Хроники неудавшейся смерти

Автор: †ТранSILVAнкА†
Название: «Хроники неудавшейся смерти»
Фандом: «Агата Кристи»
Категория: Джен
Жанр: OOC, драма, darkfic, POV Глеба
Рейтинг: R
Размер: Мини
Дисклеймер: Ни на что и ни на кого не претендую.
Комментарии: Очередной дарк
Предупреждение: Мрачно-депрессивное чтиво
Статус: закончен

Глава 1
Лежу. Свет пытается пробиться сквозь закрытые веки. Не открываю глаза. Не потому что не хочу. Хочу. Очень. Просто нет сил. Я лежу овощем уже неделю. Или две. Не помню. Не помню, потому что это один из тех редких моментов, когда я в себе. Проще говоря, это один из тех моментов, когда я не в бреду. Поэтому я не могу сказать, какой сегодня день, сколько времени, день сейчас или ночь, где я… Хочется, чтобы все это поскорее кончилось….

Я не могу открыть глаза. Не могу пошевелиться. Даже думать больно. Мысли острыми иглами впиваются мозг, пережимают дыхание… Сжимаю из последних сил простынь в горстях… Только не провалиться снова! Только не провалиться!.... Но мне опять все жарче… Я будто плавлюсь в раскаленной лаве… Сознание еще пару раз дергается и исчезает…

***
Лава… Вязкая… тягучая… Она везде… Она жжет тело, превращая его в один сплошной ожог…. Не хватает воздуха… Я пытаюсь ухватить его, по-рыбьи широко разевая рот… Но вместо воздуха в мои опаленные легкие врывается только жар… Я барахтаюсь, пытаясь выбраться…. Хочется кричать… Звать на помощь… Все мое существо изгибается в немом крике: «Помогите!!!!!»  Больше нет сил… Нет сил ни барахтаться, ни кричать, ни даже дышать… Перестаю сопротивляться…. Ухожу в лаву… Скрываюсь под ее кипящей поверхностью…. Тело изгибается в страшной судороге нечеловеческой боли….

***
Тяжело дышу. Кажется снова выбрался. Еще один раз выбрался из небытия. Я не помню сколько времени я был в бреду. Минуту, час, два, день?... Без разницы… Главное – жив. Но лбу что-то холодное. Вроде бы грелка со льдом. Сейчас мне уже легче. Настолько, что могу открыть глаза. Не полностью – это было бы слишком хорошо. Просто могу приоткрыть их. Чувствую как разлепляются ресницы. По глазам сразу же больно режет свет. Издаю тонкий слабый стон, больше похожий на глубокий вздох. Свет становится чуть слабее. Еще чуть приоткрываю глаза и вижу над собой склонившегося Вадика. Мдаааа… Видок у братца еще тот… Взъерошенные спутанные волосы, многодневная щетина, воспаленные глаза, осунувшееся лицо… Блять! Неужели он просидел тут со мной все это время???? Неужели никуда не отходил от меня??? Вадик… Бедный… Неужели ты все это терпишь? Неужели ты меня все еще любишь???
Несмотря на свой ужасный вид, он еще пытается доказать мне, что все будет хорошо… Правды выглядит это весьма жалко, но я все равно здорово видеть его вымученной улыбку, его усталые карие глаза, светящиеся добротой, заботой и надеждой…

Хочется пить… С трудом прорываю языком преграду сухих потрескавшихся губ и облизываю их.
- Пить… - не узнаю свой голос. Точнее не голос а его остатки в виде хрипа.
- Сейчас. Потерпи маленько, - Вадик срывается с места. Я закрываю глаза – начитает болеть голова. Правда она уже болит, но теперь боль становится невыносимой. Слышу тяжелые шаги брата. Чувствую, как прогибается кровать под его весом, как он берет меня одной рукой под голову, как моих горячих губ касается край стакана. Я приоткрываю их, и в мой опаленный высокой температурой рот врывается поток прохладной воды. Жадными движениями языка проталкиваю воду в себя, надеясь, что в стакане ее много, пытаюсь растянуть эти моменты удовольствия. Никогда не думал, что просто питье воды может доставлять такое счастье. Вода кончается. Я уже не чувствую себя человеком, скитавшимся по пустыне.
- Спасибо… - хрип начал приобретать очертания голоса, - Вадик, а ты уже давно тут? – он прижимает меня к себе, как маленького ребенка.
- Две недели. Как ты заболел, так я и приехал. Мне позвонила соседка. Сказала, что ты стонешь за стенкой, будто тебя фашисты пытают, и не выходишь уже три дня. Я испугался и приехал. Ты в кухне на полу валялся, и у тебя были температура и бред. Я тебя на кровать перетащил. И вот так от тебя и не отхожу. Ты постоянно мечешься, плачешь, стонешь…
- А врачей не судьба была вызвать? – я не могу не съязвить, открыв глаза и глядя на него узенькими больными щелочками.
- Они сказали, что у тебя сильное истощение. Велели ждать, пока пройдет температура, а потом кормить тебя плотно. Странно, что в больницу не забрали… - он пожимает плечами… А мне стыдно за ехидство… Вадик тут распинается ради меня, а я язвлю в его сторону….

