Большая игра. Глава 8. Остап лоханулся

- Бля! - кричу я, потому что понимаю, что мне знакомо имя Андрей Бойко.
- Да что с тобой? - удивляется Нина.
- Дурак! Пустоголовый! Тупарь! Болван! Дебил! – бью себя кулаком по лбу. - Идиот! - я в отчаянии, потому что понимаю, какую рыбу прозевал. - Я знаю, кто он! Знаю!
Бросаюсь к компьютеру. Поезд ушёл, но хоть немного вдогонку. "Андрей Бойко - одноклассник Людмилы Муравской. Вот фото. Судя по взгляду, не исключено, что он был влюблен в неё. А после её исчезновения помог родителям женщины устроить могилу и установить памятник. Андрей говорил матери Людмилы, что Господь накажет Муравского. Кажется, он считал себя оружием Господа, потому что именно он убил прокурора Муравского, а теперь и Рубенко из СБУ. Я пытался связаться с Андреем, ещё когда не знал о его причастности к партизанам. К сожалению, выйти на него не удалось, все говорили, что он уехал в Россию. Но теперь мы знаем, что это не так". Выкладываю кусок файла, где мама Людмилы рассказывает об Андрее.
- Ну как я мог не обратить внимания! - в отчаянии показываю Нине на фотографию с "Одноклассников". Пьянка выпускников, вот Людмила, а в сторонке Андрей, который смотрит на неё странными глазами. В которых какая-то лютость. Что-то похожее было у того человека, дяди Настя, который приходил утром.
- Да что тут увидишь? – успокаивает Настя.
- Да он же дуреет от ярости, когда смотрит на её разбитые губы! Он хочет отомстить!
- Слушай, фотографии была сделана давно, а убил он только сейчас. Что-то уж очень терпелив.
- Возможно, уже тогда он общался с Соколом и тот требовал ждать. Или тогда он не решался пойти против системы! Ну, какой же я дурак!
Луплю теперь кулаком по стенке, лоб берег и так в голове не много ума. Я же сам вышел на террориста, который должен был убить Петрика, но не мог об этом написать. А про Вернигору мог, мог, но не разглядел в нём убийцу!
- А-а-а-а-а! - рычу от раздражения.
- Остап, успокойся, так нельзя! - говорит Нина. Я хочу рявкнуть на неё, послать к чертям, сцикуху глупую, но сдерживаюсь. Хватит ругать себя за то, что было, нужно смотреть вперёд. Я и так многое просрал, так что надо действовать. Звоню Дмитрию.
- Привет, ты знаешь, про Вернигору?
- Знаю! Я этого Бойко даже знаю!
- Откуда?
- Да мы о нём писали! Он когда-то заступился за женщину.
- Что за история?
- Женщина с коляской шла по тротуару на бульваре Шевченко. А там какой-то мудак припарковал машину, прямо на тротуаре, не пройдешь. Женщина начала просовывать коляску, царапнула машину, тот хер выскочил, начал орать на неё, а этот Бойко проходил мимо, вмешался. Водитель, он был типа крутой, мельницу имел, депутат облсовета, всё такое, наехал на Бойко, подумал, что простой работяга, ударил. Тот увернулся и положил водителя. Оказывается, Бойко занимался боксом. Удар в челюсть и депутат лёг рядом с машиной. Был большой скандал, Бойко бы посадили, потому что депутат трусил мошной, подмазал, где надо, менты так оборачивали, что Бойко сам напал, из хулиганских побуждений. Но та женщина, с коляской, за которую Бойко вступился, у неё отец был бывший председатель областного суда, имел связи, так что помог ему и отмазал от тюрьмы. Дело закрыли.
- Смотри, как интересно! А знаешь, где он живет?
- Да, там сейчас обыск.
- Диктуй адрес!
- Остап, а помнишь ты обещал провести онлайн-конференцию для нашего сайта?
- Помню, но потом!
Записываю адрес.
- Нина, поехали!
Мог бы её отослать, но сейчас не хочу быть один. Двоих труднее пристрелить. Надеюсь, что того киллера задержат на некоторое время, так что у меня будет день-два, но всё равно спокойнее в компании.
Выбегаю из гостиницы, садимся в такси, говорю адрес. Сам пишу в ЖЖ, что слышал от Дмитрия. Смотрю, что у предыдущей записи уже больше тысячи комментариев. Я бью рекорды!
