От адронного коллайдера мною уже был получен полож

     Все СМИ сейчас описывают на все лады и вещают со всевозможных сторон о т.н. БАКе – Большом адронном коллайдере.  Поражает серьезность подачи сведений, начиная с пророчеств Нострадамуса и кончая ожиданиями великих открытий от ученых, участвующих в создании и работе этого сооружения. Вот в центральной прессе читаем, что первый запуск был запланирован на май, но, узнав, что пензенские подземные обитатели запланировали конец света тоже на май, ученые перенесли дату запуска. Потом якобы решили  отметить сочетание особенных цифр 08.08.08, но опять вмешалась какая-то мистика, и запуск не состоялся.
     Уж если пишут такое, то почему бы мне не описать историю с этим коллайдером, тем более, что я собственноручно и собственноножно приложил руки и ноги к нему. В буквальном смысле слова. Но сначала о том, как я оказался в коллайдере.
     Во времена Советского Союза не спрашивали твоего желания, когда ты пойдешь в отпуск. Действовал годовой скользящий график, и мне 40 лет назад выпало идти в отпуск ранней весной. У меня на несколько лет вперед были запланированы туристские походы в холодное время года по южным районам страны, и были поданы в профсоюз заявки на путевки. А тут приезжаю в дорпрофсож, а они мою путевку продали. Я развозился перед ними, и неожиданно мне предлагают путевку в Швейцарию, от которой отказался (или ему отказали) турист, взяв «мою» путевку. Цена 300 рублей. При зарплате холостяка в 150рэ и ежемесячных командировочных и экспедиционных эта сумма была вполне для меня подъемной.
     Один только путь до Швейцарии изобиловал приключениями и неожиданными встречами. Прямого сообщения тогда не было, и мы летели через Прагу. С нами оказалась сборная команда Советского Союза по баскетболу, которая  таким образом добиралась до Бразилии на чемпионат мира. Игроки расположились на крайних сидениях, вытянув ноги в проход. Я сидел у окна. Всех баскетболистов я, как болельщик, знал в лицо и даже по именам. Внезапно со мной рядом сидевший игрок обратился к стюардессе, которая разносила еду: «Наталья, Вы почему моему соседу не подали вина?» Стюардесса была сказочно красивой, и баскетболист, конечно, не обо мне забеспокоился, а чтобы найти повод пообщаться с ней. Она зарделась, смутилась и тихо ответила: «А он разве не с вами?» Тут зарделся уже я. Но я нашелся: «Благодарю за комплимент, сравнивая меня с заслуженными мастерами спорта СССР, с олимпийскими чемпионами, а я ведь имею всего третий разряд по баскетболу, хотя первый имею по футболу, был чемпионом Ленинграда среди ВУЗов». Она оживилась: «Вот Ваш вид спортсменский и подсказал мне, что  Вам не положено вино». Но тут соскочили со своих мест другие баскетболисты, окружили ее, нависли над ней, как эвкалипты, и на разные голоса давай ее как бы упрекать: «Мы-то едем на чемпионат, а он на отдых. Нас здесь 12 человек, так что несите ему 12 наших порций вина». Бедная девочка совсем растерялась, смотрит на меня, я ей показываю один палец, и она, опустив голову, убегает. Ребята, ожидая новой встречи, на все лады расхваливали  ее достоинства и обсуждали возможности, как бы поближе познакомиться. И уже выбрали ей кандидата в женихи - холостяка из своей команды   Однако пришла другая с бокалом вина, и они, разочарованные, разошлись. Стюардесса больше  так и не появилась.
     Из Праги наша группа летела уже на швейцарской «Каравелле». Нас до того застращали, чтобы мы берегли загранпаспорта пуще самих себя, что большей беды на свете от его потери не может быть ничего. Смотрю на соседа и мне кажется, что он при смерти. Держится за грудь, бледный, и ловит ртом воздух, лицо вытянулось. «Сердце?» Он мотнул головой и ответил: «Хуже, паспорт оставил на стойке бара». Вызвали стюардессу. Она ушла, потом возвращается, вся сияющая: «Нашли Ваш паспорт, следующим рейсом прилетит». Уж не буду описывать, как мы три часа кружили над аэродромом, вырабатывая горючее. Одно шасси не выпускалось. А нам было не страшно, лишь бы был только паспорт в сохранности. Но сели благополучно, сработал все-таки механизм выпуска. Выходим на трап, смотрю на соседа, у него лицо еще больше вытянулось. В руке держит паспорт. Я ему: «Прячь скорее, чтобы стюардесса не увидела». Какой там нашли и выслали паспорт, это осталось для нас непонятным. Забегая вперед, когда прошло довольно много времени после посещения Швейцарии, дома уже на одной из встреч группы, мне напомнили слова, которые я не запомнил. Когда я только-только ступил на трап, стоял и озирался вокруг, неожиданно у меня вырвалось: «Все теплые места разобрали чучмеки». Это я был очень поражен  погоде. В Москве была минусовая температура, позёмка, а здесь ходили в рубашках-безрукавках. 
