Глава 7

Быстрым шагом, я без стука распахнул дверь в кабинет Эли. По традиции закона подлости дверь оказалась открыта, по видимости в спешке её забыли захлопнуть. В нос ударил резкий запах мускусных духов. В глазах рябило от отличного освещения. Голова гудела от небольшого похмелья. Я понятия не имел, сколько времени провалялся на грязной лестнице, но когда я очнулся, вся моя одежда была в моей рвоте. Как я умудрился в ней вываляться...
Кабинет был просторным, проветренным, и великолепно обустроенным. Посредине высился огромный черный стол, на котором я застал Рамиль и Элю. Я опустил голову и откашлялся. Девушка быстро кинулась за разбросанными по полу вещами, прикладывая их к обнаженному телу, а Рамиль удостоился лишь сесть в высокое кожаное кресло, с ухмылкой смотря на суматоху Эли и мою неловкость.
- А что, уже половина пятого? – хаотично смотря на настенные часы, вопрошала Эля. Затем она озадаченно посмотрела на меня. Я отрицательно замотал головой и, придвигая к себе стул, тяжело сел.
- Не совсем. – начал я, недовольно смотря в сторону мужчины с ирокезом, гордо восседавшего в дорогом кожаном кресле нигляже. Мы встретились взглядом, и поняв, что он не собирается уходить, предпринял попытку выжить его из кабинета. – Срочные обстоятельства, о которых мне необходимо переговорить с тобою как можно скорее с глазу на глаз. – Эля нахмурилась, но тоже окинула взглядом Рамиля, который даже не подумал двинуться с места.
- А обстоятельства не терпят отложений? – Выдержав искусственную паузу, наконец заговорил мужчина, недовольно ежась в кресле. Он так притворно держался аристократом, что от его деланных манер тошнило, как и от его прически.
- Нет, не терпят. – Грубый ответ заставил девушку вздрогнуть от неожиданности, и, обернувшись к Рамилю, она кивнула. Тот нехотя приподнялся, собрал разбросанные по полу вещи, и лениво одел джинсы, оставив голым торс.
- Когда закончишь это не терпящее отложений обстоятельство, - он гнусаво выделил последнее слово, - не забудь довершить другое… - И едва заметно он скользнул языком по губам, что должна была заметить только Эля. С несколько довольным видом мартовского кота, который нашел рог изобилия и всегда мог приникнуть к нему, он проследовал к двери, не оставляя свои деланные аристократические манеры. Дверь все же хлопнула громко.
- Так значит, что будем делать с помещением…- Начала было Эля, стараясь замять возникшую паузу, и отвернувшись, начала поспешно одеваться. Я повернул кресло и сел спиной к ней.
- Что это вообще за хрен? – Вопросил я, как можно наглее перебивая девушку.

- Что ты имеешь в виду? – Пожала плечами та. Я усмехнулся
- Ладно. Кто этот хрен? – Эля мгновенно приобрела свой деловито-недовольный вид.
- Это не хрен, а мой партнер по бизнесу. Это разные вещи. – Она на мгновенье задумалась, - А вообще ты прав, он хрен. И полный ноль... Ну ты понимаешь...
- Ууу... – Я пошарил по карманам, и вынул пачку сигарет.
- Ты выглядишь... Как бродяга...Мягко говоря. – Я заржал. Нервно. Я не выдержал. Девушка покосилась на меня, как на прокаженного, и взяла со стола пачку сигарет.  – С тобой все нормально? – Она щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась.
- Со мной? Со мной все великолепно. Правда, есть одно но, вернее два: во-первых, меня хорошенько пнул какой-то киллер, поэтому мне пришлось отдохнуть на полу лестничной площадки, во-вторых, по-видимому, он порешил кого-то на крыше. – Я стряхнул пепел прямо на пол и затянулся.
- Что за твою мать здесь твориться? – Нервно выругалась женщина. – Так, ладно. Это не твоя забота. Пусть Николай сходит и уладит это дело. Не суйся туда. Понял? Не вздумай. Эта дыра меня доконает...
Я приподнялся.
