Узоры на стекле

У всех нормальных людей отпуск преимущественно начинается с колоссального отсыпа, выражающемся в близком родстве с четвероногим другом (диваном) и поздними завтраками. Риторика нашей жизни и заключается в том, что в будний день по вечерам, мы мечтаем: летаем, любим, строим воздушные замки, видим звезды и вечность Бытия… Но наступает «хмурое утро» и ты, открыв один глаз, плетешься на кухню, чтобы, расшугав тараканов, ударить по клавише электрочайника, потом, задевая плечом косяк, протискиваешься в ванную, чтобы посмотреть в заплаканном зеркале на свою отвратительную физию и совершить доведенный до автоматизма столетний ритуал манипуляции зубной щетки во рту.
Сегодня я завел будильник на пять утра. Быстро допил горячий кофе, навел такой же (покрепче) кофе в свою термофлягу в выцветшем пятнистом чехле – неизменную мою спутницу пыльных дорог, еще со времен окопной романтики и, одевшись, задержал свой взгляд в прихожей на длинном зеркале, тускло отбрасывавшем мутный блик с фигурой одетого в пуховик парня с барсеткой и флягой подмышкой. Черты бледного лица заострились, глаза стали тусклыми и их выражение трудно разобрать. Больше, пожалуй, ничего выдающегося… Хотелось бы сказать: пустота, бездонные озера – ни черта! Обреченный и одновременно решительный взгляд таксиста, собравшегося на свою рутинную работу…
Без двадцати шесть. Мороз трещал – двигатель не хотел греться и печка гнала еле теплый воздух, поэтому, я машину не глушил. Горд еще спал. В это раннее время самое рыбное место было у автовокзала. Глядишь, попадется проспавший клиент на межгород – вот тебе половина дневной выручки гарантирована. Однако, не все так просто. На автовокзал заедешь – под «кирпич» попадешь. Экипаж ДПС сейчас тем и развлекался в этот скучный предутренний час, что сидел в засаде в своей разрисованной «пятнашке» за углом и время от времени «принимал» зазевавшегося наивного таксера, который в поисках заработка попадался в их нехитрые сети. Я осторожно высунул морду своей «семерки» из-за соседних автобоксов и без особого интереса наблюдал эту несмешную картину про карася и щуку… Фишку эту я давно знал, поэтому на автовокзал не сунулся – приняли бы, как родного. А что им еще делать в городе? Движения еще никакого, машин нет, только светофоры на пустых перекрестках «блымают» оранжевым светом. Можно было, конечно, оставив машину, сходить и так на автовокзал в поисках клиентов. Но это чревато пикой в бочину или, в лучшем случае – молчаливые спортсмены лихо «замнут» машину бейсбольными битами. Автовокзал и межгород – не наша территория. Поэтому, по неписанным правилам «таксовских группировок», мы невидимые границы друг друга не нарушали.
Напротив меня – отапливаемая будка по типу смотровой вышки. Это пост охранника платной стоянки. Ее окна были темны – охранник еще спал. Но я знал, что примерно в половине седьмого он проснется, включит свет и будет рассказывать сменщику о трудной морозной ночи, воскресной вечерней тинейджерской суете и прочую светотень… Окна близлежащих домов спального района были также темны, словно при воздушной тревоге, лишь кой-где теплился одинокий огонек ранних пташек, собиравшихся на работу. На них у меня и была надежда. Давай, народ, просыпайся! Пора ковать свое (и мое) счастье… Праздники отгремели – пора работать.
Забегая вперед, скажу – ровно в половине восьмого (хоть часы сверяй!) охранник подал признаки своей служебно-боевой деятельности, включил у себя свет и стал хлебать из китайского термоса остывший чай, грозно уставившись на близлежащую подконтрольную территорию. На небольшой пятачок, где я выбрал место для отстоя, заскочила лихая «девятка», как хвостом, помахивая длинной антенной установленной на декоративном спойлере. Этот таксист вовремя заметил «гаишную» засаду на автовокзале и, естественно отвернув от «кирпича», заскочил к нам «на огонек» – сзади меня уже «грелись» «горбыль» и «шестерка», такие же таксеры, как и я. Пятачок был почти занят, но места еще хватало, поэтому «девятка» стала неуклюже разворачиваться, желая занять свободное пространство чуть впереди меня. Однако то ли он торопился, то ли опыт по темноте подвел – машина при отработке задним ходом снесла левой боковиной стойку шлагбаума на узком въезде на платную стоянку и, судорожно дернувшись, замерла. Вышел таксист, сплюнул, ругнулся и схватился за голову – левая блокфара, естественно, вдребезги. М-да, оттаксовался на сегодня мужик…