- Я кое-что узнала о подруге. - говорит Нина.
- Потом. - приказываю я, потому что это такси подхватило нас вне очереди и другие таксисты не помешали. Гебистское такси, тут лучше лишнего не болтать.
Читаю, как установили личность. Благодаря видео. Хотя качество было и плохое, но люди, хорошо знавшие Бойко, сразу узнали его. Он действительно занимался боксом, потом получил травму и ушёл из спорта. Те, кто знал его, писали, что спокойный, уравновешенный парень. Действительно был влюблён в Людмилу, ещё в школе. Потом она поступила в университет, а он -нет. Не сдал экзамены, хотя учился хорошо. Писали, что не дал взятку, вот и срезали. После школы пошел сразу на завод учеником. То есть даром проучился два последних года в школе. Возможно из-за Людмилы. Она ещё в университете начала встречаться с Муравским, уже при деньгах и перспективным. Бойко отошёл в сторону, женился на девушке из цеха, прожил с нею три года, потом развелись. Писали, что она была глупая баба. Вообще, в комментариях из Вернигоры лепили святого. Не поступил в вуз, потому что не дал взятку, развелся, потому что жена была сквернохарактерной дурой, а сам он спокойный, добрый, с острым чувством справедливости. Из-за него вылетел с завода. Какая-то история о конфликте с администрацией.
- Остап! - Нина дергает меня за руку. Указывает вперед. Там уже привычные БТРы и автоматчики. Никого дальше не пропускают. Скоро приезжают съемочные группы с телеканалов, целая толпа журналистов, мне здесь ловить нечего. Вижу Дмитрия, который тоже примчал на место.
- Дима, мне нужны друзья и знакомые этого Бойко. Сейчас из него будут лепить или святого или чудовище. А я хочу показать, каким он был на самом дела.
- Сейчас попробую кого-то найти.
Он звонит, я смотрю, как из квартиры Бойко выносят какие-то ящики. Видимо, для дальнейшей изучения.
- Остап, можно встретиться с руководителем свободного профсоюза завода, где работал Бойко.
- Хорошо, давай. Слушай, а его бывшая жена где?
- В Италии, давно уже работает там.
- А где именно?
- Не знаю.
Мы едем к профсоюзнику. Я звоню на шоу, прошу найти в Италии Людмилу Бойко, бывшую жену Вернигоры.
- Остап, у нас сегодня опять шоу, нужно побольше информации об этом Вернигоре.
- А тема снова Оклунков, других не появилось?
- Да какие тут другие? - удивляются на шоу. То есть про Лиссома пока тихо.
- Хорошо, буду узнавать про Бойко.
Мы приезжаем в какой-то спальный микрорайон Оклункова. Серые панельные девятиэтажки мрачными стенами стоят вокруг двора, в котором полуразрушенная детская площадка, полностью разрушенная спортивная, несколько столов, на которых играет в домино местная алкашня. Отпускаю такси, но оно не уезжает, ждёт, пока мы зайдём в подъезд. Точно гэбистское такси.
- Заходим в другой. – командую. Мне хочется запутать следы. Так что заходим в соседний подъезд, ждём, пока такси таки уедет, после чего уже спешим в который нужен. В каждом из подъездов воняет. Причём по-разному. В первом - говном, во втором - тухлятиной. Лифт не работает, так что приходиться топать пешком. Нам на восьмой этаж, на пятом находим какое-то тело, пьяное и обосцанное, спящее прямо на лестнице. Меня этим не удивишь, первые годы в Киеве я жил в общежитии обанкротившегося завода на Борщаговке и насмотрелся там столько ягодок, что вот эти цветочки не замечал вовсе.
Наконец, пришли на восьмой, Дмитрий позвонил в дверь, обитую порезанным дермонтином. Видно, что первые порезы хозяин еще пытался заклеивать скотчем, а потом плюнул, не выдержав соревнования с неизвестными резчиками. Еще на стене рядом  с дверью было выведено красными буквами "Продажная сука" и "Лунёв - пидарас". Там было уже что-то раньше написано, потом замазано, несколько раз, а сейчас человек уже не замазывал.
- Кто там? – ослышался настороженный мужской голос.
- Это Дмитрий, из газеты, вам должны были позвонить.