Опять мученически закрываю глаза…. Вроде бы становится чуточку легче…  Чувствую, как моего горячего, как адское пламя, лба касаются мягкие губы Вадика. Проверяет температуру, но не удерживается и чмокает меня, как в детстве… От этого детски-простого поцелуя все сжимается внутри и хочется плакать…
- Ты весь, как печка.
- Знаю….
-  Может дать тебе все-таки таблетку? – он не на шутку тревожится.
- Как хочешь… - я давно не чувствовал себя настолько апатичным.
- Дурик мой, дурик…. – шепчет мне куда-то в волосы Вадик, прижимая меня к себе так, что я чувствую тело брата каждой своей клеточкой. Он всегда прижимал меня к себе так, когда я болел, а болел я всегда очень и очень часто… Родители выгоняли Вадика из комнаты, боясь, что я его заражу, а он все равно возвращался, обнимал, и мы превращались в один организм. Мы могли сидеть так часами, не меняя позы. Так мне всегда было легче. Прошло много лет, но ничего так и не поменялось. Мне сорок, моему брату сорок шесть, я болею, а он так же обнимает меня, как и тридцать лет назад. До сих пор мне кажется, что Вадик в эти моменты, будто берет на себя часть моей болезни. Прижимаюсь к нему еще сильнее.
- Вадик, я не хочу туда снова…. Не отпускай меня… - еле шепчу…
- Никуда тебя не пущу. Никуда…. – он гладит меня по спине, по волосам. Медленно заваливается на постель. Утягивает меня за собой. Я лежу у Вадика на гуди. Закрывает меня одеялом. Поет тупую детскую колыбельную:
- Уж ты, котинька-коток,
Уж ты, серенький бочок,
Приди, котя, ночевать,
Глебку нашего качать.
Уж как я тебе, коту,
За работу заплачу:
Дам кувшинчик молока
Да кусочек пирога…  – древняя мелодия, выбивающая слезы по ушедшему детству. Это была моя любимая колыбельная. Вадик поет еще что-то на этот же мотив. Все колыбельные на одну мелодию. Мозг медленно начинает выключаться уводя меня в благодатный сон, которого все мое существо ждет уже две недели.

