Пицунда. Август 1947. Приезд Сталина

(Отрывок из романа «Щит Сварога»)


                Пицунда. Август 1947 года. Приезд Сталина.

Через неделю, когда гости вдоволь насладились морем, солнцем и красивейшими видами гор, Андрей и Марина пригласили Соколовых и Лебедевых съездить на два – три дня в Пицунду.
– Места там красивейшие! Широкая равнина с цитрусовыми садами, великолепная реликтовая сосновая роща. Деревья выбегают прямо к морю, как в Прибалтике, а вода такая чистая, что с катера видно морское дно! – рассказывала Ольге Марина. Подруги не виделись с осени сорок четвёртого года. С тех пор накопилось столько всего нового, что и дня не хватит рассказать обо всём, поделиться. Да и судьбы у женщин сходные. Обе потеряли мужей. Марина в самом начале войны, Ольга в конце. Обе вышли замуж повторно, за офицеров.
Глядя на них, Руса заскучала, но не обиделась:
– Пусть наговорятся. Столько пережили вместе…
Из Гагр в Пицунду добирались по морю на военном катере малый охотник. Причал рядом с маяком, здесь же погранзастава старшего лейтенанта Матвеева. Застава образцовая, поблизости особо важный объект – дача товарища Сталина, который отдыхает на ней в настоящее время вместе с товарищами по Политбюро. Только от одного упоминания их имён и фамилий, дух захватывает!

*
Солдаты на заставе в большинстве старослужащие, многие воевали в сорок четвёртом – сорок пятом годах. Сроки службы у них вышли, но призывать в армию после тяжёлой опустошительной войны было некого, вот и задерживали бойцов на службе на два, а то и на три года.
Начальник заставы, старший лейтенант Матвеев и майор Максимов, командовавший  комендатурой, располагавшейся в Гаграх, воевали в Севастополе. Матвеев в то время был в звании сержанта, а Максимов – лейтенанта. Потом воевали на других фронтах. Матвеев на Кавказе, а Максимов на Северо-западном фронте и дошёл до Германии.
Война закончилась, и пограничники, воевавшие в пехоте, надевали зелёные фуражки и возвращались служить на границу. В Сухумском отряде и встретились боевые товарищи. Майор Максимов получил назначение в Гагры, в комендатуру, а Матвеева назначили начальником погранзаставы в Пицунде. Так решили кадровики из Главного управления погранвойск МГБ1, к которому относились пограничные войска.
– Вы, товарищ старший лейтенант, москвич, воевали. Имеете боевые награды. Мы вам оказываем большое доверие, направляем служить в Пицунду. Там, неподалёку расположена дача товарища Сталина. Вождь отдыхает на даче обычно пару недель, в августе. В это время у товарища Сталина гостят высокие товарищи и сам товарищ Берия. Цените наше доверие, товарищ Матвеев, – напутствовал старшего лейтенанта весной сорок шестого года половник из отдела кадров, изучая личное дело офицера.
– Вы ещё не женаты? – спросил он, взглянув на старшего лейтенанта поверх очков.
«Вот «гусь», посидел всю войну в Москве за этим столом…» – подумал Матвеев и ответил:
– Пока не женат, но есть невеста. Осенью решили пожениться, да как теперь будет с отпуском? – замялся он.
– Невеста москвичка? 
– Москвичка.
– Это хорошо, что москвичка! – одобрил полковник. – За месяц до свадьбы подайте рапорт, что собираетесь жениться, и вам предоставят кратковременный отпуск. Для такого важного дела не откажут. Жена для офицера – крепкий тыл! А пока, товарищ старший лейтенант, берите билет до Сочи и поезжайте на курорт! – пошутил полковник. – Только не забывайте, какие люди отдыхают на вашем участке государственной границы, и зорко её охраняйте. Вы всё поняли, товарищ лейтенант?
– Так точно, товарищ полковник!

*
– Слово в слово запомнил напутствие полковника, – улыбнулся старший лейтенант Михаил Матвеев, рассказывая за обедом на свежем воздухе в тени мандариновых деревьев, высаженных на территории заставы, о службе, о себе и о своей жене Зиночке – молодой, невысокой и хорошенькой женщине, которая впервые увидела Чёрное море, приехав на заставу в марте.