Человек за дверью молчит. Смотрю на разбитый дверной глазок. Видимо, кто-то ударил молотком. Слышно, как щелкает замок. Мужчина открывает дверь, но немного, чтобы разглядеть, кто пришел.
- А чего вас так много?
- Здесь еще я, Остап Перламудров из шоу Шустера и моя помощница Нина. Добрый день. - я кручу головой, чтобы хозяин убедился, что это действительно я.
- Остап! - он меня узнал и сразу же открыл дверь. - А я вас видел, вчера! Заходите! - хозяин - невысокий, худенький человек лет за пятьдесят. Небритый, с жидким и грязным седыми волосами и синяками под глазами. Похож на пьяницу где-то в середине пути по наклонной к бомжу. У него бедная квартира, в которой давно не было ремонта. Проводит нас на кухню.
- Василий, мы бы хотели поговорить с вами об Андрее Бойко. Слышали новости о нем?
- Да слышал.
- Мне интересует, что там за конфликт был на заводе, после которого Андрея уволили.
- Та ну, давнее дело. - Лунев машет рукой и кривится. Видно, что ворошить прошлое ему неприятно.
- И всё же, что тогда произошло?
- Ну, нам спустили новые нормы выработки. На треть больше, чем были. То есть зарплата та ж самая, оборудование тоже самое, а работай больше. И не на процент выросло, не на три, а на тридцать три! С такой нормой каждый день пришлось бы перерабатывать, ещё и по субботам выходить! Мы решили протестовать. Совсем же охерели! Сами на самолете даже в Киев летают, зарплаты по сто тысяч, а с нас мало им одну шкуру драть, нужно еще больше! Капиталисты хреновы! Мужики обиделись, решили бастовать. А эти уроды из администрации начали пугать увольнениями. Мы вышли на митинг. Они стали искать на нас компромат. Хотели поймать на воровстве или на пьянстве в рабочее время. Но мы осторожны были, понимали, что может быть провокация. Потом пришел начальник цеха. Он как раз проштрафился перед администрацией, что-то там намутил с металлом, его даже посадить могли, но оставили, так он теперь задницу рвал, выслуживался. Ага, значит, прискочил ко мне и давай орать, чтобы я не провоцировал людей. Я ж был руководитель профсоюзной ячейки цеха. Вот стал и гундосит, поливает меня последними словами. Я сперва молчал, а потом не выдержал, ответил ему. Слово за слово, он меня толкнул, я аж улетел. Он же здоровый, под два метра бугай. Андрюха рядом на станку работал, не вмешивался, как я и просил. Но сказал начальнику цеха, чтобы руки он не распускал. А тот хер завалил про жену Андрюхину бывшую. Что, мол, на в Оклункове все ****и и в Италии то же самое, так что закрой рот, рогоносец. Специально распалял, чтобы Андрюха сорвался, но тот выдержал, хотя побелел. Тогда он давай на меня давить, толкал в грудь, а потом в лицо въехал. Ну тут Андрюха его и положил. Он же боксом занимался, драться умел, только рукой махнул и лежит начальник цеха, отдыхает. Мигом набежали шакалы из администрации, из службы охраны, "скорую" вызвали, милицию. Начали Андрюхе шить дело, что он напал и нанёс средние телесные, статья, уголовное дело. Все же видели, как в действительности было, что Андрюха меня защищал, все за него свидетельствовали. Но потом с ребятами работать начали. Кому путевку дали для ребёнка, кому пообещали не увольнять по достижению пенсионного возраста, всех одного за одним перебрали, каждого нашли, как за яйца прихватить и ребята показания свои забрали. Хотя никто не согласился против Андрюхи свидетельствовать, но и за него тоже. Так что уволили его за нарушение трудовой дисциплины. Он бы мог через суд восстановиться, потому что ни за что уволили, но не стал. Сказал, что не хочет с холуями работать. Обиделся он на пацанов, считал, что предали его. Так ведь и точно предали. Сдали. Думали лучше будет от этого. Только хер. С этим шакальём, чем больше уступаешь, тем больше оно тебя выебать норовит! – профсоюзник кривиться в презрении, то ли к коллегам, то ли к шакалам из администрации, то ли и к тем и другим.
- И где Бойко после завода работал?
- Ну, сначала на фирме одной. Он же неплохой инструментальщик был, но потом его из фирмы тоже выгнали.
- За что?
- Администрация завода поработала. Дали фирме заказ на несколько сот тысяч, но поставили условие, чтобы Андрюху уволили. Ну те и уволили, чтобы заказ получить.