Было бы несправедливо сказать, что все так мрачно… Я слышал в радиостанцию, как наши таксисты, коротая «тихий час», собрались на «нашем» месте и хохотали там до упаду, рассказывая анекдоты, разные истории, шутили, «стреляли» друг у друга сигареты и попутно дербанили дядь Сашин зеленый чай из старого охотничьего термоса. По нашим меркам дядь Саша был типичным «ботаником» – какой-то научный сотрудник в местном НИИ, пожилой, грузный, лет пятидесяти, невысокого роста, в крупных очках в старой роговой оправе на половину лица. Он был слишком неуклюж и неповоротлив для таксиста – настолько медлителен и непроворен, что его заработка едва хватало покрыть бензин и проценты. А его врожденная интеллигентность, такт и предупредительность неподдельно веселили огрубевшую таксистскую публику. Он всегда, при получении заявки, говорил диспетчеру: «Благодарю вас» и после того, как доставлял клиента до адреса, гордо объявлял в радиоэфире: «Я кончил!», забывая при этом сообщить район и место своей стоянки. Эти и другие «вышколенные» профессорские замашки дядь Саши здорово развлекали таксистов, «висевших» на нашей радиочастоте. Сидел бы себе в своем конструкторском бюро, ворошил бы документы, ставил эксперименты и опыты или читал какие-то там заумные чертежи и книжки… Однако и его нужда загнала в такси – жена тяжело болела раком, для операции требовалась круглая сумма. Его смешной зарплаты едва хватало, чтобы прокормить семью, однако он залез в катастрофические долги, оплачивая эту операцию. Дядь Саша знал, что рак у его жены ужасно запущен и она скоро умрет. А то, что он для нее делает – напрасная трата времени и денег. Но он по-другому поступить не мог, да и не хотел. Это было последнее и самое большее, что он мог бы сделать для любимого человека. Они, ведь, как лебеди – однолюбы, эти «ботаники». Он взял ссуду в банке на кабальных условиях и теперь, чтобы не помереть с голоду, каждый день околачивался в такси. Знали об этом и все мы – все такси и поэтому благородно терпели его наивные выходки и искренне сочувствовали ему, явно не показывая, однако виду. Сосед Вовка тоже где-то там «приземлился», звал меня по радиостанции, но мне уже просто лень было перегонять машину. Да и знал я, что будет дальше – кофе мой выпьют, пачку сигарет раздербанят… Расскажут кучу анекдотов, «обкурят» мне салон и – здравия желаю! Хотя, надо бы сотенную на червонцы поменять – сдачу давать нечем будет.
Ближе к семи, как говорится – поперло. Народ растекался по своим рабочим «шхерам»: детей – в садик, сами – на предприятие. Интересное кино, люди с утра на удивление вежливы и тактичны. Давненько такого не припомню… Сам едва не разбил машину – так торопился на «круговом», что, потеряв водительскую бдительность, газанул на льду, машину развернуло и выбросило на заснеженный газон. В самое последнее мгновение я сумел отвернуть от несущегося на меня столба – бетонная опора промелькнула на расстоянии спичечного коробка от моего левого бокового зеркала заднего вида. А я, пользуясь еще сильной инерционной скоростью, поддал газу и вырвался из снежного плена, словно морскую волну, разбив бампером снежный бортик у бордюра. Все длилось одну секунду, но моя пассажирка успела так взвизгнуть, что мне сделалось нехорошо и я виновато зашмыгал носом, искоса поглядывая на перепуганную клиентку – лет тридцати девушку в светлом пуховике с меховым капюшоном. Однако, почему-то, именно она извинилась за свой непроизвольный визг… Понятное дело, что и я промямлил нечто вроде «прошу прощения» и пообещал, что больше лихачить не буду. По крайней мере, пока не довезу ее до места. Слово за слово – разговорились. Она занимается цветами. Времена трудные наступили, народ уже мало цветами интересуется. Естественно, вспомнили волшебное и модное нынче слово «кризис». Посмеялись, конечно. Покидая салон машины, девушка оставила мне дисконтную карту своего салона на 10-процентные скидки. Потом так строго посмотрела на меня и полушутейным тоном сказала:
– Не гоняйте больше так – все деньги не заработаете.
Ясен кран, куда тут гонять? Какие нынче деньги? Вот раньше утро весь день таксиста кормило. А сейчас? Я даже не стал подсчитывать утреннюю выручку. Сидел, откинувшись на удобную спинку и запрокинув голову, искоса наблюдал за неспешной утренней суетой проснувшегося хмурого города. Мороз, кажется, и не думал отступать перед поднявшимся над плоскими крышами домов красным, как переспелое яблоко, утренним солнцем. В воздухе висела легкая пелена колкой изморози, похожей на туман. Люди кутались в вороники и сновали по своим делам во всех направлениях. Ничего примечательного. Обычное суетливое утро начавшегося нового рабочего дня.
И вдруг, мне показалось, что пожилая женщина, стоявшая почти рядом со мной, как-то странно себя ведет… Морщась, переминается с ноги на ногу. Жалко озирается по сторонам. Да она же плачет! Я присмотрелся. Почему плачет? Черт, какая разница? Я выскочил из теплого салона своей машины. Колкий мороз тут же меня по-дружески ущипнул за нос и уши, дал подзатыльник по непокрытой коротко стриженой голове и дохнул леденящим дыханием в нагретое автомобильным теплом лицо.
– Женщина, что с вами? – спросил я – Вам плохо?