– Знаешь что, Ян. Тебе нужно отдохнуть, ты так не считаешь? Съездить за город, стать частью природы... Ну и все из этого вытекающее. Отойти на время от дел, забыть о городе на некоторое время.  Тем более я вижу, как все это на тебя влияет. –  Она подошла к мини-бару, наполнила бокал вином, и сделала глоток. Я стоял, скрестив руки и недовольно давая ей выговориться. Эля прохаживалась по кабинету с бокалом, и поглядывала на меня. Я подошел к бару, и наполнил бокал вина.
– Что-то я сомневаюсь в том, что нам следует и дальше держать этот выход открытым. Если это все, можешь идти. Только шума не поднимай. – Эля подняла телефонную трубку, звонко набила номер изящными длинными ногтями, и прислонив трубку к уху, закурила. На другом конце провода что-то щелкнуло, и послышался раскатистый мужской голос.
- Через пять минут у моего кабинета. – Эля отвернулась. Можешь, конечно, сходить с Николаем, если хочешь. – Я кивнул, и поспешно вышел, погружаясь в гущу ночной жизни, громкой музыки и плохого освещения.

Перекрикивая шумную толпу, рядом с кабинетом беседовали недовольные посетители, желавшие воочию увидеться с хозяйкой для плодотворного решения разногласий. Они тщетно стояли здесь с того самого момента как я заходил к Эле, и продолжали стоять, наивно надеясь поделится недовольством с ней самой. Таких визитов Эля не одобряла, и практически никогда не открывала дверей для посещения. Несколько раз такие недовольства заканчивались плачевно, посетители безжалостно вылетали в грязные подворотни, успевая подбирать по дороге свои кости, особенно в первое время, когда клуб только возрождался, восходил на вершину людского доверия и преданности. Тогда ещё молодая девушка, гордая и воодушевленная, стремилась быть ближе к людям, обзаводиться доверием и почитанием, и с готовностью и жаром встречала довольных, разгневанных и равнодушных, желая угодить всем в их немыслимых прихотях. Но после недолгого времени поняла простейшую из истин, что угодить всем ей все равно не удастся, да и желание к этому пропадало с каждым днем. Поэтому Эля ожесточенно отреклась от контакта с клиентами и посетителями напрямую, впуская в свой кабинет лишь нужных, полезных, прибыльных людей, коими не могли являться обычные смертные, посещающие клуб ради развлечения и не знающие ровным счетом ничего о нем и его подноготной. Годы работы с бездушными суровыми людьми, проектами и бумагами подогрели ум девушки, деловую хватку и смекалку, но, к сожалению, сжирали в ней простые человеческие качества, присущие всем обыкновенным людям. Она тщательно оберегала свою персону, которая не без труда добивалась в этом раскупаемом и распродаваемом мире своей особенной и неприкосновенной ниши, обеспечивающей ей светлое будущее и безбедную старость. Все это являлось для Эли необходимостью, как воздух для утопающего, и она делала для этого все возможное, устроняя любые препятствия. Обычные же люди постепенно переставали иметь для успешной девушки какое-либо значение, окончательно укореняясь как бездушные потребители и необходимую составляющую бизнеса. Для тех же, кто знал её близко, она все реже напоминала старую добрую девушку, готовую на все ради угоды другим. Холодная и безмолвная борьба в современном обществе ожесточала людей, настраивая их на один лад, отнимая все человеческое и оставляя лишь холодный расчет. Каждый погрузившийся в мир личной наживы всегда улыбается сквозь зубы и благоволит вам лишь ради собственной выгоды. Эти черты присуждают и обычным людям, но в мире успешных людей это кажется смешным. Обычный человек слишком мелко смотрит, и выгода для него сходиться в простых и не имеющих почвы вещах. В другом, жестоком и слепом мире это совершенно противополеженно и невообразимо, ведь и там и там разные ценности, несопоставимые и для первых совершенно неизвестные. Обычный человек, неподготовленный и не знающий ровным счетом ничего, схвативший лишь мелкие очертания правды и попавший в большой мир, может погибнуть так же как мальки, встреченные большой и красивой рыбой, но настроенной против них лишь ради своей выгоды, не расценивая мелкую рыбешку даже как представительницу своей среды обитания. Но в нашем мире таких людей именуют акулами, и видимо, не по одной лишь прихоти красноречивых людей.
