Глава 40. Каменный гений

За весь месяц, пока болел, никто из сотрудников так и не позвонил. Лишь Коренков периодически спрашивал Светлану обо мне, и только. Создавалось впечатление, что с моей болезнью все встало.
— Чем вы там занимаетесь? — спросил как-то дочь.
— Да кто чем. Твой друг Коренков, как всегда, пасьянсы раскладывает, Петр Николаевич читает литературу о рыбалке, а мы с Ольгой Викторовной болтаем. Одна Марина с утра до вечера переводит инструкции.
— А в Электростали что творится?
— Понятия не имею. Оттуда если и звонят, то напрямую Коробкину, а он нам ничего не говорит. Да, папа, у нас два новеньких появились.
— Что за новенькие? Нам вроде бы в офисе никто не нужен.
— Да твой Коренков своего сына все-таки пристроил. Коробкин возражал-возражал, а потом сдался. Сказал, пусть работает. А когда ему работать — он же студент.
— Понятно. Деньги будет получать. А второй?
— Какой-то Синельников. Говорят, специалист по камню.
— А этот, откуда взялся?
— Вроде бы Котельников привел. Часа два втроем сидели у Коробкина. Петр Николаевич сказал, тоже будет у нас работать. На днях повезет его в Электросталь.
Что ж, фамилия Синельников знакома: в журнале «Империя камня» она стоит рядом с фамилией Сычева — главного редактора. Правда, в наших многочисленных разговорах, даже в последнем, Юрий Иванович ни словом не обмолвился о своем заместителе.

Почувствовав себя более-менее, первым делом поехал в офис. Садиться за руль еще опасался, а потому предпочел общественный транспорт. Сколько же людей в этой московской толчее! Кошмар! Автомобильная толчея не лучше, но там хоть изолирован в своей привычной железной скорлупе.
— Вондрачек! — радостным возгласом встретил мой заместитель, — Никак выздоровел?
— Никак, — ответил ему, — Докладывай, что сделали за время моего отсутствия. Какие новости?
— Никаких, Вондрачек. Стоим.
— Что стоите, понятно. А новостей, так уж и никаких?
— Да так, по мелочам.
— Давай мелочи, — попросил его.
Мелочей тоже не оказалось. Словом, тишь, да гладь, да божья благодать.
— Ну, а чем занимается Коренков младший? — намекнул ему.
— Ах, ты об этом, Вондрачек? Пока ничем. Будет договоры делать.
— Понятно. А Синельников?
— Ты и это знаешь?
— А то как же. Не ты же один здесь знаком с методикой сыска.
— А причем здесь сыск?
— Не причем, Вондрачек. А говоришь, новостей нет.
— Привет, Толя, выздоровел? — спросил стремительно вошедший Котельников.
— Как видишь. Привет, — пожал руку помощника, — А где твой Синельников?
— Скоро придет. Ты его знаешь?
— Заочно. А ты как с ним познакомился?
— У Сычева.
— Надо же. А как к Сычеву попал?
— Да Сергей Львович попросил его разыскать. А что его разыскивать. Взял журнал, нашел телефон, связался и договорился о встрече. Он, оказывается, все о нас знает, даже с тобой знаком.
— Я знаю. Ладно, придет Синельников, съездим в Электросталь. Машина на месте? — обратился к Коренкову.
— Машину нам не дадут. На ней теперь Марина ездит и главный бухгалтер. Я завтра на своей приеду, тогда и съездим, — предложил он.
Отчего бы не согласиться, раз на директорской машине разъезжают секретари и бухгалтеры.