- И дальше где он?
- Да не знаю. Сначала охранником работал, потом где-то на стройке. Точно не знаю, он с нами не общался, обиделся, что мы его предали.
- То есть, что он в партизанах, вы не знали?
- Конечно, нет! Я его последний год и не видел. Говорили пацаны, что встречали его на стадионе, где он качался.
- Качался?
- Ага. Кроссы бегал, на турнике занимался. Поддерживал форму.
- Для чего?
- Ну, он всегда такой был. Не пил, спортом занимался. Всегда подстриженный, выбритый, в чистом и глаженном, будто не работяга, а банкир какой-то. Очень уж порядок любил.
- А почему не пил? Здоровье?
- Нет, у него же батя был пьяница.
- Батя?
- Да. Однажды был в запое, потом пошёл в туалет, ремень из штанов вытянул и повесился. Там его и нашли.
- Это точно?
- Точно. Это лет двенадцать назад было, Андрюха ещё школьником был. В газетах об этом писали.
- Нина, езжай в городскую библиотеку, поищи там, нам нужны статьи об этом случае.
Нина, как настоящий солдат, дважды не переспрашивает, встает и уходит.
- А откуда синяк? - спрашиваю у Лунёва.
- Да откуда же ещё, из ментовки.
- Вас арестовывали?
- Да. Мой же профсоюз раньше с националистами сотрудничал. Так что замели и меня, допрашивали вот. – он показывает на синяки. - Но я же про партизан ничего не знаю, два дня помурыжили и отпустили.
- А что вот о жене Бойко вы говорили. Действительно гулящая?
- Да нет. Просто она денег хотела, чтобы красиво жить. Она же сама была красивая баба, её подруги окрутили всяких там богатеньких Буратино, а она по молодости вышла за Андрюху. Он человек хороший, но не денежный, она его пилила за это всё время, чтобы зарабатывал больше. Потому и разошлись. Она сошлась с каким-то итальянцем и уехала к нему. Думала, там ей будут деньги.
- И что, нашла богатство?
- Да какой там!  Тот итальянец рассказывал, какой он крутой, а потом оказалось, что чуть ли не уборщик в кинотеатре. Так что она от него ушла, вроде бы работала официанткой. У меня дочка с ней в Вконтакте переписывается.
- А как её там зовут?
- Людмила Бойко, кажется так и есть.
- Людмила? Людмилой же и жену Муравского звали.
- Ага, что-то ему не везло на Людмил.
- Слушайте, а вот вы вообще ждали чего-то такого от Андрея? Что в партизаны пойдёт.
- Не знаю. Но то, что он безбашенный, это факт. Однажды мы возвращались со смены, решили зайти пивка выпить. Ну и Андрюха с нами за компанию. Он безалкогольного мог бутылочку выпить. Зашли в бар один, там недалеко от проходной. Ну, зашли, а там сидят чёрные, кавказцы, чечены что ли. Не знаю, как их сюда занесло. Что-то по своему хардакают, потом начали девку продавщицу заябывать. До слёз довели. Все сидять, не вмешиваются, потому что чёрных шесть человек, может и при стволах. Головы опустили и бухаем. Но Андрюха влез, сказал, чтобы не лезли. Хачи, они обкуренные были, что ли, только этого и ждали. Вскочили, ножи достали и к Андрюхе. А тот две бутылки схватил, об стол их, розочки сделал и к хачам. Те остановились. Постояли так, посмотрели друг другу в глаза, потом один чёрный, который у них за старшего был, говорит, ладно, расходимся. Они расплатились и ушли. А могли же прирезать. Их же шестеро было, обкуренных, им же всё пофиг. Но Андрюхе тоже пофиг было. Не знаю, откуда это у него, но вот ничего не боялся. - Лунев кивает головой. Вижу у холодильника недопитую бутылку водки, прикрытую тряпкой. От самого хозяина попахивает спиртным. – И бабы его за это любили. Та же официантка с бара долго за ним бегала.
- И что?
- Да ничего, он её будто не замечал. Может про Людок своих думал.
- Про жену и про Муравскую?
- Да бог его знает, он же никогда про баб своих не говорил. Мужики то любят, когда бухнут, про баб полялякать. Но Андрюха - никогда. Может, что не пил.