Рядом с кабинетом Эли всегда стоял красавец с немыслимо огромными пропорциями, готовый в любую минуту одолеть сопротивление толпы в одиночку. Он расталкивал возмущенную толпу отбившихся от стаи рыбешек, пытавшихся восстановить свои права. 
Люди шумно толкали стоящих рядом, таких же недовольных, выкрикивали ругательства не только амбалу, но и друг другу, что становилось жаль этих отчаявшихся, готовых перегрызть глотки только из-за не находившей выход злобы совершенно по другим причинам и абсолютно незнакомым людям. Они были подвержены слепой ярости, отчасти на самих себя, чего они бы никогда не признали, и всецело на кого угодно, в особенности на тех кто мешал им добиться призрачной, как они верили, цели. В отличие от людей круга Эли, посетители не умели держать себя в руках, преобладать над своими эмоциями в случае крайней необходимости, обладать железной уверенностью в себе и своих силах и умело манипулировать не только людьми, но и обстоятельствами. В них не было прирожденного величия, хватки, успеха и талантов. Они были обыкновенными посетителями злачного места, от них не зависело ничего, и хотя они и считали себя цепочкой и ячейками в этом обществе, правда заключалась в их деньгах, которые и выстраивали законченную и совершенную цепь. Личность была далеко на задних планах.
Я вылетел из кабинета, звучно хлопнув дверью, и толпа загудела ещё громче, активно жестикулируя в мою сторону и пытаясь прорваться вслед за мной внутрь. Я поспешно огляделся вокруг, и увидел протискивающегося сквозь людской напор коренастого мужчину. Он морщась, словно от зловонной кучи мусора, расталкивал в стороны мужчин и женщин, пробираясь между ними. Амбал стойко держал атаку, препятствуя проникновению незваных гостей к недрам кабинета.
- Здорово! Еле дошел. – Отдышавшись, прохрипел мужчина прокуренным басом. – Какие проблемы? – Вопросил низкорослый мужчина. Я наспех рассказал все вкратце, не углубляясь в подробности и описания.
- Двигаем. – Лишь коротко ответил он, кивком головы указав на широкий коридор, обитый красным дерматином, ведущий к огромному танцполу, и мы двинулись вперед, скрываясь в резком свете неоновых ламп.
Танцующие светились в полутьме под свечением разнородных ламп, сияний и крутящихся фонарей. Оживленная толпа гудела, музыка оглушала и пол под ногами, кажется, вздрагивал, очень мощно прокатывая по всему телу вибрации. Люди на танцполе двигались неровно, будто дергались в лихорадке, или неожиданном припадке. Резкий мигающий свет отражал движения в ритм музыки, гремящей хаотично над площадкой. Мы пытались беспрепятственно преодолеть ревущую толпу веселящихся людей, аккуратно раздвигая людское движение с разных сторон, проникая в гущу и растворяясь в ней. Я постоянно отставал от товарища, который несся стремглав, и преграждающая путь толпа не доставляла ему особых неудобств в её преодолении. Я едва поспевал за ним, то и дело застревая в людской гуще как в вязком болоте, отставая, и теряя спутника из виду. Зал залила синяя дрожащая полоса света. Беспорядочно двигаясь по сторонам, растворяясь и развиваясь на мелкие синие световые полосы, она ненадолго осветила дорогу передо мной, затем опять заморгала и растворилась в безумных битам гипнотической музыки. Вдалеке я увидел коротышку, чуть ли не на бегу расталкивающего толпу, и кинулся вслед за ним, стараясь не терять его из виду.
