начальство

               
               Почитай с самого рождения мы вынуждены иметь дело с начальством. Изначально – это наши родители, которых нам нужно слушаться. Правда, в отличие от почти всех будущих начальников, которые могут встретиться в жизни, эти, как правило, нас любят беззаветно, всей своей душой и мы их также. Боимся же родителей чаще всего, когда сами напроказничаем. Причём боимся не столько самих родителей, сколько наказания.

               Потом у нас появляется начальство в лице воспитателей в яслях, в детском саду, в лице учителей в школе, преподавателей – в институте. Но самые настоящие начальники, в классическом понимании, появляются, когда мы начинаем самостоятельную трудовую деятельность.

               Кого-то из них мы уважаем, учимся у них, стремимся подражать. Над кем-то подсмеиваемся, злорадствуем. Кого-то – боимся, презираем, даже ненавидим. Одних начальников мы забываем быстро, переходя на новую работу, других помним долго-долго.

               Но как бы не относились к своему непосредственному патрону, мы с ним вынуждены контактировать, и он с нами.

               Наши шефы тоже люди со своим характером и заморочками. Они бывают как умными, глупыми, справедливыми, так и самодурами, добрыми, злыми, резкими, вспыльчивыми, щедрыми, жадными, ну, и так далее, а вот тихими, – почти   никогда.

               За мою трудовую деятельность, а это почти 44 года, я двенадцать раз менял место своей работы. Мне же хочется рассказать лишь о нескольких своих начальниках, которые меня чем-то удивляли. Естественно, без упоминания имён. Так получилось, что все эти персонажи встретились в конце моей трудовой деятельности. Наверное, потому что об остальных начальниках уже и позабыл.

               Вот, как-то пришлось мне уйти с должности руководителя отдела, перейдя на другую работу ниже рангом. Мой новый начальник требовал от своих подчинённых, чтобы те каждое утро приходили к нему в кабинет и докладывали, что собираются делать в течение рабочего дня. Потом вечером  опять же в его кабинете отчитывались. Если эти свои планы, озвученные утром, полностью не выполнялись, оставайся и доделывай их. То, что в течение дня давались другие поручения различные по объёму и сложности тем же самым начальником, в расчёт не принималось.

               Я понимаю, когда в советские времена мы боролись за звание «Ударник коммунистического труда», брали на себя социалистические обязательства на год, которые не входили в круг непосредственных должностных обязанностей, это было в порядке вещей. Ну, не выполнишь, чего-то, всегда можно было оправдаться. А тут получалось, что наш начальник, не мудрствуя лукаво, на своих подчинённых спихивал свою же каждодневную работу. Он объяснял, что такой положительный принцип работы с его точки зрения, существовал в банке, где раньше работал. Да, идиотизм и только. Это равносильно, как требовать от врача, чтоб тот заранее определял, сколько к нему придёт пациентов и с каким заболеванием.

               Позднее был у меня начальник (руководитель акционерного общества), который после обеда, как правило, под благовидными предлогами стремился покинуть своё рабочее место. Как вскоре выяснилось, он стремился уехать не куда-нибудь по служебной надобности, а к себе домой. Секретарю же говорил, что отлучается по делам и в случае крайней необходимости с ним можно связаться по сотовому телефону.

               Да, сам по себе мужик неглупый, бывший военный. В связи с этим меня постоянно мучил один вопрос: неужели наш генеральный директор так же себя вёл в армии и при этом смог дослужиться до большого генеральского чина с несколькими большими звёздами на пагонах? Удивительно! Можно, конечно сачковать, занимая пост руководителя фирмы, но не да такой же степени? 

               Ещё не могу не упомянуть о последних своих начальниках перед уходом на пенсию. Это были женщины – генеральные директора: сначала мать, потом её дочь.

               Что касается матери, то честно скажу, её боялся, как никого из всех своих бывших начальников. Ей ничего не стоило унизить по любым пустякам подчинённого, накричать, что тот дурак (дура), причём разнос, зачастую, осуществлялся при посторонних. Если сразу уходишь домой после окончания работы, значит – лодырь. Судя по всему, ей доставляло истинное удовольствие разносить своих подчинённых. Сразу оговорюсь, что она и хвалила. Главное, что мимо неё спокойно не пройдёшь, если на лице нет озабоченного усердия.

               Но не это меня возмущало и удивляло, и даже не её поручения, излагаемые часто в виде резолюций, из которых зачастую непонятно, чего она хочет. Изумляло негативное отношение к работницам, уходившим вторично в декретные отпуска, не выйдя на работу из отпуска по уходу за первым ребёнком. Она отказывалась оплачивать пособия по беременности и родам, так что бедным женщинам приходилось обращаться в суд, чтобы получить то, что им причиталось получить по закону от государства. Такая позиция генерального директора не поддавалась никакой логике, когда она заявляла, что не желает платить, ведь государство компенсировало акционерному обществу всё до копеечки.

               Дочь, заняв место своей матери, была намного демократичней и не вызывала такого страха у окружающих, как её мамаша. Однако у меня с этой дочерью – генеральным директором произошло одно недоразумение. За одну работу в интересах другой компании, которую я ещё вместе с одним нашим сотрудником выполнял по поручению самого же нашего генерального директора, та компания в знак признательности выплатила нам обоим в конвертах по тысяче долларов. Когда это происходило, я находился в кратковременном отпуске. Деньги, причитающие мне, наш генеральный директор не отдавала мне месяцев семь. Что за причина, так и не знаю? Но уж точно не бедственное положение, ибо получала, чуть ли не на порядок больше меня, да и забыть не могла, поскольку ей об этом несколько раз напоминала одна моя знакомая, дружившая с ней.

               А чего же, несомненно, так отношение её ко мне с момента, как стали напоминать о возврате денег, стало неприязненным, и меня, в конце концов, вынудили уйти на пенсию.

               Ну, ладно, Бог всем нам судья!