закрыв за собою дверь. Но через миг вернулся с вопросом.
 - Чуть не забыл. Ко мне кто-нибудь приходил?
 - Нет.
 - Спасибо, - и ушёл.
 Не дожидаясь его следующего прихода, я воспользовался моментом и стал включать аппарат. Но он, почему-то, не работал! 
 Вернувшись через полчаса, Кёлинс закрыл форточку и спокойно ушёл, даже не отвечая на мои расспросы о сломанном вакууме. Через минут десять в вакууме что затрещала и начали появляться испарения, а потом и капельки влаги.

Глава 3: http://www.proza.ru/2011/04/04/1267