Глава 2

Пробуждение облегчения явно не принесло. Тело словно разбирали на кусочки. Казалось, что я чувствую, как медленно отделяются части моего тела, слышу треск рвущихся мышц, хруст костей… Кошмар наяву… Я прикрыл глаза, думая, что будет легче, но обломался. Я ощущал легкие уколы по глазам и неприятное жжение – начали лопаться сосуды. Горячие веки давали на мозг в прямом смысле слова. Попробовал открыть глаза. Особой разницы не заметил, разве только давление на мозг сменилось подсчетом лопнувших сосудов….
Грудную клетку, будто уменьшили раза в три. Пытаюсь сделать вдох полной грудью, но воздух с глухим сипом входит в меня, совершенно не насыщая мои клетки кислородом…. Выдох получается таким же отвратительно-сипяще-хрипящим. И еще вдох… И выдох… Можно задержать дыхание. На минуту, на две, больше… Потому что, что дышу, что не дышу… Воздуха нет… Я задыхаюсь, умираю…
Все тело налито жаркой тяжестью… Как будто кровь кипит в жилах…. Закрываю глаза… Чувствую, что начинаю проваливаться… Не хочу! Не хочу! Но мне снова кажется, что я тону, чувствую, что кровать горит огнем, я горю, все горит… Мне страшно… Огонь добирается до головы… Чувствую, как огненный обруч смыкается вокруг моих висков… Больно думать… Мама!  Больно! Все болит! Я так больше не могу! Помоги! Помогите, кто-нибудь! Мое тело начинает жить отдельной от меня жизнью… Оно ходит волнами, выгибаясь в диких судорогах…  Вся воля сконцентрирована только на том, чтобы не потерять остатки контроля… Не провалиться в бред…  Мозг гасит все сигналы извне… И только откуда-то издалека до меня доносится дикий хриплый нечеловеческий крик… Через десяток секунд понимаю, что это кричу я… Чувствую, что на меня наваливается что-то или кто-то, обнимает и приподнимает… Тело по инерции продолжает биться в судорогах….
- Все… Все… Тихо… Все хорошо… - слышу над ухом шепот. По голосу догадываюсь, что это Вадик. Он пытается удержать меня… Но я все равно бешено вздрагиваю… - Тише, мой маленький…. Тише… - Вадик гладит меня по телу, по волосам. Целует в лоб, в глаза,  в губы… Не так страшно…
- Помоги…. Вадик… Родной… Помоги… Плохо… Умираю… Страшно….Спаси… - жуткий хрип вырывается из моих легких… Не верю, что ЭТО когда-то было моим голосом…
- Потерпи немножко! Сейчас! Сейчас! – Вадик еще что-то говорит мне, но  я не слышу  его я исчезаю… Проваливаюсь… Больно… Жарко… Страшно….

***
… - Потерпи немножко! Сейчас! Сейчас! Глеб! Ты меня слышишь!? Глеб!? – я понимаю, что с Глебом что-то не то. Он весь горячий, как печка, стонет, бьется в жутких судорогах…. Мне страшно… Я уже три раза за эти две недели вызывал «Скорую», но все три раза получал ответ, что у Глеба банальное истощение и надо просто подождать. Я жду… Но сколько ждать??? Сколько??? Ждать до тех пор, пока он не умрет??? Уже в который раз за эти две недели я чувствую себя беспомощным…. Уже четырнадцать ночей я не спал.. Плевать! Скорее бы только все это кончилось! Скорее бы мой братик выздоровел! Я не знаю, что со мной будет, если он умрет… Надо только дойти до кухни… Глаза сами собой закрываются… Не спать! Мочу в холодной воде полотенце и иду к Глебу. Он  все так же мечется. Кладу ему полотенце на лоб. Выгибается. Из закрытых глаз капает слезинка… Сажусь рядом с ним и прижимаю к себе… Раньше это всегда помогало… А теперь… Почему теперь не выходит???? Почему??? Да я готов отдать жизнь за него!
Глеб все так же дрожит у меня в руках… Мой маленький… Мой хороший…  Он никогда не отличался особым здоровьем… Часто болел… Всегда с температурой… Родители отгоняли меня от Глеба, а я все равно приходил к нему и сидел рядом, часто обнявшись  с ним… И всегда Глебу становилось от этого лучше. Он спокойно засыпал, температура падала, и братик выздоравливал гораздо быстрее… А теперь не помогает… Еще раз меня полотенце….  Сижу рядом… Уже вечер… Слышу хриплое: «Пить…»… Пою его, как малое дитя… Только бы продержаться… Только бы не уснуть…

Господи! Господи! Если ты есть, то хотя бы раз услышь меня! Да, я грешник, великий грешник! Я признаю это! Но Ты же помогал и грешникам! Пожалуйста, сделай так, чтобы с Глебом все было хорошо! Я сделаю все, что угодно! Только сделай так, чтобы он выздоровел! Пожалуйста!

Да! Да! Да, я плачу! Пусть мне сорок шесть и я взрослый, но когда даже врачам пофиг на людскую жизнь, остается только плакать. Мне страшно… Страшно, что я могу заснуть, что я могу потерять Глеба… Страх – это стимул жить дальше, терпеть дальше… Потому что этот страх рожден любовью… И только ради брата я еще как-то функционирую, хотя я больше похож сейчас на зомби с одной программой – беречь, охранять, лечить, любить…. Задумался…

Хрип Глеба выдирает из нереальности… Только не это!!!! Господи! Неужели я так плохо молился!?!? Или я просто такое чмо!?!? Я не хочу, чтобы Глеб уходил!!! Ну хотя бы сделай так, чтобы «Скорая» успела и забрала его в больницу!!!! Так, Вадик, без паники! Ты же не баба! Давай действуй!