Зиночка, как и Ольга, была беременна, на последнем месяце и женщинам было о чём поговорить. У Ольги уже был ребёнок, и она могла дать Зиночке немало полезных советов. Обе начинали семейную жизнь на погранзаставах, только Ольга ещё до войны и на границе с тогда немецкой Восточной Пруссией.      
После обеда, пока Ольга и Зиночка, решившие искупаться вечером, когда спадёт зной, удобно разместились на скамеечке в тени сосен и делились немного тревожными, но приятными ожиданиями, пытаясь предугадать, кто у них родится – мальчик или девочка, офицеры, Руса с Мариной и дети купались в море.
Из хрустально чистой воды, прогретой щедрым южным солнцем до двадцати пяти градусов, взрослым не хотелось выходить, в то время как накупавшиеся дети, покрыв головы от солнца панамками, затеяли строительство крепости из мокрого песка, чередовавшегося слоями с галькой.
Мужчины пытались устраивать заплывы наперегонки, но состязаться с Лебедевым было бесполезно. Моряк чувствовал себя как рыба в воде и уверял, что отваживался пла-вать даже в Кольском заливе и в полярную ночь.
– Поле такого купания необходимо как следует растереться полотенцем и принять внутрь сто граммов, – делился собственным опытом Капитан 3-го ранга Василий Лебедев с пограничниками Максимовым и Матвеевым и лётчиком Соколовым.
За купающимися наблюдал с вышки часовой, не нарушавший при этом служебной инструкции. Побережье и морская акватория являлись границей Союза ССР, и часовой был обязан смотреть именно в сторону моря, где со стороны Сухуми появились и шли примерно в миле от берега в сторону Сочи два военных корабля: сторожевой корабль и большой охотник.
Бойца, конечно же, больше всего интересовали женщины, никак не желавшие выходить из воды. Одну из них старослужащий солдат хорошо знал. Это была Марина – жена коменданта участка. Вторая женщина впервые на заставе и кто она часовой не знал, любуясь красотой незнакомки, которая, наверное, приходилась женой одному из купавшихся мужчин и наконец-то вышла из воды. При этом стройная красавица с великолепной фигурой, выжимавшая руками длинные светлые волосы была столь хороша, что впечатлительный боец вспомнил об Афродите, вышедшей когда-то на берег из морской волны где-то на греческом побережье. Часовой был начитанным молодым человеком и ещё в школьные годы прочитал древнегреческие мифы.
Взглянув ещё раз в бинокль на военные корабли, часовой собрался позвонить и доложить об их появлении дежурному по заставе, однако телефонный звонок его опередил. Боец поспешил снять трубку, сожалея, что его отвлекли  от приятных наблюдений.
Внизу по территории заставы забегали солдаты, свободные от несения службы, а к берегу, что было духу побежал дежурный по заставе сержант, добежал и, приложив руку к фуражке, вытянулся перед озабоченными офицерами, выходившими из моря в одних плавках:
– Товарищ майор! Разрешите обратиться к начальнику заставы!
– Обращайтесь, что ещё случилось? – вышел из воды встревоженный Максимов.
– Товарищ старший лейтенант! Звонили из отряда. К нам едут высокие гости! Будут минут через пять – десять! Начальник отряда срочно выехал из Сухуми!
– Возвращайтесь на заставу! – приказал сержанту Матвеев. – Буду через пару минут!
Женщины отвернулись. Майор Максимов и старший лейтенант Матвеев сбросили плавки, быстро натянули на мокрое тело галифе и гимнастёрки, намотали портянки, натянули сапоги, которые следовало успеть почистить и, застёгивая на ходу пуговицы, поспешили на заставу.
Сухуми далеко и начальник отряда прибудет через час – полтора. Так что встречать высоких гостей, надумавших осмотреть заставу и маяк, подышать целебным морским воздухом, настоянном на хвое реликтовых сосен и искупаться на пляже, лучшем на всё побережье, придётся принимать начальнику заставы и весьма кстати оказавшемуся на заставе майору Максимову.
– Что случилось, Мариночка? – спросила Руса Колесникову.
