Трёхногий помощник или шахтёрская эротика

               
               

               

             Работал у нас в шахте на участке осушения один мужичок. Чуть-чуть больше тридцати, небольшого роста,  лобастый, c  круглыми и какими-то раз и навсегда напуганными глазами. По имени его никто не называл. Нет, имя у него конечно было. Просто вся шахта звала его Пахомыч.
         Неторопливый, скромный, даже деликатный. Но, себе на уме.  Получит наряд, уточнит по лучше место и не спеша идёт в раздевалку, переодеваться. На пассажирском  поезде никогда не ездил, но работу начинал всегда во время. Правда, как бы далеко от ствола не находился,  ровно в пять часов садился в первую клеть.
От нашего городишки шахта находилась в километре полтора. На работу мы ходили  пешком. Монтажники с монтажниками, добытчники с добытчниками, проходчики – строго бригадами. Пахомыч работал дренажистом  и ходил всегда один. С работы обязательно нёс на плече  три горбыля. В любую погоду. Никто и  не помнил случая, чтобы со смены он шёл пустым.

         В тот раз кабинет осушения, как никогда, был полон народа. Горный мастер пришёл от диспетчера с толстой книгой нарядов и сразу стал распределять дренажистов по работам. Кабинет понемногу пустел. И, наконец, остались в нём только Пахомыч и незнакомый ему щупленький паренёк.
- Пахомыч, вот, парнишка к нам устроился. Поводи его по шахте, ознакомь – обратился к нему горный мастер. – Ты дренаж на вентиляционном доделал?-  продолжил горняк.
- Нет – испуганно проговорил Пахомыч
- Ну, вот с ним и доделаешь. И накройте его потом трапом! – мастер захлопнул книгу нарядов и пошёл к двери.
-Давай, давай, мужики! На поезд опоздаете – уже на ходу быстро проговорил он.   
Пахомыч любил работать один. И всегда старался ни к кому не приставать. Но в шахте так не положено. Мало ли чего может случиться – производство повышенной опасности.
- Как зовут? – спросил паренька он.
- Серега.
- Ну, пошли, Серега.

        Помощник ему понравился. В работе был шустрым, не ленился, понимал его с полуслова. Ловко обращался с пилой и топором. «Деревенский  что ли?» - спросил его Пахомыч, когда они закончили работу. «Ага» - ответил парень.

   В чистой и грязной раздевалках мы ходили всегда в трусах.  В душевой, понятное дело, снимали.
        Когда Пахомыч привёл своего парнишку в баню, все ахнули. Первое впечатление было такое, что Сергей шёл на трёх ногах. Между   обычных, правой и левой, болталась ещё одна, чуток недоразвитая. И началось. В шахте юмор тяжёлый, липкий, как сырая порода. Сергея единодушно прозвали «трёхногим». Доставалось и Пахомычу. Он по началу обижался. А потом привык, и даже стал гордиться своим напарником. Гордиться и уважать. Не смотри, что молодой. В первую клеть всегда пропускал его впереди себя.
В баню к нам зачастила медсестра с тонометром. Встанет в дверях душевой и орёт: «Кому-у давление померить!!? Кому-у давление… – когда так было? С женской бани стали приходить банщицы. Кто за мылом, кто за хлоркой. А кто просто поболтать с нашей тётей Глашей, совершенно глухой, старой шахтёркой. Такого раньше тоже не было.

       Сергей жил в общежитии.  Стараясь угодить своему наставнику, тоже стал брать доски на лесном складе. Но уже не по три, а по пять штук. Так что склад  в сарае у Пахомыча стал расти как на дрожжах.

      Была у Пахомыча жена. Маленькая, с острым носиком, с тёмными пигментными пятнами по всему лицу и  щёгольскими, как у карточного шулера усиками. Женщина была вздорная. Ругалась со всеми – в магазине, в автобусе, на базаре. С ней даже участковый не связывался. Когда к нему приходили с жалобами на неё, он как-то виновато говорил: «Ну, могу только посочувствовать, что у Вас такая соседка». Заводилась  с пол-оборота. И в этот выходной  пришла из сарая и давай орать на Пахомыча:
- Завалил весь сарай дровами! Ни пройти, ни проехать!
- Ладно, ладно. Я с Трёхногим завтра перевезу их на дачу – миролюбиво бурчал он.
- С кем!?
- С Трёхногим, ну, с помощником своим - она недоумённо смотрела на него.
- Ну, у меня, видишь, две ноги, а у него между ног, такая же, третья висит. С явной гордостью объяснил Пахомыч.
- Тьфу, дурак, такого не бывает, -  на полтона ниже сказала супруга.

