Once...

Однажды случилось нечто очень странное. Из всех рассказов одного малоизвестного писателя пропали все второстепенные персонажи. Все как один. Остались лишь те, кто играл главные роли. Герои и философы, рыцари или злодеи. Львы, девушки и волшебники. Но. Сколько бы кто-то не перечитывал его историй, он бы не нашел в них не то, что плохо выписанного, скажем, инженера или мельком упомянутого добродушного учителя, но вообще ни одного второстепенного персонажа! Ни одного! Тут, понимающий, что к чему и почем фунт земляных орехов в холодный неприветливый день человек, сразу хитро прищурится и заподозрит проблему. Даже Проблему. Ведь без помощи второстепенных персонажей Ахиллес бы никогда не обогнал черепаху, Эсхил бы не написал трагедий, а аборигены бы не съели Кука (который бы попросту к ним не приплыл. Ведь кто то его кормил, поил, растил, одевал-обувал учил уму-грамоте, строил большие и малые водоплавающие суда. (А кто-то еще и разводил потом костер, на котором потом, кхм…)) Так вот… Не осталось всех этих важных, но совсем второстепенных персонажей. Но, кажется, я повторяюсь.  (Нет? Все в порядке?) Так вот, это было… это, как ни странно, было очень-очень важно и предвещало большую проблему (вроде той, что получится если смешать Готердаммерунг и Рагнарек в одном стакане).

А писатель печатал все новые и новые истории. Герои его рассказов рождались и умирали, танцевали в одиночестве в пустых коридорах или задумчиво вгрызались в карандаши, но второстепенных персонажей в них так и не появлялось… Прошло еще некоторое время... Но вот однажды, одно из тех маленьких я, что живут в каждом писателе и питаются объедками со стола больших Я, вдруг набралось сил и подало голос.

Здравствуй Я, - сказало маленькое я. - Прости, что беспокою, меня здесь как бы и нет, но все же, перед тем, как опять исчезнуть, хочу тебе сказать: начни вводить в рассказы второстепенные персонажи, иначе… иначе с севера подует холодный ветер, камни с вершин гор полетят к небу, а броненосцы перестанут вскармливать детенышей молоком, в общем… Все нити оборвутся, так и знай. Твое, я.

Писатель, конечно, был впечатлен этим маленьким выступлением второстепенного актера… Но ненадолго. Ведь следом на внутреннюю сцену вышло большое Я. Софиты, включенные по команде того же Я, ярко слепили глаза Самого главного персонажа. Он  выступал перед темным залом в котором инкогнито находилось опять же Я, дымило сигаретами и внимало собственным речам. Шла трагедия. Премьера! Зал пронизывали токи обреченности и печали. Ведь Я, кажется, наконец-то ждал впереди самый настоящий Конец!.. В конце концов… Я сорвало аплодисменты и удалилось со сцены, переполненное (самую малость фальшивым) смирением и гордостью. А писатель сел за машинку и закончил свой последний рассказ. Затем он подошел к северному окну и, скрестив руки на груди, устремил взгляд на далекие горы. В ожидании первых порывов холодного ветра (а может и нападения разозленных броненосцев?).

Ветер не заставил себя долго ждать.