– Ничего страшного, здесь такое бывает часто. Место уж больно красивое и самая чистая вода на всём побережье! Не знаю пока, Елена Васильевна, кто к нам едет, хорошо хоть предупредили, однако, возможно, сегодня вы увидите самого товарища Сталина! Дней пять назад высокие гости прибыли на мыс из Сочи морем на трёх кораблях: большом охотнике и двух малых охотниках, словом целая эскадра. Нас тогда предупредили заранее, и товарища Сталина встречал начальник отряда. Высокие гости купались, потом осматривали местный монастырь и богатое рыбой озеро Инкит. Некоторые из гостей, в том числе товарищ Жуков любят там порыбачить.
В тот раз с Иосифом Виссарионовичем были товарищи Берия, Молотов и Жуков. Берия и Жуков с супругами, а Молотов со дня на день ожидал Полину Семёновну. Обещали приехать ещё, понравилось им у нас купаться, а сегодня день жаркий! В тот раз охраны с ними было больше, чем солдат на заставе, но сегодня будет поменьше. Гости едут из Мюссеры2 на машинах, а это совсем рядом, километров восемь – десять, – кратко поведала Русе Марина.       
– Марина, когда мы вдвоём или среди близких людей, зови меня, пожалуйста, Русой, – напомнила Соколова. – Знакомы целую неделю, стали близкими подругами, а потому зови меня не Еленой Васильевной, а Русой и только Русой!
– Слушаюсь, товарищ старший лейтенант! – пошутила Марина, знавшая от Ольги, как самые близкие люди зовут Соколову.
– А ну, голопузая команда, марш за нами! – скомандовала Руса детям и взяла Генриха на руки.
Марина подхватила платья и босоножки на низком каблуке, в каких удобно ходить по гальке и песку, и женщины добежали до первых сосен. Оставив на минутку детей, Марина и Руса укрылись от посторонних глаз за толстыми стволами сосен, увитыми плющом, и переоделись, выжав купальники. К ним поспешили встревоженные Лебедев и Соколов. Оба в светлых брюках и шёлковых теннисках, с удовольствием сменившие на время отпуска военную форму.
Не дожидаясь вопросов, Колесникова ввела офицеров в курс дела:
– К нам едут высокие гости, очень возможно, что сам товарищ Сталин с товарищами.
– С какими товарищами? – не сразу сообразил перекупавшийся Соколов.
– Возможно, что с товарищами Берия, Молотовым и Жуковым! Вот с какими! – пояснила мужу Руса.
Лебедев настороженно посмотрел на Колесникову.
– Может быть мы не вовремя приехали в Пицунду?
– Почему же не вовремя, – успокоила офицеров Марина. – Вы на отдыхе и разрешение на пребывание в пограничной зоне у вас имеется, так что отдыхайте, товарищи отпускники, причёсывайтесь и идёмте на заставу встречать высоких гостей. 
Это в Кремле они выглядят грозными начальниками, а здесь совсем другие люди. Обычно товарищ Сталин здоровается за руку с рядовыми пограничниками, а Галина Семёновна – супруга  Георгия Константиновича, в прошлый раз уговорила Зиночку спеть. Пели дуэтом, это у них неплохо получалось. У Зиночки хороший голос. Об этом наслышан начальник отряда, и как только Зиночка сможет, приглашает её в отрядную и окружную самодеятельность. Мы ведь тоже живём как все нормальные советские люди, принимаем артистов, сами танцуем и поём. Я вот танцую, награждена почётными грамотами за подписью самого Лаврентия Павловича! – Призналась Марина, расчёсывая волосы, быстро сохнувшие на горячем солнце. – Идёмте, товарищи! – С такими вот обнадёживающими словами она подхватила под руку Лебедева.
Соколовы шли следом. У Марины волосы до плеч, ей проще, а у Русы волосы длинные, до пояса. Передав ребёнка на руки мужу, она расчесала их на ходу редким гребнем и оставила досыхать неубранными.
– Марина обернулась и улыбнулась подруге, с восхищением подумав: «Ей всё к лицу!». 