Она посмотрела на меня – слезы замерзали на ресницах, а бледное лицо от мороза прихватил зловещий румянец. Она шмыгала носом и молчала.
– Вам помочь? Что случилось? – допытывался я.
И тут я понял – она замерзла!
– Пойдемте в машину. Отогреетесь – взял я ее под руку.
– Не надо, сынок. У меня денег все равно нету – увидев «таксовскую» антенну на моей «семерке», хлюпающим голосом выдавила из себя женщина.
– Какие деньги? Садитесь, грейтесь – ответил я с напускной строгостью и захлопнул дверцу. Усевшись на свое место, я поставил обогреватель на максимальный режим и пустил весь поток горячего воздуха вниз под «торпеду», в ноги. Затем достал свою термофлягу, налил еще горячий кофе и протянул «метр» женщине.
– Извиняйте, без коньяка, но…
Я видел, что мой однообразный юмор скучающего таксиста никак не подействовал на неожиданную пассажирку. Она настолько замерзла, что не обращала внимание на мой обыденный треп. Однако взяла окоченевшими и оттого красными руками кофе и стала пить маленькими глоточками, одновременно отогревая о горячую чашку припухшие от мороза пальцы. Мало помалу она приходила в себя. Посмотрела благодарно на меня.
– Спасибо, сынок. Дай Бог тебе здоровья…
– Так, что же, все-таки, случилось? – спокойно и как можно мягче спросил я – Что, на маршрутке-то не уехали?
Женщина опустила глаза, посмотрела на свою неказистую обувь, явно не предназначенную для такого мороза и тихо ответила:
– Денег у меня, сынок, нету.
– Ну, это я понял. Вы где живете?
– На Семашко…
– А здесь как оказались?
– На маршрутке же… Я кошелек потеряла …
Глаза ее снова наполнились горькими безысходными слезами. Пространство вокруг глаз оплетала паутинка мелких морщин, а вокруг рта угадывался еле заметный рисунок улыбки. Наверное, раньше, в молодости, много смеялась или улыбалась – почему-то именно это подумалось мне. Одета она была прилично – бежевое пальто прямого покроя с норковым воротничком, на шее вместо шарфа – белый пуховый платок, аккуратно поддержавший подбородок, на голове – молочного цвета шерстяной берет с «бомбошками» на боку.
Ну, дела. Что сделать, чтобы она не плакала? Ситуация незавидная. Ей «пилить» в другой район, а это совсем не близко. Телефона у нее, похоже, нет, знакомых здесь – тоже. И чего ее понесло сюда? На рынок? А, ладно, какая теперь разница? Что теперь с ней делать? Не выставлять же снова на мороз... А женщина, тем временем, отогревшись и придя в себя, засобиралась на улицу, шаря рукой по дверной панели в поисках рычажка, отпирающего замок двери.
– Эй, женщина, куда вы? – остановил я ее.
– Туда…
– И что вы там будете делать?
Она снова опустила глаза, грустно глядя на свою суперзимнюю обувь.
Я глянул на часы. Все, «мертвый сезон» в разгаре. Такая вялотекущая работа будет до вечера. Ничего не потеряю, если закончу это героическое прожигание бензина на обогрев салона. Я, приняв решение, нажал «тангентку» на переговорном устройстве:
– Тань, округли меня на сегодня. Поехал по делам – сказал я в рацию и посмотрел на новоиспеченную «клиентку» – Куда ехать, мамаш?
– Так, денег же нет…– растерянно пробормотала женщина.
– Считайте, что вы попали на рекламную акцию «доставка на дом бесплатно». Едем куда, спрашиваю?
…Дома ждала в холодильнике вчерашняя картошка, пара колечек жареной колбасы и яичница из двух яиц. И тишина. Такая тишина, что я слышал, как в ушах кровь толчками пульсирует в моем уставшем мозгу. Автоответчик на телефоне молчал – никто не звонил. Койка разворошена еще с утра, ноутбук скучно жался в углу компьютерного стола, на журнальном столике на газете-программе веером лежали теле, видео и DWD пульты. По телевизору холеный ведущий какого-то ток-шоу обсуждал с уважаемого вида дядьками в строгих костюмах проблематику мирового кризиса и итоги недавно прошедшего форума в Давосе. Ага, тема актуальная. На «музТВ» Зверев жаловался на каких-то фанатов-воришек, которые с гримерки уперли его сотовый телефон с бриллиантами стоимостью 30 тыс. евро вместе с майками и трусами. Надо же? На «ТНТ» предлагали купить новый пылесос, который уже и пылесосом не назовешь – сам работает, а вы только держитесь за рукоятку покрепче… Ну а первый канал, как всегда, в своем репертуаре - новости бомонда: в Москве на днях открылся такой-то аукцион, где самая дешевая цена лота составляет не менее 100 тыс. долларов. Если ты стильный и суперсовременный человек – посети этот аукцион! М-да, замечательно.
А за окном мороз разрисовал стекло причудливым узором, похожим на работу кисти молодого и никому не известного художника, прилетающего по ночам и, пока никто не видит, делающего свою красивую и рутинную работу, которую, как правило, мало кто замечает…