- А откуда он мог идей партизанских набраться. Книги какие-то читал, может в партиях каких-то состоял? 
- Книги читал. Это я ему сказал читать, чтобы знать. Ведь для капиталиста важно, чтобы рабочий человек ничего не знал, чтобы стоял за станком днями и головы не поднимал. Чем темнее, тем послушнее. Так я ему книги давал. А про партии, так вроде никуда он не ходил, когда мы общались. Да и времени у него не было тогда.
- А чего не было?
- Как раз тогда мать заболела, лежала дома, он за ней ухаживал. После смены всегда спешил туда, какие там партии.
- А когда умерла мать?
- Да года полтора назад. Он очень тогда переживал, даже поседел немного.
- А вы видео с похищением Рубенко смотрели?
- Смотрел.
- Там точно Андрей?
- Точно. Походка его и осанка. Он всегда так ходил, с прямой спиной. Он же в детстве на танцы ходил.
- На танцы?
- Да, на танцы. Потом его побили, да и денег на костюмы не было, так что пошел на бокс. Там научился драться.
- А тренера его не знаете?
- Нет.
- А родители его жены, Людмилы, здесь, в Оклункове?
- Да, здесь. Мать. А отец от инфаркта несколько лет назад помер. Людка даже на похороны не приехала, сказала, что к свадьбе готовится. Но кому она нужна, с ребенком то.
- С ребенком?
- Да, у неё ребенок есть. Записанный на Андрея, но не его. Людка тогда здесь с несколькими крутила, всё хотела богатого найти. Кто-то ей ребёнка сделал, а вот с богатством не помог.
- Смотри, сериал целый. А фотографии какие-то с Андреем у вас есть?
- Да. С митинга. Сейчас. - мужчина выходит из кухни, через минуту возвращается с несколькими фото. - Это мы на митинге. Против сокращений. Нас хотели тогда на двадцать процентов сократить. А в трудовом договоре написано было, что не больше пяти процентов в год. Все тогда вышли и отбились. Тогда начали сокращать не кучей, а по одному. И сократили сколько захотели. Твари. Потому что перепуганный народ у нас, холуи, рабы. Если бы таких пацанов, как Андрюха, хотя бы сотню, чтобы ничего и никакого не боялись, так можно было бы весь завод разнести! Дрожала бы администрация! А с этими огарками, ну что за борьба? Тьфу! - он смачно плюет в раковину.
Я прошу разрешения взять одну из фотографий, на которой Андрей с плакатом стоит перед рядом омоновцев со щитами и дубинками. Его вот-вот могут завалить, а он, такое впечатление, что даже не думает об этом. Держит плакат и ни шагу назад. Боец. Записываю адрес матери Андреевой жены, которую Лунёв тоже знает, потому что она работала крановщицей в цехе.
Идем, я звоню Нине, прошу поискать в газетах и статьи про забастовки на заводе "Красного знамени».
- Остап, смотри! - шепчет Дмитрий и показывает на микроавтобус, который подлетел к подъезду, из которого мы только что вышли. Из микроавтобуса выпрыгивают семеро парней в штатском, бегут в дом.
Мы садимся на остатки скамейки, под ободранной абрикосой, я начинаю набирать пост в ЖЖ про услышанное об Андрее. Успеваю его разместить, когда из подъезда выводят Лунёва в наручниках и с мешком на голове. Лица не видно, но можно опознать по одежде и неуверенной походке.
- На три минуты бы раньше и нас бы прихватили. Повезло. - шепчет Дмитрий.
- Поехали к теще Бойко. - говорю я. Понимаю, что, скорее всего, её уже прихватили. Но тем не менее.
Выходим на дорогу, Дмитрий останавливает какого-то частника. Тот везёт нас и рассказывает, что его двоюродный брат знает парня, который учился в одном классе с Вернигорой.
- Говорят, крутой пацан был! - в восторге рассказывает водитель. Меня он не узнал благодаря бейсболке. - Как он Рубу сделал! А Руба же не простой был, очень не простой! Я его один раз подвозил! За ним следили, он хотел оторваться. Так что вызвал к черному входу в ресторан "Райский уголок". Я приехал, он запрыгнул и мы начали по городу крутиться. Но всё равно не отпустили нас, какие-то ребята на третьей "Мазде". Минут десять мы от них бегали, а потом Руба кричит "Тормози!" Я и затормозил. Те пацаны мне чуть в зад не въехали, а Руба выскочил с пистолетом и к ним. Думаю, те товарищи усрались, думали, что он их положит. А он только колёса им прострелил! Потом сел и мы поехали! Вот какой был хер!