Пришли буквально за минуту до того, как два автомобиля «ЗИС» с открытым верхом в сопровождении  автобуса с охраной остановились у входа на территорию заставы. Весь личный состав – полтора десятка солдат и сержантов, свободных на данный час от несения службы построился, и лейтенант – заместитель начальник заставы докладывал старшему лейтенанту Матвееву в начищенных до блеска сапогах и при сабле на поясе о построении.
Руса увидела Ольгу и Зиночку. Будущие мамы разместились на лавочке в тени коренастой раскидистой пальмы и наблюдали за происходящим. Для Зиночки появление высоких гостей было делом привычным, а вот Ольга разволновалась, увидев товарища Сталина, выходящим из машины.
Иосиф Виссарионович был невысокого роста, с зачёсанными назад волосами с сильной проседью, с такими же знакомыми каждому человеку, и не только в Советском Союзе, по фотографиям, портретам и документальным фильмам, густыми «сталинскими усами». На этот раз вместе с ним приехали товарищи Берия, Молотов и Жуков с супругами, а так же товарищ Микоян, жёна которого, по-видимому, осталась на даче.
Сталин был в белом летнем кителе без наград, украшавших грудь вождя на портретах, остальные товарищи предпочли светлые брюки и лёгкие по погоде шёлковые тенниски.
Иосиф Виссарионович выслушал доклад старшего лейтенанта Матвеева о построении заставы, поздоровался с товарищами пограничниками, и солдаты отрепетировано и дружно ответили вождю:
– Здравия желаем, товарищ генералиссимус!
Затем товарищ Сталин и прибывшие гости стали обходить строй пограничников, здороваясь с каждым за руку. Увидев на груди солдат боевые награды, Сталин задавал вопросы: «где воевали? Как отличились?» Пограничники охотно отвечали.
Тем временем сотрудники охраны проверили документы у Соколова и Лебедева, мельком взглянув на женщин и детей, которые, затаив дыхание, наблюдали за происходящим.
Не дожидаясь окончания рукопожатий, супруга Жукова, проводившая Георгия Константиновича на рыбалку на озеро Инкит, подхватила жену Молотова под руку. Обе высокие особы направилась к женщинам и детям, рассевшимся на скамеечках, вкопанных в землю вдоль тенистой аллеи из мандариновых деревьев, усыпанных зелёными плодами, которые созреют к ноябрю.
– Здравствуй, Зиночка, как ты себя чувствуешь? – спросила Галина Семёновна – невысокого роста женщина с простым русским лицом.
– Спасибо, Галина Семёновна, хорошо, – ответила жена начальника заставы.
    – Тогда знакомь нас с подругами. Искупаемся, а потом будем пить чай на свежем воздухе под соснами и обязательно споём вместе. В жару чай хорошо утоляет жажду, а песня успокаивает сердце, – пояснила Галина Семёновна.
Зиночка немного растерялась и посмотрела на Марину.
– Марина, жена коменданта майора Максимова, – представилась Колесникова.
– Вас я помню, – узнала Колесникову Жукова и протянула Марине руку.
– Елена Соколова, жена полковника Соколова, – улыбнулась высоким особам Руса.
– Ольга Лебедева, жена капитана 3-го ранга Лебедева, – последовала её примеру Ольга.
– Очень приятно! – улыбнулась им в ответ Галина Семёновна, пребывавшая в хорошем расположении духа.
– А это Полина Семёновна Жемчужина,  – представила Жукова супругу Молотова.
Женщины поздоровались за руку с «первой леди» страны, как полагала товарищ Жемчужина, в прошлом близкая подруга жены Сталина Надежды Аллилуевой, чья жизнь трагически оборвалась пятнадцать лет назад3.
Лицо жены министра Иностранных дел, которого знал и уважал весь мир, было приветливым. Она внимательно посмотрела на Соколову и Лебедеву и спросила:
– Вы похожи друг на друга и обе очень красивые. Сёстры?
– Нет, Полина Семёновна, не сёстры, но по мужьям родственницы, – ответила Руса.
– Глядя на вас, молодые дамы, – Жемчужина улыбнулась Ольге и Зиночке, – вижу, что вы готовитесь стать мамами?
– Полина, я тебе говорила о Зиночке, она замечательно поёт. Теперь вот ещё и Ольга ждёт ребёнка. Все знают, что у тебя верный глаз. Скажи женщинам кого им ждать – мальчика или девочку? – попросила Галина Семёновна Жукова Полину Семёновну Жемчужину.   