Синельников так и не появился, а в кабинет неожиданно вошел Коробкин:
— Афанасич, зайди, — вместо приветствия пригласил он к себе.
Молча вошел в кабинет, уже не ожидая ничего хорошего. Угадал. Низко опустив голову, Коробкин изрек:
— Мы тут с моим партнером посовещались. В общем, он настаивает на изменении долей учредителей, — мельком глянул владелец почти готового «свечного заводика» на меня, чтобы оценить реакцию на его сообщение. Я молчал, готовый ко всему, — В общем, десять процентов мы с тебя сняли. И с Васильева пятнадцать. Вы же ничего не вкладываете, господа, — закончил он, так и не подняв головы.
Не только возражать, но и говорить с этим типом абсолютно не хотелось. Просто встал и вышел. Настроение упало до нуля. Тут же собрался и уехал домой. Теперь хоть все ясно с Синельниковым — кандидатура на должность гендиректора.
Вечером позвонил Коренков и сказал, что если поеду в Электросталь, то они за мной заедут.
— Заезжайте, — согласился с его предложением: очень уж захотелось попрощаться с так и не достроенным заводом и познакомиться со своим преемником.
В машине сел на заднее сидение: не люблю пристегиваться ремнями. И нарушать тоже не люблю, поэтому всегда пристегиваюсь. А сзади это пока не обязательно.
— Вы, подозреваю, и есть Синельников? — спросил сидевшего там крупного грузного мужчину моих лет.
— Правильно подозреваете, — ответил он, протянув руку, — Анатолий Афанасьевич?
— Не исключено, — ответил ему. Разговаривать не хотелось, но новый знакомый не собирался ехать молча.
— Вот хочу посмотреть, что вы там натворили, — начал он, — Если что не так, поправим. Нам не впервой.
— А вы, извините, кто по должности? — спросил самозваного помощника.
— Генеральный директор камнеобрабатывающего завода. Это в Карелии.
— Да-а-а? — удивился я, — Какого же из них? Я там всех директоров знаю.
— Мы строимся.
— Понятно. Коллеги, значит, — повеселел я: пусть уж лучше конкурент, чем преемник, — И в какой стадии ваше строительство, господин Синельников?
— Да вот заканчиваем разработку бизнес-плана, — с серьезным видом заявил директор завода, намеревающийся направить нас на путь истинный. Мысленно чуть не лопнул от смеха. Говорить больше не хотелось. А Синельников запел соловьем, расхваливая оборудование третьестепенных фирм за его дешевизну и неприхотливость:
— Качество продукции это ерунда, Анатолий Афанасьевич, у нас еще долго никто ничего не поймет. Так что вы напрасно потратились на хорошее оборудование, — заговорил он словами доктора Карасева, с которым, разумеется, был на дружеской ноге, или руке — кто разберет.

— Ну вот, так я и знал! — всплеснул руками «ревизор», — Хуже нет, когда за дело берутся дилетанты. Зачем же вы, Анатолий Афанасьевич, купили широкую полировальную машину? Как вы на ней будете полировать полосы?
— Также, как и плиты.
— Да вы что?! У вас же ее моментально снесет! Здесь же нет направляющих!
— Не буду спорить, господин Синельников. Полировка полос допускается без всяких направляющих, почитайте инструкции. Там все написано, — осадил «специалиста», сразу сообразив, откуда Коробкин мог почерпнуть свои «познания» в технологии обработки камня.
Подошли к станку для резки блоков. Синельников с интересом осматривал все его агрегаты, словно видел впервые. Так, собственно, и оказалось:
— Никогда не видел таких станков. Я-то сам по штрипсовым специализируюсь. А такой вижу впервые.
Поручив «специалиста» Котельникову с Коренковым, направился к фундаменту водооборотной системы. Какой кошмар! Вместо готового фундамента меня ждала заполненная водой гигантская яма с размытыми и местами уже рухнувшими стенами. И это через месяц после начала работы. А вся команда инженеров, похоже, прохлаждается в офисе. Осмотрев сложенную у стенки гору труб, направился в офис.
— Какими судьбами, Анатолий Афанасьевич? — елейными голосами запели «итальянцы», — Надолго к нам?
— Пробуду, сколько потребуется, — еле сдерживаясь, ответил странной команде, — Владимир Львович, почему стоят фундаментные работы, а котлован залит водой и разрушается?
— Насос сломался, Анатолий Афанасьевич. Рабочие ждали-ждали и ушли. Вот сейчас поставлю вопрос на оперативке у Васильева, — ответил начальник производства, демонстративно посмотрел на часы, встал и поспешно вышел. За ним тут же выскочил электрик Женя.
— Когда они вернутся? — спросил засуетившегося, было, Гарбузова, — Надеюсь, Сережа, тебе некуда спешить? — остановил его.
— Мне некуда, — понимающе заулыбался главный инженер, — А вернутся они часа через два, не раньше. У Васильева оперативки меньше не бывают.
— А ты чем занимаешься? — спросил, обнаружив на его столе склеенное из бумаги хлипкое сооружение и какую-то бумажку из миллиметровки, которую он тщательно подгонял, обрезая излишки ножницами.
— Да вот пытаюсь сделать выкройку отбойника, — пояснил он.
— Ну, ты даешь, Сережа, — укоризненно посмотрел на главного инженера завода, — Ты же на первом курсе начертательную геометрию проходил. Это же элементарная задачка. Кроить по твоей выкройке будут не бумагу, а стальной трехмиллиметровый лист. А у тебя точность плюс-минус лапоть.
— Ничего. Обрежут или подварят по месту, — успокоил бывший студент-заочник технического вуза.