        В  рабочей столовой  у нас торговали пивом. И мы после бани с удовольствием заходили пропустить кружку, другую явно разбавленного «Жигулёвского». Было у буфетчицы и ещё  кое-что и она наливала это под запись. Пахомыч выпить был не  дурак. Частенько после работы пропускал по 150 грамм, зная   наперёд, что дома будет скандал. Напарник тоже оказался не дурак  и  стали они, ещё больше «не разлей вода». 

       Дома Пахомыч всё чаще стал рассказывать жене про все шутки, связанные с «третьей ногой» Серёги. Как-то раз,  придя  домой поддатым, Пахомыч  приготовился уже выслушивать шквал упрёков и  проклятий. Но супруга с удивительным добродушием сказала: « Ну что у вас за манера за сараями пить? Пригласил бы домой своего напарника. Я бы  картошечки пожарила. Да и сама бы с вами чайку попила. И не вздумай с ним в общаге пить. Ещё заразу какую приволокёшь оттуда!» - безо всякого перехода завизжала она своим тонким, противным голосом.

             Серёгу уговаривать не пришлось. На следующий же день была получка. Они купили батон колбасы, селёдку и бутылку водки. Сидя за столом, жена Пахомыча расспрашивала Серёгу о доме. Он вырос без матери, даже и не помнил её. Отец – забулдыга. Воспитала его бабушка. Слушая невесёлый рассказ гостя, женщина  раза три фальшиво всхлипнула, прикрыв глаза ладонями.

         Казалось, недавно ещё бутылка была полной, а хозяин уже разливает остатки. «Пахомыч, сходи, возьми ещё одну. Ну что вам мужикам бутылка?» - сказала хозяйка. Пахомыча уговаривать было не надо. Тем более завтра  законный выходной. Он встал, не спеша оделся, взял деньги и так же, не спеша, вышел на улицу. Магазины были закрыты.  Пришлось идти на другой конец городка, в ресторан. Но навынос водку там не продавали.  Ему пришлось сдать одежду в раздевалку и  присесть за столик. Подошла официантка:
- Чего желаете?
- Два по двести пятьдесят.
- Закуску какую?
- Напарник сейчас подойдёт,  сам себе закажет, а мне зелёный горошек – вывернулся Пахомыч.
Официантка принесла два стёганых стакана водки и тарелку с салатом. Когда она отошла, Пахомыч аккуратно перелил водку в пустую бутылку. Не спеша съел салат и пошёл к выходу. «Была тебе любимая, была тебе любимая-а-а» - с пьяной грустью пели  ресторанные  лабухи. «Сейчас допьём,  Трёхногого  в общагу не пущу. Баба на диване постелет» - спускаясь по широкой лестнице подумал он.

         Подходя к дому, он услышал, как из его окна с  открытой настежь форточкой, рвалась песня «Увезу тебя я в тундру, увезу к седым…  «Коля Бельды, однако. Это куда же он её повезёт»? – с ехидцей усмехнулся Пахомыч.
      Дверь оказалось запертой изнутри. Он позвонил. Тишина. Ещё раз позвонил. Результат тот же. Минут пять соображал. В голову ничего не приходило. И вдруг: «Может, газом отравились? Она чай, вроде, пить собиралась. Заболтались, чайник закипел, залил конфорку…» Страшная картина встала перед его глазами. Пахомыч даже протрезвел. Но, как обычно (не спеша), сходил в сарай и взял маленький ломик. Подошёл к своей двери,  аккуратно отжал её и вошёл в квартиру.

        Картина вовсе не была страшной. Скорее необычной,  для степенного и во всем  аккуратного Пахомыча. Везде горел свет. Играл магнитофон. На столе стояла наполовину пустая  литровая бутылка «Золотого кольца». Повсюду была раскидана женская и мужская одежда. На супружеском ложе безмятежно спали жена и его помощник. Оба голые. "Третья нога"Серёги в виде браслета, была два раза обёрнута вокруг тонкого запястья супруги Пахомыча. Конец её терялся, где-то в складках кипельно – белой, накрахмаленной простыни.
                ***