– Это дело не простое, женщины, – приняла серьёзный вид Жемчужина. – Встаньте, пожалуйста, прямо, и  повернитесь кругом, а я на вас посмотрю.
Зиночка и Ольга встали и медленно обернулись вокруг себя, предъявив свои округлившиеся фигуры на обозрение Полине Семёновне Жемчужиной – большевичке со стажем, Члену РКП(б), участнице гражданской войны, подпольщице, руководителю Наркомата рыбной промышленности и жене министра Иностранных дел СССР товарища Молотова.
– У тебя…
– Зиночка, – помогла ей Галина Семёновна.
– У тебя, Зиночка, родится мальчик. И очень скоро. По животику видно.
– А у тебя, Ольга, – Жемчужина задумалась, оценивая красивую фигуру молодой женщины с заметными признаками беременности, – думаю, что родится тоже мальчик, но месяца через три – четыре. Я угадала?
– Ждём через три с половиной, – призналась смущённая Ольга.
– Вот что, женщины, когда родите, обязательно напишите мне. Буду ждать, – Полина Семёновна одарила Ольгу и Зиночку улыбкой и обратилась к Жуковой: В твоей сумочке был, кажется, блокнотик и карандаш.
– Да, Полина, вот они, – Галина Семёновна раскрыла белую дамскую сумочку, где вместе с духами, пудрой, губной помадой, платочком, зеркальцем и расчёской лежал небольшой блокнот и автоматический карандаш с грифелем.
Жемчужина вырвала из блокнота два листочка и, записав на них свой адрес, передала их Ольге и Зиночке.
– Обязательно напишите! 
– Напишем! – дружно пообещали женщины.
– Пойдём, Галя, к морю и Нину захватим с собой. Опять не в духе, повздорила с Лаврентием, даже не подойдёт, не поздоровается с женщинами. Пойдём, очень хочется искупаться…
Руса посмотрела на Сталина и Берия. Сталин присел на табурет, который принёс для него дежурный по заставе сержант и раскуривал трубку. Лаврентий Павлович о чём-то разговаривал с Соколовым, то и дело отвлекаясь и посматривая в её сторону. О дурных наклонностях шефа НКВД в отношении хорошеньких женщин ходили разные слухи, но Руса чувствовала, что она не по зубам этому ловеласу, и чувство это было глубинным.
Вот глаза их встретились. Руса почувствовала, что из-за толстых стёкол пенсне её пытается ужалить взгляд, от которого приходили в трепет даже генералы и маршалы.
Наконец Жукова и Жемчужина увлекли с собой к морю скучавшую Нину Теймуразовну и Берия, избавившийся от опеки жены, направился в сторону женщин и детей.
– Здравствуйте, – поздоровался Берия с женщинами, и отдельно с Русой: – здравствуйте Елена Васильевна. Вы очень красивы и у вас хороший муж. Это ваши дети?
– Да, Богдан и Генрих, – Руса положила ладонь на светлую головку полуторагодовалого Генриха, настороженно рассматривавшего дядю в пенсне.
– Интересные имена. Богдан – имя украинское, а Генрих – немецкое, – заметил Берия.
– Я вас помню, Елена Васильевна, видел в Москве. Знаю, что вас дважды забрасывали в немецкий тыл. Второй раз в конце войны в Германию, где вы служили в Управлении имперской безопасности Гамбурга и собрали немало ценной информации об агентах СД и гестапо, которые оставались в тылу наших войск. За это вас наградили орденом. Вот видите, как много мы о вас знаем, – слегка улыбнулся Берия. – В каком звании вы тогда служили?
– Унтерштурмфюрер4, – с достоинством выдержав его взгляд, ответила Руса.
– Это у немцев, а у нас?
– Старший лейтенант.
– А какие получили за это задание  награды?
– Орден «Красной Звезды» и медаль «За отвагу»
– Кто был вашим непосредственным начальником?
– Калюжный Николай Иванович.
– Помню такого, – напрягая память, ответил после недолгой паузы Берия. – Он жив?
– Да, подполковник. Служит в МГБ.