— А ты чем занят? — подошел к столу Емельянова.
— Да вот. Пишу инструкцию, — показал он свою тетрадь, — Марина тут так перевела, что ничего не понять.
— А как же ты понимаешь?
— А я беру ее текст и сравниваю с английским вариантом инструкции, а потом пишу что-то среднее.
— Ты хочешь сказать, переводишь с английского, а потом сравниваешь тексты? Зачем? Не проще просто перевести с английского?
— Да не проще, Афанасич. Я тут на первой фразе зациклился.
— На какой, интересно?
— Стоун процессинг плант.
— Ну-ну. И как же ты перевел?
— Пока никак. Получается какое-то растение, возбуждающее камень.
— Ну, уморил, Емельянов, — еле отошел я от смеха, — Что у тебя за словарь? Ну, понятно. С этим действительно только растение и получишь. Пиши перевод, «англичанин»: камнеобрабатывающий завод, — продиктовал ему.
— Так просто? — записав, удивился Николай.
— В общем, берите в свой коллектив Марину и переводите вдвоем. Перевод должен быть техническим, а главное, точным. Кстати, а как твои гидравлические расчеты? Трубы видел. По моим расчетам они уже должны подвести воду к станкам. А пока лежат у стенки.
— Да вот, Афанасич, читаю «Гидравлику», — показал учебник инженер.
— Целый месяц?
— Да там много непонятного.
— Понятно. Завтра приеду. За полдня сделаем все расчеты вдвоем, — пообещал ему.

Зашел Синельников с сопровождающими:
— Ну, Анатолий Афанасьевич, похоже, в вопросах выбора оборудования мне вас учить нечему, — заявил «специалист».
— Я тоже так думаю. Вы только Коробкину об этом скажите, — посоветовал ему.
— Непременно, — согласился Синельников.
На том и порешили.
С неделю после этого ездил в Электросталь. И лишь когда гидроизолированный фундамент поднялся до уровня пола, а трубы водоснабжения станков заняли свои места, появился в московском офисе, где обнаружил Синельникова сидящим на моем директорском месте.
— Ну, как? — спросил его, — Подойдет?
— Вы извините, Анатолий Афанасьевич. Вас же не было, — смущенно засуетился потенциальный преемник.
— Сидите-сидите, — остановил и успокоил его.
Мы еще поговорили о чем-то несущественном. Коробкина в офисе не было, и я уехал домой.
Вечером неожиданно позвонил Серджо:
— Здравствуй, мой друг Анатолий. Я в Москве, — сообщил он как всегда радостным тоном и передал трубку Ларисе.
Договорились о встрече, и уже утром я оказался на съемной квартире четы Чендерелли.
Не удержался и рассказал Серджо о наших проблемах и даже об упреках Коробкина в неправильном выборе оборудования.
Серджо был искренне возмущен:
— Он же сам выбрал! — неистовствовал Лучано Паваротти, — Я и ти знать, надо штрипс. Пока можно диск. На время. Широкий полировальник правильно, — подтвердил он очевидную истину.
Но, едва в моем рассказе мелькнула фамилия Синельникова, Серджо окончательно вышел из себя:
— Это нехороший человек! Профан. Зачем слушать? — возмутился он.
— Коробкин его слушает. Думает, большой специалист.
— Синельников специалист? — рассмеялся Серджо, — Он журналист. Писать камень. Писать плохо. Ничего не знать. Про «Симек» писать плохо. Серджо его судить. Я победить. Его журнал мне деньги давать. Коробкин сказать, гони его, — заключил мой друг.
На встрече Чендерелли с Коробкиным меня не было — я снова заболел. Но Синельникова в нашем офисе больше не встречал.