Холодный зимний день, начало великих свершений

Введение
Каждый из нас прочитал хотя бы один учебник по истории. Читая про царей, про те времена, мы как будто представляем себе это наяву, погружаемся в тот мир, пытаемся прочувствовать всё, примеряем на себе роль людей, живших задолго до нас с Вами. Иногда, учебники очень тяжело написаны, и получить вышеописанные ощущения, не представляется возможным. Цель моей курсовой работы: взять за основу сложную и интересную тему, но написать ее от лица тех людей, которые непосредственно принимали участие в истории нашей страны.
Среди способов обеспечения законности в государственном управлении важное место занимает прокурорский надзор. Этот надзор является одной из важных составных частей, относительно самостоятельной и специфической отраслью деятельности прокуратуры .
Моя цель показать:
-  как и кем прокуратура была создана во времена Российской империи;
- кто стал первым генерал-прокурором в нашей стране;
- дальнейшую судьбу прокуратуры после жизни ее создателя.
Итак, прошу погрузиться в зиму, 1722 года…
Холодный зимний день, 12 января 1722 года.
Большой светлый зал, стол, за которым сидят и тихонько переговариваются сенаторы, дабы князь  не услышал, луч солнца, который падает в угол залы и тем самым освещает пространство и над всем этим возвышается статная, сильная, уверенная в себе фигура царя. Сенаторы замолкают и их взгляд устремляется на Петра, который напряженно о чем-то думает и кажется не замечает, что происходит вокруг него. Так проходит несколько минут. Вдруг, сквозь тишину залы как гром прозвучал голос царя:
- Странное дело творится у нас в стране, делаешь для нее все, стараешься как лучше, но не берете вы то, что я вам даю, пытаюсь донести до вас. Почему?
Сенаторы опустили глаза, никто не осмелился сказать слово и ответить Петру, который своим пронзительным взглядом изучил каждого и ждал ответа.
- Я создал Сенат, чтобы навести порядок в стране, чтобы осуществлять контроль за деятельностью государственных органов, но кто бы мог подумать, что контроль нужно осуществлять за вами! Я разрушил некогда самый сильный институт власти – Боярскую думу. Доверил вам управление в стране, надеясь на честность вашу, но как вы дела ведете? Где порядок  в стране?
- Но, Петр Алексеевич…- вступил в разговор Борис Петрович Шереметьев. Он был товарищем Петра, и все вопросы тот решал с ним, советовался, искал помощи, чувствовал в нем друга и верного помощника. – Но, Петр Алексеевич, мы верой и правдой служим вам, давно в стране не было такого царя как вы, у нас порядок в делах внутренних и внешних.
- Порядок? Порядком ты называешь взяточничество и казнокрадство? – возмутился Петр.
- У нас есть институт фискалов, созданный вами, их тайный надзор за законностью. Сколько дел было раскрыто по взяточничеству и казнокрадству. Да что уж там говорить и в Сенате многих обер-фискал поставил на место, вывел на чистую воду.
- Борис Петрович, не напоминай про институт фискалов. Жаль, что ты не увидел мою ошибку, не тайный надзор надо в стране проводить, не доносчиков я хотел из вас сделать, а честных людей…
В Сенате поднялся гул негодования. « Как это, не тайный? У царя нашего от его бурной деятельности мысли странные в голове появляются». Слышен был шепот с разных концов стола. Шепот до Петра не донесся, и тем самым это сохранило должность, а может и жизнь многих из присутствующих здесь.
- Ты помнишь, что было после Указа 1715 года? – продолжил свою мысль Петр. Когда я установил, что за донос на взяточника и казнокрада, а также на тех, кто злоумышляет против государства, доносчик если подтвердится его донос получит половину имущества виновного, а холоп, донесший на своего господина, - вдобавок еще и волю.
- Да, царь, помню, - вздохнул граф.
А произошло то, что Петр больше всего боялся. В стране поднялась такая волна доносов, что анонимки ("подметные письма") подбрасывали к дверям государственных учреждений и церквей.  В 1718 г. царю пришлось издать новый указ о том, чтобы "подметные письма" сжигали на том месте, где их обнаружили.
- Но у нас еще есть Синод, государственный орган церковного управления, - продолжал Шереметьев, пытаясь доказать царю, что система органов власти в стране развита, что проведено множество новелл в сфере государственного управления.