– А вы?
– Пока воспитываю детей и помогаю немецким товарищам, создающим органы безопасности в Восточной Германии.
– Знаю, ваш муж рассказал, что служит в Витбурге. Не собираетесь возвращаться в органы государственной безопасности?
– Пока нет, а если придётся, то вернусь в МГБ, – ответила Руса и погладила малыша по головке, словно видела в полуторагодовалом сыне поддержку и опору.
– В таком случае Абакумову5 можно позавидовать. Такие кадры украсят любое министерство. Жаль, товарищ Соколова, что вы не снимаетесь в кино, хотите – позвоню на Мосфильм?
– Спасибо, Лаврентий Павлович, пока не надо, – улыбнулась Руса.
 – А это ваша младшая сестра? – Берия посмотрел на Ольгу. – Вы очень похожи.
– Нет, родственница.
– Почему такая красивая женщина не работает у нас?
– Она учительниц и живёт в Североморске, – ответила за смущённую Ольгу Руса.
– Она прежде всего мать и я согласен с Полиной Семёновной, что у неё будет сын. Нам нужны защитники отечества. Желаю вам успехов, – кивнул головой Берия и направился к Сталину и Молотову.
Иосиф Виссарионович докурил трубку, вытряхнул пепел и беседовал с Молотовым, в то время, как Жуков, раздумавший рыбачить в такой жаркий день, и Микоян уже были на берегу, разделись и заходили в море следом за переодетыми в купальники Галиной Семёновной и Полиной Семёновной, за которыми помимо часового на вышке наблюдала охрана, занявшая позиции для наблюдения на берегу. С моря руководителей страны и их супруг прикрывали военные корабли. 

* *
После купания высокие гости слегка подкрепились привезёнными с собой бутербродами, выпили по стаканчику – другому охлаждённого «Маджари»6 и удобно разместились под сенью реликтовых сосен на раскладных креслах отдохнуть перед обратной дорогой, раздумав оставаться на заставе до вечера к великому облегчению пограничников.
Между тем близилось время обеда, и Марина Колесникова с Зиночкой проводили Соколовых и Лебедевых с детьми в солдатскую столовую, где повар приготовил для гостей заставы суп из севрюги, которую принесла утром знакомая рыбачка, а так же плов из курицы, риса и изюма. На третье был компот из свежих абрикосов – словом роскошный обед.
Самое время пообедать, пока офицеры-пограничники во главе с начальником отряда проводят с бойцами, свободными от службы, показательные политзанятия на свежем воздухе и пока высокие гости отдыхают под сенью сосен и заняты собой.
Старшина заставы, ответственный за питание солдат, заглянул в столовую, чтобы снять пробу с обеда. На бойцов рыбного супа не хватило, зато повар наварил борща с мясом дельфина, а на второе макароны с камбалой. Голодное было время, вот и кормились морем…
Взглянув на ручные часы, старшина сделал повару указания и собирался доложить начальнику заставы, что обед для бойцов скоро будет готов. Часы на руке старшины привлекли внимание Русы. Такие часы она видела лишь однажды – крупный квадратной формы корпус, сверкнул на солнце, проникавшем в столовую через окно, золотым блеском, и в это время часы пробили два раза.
«Два часа дня», – вздрогнула Руса. Точно такой же бой был у часов Генриха Браухича, которые подарила ему мать в начале тридцать седьмого года, когда Генрих привёз её в Кранц.   
– Товарищ, старшина! – обратилась к пограничнику Руса. – Можно взглянуть на ваши часы?
– Можно, – слегка смутился пограничник. Старшине было приятно, что такая красивая женщина обратилась к нему.
Он протянул руку и показал гостье циферблат часов.
– Скажите, откуда они у вас? – спросила Руса.
– Трофейные. Взял в бою у немецкого офицера. Хорошие часы, точные, не ломаются, позолоченные.
– Офицер погиб?
– Застрелился, не пожелал сдаться в плен.
– Скажите, – затаив дыхание, продолжала свои вопросы взволнованная Руса, чувствуя, что она на пороге тайны гибели не чужого, так много сделавшего для неё человека, – это случилось в сорок втором году?