     Наша группа состояла, в основном, из сотрудников ИЯФа. Из обширной турпрограммы по Швейцарии входило посещение ЦЕРНа. Когда наш автобус прибыл туда, нас встретили местные ученые, которые меня удивили своими высказываниями в наш адрес. Прошу меня извинить, я ведь не специалист в области ядерной физики, поэтому передаю их слова, как  сам понял. Оказывается они наслышаны об ИЯФе в таком плане, что во всем мире знают о невозможности создать линейный ускоритель на встречных электрон-позитронных пучках, да еще с применением каких-то дешевых способов и материалов, только в Сибири этого не знают.
     Встреча началась с обмена мнениями в конференц-зале, где сразу наши ученые обнаружили неподготовленность некоторых сотрудников ЦЕРНа вести разговор на соответствующем уровне. А когда пришли более подготовленные ученые, то мне стало вообще недоступно что-либо понимать. Я пошел на выход и со мною еще один сотрудник ИЯФа. Он сказал, что он экспериментатор, хотя и доктор наук, но начался разговор о высоких и тонких материях и ему тоже неинтересно. Он говорил по-английски, я по-немецки, нам показали дорогу и мы спустились в тоннель, где как раз и находился ускоритель элементарных частиц. Пройдя какое-то расстояние по тоннелю, Володя (так назову моего спутника) неожиданно произнес: «Бежим отсюда скорее, видишь таблички и приборы, показывающие уровень радиации. Величина значительно превышает допустимый уровень. У нас такого нельзя допускать». Я не знаю, откуда там источник радиации, но по своей технике безопасности помню, что естественный фон не должен превышать 15 мкр/ч. Там же высвечивались цифры побольше и в млр/ч.
     Выйдя на поверхность, мы обошли всю территорию и наткнулись на футбольное поле, где играли две команды. Я сам футболист с большим стажем, играл за молодежку «Зенит», за ЛИИЖТ, о котором говорили, что он музыкально-спортивный институт с железнодорожным уклоном. Вспомним, как  вначале 60-х годов  команда хоккеистов института играла в самой высшей лиге первенства СССР. Приезжала  в Новосибирск играть с нашим «Динамо». 
     Очень захотелось поиграть, тем более, что в одной команде не хватало одного игрока. Я напросился и, сняв пиджак, пошел в нападение. Володя, немного поболев, куда-то исчез. Игра уже близилась к концу, как вдруг с моей правой мокасины отвалилась подошва. Она держалась только на пятке. Хлопая подошвой, я доплелся до нашего автобуса. Спрашиваю водителя, чтобы он дал мне молоток, проволоку, гвозди,  плоскогубцы. Он долго на меня смотрел. Мне показалось, что он не понял моего немецкого. Я повторил с жестами. Он так рассмеялся, что мне стало не по себе. Он сказал: «Я все понял, не надо руками махать. Я 10 лет езжу и еще ни разу у меня в машине не было этих инструментов». Тут настала моя очередь смеяться. Он не понял моего смеха. Я только поинтересовался, как он поступал на работу, не зная материальной части машин. На что он ответил, что было достаточно, чтобы  отличить кресло от руля. Я тогда был далек от понимания даже слова «сервис».
     Я оторвал от носового платка две полоски и привязал подошву к верху полуботинка. Обойдя всю территорию ЦЕРНа, я не смог найти хоть что-нибудь близкое к проволочке и гвоздику. У меня было шоковое состояние. Как можно было построить какой-то коллайдер, не имея мало-мальской свалки. От встречных  людей я прятался, отходя в сторонку со своими подвязками, ставя ногу в траву.
     И тут мне пришла в голову мысль, что в тоннеле что-нибудь найду. Я спустился туда и, конечно, приобрел то, что мне было необходимо. Даже выбор был. Я набрал с запасом и вышел на поверхность. С помощью фотоаппарата «ФЭД» в качестве молотка я починил мокасин так, что потом даже дома долго ходил, не ремонтируя его.
     Смотрю, идет Володя, улыбается и говорит: «А я был во Франции и там отметился». Оказывается, футбольное поле, где я играл, расположено частично в Швейцарии, а половина поля – во Франции. На другой стороне поля, напротив трибуны, как раз посередине его, стояла красивая будочка и пограничный шлагбаум на дороге. Тут к нам подошли несколько туристов из нашей группы. Спрашиваем у Володи, как он прошел во Францию? «Да я, - отвечает, - пошел и пошел. Пограничник даже не посмотрел на меня. Я все-таки подошел к нему и попросил разрешения пройти. Он не возражал и ничего не спрашивал. Может, не понял английского». 