- И что ты, в милицию не обращался?
- Да что я, дурак что ли? Чтобы Руба меня потом со свету сжил? Он же такой был! Крутой! Но Вернигора круче!
Приезжаем по адресу, в частный сектор. Кварталы старые, но среди небольших домиков времен застоя кое-где мелькают большие хоромы с колоннами и башнями. Видно, что новые оклунковчане обживают понемногу этот район. Мы выходим раньше, чем нужно, чтобы водитель не знал, куда пошли. Понемногу путаем следы. Проходим метров двести по частному сектору, останавливаемся возле небольшого дома из красного кирпича, с крышей из шифера, сильного поросшего мохом. Калитка во двор выломана, стоит рядом, прислонённая к воротам. На скамейке рядом сидит какая-то бабушка и меланхолично лущит семечки.
- Извините, а нам нужна мама Людмилы. - говорю бабуле.
- Забрали её. – говорит бабушка и даже не смотрит в мою сторону, знай себе плюёт семечки. 
- Кто забрал?
- Да милиция вроде бы. Приехали и забрали. Гады такие, калитку сломали, собаку застрелили. Совсем подурели. - вздыхает женщина и плюет очередной порцией шелухи. 
- Мы посмотрим, хорошо? - я не дожидаюсь ответа и захожу во двор, снимаю на мобильный убитую собаку, такого смешного рыжеватого дворнягу, который вряд ли был так уж опасен. Выломанные двери и калитка. Бандитский налёт какой-то. Плохие манеры у нашей милиции. - А вы кто?
- Сестра.
- То есть Людмила, это ваша племянница?
- Да.
- Слушайте, мы с телевидения. - я снимаю бейсболку и даю себя разглядеть. Женщина рассматривает, но в её глазах я не вижу, что она меня узнала. - Шоу Савика Шустера, я - Остап Перламудров, специальный корреспондент в Оклункове. Неужели не узнаёте?
- Да у меня телевизора нет. Как сгорел лет десять назад, так и не смотрю.
- Ну, неважно. А вы про Андрея, мужа Людмилы, слышали?
- Слышала. Из-за него же сестру и забрали.
- А как они жили, Андрей и Людмила?
- Да как, плохо. Она его грызла, чтобы денег больше, чтобы машина была, одежда модная, на море ездить. И не просто чтоб в Крым, а куда подальше. А он же работяга с завода, какие там у него деньги? Вот и разошлись.
- А этот Андрей, он Люду не обижал?
- Нет, он смирный был. Ну, то есть иногда мог характер показать. Однажды они пришли сюда в гости, Людка давай скулить, что зарабатывает мало, что неудачник. Он слушал, слушал, а потом тихонько так говорит, что еще одно слово и пирогом ей рот закроет.
- Каким пирогом?
- Да сестра испекла, у нее всегда очень вкусные пироги выходили. Большие такие, с начинкой, на полстола. Так вот, он тихонько сказал, не кричал даже, а Людка и заткнулась. Видимо понимала, что он может и заткнуть, если довести.
- А где она сейчас?
- Да в Италии где-то.
- И где работает?
- Да она матери родной не говорит, где там мне знать!
- А ребенок с ней?
- С ней, вроде.
- А это правда, что девочка не от Андрея?
- Правда.
- И он знал об этом?
- Конечно, знал. Она же на него и не похожа была. Людка сперва врала, хотела на него записать, Андрей требовал анализы провести, по установлению отцовства. Но Людка отказывалась.
- А кто отец, неизвестно?
- Да, разное говорят. Она тогда со многими тёрлась.
- И Андрей не мешал?
- Нет, они тогда уже отдельно жили.
- Так, а об отце, что говорили?
- Да никто точно не знал. Людка и сама, может, не знала. Говорили, что мог и Арутюнян, мог и Костров, а мог и Руба.
- Арутянян, это предприниматель оклунковский, у него здесь два рынка. Костров, это из пожарной инспекции ****ун один. Ну а Руба, это есбеушник, вы его знаете. - Объясняет мне Дмитрий.
- А Руба тут при чём?
- Да он же здесь рядом живет. - кивает женщина.
- Здесь метров триста. - подтверждает Дмитрий.