Я почти догнал коренастого, но танцующая, как безумная, женщина с силой пихнула меня локтем, и не проронив ни слова, унеслась в танце невообразимо далеко. Удивительно, как они крутились в своих диких танцах на любом участке пространства, преодолевая расстояние и не прерывая немыслимых движений. Я уткнулся в тучного мужчину, стоявшего напротив. Он с силой отпихнул меня, раздраженно отворачиваясь, и я потеряв ориентир, крутился во все стороны, стараясь понять в которую мне двигаться. Спутник бесследно пропал, как и следовало ожидать, и я наобум пошел прямо в ту сторону, в которую смотрел, и быстро сообразил, что иду в правильном направлении, так как барной стойки по дороге сюда ещё не было. Люди, двигавшиеся рядом. Жутко мешали движению, норовили задеть и вели себя по отношению к другим слишком вызывающе, пользуясь ситуацией беспрепятственно задевать всех подряд. В толпе мне становилось душно, лампы на танцполе мигали, словно сигнальные ракеты, всеми цветами радуги, вызывая головокружения. Я не силился представить, какие препараты для принятия внутрь могли вызывать такое воодушевление и беспричинное необъяснимое движение.
Многие заглядывали в лицо, удивляясь моему плавному, быстрому и трезвому движению. Виднелись три небольших подиума, высящихся посреди зала, величиной с человека и вмешавшие на себя по одной девушке, которые порхали и кружились на них, периодически сбрасывая с себя вещи в толпу. Жуткие наряды блестели в разноцветных лучах освещения, длинные каблуки, пышные ресницы, увешенные стразами и перьями, виднелись, сверкая с разных сторон, короткие юбки и откровенные взгляды. Люди здесь были наряженные, вульгарные и вызывали недоумение у меня, а видимо должны были привлекать и вызывать у мужчин, или у женщин, кто как любит, непреодолимое желание. 
Удивительнее женщин выделялись мужчины, становившиеся внешне подобно, и даже лучше женщин, надевая на себя миниатюрные вещи, крася лицо ярче, чем свет на площадке и двигаясь плавно и лениво, что на некоторых это зрелище производило должный эффект.  Кажется, не женщины требовали равноправия, а напротив, оно нужно было мужчинам. Чтобы наравне с прекрасной половиной человечества красить губы, носить накладные ресницы, подводить глаза и запихивать серьги в оба уха. Хотя мелочей, ставших доступными мужчинам, было бесчисленное множество, и они с неким удовольствием принимали эти дары современного мира, не гнушаясь мнением консервативных мужчин и женщин, которые как не удивительно ещё сохранились, на этот счет.
На минуту я задумался, огляделся, ускорил шаг, продолжая протискиваться в тесной толкучке. Найти коренастого становилось сложнее с каждой упущенной мною минутой, но я надеялся, что он где-нибудь подождет меня, потому что возвращаться на мои поиски было бы большей глупостью, чем мне искать его взглядом, шаря толпу.
Мои мысли развеяло препятствие на дороге, в которое я несильно уперся, видимо задумавшись. Терпение не хватало, и я резко вскинул голову, устремляясь взглядом в преграждающего мне путь человека, и собираясь грубо оталкнуть его в сторону. И немало удивился, увидев перед собой худощавую невысокую фигурку девушки. Она была пьяна, поэтому слегка шаталась, и пытаясь удержать равновесие, слегка держалась мне за руку. Я поразился её стойкости в тот момент, когда врезался в неё с ходу. Она устало улыбалась, и широкая улыбка на её рыхлом лице смотрелась отвратительно. Я незамедлительно поспешил отвернуться, и приподнимаясь, посмотрел через неё вперед, тепля слабую надежду уловить коренастого сквозь расстояние. Девушка, сообразив мое равнодушие к ней, опустила голову, слабо улыбнулась, и игриво прикусив губу посмотрела на меня исподлобья. Я опомнился, слегка отталкивая её, но она стояла, схватив меня второй рукой, и посмотрела на сей раз в упор, укоряя взглядом мое равнодушие и спешку.
- Я мешаю? – Наивно вопросила Вафелька, прекрасно понимая что ответ последует положительный, и иного даже ожидать не следует. Она деловито откинула челку за ухо.
- Мешаешь.
- Я могу не мешать, если кто-то мне поможет. – Она взглянула куда-то в сторону, потом несколько растерянно перевела взгляд на меня и опять в пространство, продолжая держаться за мой рукав. 
- Вот и займись поисками того, кто бы был готов тебе помочь. – Я тряхнул рукой, скидывая навязчивую руку девушки, но она с силой затрясла мой рукав, будто не слышав меня.