Хватаю Глеба в охапку, плюю на «Неотложку», выбегаю с ним из квартиры и еду в больницу. Главное успеть! Только бы успеть!

***
… Какая-то странная прохлада… Куча проводов.. Я не вижу их, но прекрасно чувствую. Больница? Но меня уже две недели динамили с госпитализацией! Неужто все будет хорошо? Мне по-прежнему больно. Больно все… Болит тело, болят мысли…Когда же это кончится? Я устал… Надоело биться… Я и так уже проиграл всухую этой гребанной болезни… И еще фоном какой-то разговор, от которого голова гудит… Она и так болит, а тут еще и этот треп! А вдруг важное что-то??? Пытаюсь сфокусировать сове уже окончательно отказывающееся сознание на словах:
- Вы понимаете, что значит опухоль левого полушария? – мужик говорит с каким-то, мать его, праведным гневом.
- Я все понимаю, - а вот Вадика после перенесенных со мной двух недель точно из себя не выведешь, - но, может быть, как-то можно без операции? Вы же говорите, что риск слишком большой.
- Нет. Нельзя, к сожалению. Размер опухоли слишком велик, поэтому придется оперировать, - блять, это у меня опухоль???? Откуда??? Я не хочу операцию!!! Но у меня нет возможности даже сопротивляться: все перемотано этими дурацкими проводами да еще и нет сил, чтобы совершить какое-либо физическое действие вообще… Вадик! Не отдавай меняя им!!!
- А если не сделать операцию, то что будет? – молодечик ты, Вадик.
- То ваш брат умрет. Думайте, - не хочу умирать!  Нет! Пусть лучше операция! Я хочу жить!

Слышу, как этот врач вышел. Чувствую, как Вадик садится рядом, касается руками моего лба, наклоняется и шепчет на ухо:
- Родной мой, ты только потерпи… Все будет хорошо, радость моя… Эту гадость вырежут и у тебя все будет хорошо… Ты снова будешь играть свои песни… Будешь сочинять новые… Ты снова будешь здоровый… Только потерпи… - целует меня в лоб, в глаза, в щеки, губы, в нос, нежно обнимает, гладит, будто пытается запомнить меня, словно мы сейчас навсегда расстанемся, - Глебушка, маленький мой… Солнышко мое… Я тебя люблю… - мне хочется сказать ему, что я его тоже люблю, но сил нет, поэтому я напрягаюсь и издаю слабый стон. Еще целует меня…
- Вы решили? – врач снова вернулся.
- Да. Делайте операцию. Я не хочу брата терять…. – никогда не слышал у Вадика в голосе столько отчаяния.
- Хорошо, - он обращается к кому-то, кто стоял рядом с ним, - Готовьте его к операции!

Меня поднимают, куда-то везут… Вадик идет рядом и держит меня за руку… Мне не так страшно, когда я чувствую, что он рядом, чувствую его тепло…  Головы касается что-то холодное и противно жужжащее. Бреют налысо. Ну ладно, обрасту еще… Вводят пару каких--то уколов… Опять везут… Вадик еще раз целует напоследок… Привозят… Перекладывают на стол…. Что-то говорят, но сознание уже расплывается, и я ничего не понимаю… Мажут голову чем-то… Чувствую прикосновение металла к своей коже…. Больно! Мама! За что!?!? Вадик!!!! Родной!!! Помоги!!! Слышу хруст собственных костей… Голову разрывает нереальная боль…  Хочу тупо вырубиться… Чувствую, что умираю…. Все распадается на части… Меня нет….

… Господи… Как хорошо.. Ничего не болит… Я умер? Свет пробивается через закрытые веки, но глаза от него уже не болят… Приоткрываю глаза. Знаю, что могу их открыть и полностью, но все равно хитренько приоткрываю их узенькими щелочками. Я-таки жив! Жив! А рядом Вадик. Он сидит около кровати, держит меня за руку и улыбается. Ну и пусть у него в глазах встали слезы, как только он увидел мой взгляд. У меня они тоже навернулись. И я знаю, что наши слезы одинаковые. Они от счастья. Потому что все самое страшное позади…