- Скажи мне, кто контролирует Синод? – с неким блеском в глазах вдруг спросил Петр. Сначала этот блеск никто не смог объяснить, но всему свое время.
- Инквизитор, - не много растерявшись от вопроса,  ответил Борис Петрович.
- Инквизитор… - медленно проговорил Петр. Опять его мысли унеслись куда-то далеко. В зале поднялся шум. Заседание продолжалось уже больше часа, но время шло, а все больше молчали.
Тишину нарушил вошедший в зал обер-секретарь. Все обернулись на него. Он легкой, но неуверенной походкой подошел к царю. Протянул руку с каким-то свертком, завязанным атласным бантом. Петр резким движением забрал сверток, кивком головы разрешил обер-секретарю покинуть залу.
Все напряглись, думая, что же сейчас произойдет. Что там написано? Идей было много. Если заглянуть в мысли каждого из присутствующих, самая распространенная точка зрения сводилось к тому, что это Указ о прекращении деятельности Сената или Указ об устранении от должности того или иного сенатора. А может и всех его членов одновременно? Тишина стояла, что ни на есть гробовая. Нарушил ее, конечно же, Петр.
- У меня в руке то, что должно кардинальным образом изменить всю систему органов власти, то, что поставит на место вас и другие органы вместе взятые, то что наведет порядок в стране, возможно, то, что навсегда оставит мое имя в памяти потомков.
Наиболее сообразительные сразу поняли, что это не Указ об устранении их от должности, а что-то гораздо серьезнее. Петр разворачивал сверток, все затаили дыхание.


- Именной Высочайший Указ Правительствующему Сенату, - раздался громкий уверенный голос Петра. - Надлежит быть при Сенате Генерал-прокурору и Обер-прокурору, а также во всякой Коллегии по прокурору, которые должны будут рапортовать Генерал-прокурору. Я создаю Российскую прокуратуру!
Все ахнули. «Что? Прокуратуру? Очередная причуда Петра? Опять он хочет приравнять нас к Западу?» слышались голоса сенаторов. Те, кто до этого молчал, уже не могли сдержаться. «А может и к лучшему? Я слышал, что в западных странах этот институт успешно развит, для нас он тоже будет не лишним» звучали голоса с другой стороны стола. Сенаторы разделились на три лагеря, за, против, были те, кто воздержался. Но Петр все давно решил за них. Объявляя Указ, он знал, что прокуратура возымеет силу, он чувствовал ее значимость и в будущем.
- То есть, вы хотите сказать, государь, что теперь у нас гласный надзор? – спросил кто-то из присутствующих.
- Да, передо мной сейчас главная задача - уничтожить или ослабить зло, проистекающее из беспорядков в делах, неправосудия, взяточничества и беззакония (про себя Петр добавил ещё одну задачу: контроль за деятельностью государственного аппарата, в первую очередь Сената). Для этого я создал прокуратуру.
Заседание закончилось. Сенаторы ушли, молча, каждый погрузившийся в свои мысли. Нововведение в виде Сената одиннадцать лет назад им нравилось гораздо больше, чем эта «причуда» Петра…
18 января 1722 года. Царь быстрым шагом поднимался по ступенькам дома своего верного товарища, графа, генерал-аншефа, дипломата, сподвижника - Павла Ивановича Ягужинского.
- Петр Алексеевич, наслышан я о событиях, поднявших на уши весь Сенат. Хорошо, что вы решились на такой шаг. Я вас полностью поддерживаю, - говорил Ягужинский, пуская Петра в дом.
- Павел Иванович, не просто я пришел к вам. Радует, что вы в курсе изменений, проходящих в стране и поддерживаете их. Хотите стать непосредственным участником их? – спросил Петр, улыбаясь.
 - Я? Ваше Величество, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам в ваших государственных делах.
- Тогда назначаю тебя, Павел Иванович, Генерал-прокурором, отныне ты «око» мое…
Павел Иванович Ягужинский был назначен генерал-прокурором Сената. Он стал первым в истории России Генерал-прокурором, исполняя свои полномочия посвятил свою жизнь борьбе с казнокрадством. Представляя сенаторам Генерал-прокурора, Петр I сказал: "Вот око мое, коим я буду все видеть". Эта же мысль нашла свое отражение и в Указе от 27 апреля 1722 года "О должности Генерал-прокурора": «И понеже сей чин - яко око наше и стряпчий о делах государственных». Указ также устанавливал основные обязанности и полномочия Генерал-прокурора по надзору за Сенатом и руководству подчиненными органами прокуратуры. Ягужинский довольно быстро занял ключевые позиции в государственных делах, играя, по существу, роль второго лица в империи после Петра I. Он во всем поддерживал царя.