– Да, в ноябре сорок второго года неподалёку от Эльбруса. Я воевал в тех краях в партизанском отряде.
– Скажите, а есть надпись на корпусе часов?
– Есть, надпись на немецком языке. Старшина снял часы и повернул их вниз циферблатом.
Взволнованная Руса взяла часы в руки и прочитала знакомые слова, вырезанные гравёром красивыми готическими буквами на корпусе часов:

  «Любимому Генриху от мамы и жены
Да хранит тебя бог!
1937»

Она вспомнила, как летом тридцать восьмого года Генрих в последний раз приезжал в Кранц попрощаться с матерью и своей так и не состоявшейся женой перед «длительной командировкой», как он тогда объяснил.
Фрау Марта плакала, а Росита, которую товарищи по аэроклубу уже звали Русой и никак иначе, холодно простилась с ним, поцеловав лишь в щёку, чем сильно огорчила и Генриха и мать. Часы – подарок от мамы и жены, а значит и от неё, о чём напоминала дарственная надпись, Генрих оставил дома, как-то неуверенно объяснив, что «туда, куда он едет, брать их не стоит». Руса поняла, что Браухичу, оттачивавшему свой русский язык, который он изучал ещё в университете, предстоит работать в СССР на нелегальном положении.
Руса вспомнила ноябрь 1939 года и неожиданную встречу с Браухичем в ресторане Московского вокзала города Ленинграда. Генрих был в форменном кителе железнодорожника и был потрясён, увидев Русу в компании офицера ВВС СССР, так походившего лицом на Воронцова. Растерянных глаз Генриха Русе никогда не забыть…
«После начала войны он, очевидно, вернулся в Германию и побывал в Мемеле, где взял часы и оправился воевать», – подумала Руса и посмотрела на мужа.  Соколов  был обеспокоен тем, что происходит с его женой…
– Товарищ старшина, – вы не могли бы продать мне эти часы или обменять на мои? –  Руса протянула руку и показала растерянному пограничнику свои маленькие дамские золотые часики. – Впрочем, что я говорю! Возьмите часы моего мужа. Морские, командирские часы, очень точные и влагонепроницаемые. Возьмите, пожалуйста!
– Ярослав! – обратилась Руса к мужу. – Потом я тебе всё объясню. Сделай, пожалуйста, как я прошу! – умоляла он взглядом.
Ярослав провёл ладонью по вспотевшему лбу, не понимая, что происходит, посмотрел на растерянных Лебедевых и снял с руки свои командирские часы, купленные в прошлом году в военторге.
– Согласны? – Руса посмотрела в глаза старшины. Взгляд её умолял.
– Возьмите просто так, на память! – взял себя в руки старшина, решив подарить свои трофейные часы, понравившиеся красивой женщине, не мог отказать.
– Ни в коем случае, товарищ старшина. Вам без часов никак нельзя! Возьмите командирские!
   
* *
На другой день, переночевав на заставе в «Ленинской комнате»7, где для гостей установили солдатские металлические кровати, Соколовы и Лебедевы с детьми отправились на прогулку в Пицунду осматривать древний монастырь, в котором размещалась поселковая или местечковая, как Пицунду называли местные жители, преимущественно выходцы с Украины, больничка. В ней лечили всё население Пицунды: трудившихся в совхозе цитрусоводов, рыбаков с рыбзавода и жителей абхазского села Лидзава, В родильном пункте при больничке рожали женщины со всей округи. Уже через несколько дней в родильный пункт придётся обратиться Зиночке.
По дороге к монастырю через сосновую рощу и по кипарисовой аллее Марина Колесникова рассказывала гостям об истории Пицунды, название которой произошло от названия древнегреческой колонии Питиус, что значит – сосна.
– Когда-то, задолго до нашей эры, в эти места пристал корабль «Арго» и на берег сошли греческие мореходы под предводительством Ясона, искавшие золотое руно. Позже здесь появилось селение и стоянки для кораблей в удобной, глубоко вдающейся в берег бухте, от которой до наших дней сохранилось озеро Инкит. На его дне находили всякие древние предметы, которые вместе с другими экспонатами собраны и хранятся в монастыре. Скоро мы их осмотрим, – рассказывала Марина.    