- Мне нужно спрятать кое - что. – Она таинственно указала взглядом куда-то вниз, и я догадался, что нужно уставиться на дешевую черную сумочку, довольно небольшого размера. Я серьезно посмотрел на неё, резким движением выхватил сумку, и, не поднимая её, заглянул внутрь. В темноте что-то блеснуло в бело-синих лучах, сужающихся и расширяющихся откуда-то издалека. Я обернулся и посмотрел по сторонам, выталкивая девушку из толпы вперед, по направлению к выходу, к которому я шел ещё совсем недавно. Вафелька приняла попытки сопротивляться, видимо ей не понравилось грубое выталкивание в спину, и отойдя немного от меня, она неровным шагом двинулась сама. Шла она слишком медленно, предательски пошатываясь, и казалось без опоры могла упасть в любой момент.  Я с силой схватил её за руку, и чуть не выбежал с танцпола, протискиваясь через надоедливое плотное скопление народа. Девушка, которую я тащил с неимоверной силой, хныкала и вырывала руку, но от этого моя хватка становилась сильнее. Наконец толпа поредела, впереди виднелся заполненный людьми небольшой коридор, все же не столь многолюдный, как помещение позади нас. Коридор, хоть был и просторен, но не так уж хорошо освещен. Свет был тусклый, скорее искусственный, чем скупой. Я огляделся, и увидел дверь справа, располагавшуюся  недалеко от нас. Дверь, выкрашенная в тот же цвет, что и стены, казалась просто нарисованной. Почти все коридоры в клубе были пунцового цвета, нежного, агрессивного и обыкновенного, как и в сотне других заведений. Нигде нет ничего нового.
Я с силой прокрутил дверную ручку. Дверь, как и следовало ожидать, оказалась заперта. Люди в коридоре завыли, видя что я без очереди пытаюсь ворваться в место, служившее для многих здешних уголком уединения. Не обратив на них внимания, я с силой налег на жалкую дверь, слабую и новую, ведь двери здесь выбивали довольно часто. Замок заскрежетал, лязгнул, но не поддался. Несколько человек подошли ко мне, и начали что-то кричать, толкаться, пытаться выяснять отношения. Я с силой приложился к двери плечом, она поддалась, попятилась, но замок продолжал твердо держать её. Предприняв третью попытку, дверь гулко открылась и заскрипела покореженными петлями. Я вытолкнул находящуюся внутри пару, испуганно озиравшихся по сторонам и морщащихся  от неяркого, но непривычного для глаз  света, не дав им одеться, я грубо выпихнул их в чем было в коридор, втолкал туда Вафельку, и с силой захлопнул сломанную дверь. Слева на стене рядом с дверью, я нащупал выключатель, и небольшая коморка озарилась светом маленькой лампы, висящей под самым потолком. Гомон и недовольство толпы усилилось, и они застучали по двери руками, девушки противно завизжали, а кто-то подобно мне пару минут назад, пытался выбить выбитую дверь.
Вафелька испуганно взирала на мои действия. Я прислонил руку к двери и отдышался. Коморка была узкой, тесной, и едва вмещала двоих человек, но для искателей уединения существует мало неудобного. Взлохматив волосы, я нервно вздохнул, продолжая недоумевающее смотреть на девушку, а её некрасивое лицо наполнилось волнением.  Она убрала волосы рукой назад, и приоткрыв рот, хотела было что-то сказать, но опустив глаза молча уставилась на свои туфли. Мы молчали несколько минут, слыша грохоты музыки, недовольную ругань людей за дверью и тяжелую нервную тишину.
Молчание становилось раздражительным, я озлобленно в упор посмотрел на девушку, и та окончательно испугавшись, открыла рот, но я её опередил.
- Откуда?.. – Она вздохнула, и затараторила, не давая моим мыслям как следует сформироваться в голове. Затем потупилась в пол, открыла сумочку и нервно прикусила губу.
- На, возьми. Спрячь, пожалуйста.  – Вафелька вынула из сумочки пистолет, и угрюмо, трясущимися руками протянула его мне.