Записки Афганистанца, ч. 16 Баграм, желтуха, песни

     16. Баграм: желтуха, тиф, но весёлые песни
         
     Наконец всё имущество батальона увезли на место новой дислокации под Баграмом.
    
     Это вам не окраина Кабула.
    
     Климат совершенно иной, на земле ни травинки. По крайней мере, осенью, когда мы переехали.
    
     Кругом серый песок. Иногда такой мелкий и глубокий, что шагаешь по нему, словно по болоту.
    
     А что творилось, когда поднимался ветер, который прозвали «афганцем».
    
     Днём становилось темно. Солнца не видно.
    
     На постах солдаты надевали специальные очки, но песок проникал и под стёкла.
    
     Когда ветер утихал, сразу же трясли снятую форму, стирали, мылись. Ведь в ушах черно.
    
     Трава росла лишь возле гор, куда мы ездили иногда.
    
     Правда, горы оставались так же далеко, но зелени в тех местах хватало.
    
     Кто-то обнаружил в том краю черепах.
     Зачем-то привезли их в батальон.
    
     У меня дома с детства жила среднеазиатская черепаха. Эти животные выглядели похоже. Та же порода, видимо.
    
     Были очень крупные особи.
     Я вспоминал свою домашнюю любимицу и жалел этих рептилий.
    
     Зачем их вырвали из природы? Жили они себе спокойно вдали от людей.
    
     Сначала черепах содержали в каптёрках, кормили их, ухаживали. А потом кое-кто стал их убивать и делать из панцирей пепельницы на дембель.
    
     До сих пор жалею бедных животных.
    
     Не раз мы наблюдали, как осенью в небе курлыкали журавли, улетающие на юг.
    
     Ну, прямо как в наших краях.
    
     Однажды стая журавлей приземлилась возле небольшой грязной речки, протекающей неподалёку от части.
    
     Сразу послышались автоматные очереди, и птицы быстро взлетели, поскорее покидая опасные места.
    
     Наверное, солдаты мыли машины в реке и решили поохотиться. По журавлям. Стрелять в которых нормальный человек не посмеет, как и в лебедей.
    
     Лично я не понимаю и охотников за другой дичью. А тут…
    
     Случалось и такое…


     Несмотря на постоянное и жуткое, до изжоги, хлорирование воды, инфекции, тем не менее, начались.

     Много народу переболело желтухой, кто-то тифом. О последней болезни мы знали лишь по книгам и кинофильмам о гражданской войне.

     Заболел желтухой и мой лучший друг Виталик Монастырский.

     Мы с ним подружились с самого начала пребывания в ДРА. Я-то был практически на девятом месяце (в смысле службы), а Виталька только-только начинал тянуть армейскую лямку. Он ещё и к армии толком не привык, и сразу в такую даль его забросило.

     Не забыть, как в период не совсем калорийного питания, скажем так, мы с Виталиком по 4 часа, находясь на посту, говорили преимущественно о том, как вкусно и что именно готовили наши мамы дома.

     До голодных обмороков и галлюцинаций дело не дошло, но что-то ненормальное в этих постоянных разговорах о еде, пожалуй, было.

     Однажды я увидел, что Виталька после ужина моет котелки чуть ли не на всю палатку. Меня это возмутило. Ну, пусть он «молодой», но нельзя же всё сваливать на одного человека.
 
     Есть и ещё один товарищ с его призыва, Саро, который всё болеет, а когда приносят жрать, то мигом выздоравливает. Его-то никто не заставляет содействовать сопризывнику на мойке посуды.

     Я помог Виталику вымыть универсальную армейскую посуду, а потом сказал нашим, что это не дело так к человеку относиться. В дальнейшем солдатскую посуду мыли по очереди, специально назначаемые дежурные.

     Виталия увезли на лечение в Ташкент. «Нет худа без добра, - подумалось тогда, - съездит в свой родной Ивано-Франковск». Ведь после желтухи полагалось два месяца отпуска домой.

     Да вот только когда число заболевших солдат достигло определённого предела, то их после лечения стали направлять не по домам, а в некие специальные части санаторного типа. Именно в таком «санатории» и проторчал пару месяцев мой дружок на территории Узбекистана.
 
     По приезде он говорил, что лучше бы сразу обратно в часть направили, чем так отдыхать. Днём заставляли заниматься строевой подготовкой, а ночью разгружать вагоны с картошкой, хотя излечившимся от желтухи длительное время нельзя поднимать тяжести.

     А наш батальонный автор и исполнитель собственных песен лейтенант Стас Кулешов, большой юморист, кажется и сам переболевший желтухой, сочинил в тот период шуточную «Балладу о гепатите». Начиналась она описанием симптомов:

Если глаза ваши пожелтели,
И у вас неважный аппетит.
Мы о вас премного сожалеем,
Вы ведь прихватили гепатит.

Это вам не просто там простуда,
Это вам не коклюш и не грипп.
Пищу в рот кладёшь – она оттуда.
Печень разрушается, болит.

     Далее коротенько представлялся процесс врачевания:

Курс леченья длинный очень нудный –
Водку пить нельзя, аж, целый год.
Одной глюкозой надо вам лечиться, -
Значит, брат, моральный ты урод.

     Заканчивалась песня назиданием, исполняемым вполголоса (при батальоне состоял «особист»):

Свирепая болезнь тебя сгубила,
Боткин чуть не умер от неё.
ДРА тебе её вручила,
За то, что оккупировал её.


     На фото: В.Монастырский на баграмской пустынной земле (1980 г.).

     Продолжение: http://www.proza.ru/2011/04/04/563