Взрослые и дети внимательно, не перебивая,  слушали её рассказ. Историю о Ясоне и аргонавтах старшим детям читали мамы из собрания древнегреческих мифов. Что такое золотое руно Богдан и Алёнка знали, однако у любопытного Богдана появился вопрос:
– Тётя Марина, а где аргонавты добывали золото? 
– В горных реках, стекающих с Кавказских гор. Одна из них, которую называют Бзыбь, протекает неподалёку отсюда, вы её видели, и выносит в море крупицы золота. Эти крупицы застревали в овечьих шкурах, которые опускали на дно реки местные жители, Так издревле добывалось золото.
Удовлетворившись ответом, дети собирали крупные спелые ягоды ежевики и с удовольствие ели их. Несколько самых крупных ягод перепало и Генриху, губки которого стали синими и Руса принялась вытирать их платочком.
Вот и многократно перестраиваемый монастырь, обнесённый лет четыреста назад стенами, местами сильно разрушенными. Несмотря на выходной воскресный день стены монастыря ремонтировали пленные немцы, за которыми присматривали солдаты конвоя. Таких рабочих из военнопленных в первые послевоенные годы было великое множество. Из военнопленных, заключённых в сотнях лагерей, разбросанных по всей стране, более всего было немцев. За немцами следовали японцы, румыны, венгры, хорваты, финны, итальянцы. Среди военнопленных попадались и бывшие солдаты и офицеры «Ваффен-СС» различных национальностей из многих стран Европы. Теперь эти понурые люди, недоедавшие в трудные послевоенные годы, когда и русские люди питались скудно, восстанавливали порушенное войной хозяйство Советского Союза.
Эти военнопленные, которым посчастливилось отбывать наказание не на русском севере и не в холодной Сибири, а в абхазских субтропиках, прокладывали дороги в горах. Сегодня, в воскресный день, когда заключённые, как правило, отдыхали и по словам Колесниковой их даже выпускали иногда погулять по роще, поискать ягод или половить черепах, эту небольшую бригаду отправили ремонтировать монастырские стены.
Вид у бывших вояк был неважный. Худые, плохо выбритые, одетые кто во что, некоторые ещё в старых протёртых и залатанных мундирах без погон, месили раствор и клали камни, заделывая разрушения в старых стенах.
Колесникова и Соколовы с Лебедевыми прошли мимо пленных к полураскрытым воротам монастыря. Неожиданно Ольга почувствовала, что кто-то пристально смотрит ей в  след. Это чувство было столь неприятным, что она не выдержала и обернулась. Её глаза встретились с исхудавшим жилистым человеком в серой спецовке и кепи военного образца, которые носили немецкие солдаты. На руках военнопленного, державшего мастерок, старые дырявые рукавицы.         
Вначале Ольга возмутилась упорству, с которым пленный рассматривает её, а потом ахнула, признав в нём Вальтера Ланге – товарища и сослуживца Алекса Мяаге.
– Что с тобой, Оля? – встревожился Василий Лебедев, взял жену за руку и хмуро посмотрел на пленного.
Тот затрясся всем телом, уронил мастерок и, не снимая рукавиц, закрыл лицо руками. 

*****************************  СНОСКИ  ***************************
1. Министерство государственной безопасности, образованное в 1946 г.
2. Одна из дач И.О. Сталина на черноморском побережье Кавказа, расположенная близ посёлка Мюссера (Мысра) неподалёку от Пицунды. Последним из советских руководителей, которые отдыхали на даче был М.С. Горбачёв.
3. Н.С.  Аллилуева (1901 – 1932) вторая жена И.В. Сталина. По официальной версии совершила самоубийство в 1932 г.
4. Воинское звание в СС и СД, соответствующее званию лейтенанта Вермахте.
5. В.С. Абакумов (1908 – 1954). Руководитель Министерства государственной безопасности (МГБ) в 1946 – 1951 гг.
6. Молодое красное десертное вино крепостью 3 – 4 градуса, распространённое на западе Грузии и в Абхазии. Любимое вино И.В. Сталина.
7. В подразделениях Советской армии, флота и погранвойск так назывались помещения, где военнослужащие (рядовые и младший командный состав) проводили свой досуг и занимались самоподготовкой.