     Подойдя к пограничнику, мы отрядили преподавательницу кафедры иняза НГУ вести переговоры с ним. Она на двух языках – немецком и французском попросила разрешения пройти во Францию, сказав при этом, кто мы такие и откуда мы.  Он внимательно выслушал, в полупоклоне склонил голову и вежливым жестом руки пригласил пройти. Как все-таки для нас это было дико! Мы удалились во Францию км на полтора и осматривали окрестности с пригорка, а говорили, в основном, о пограничнике. Во, воспитание! Он же вправе содрать с нас пошлину. Когда мы обернулись назад, то увидели наш автобус, стоящий на дороге, и нам махали руками. Все бросились бегом обратно. Когда расселись по местам, отдышавшись, кто-то произнес: «А ведь пограничник также вправе  нас всех пострелять, увидев, как через границу бежит толпа русских».  Дальше ехали в прискорбном молчании, осмысливая сказанные слова.   
     Как приятно сейчас воспринимать информацию о БАКе в том плане, что наш ИЯФ до 80% оборудования поставил для его сооружения. Видимо, хорошо запомнили тогда наших ученых.  А участвуют в создании БАКа 80 государств. В то наше первое посещение ЦЕРНа его участниками были только 13 государств без СССР.
     Сейчас, в эпоху развитого терроризма, ЦЕРН, конечно,  должен иметь соответствующее охранение и защиту. Однако, судя по сообщениям о возникающих неполадках, все-таки разгуливают там свободно какие-то футболисты вроде меня и разбирают детали коллайдера не по прямому назначению. Вот коллайдер остановился на полгода от утечки гелия из-за какой-то проволочки, не так соединенной. Или отсутствующей! Или, может быть, по более серьезной причине?
     Вот и хотелось бы спросить специалистов-ядерщиков об их разъяснениях по поводу т.н. «черных дыр» и вообще целей исследований. Если вы говорите о существовании в космосе излучения элементарных частиц несравненно более высоких энергий, чем развиваемые  коллайдером, то в нем якобы не может возникнуть серьезная ситуация с опасным видом «черных дыр». Первый вопрос: «Из космоса идет излучение – рассеянное,  а на Земле - бесконечное число мишеней, поглощающих излучение, в коллайдере же - остронаправленный пучок частиц и соответствующие мишени-детекторы, способствующие вызывать ответную реакцию на столкновение». Второй вопрос: «Как можно с уверенностью рассуждать о безопасности экспериментов, когда в то же время учёные постоянно говорят о непредсказуемости окончательных результатов?». Третий вопрос: «Бозон Хиггса, который является целью обнаружения коллайдером, или отсутствия его, не есть ли Божественная первочастица, потому и названная таким образом?» Спасибо за внимание к моим вопросам! Ну, это я так спросил с целью покрасоваться. Ведь недаром я был в ЦЕРНе, да еще в коллайдере. Хочу еще туда. В футбол поиграть.
     Разумная Природа  (как выражаются бездуховные человеки) надежно обезопасила Землю от мощных космических излучений, однако она бессильна противостоять Венцу Природы, допрогрессировавшегося до сумасбродного итога – создания ядерного оружия. Ученые-ядерщики и, в особенности, генетики, грызущие гранит науки, ничем не отличаются от мышей, грызущих высоковольтный кабель. Природа может и коротнуть!
     Недавно телевидение показало сверхсекретные материалы, с которых снят гриф секретности. Совершенно непонятно, зачем ставить этот гриф, когда наоборот следует широко освещать и обсуждать человечеством проблему недопущения солнцем его изучения. В передаче доказано, что о случайности не может быть и речи. Была показана документальная хроника. Только какая-нибудь страна или несколько стран одновременно запустят  спутник-лабораторию или огромное зеркало в качестве фотонного двигателя с использованием солнечного ветра, как все эти сооружения «горят» в самом их начале их вывода на орбиту. Почему-то солнце «не допускает», чтобы его изучали от моментальных, грандиозных и невиданных доселе вспышек. И это, что удивительно,  в год спокойного солнца!
     Кстати, о слове коллайдер. Тоже вопрос: «Что он означает?» В то наше далекое время ускоритель назывался по-другому, по-научному: «синхрофазотрон» или «синхроциклотрон». Они тоже коллайдеры? От этого слова веет зловещим космически-мистически-апокалипсическим духом  - «адронный коллайдер». Это созвучие и порождает сразу вопрос о конце мира  -  «андронный (человеческий)  коллапс».   
PS. Правды ради все-таки скажу, что в адронном коллайдере меня снабдили нужным материалом для починки башмака андронные инопланетяне в блестящих одеждах и по-быстрому вытурили оттуда. На даче как-нибудь поищу тот исторический мокасин, ставшего неожиданно реликвией, и предложу аукциону  «Сотби», в качестве положительного результата от адронного коллайдера, несмотря на то, что ему далеко до БашБуша или Бушбаша (башмака Буша), который уже оценивается коллекционерами в миллион долларов.