Петр ходил веселый последние дни, он видел, что деятельность прокуратуры стала приносить результат. Особенно уменьшилось за последний год казнокрадство, недаром назвал царь Ягужинского «оком». Последний все видел, все всегда знал и его активная деятельность удовлетворяла Петра.
- Осмотрит Павел, так верно, как будто я сам видел, - не раз говорил царь своим приближенным.
Ягужинский был очень умен и деятелен. За один день он делал столько, сколько другой не успевал за неделю. А день у него был расписан: контролировал деятельность Сената, при этом возглавляя заседания последнего, осуществлял надзор за исполнением законов, когда надо использовал право своей законодательной инициативы и самое главное встречи с царем, которые нередко сопровождались доносами на действия Сената.
Мысли свои он выражал без лести перед самыми высокими сановниками и вельможами, порицал их смело и свободно. Талантливый и ловкий, он не робел ни перед кем. Не удивительно, что светлейший князь Александр Меншиков «от души ненавидел его».
Систему прокуратуры при Петре можно представить следующим образом: во главе прокуратуры был Генерал-прокурор, его помощник Обер-прокурор Синода, заменивший инквизитора. Кто знает, а может Петр, спрашивая у Шереметьева про инквизитора при Синоде, уже тогда знал на кого он его заменит, а может только мечтал об этом и свято верил? Генерал-прокурору и  Обер-прокурору подчинялись прокуроры при коллегиях и надворных судах (в соответствии с Указом от 18 января 1722 года «Об установлении должности прокуроров в надворных судах и о пределах компетенции надворных судов в делах о доносах фискальных и других людей»). Прокуратура с момента ее создания была органом общего надзора. При Петре была создана централизованная система прокурорских органов во главе с Генерал-прокурором. Осуществляя надзор за Сенатом и возглавляя его заседания, Генерал-прокурор фактически подчинил его себе. Сенаторы возмущались, переговаривались между собой, но никто не посмел сказать слово против идеи царя. Петр видел это и мысленно радовался. Прокуратура возымела силу. У Петра не было страха, что власть созданного им органа разрастется и он не сможет его контролировать. Во-первых, потому что Генерал-прокурор нес ответственность перед императором и сообщал обо всех своих действиях, во-вторых, Генерал-прокурор был его друг и помощник.
Спустя три года активной работы прокуратуры во главе с Павлом Ивановичем Ягужинским и непосредственным участием Петра гласный надзор стал неотъемлемой чертой при характеристике российской империи.

Заключение
Наступила зима, такая же холодная как в 1722 году. Петр слег. Его недуги, полученные им от его изнурительной деятельности дали о себе знать. Особенно тяжелым временем и испытанием для здоровья Петра стала осень 1725 года, когда он, стоя по пояс в воде, спасал севший на мель корабль с солдатами. 28 января (есть ли в этом закономерность или нет), но через 16 дней и три года после создания прокуратуры умирает Петр. Его смерть повлекла за собой не меньше событий, чем его рождение. Основным вопросом для людей, стоящих у власти в тот период времени и для историков в последующие года стал вопрос о том кто будет преемником Петра и какой  след в истории нашей страны сыграл период дворцовых переворотов. Но не особо актуален вопрос, что стало с прокуратурой после смерти Петра? Как дворцовые перевороты повлияли на становление прокуратуры в нашей стране?
Что касается Ягужинского, то он при преемниках Петра I в полной мере познал как взлеты, так и падения. Он продолжал удерживать за собой пост Генерал-прокурора до 1726 года. Во время «заговора верховников» был даже обвинен в измене и арестован, но из кратковременного заточения вышел еще более могущественным.
Прокуратура же на время потеряла свою силу. Ограничивается ее государственное значение. Но нельзя делать выводы, что и в дальнейшем ее значение спало. В стране произошли важные преобразования, кардинальным образом изменившие ее назначение, а не ослабившие.
Но это уже совсем другая история…