Отклонение или Лал Земля Лал глава 120

       Князь неподвижно сидел на толстом, брошенном прямо на дорогу ковре и молча наблюдал за тем, как десяток рабов, не суетясь, хорошо отточенными движениями, быстро возводили его походный шатёр. Сзади, тоже в безмолвии, топталась его постоянная свита. Выстелив пол внутри шатра дорогими коврами и закрепив над входом его княжеский флаг, девять чёрных конских хвостов, рабы повернулись лицом к своему повелителю и склонились в низком поклоне, но князь не заметил их, он был полностью погружён в свои невесёлые думы. И только когда послышался шум и вой, он сменил позу, повернул голову и с нетерпением посмотрел в сторону приближающихся шаманов, не забывающих осыпать самыми страшными проклятиями головы посланных за ними воинов, которые, в отместку за проклятия, ни капли не церемонясь, крепкими пинками, гнали их к князю.
       - Я долго ждал, - сказал князь. – Я очень долго ждал, - повторил он всё ещё ругающимся шаманам, таким тихим и таким страшным голосом, что даже у видевших виды воинов его личной сотни по телу пробежала невольная дрожь. – И если мне ещё, хоть раз, придётся вас ждать, - продолжил он, чуть ли не в абсолютной тишине. – То вы будете услаждать богов не своими песнями, а своей кровью, - князь сверкнул глазами, обводя взглядом притихших шаманов. – Которая будет покидать ваши тела из мелких разрезов, медленно, капля за каплей, вытекая на жертвенный алтарь, чтобы боги могли вдоволь насладиться вкусом вашей крови. А потом, я скормлю ваши тела диким собакам, а ваши головы вашим ученикам, чтобы, поджарив их на костре и высосав из них мозг, они могли сразу перенять от вас всё, чему вы учите их долгие годы. А ваши черепа я прикажу наполнить навозом и утопить в болоте, чтобы ваши души, с лошадиным дерьмом вместо мозгов, никогда не узнали покоя, оказавшись в царстве вечной ночи и провалившись на самое дно, самого последнего мира, к самым последним рабам, которые превратят вас в своих рабов.
       При этих словах, шаманы попадали князю в ноги, усердно стукаясь лбами о высушенную солнцем землю, целуя край ковра, на котором он сидел, щедро вырывая из своих голов длинные, немытые от самого рождения волосы, непрерывно воя и моля о пощаде. Свита, потихонечку, попятилась назад, стараясь стать незаметной, маленькой… Каждый хотел оказаться последним, спрятаться у другого за спиной, а все вместе, они прятались за спиной князя, ведь они лучше других знали, каков князь в гневе, и как легко рубит головы его острый меч. На их счастье, князь не обращал на них ни малейшего внимания, его полностью занимали продолжающие скулить шаманы, уже успевшие разбить лбы и обильно осыпающие дорожной пылью свои изрядно полысевшие головы.
       - Я хочу знать, - вдоволь насмотревшись на старательно истязающих себя шаманов, продолжил князь, шаманы мгновенно замолчали. – Добрый или плохой знак принесла нам та, ревущая, серебряная птица, которая пролетела в небе над нами так быстро, что никто из воинов не смог её, как следует, рассмотреть? Отвечайте. И не вздумайте врать. Я хочу знать правду, какой бы она ни была.
       - Добрый! – в один голос закричали шаманы. – Это был добрый знак!
       - Не все, - поморщился князь. – Говори ты.
       Указанный шаман подполз к самым ногам князя и несколько раз поцеловал его сапоги, покрытые уже давно высохшей грязью.
       - Добрый, - повторил он, всем своим видом показывая, какое это радостное событие. – Это великая птица войны, о которой поётся в наших самых старых песнях. Она уже много тысяч лет не показывалась людям, и вот она здесь, она показала себя нам. Это очень добрый знак. Она полетела туда, где прячутся дьяволы. Она полетела, чтобы выклевать им глаза и выпить их кровь. Она звала нас за собой. Она поможет нам, надо только принести в её честь щедрые жертвы и отпраздновать её появление весёлым пиршеством.
       Шаманы, подтверждая его слова, дружно закивали головами, а свита довольно зашепталась.
       - Хорошо, - взяв некоторое время на раздумье, согласился князь. – Идите и приносите жертвы. А мы будем веселиться. Всю ночь. Но берегитесь, если ваши пророчества, как это уже бывало, окажутся лживыми.
       - Всё будет зависеть от количества жертв, - попытался подготовить пути к отступлению шаман, глубокомысленно подняв глаза к небу.
       - Тогда, не ленитесь, - сузив глаза, прорычал князь. - Пусть ваши ножи не знают усталости. Я разрешаю вам взять столько рабов и животных, сколько вы сами захотите. А теперь, прочь.
       Князь пнул ногой, лежащего перед ним на животе шамана, и тут же забыл о нём, его взгляд переместился в сторону шатра. Взмахом руки, он вернул к жизни застывших в поклоне рабов, которые, немедленно откликнувшись на его зов, осторожно, вместе с ковром, взяли князя на руки и понесли в шатёр. Следом двинулась свита, отчаянно толкаясь и переругиваясь, поскольку теперь каждому хотелось быть первым, занять место поближе к князю и, в случае удачи, быть осыпанным его милостью.
       Ещё не успела свита поделить места, как предсмертные крики рабов и жертвенных животных, смешанные с приглушённым воем шаманов, нарушили извечную тишину степей и стали первыми звуками большого пира, предвестниками великих событий, но вскоре они потонули в хохоте подвыпившего князя и вторящих ему застольных друзей.
       Так прошла ночь, близилось утро.