Я думаю, что вот это уже интересно.
- Андрей очень волновался, что ребенок не его?
- Нет. Он же как Людку выгнал, так больше о ней и не вспоминал. А ребенка, Ирочку, так даже любил. Она же здесь росла, Людке тогда не до неё было. Андрей сюда приходил, подарки приносил, играл с ней.
- С чужим ребенком?
- Ага.
- И тёща его пускала?
- Конечно. Сестра его уважала и Людку ругала за глупость её, что бросила хорошего мужика. С Андреем всегда у сестры лады были. И он ей помогал. Даже вот этой весной, когда гной привезли, то помог разбросать по огороду, а потом ещё договорился, чтобы вспахали. И поскородил сам. Он трудящий парень был и не пил. Дура, Людка, что ушла от него.
- А не знаете, где он в последнее время работал?
- Не знаю. Ничего не говорил. Он всегда такой был, молчун. - женщина доедает семечки и лезет в карман за новой партией.
- А с товарищами он сюда не приходил?
- Нет, всегда сам.
- А вроде же говорили, что девочку таки на Андрея записали.
- Ага, он согласился, потому что сестра попросила. Людка же уезжала сперва сама, сестра уже в возрасте ей опеку не оформляли, могли девочку в интернат забрать. А так она осталась вроде у Андрея, но жила тут. А потом её Людка забрала, не прогуляла ещё всю совесть.
- Ух ты как. Ну, спасибо, что поговорили.
- Да, не за что.
Мы отходим, я делаю запись в ЖЖ, видео пока не сливаю, потому что мобильный интернет здесь плохого качества.
- Ну что, пошли. - говорю Дмитрию.
- Вон, видите, дом Рубы. - Дмитрий показывает на многоэтажный дом под красной черепицей неподалёку.
- О, пошли, посмотрим.
Мы спешим туда. Вижу, что вокруг дома высокий кирпичный забор, над которым несколько камер наружного наблюдения.
- Берегся товарищ. - киваю я на забор.
- У него еще несколько кавказских овчарок двор охраняли, но недавно подохли отчего-то. - говорит Дмитрий. Я вспоминаю рассказ парня из больницы и догадываюсь, с чем мог быть связано мор собак. Потом вспоминаю о пистолете. Где-то здесь должен быть спрятан пистолет партизана, которому помешал аппендицит.
Мы проходим рядом с домом, дальше я вижу небольшой овражек, с кучами мусора, который виден среди зелени кустов. Подходим ближе.
- Дмитрий, подожди, я схожу посцу. - прошу коллегу. Мог бы его куда-то отправить, но сейчас мне спокойнее, когда он рядом. Не хочу оставаться один. Захожу в кусты. Действительно, кучи мусора, какая едва заметная тропка, прохожу по ней и вижу старые двери, валяющиеся на земле. Поднимаю их, но под ними ничего нет. А должен же быть пистолет в черном пакете. Потом присматриваюсь. На двери кусочки ещё влажной земли. Вот они здесь лежали, замечаю их отпечаток на земле. Под ними что-то было, осталась вмятина, а потом кто перевернул двери и взял пистолет. Недавно, земля еще не высохла. Может полчаса назад, может час, не больше.
Слышу как стучит кровь в висках. Кто мог забрать пистолет? Не верится, что кто-то случайно нашёл. Эти двери лежали здесь уже несколько лет, с чего бы кто-то стал их переворачивать? Кто-то знал, что искал. И я вспоминаю о парне из больницы. Который сбежал. Он исчез, теперь исчез пистолет. Если бы парень хотел просто где-то спрятаться, он бы не возвращался за пистолетом. А если вернулся, то вполне возможно, что он хочет таки воспользоваться им. Дальше же всё просто. Было известно о трёх целях. Муравский и Рубенко уже мертвы. Остается Петрик. Чёрт!
Я выбегаю из кустов.
- Дмитрий, а в списке партизан был еще кто-то из Оклункова кроме Петрика и Рубенко?
- Нет, больше никого.
- А ты знаешь, где живет Петрик?
- Знаю.
- Побежали! Быстрее!
Я бегу и Дмитрий бежит. Не спрашивает куда и зачем. Это хорошо. Я очень боясь опоздать. Приехать, а Петрик уже убит и там куча ментов. Снова я упустил главное! Только бы успеть, только бы успеть!