К. , говорит мне ты - запрещенный прием и видит об

К., говорит мне: "ты - запрещенный прием" и видит обо мне сны.
Она видит, как мы с ней сидим у окна, без занавесок.
Сидим без света, на границе между "поздно" и "рано".
Мы сидим, а я рассказываю ей свои темные сказки, тихим, потусторонним голосом.
Мне не нравится говорить, и я представляю, что я пишу эти слова на белых листах бумаги.
Белых, как её кожа. Белых, как полная луна за нашим черным голым окном.
Я представляю, как я пишу чернилами и пером, медленно выводя слово за словом.
Я жду гостей. Жду свою семью. Я знаю, что они придут за мной.
Слово. Закорючка. Слово. Многоточие. Слово. Улыбка. Слово. Клякса.
Это вздрогнула К.
И отпрянула от темного силуэта возникшего за окном.
Кто-то улыбался нам с другой его стороны.
Это они.
Они отправляют мне тайные послания, улыбки, прикасаются тонкими пальцами к стеклу,
выводя на нем странные узоры, шлют воздушные поцелуи и зовут меня с собой.
Я отвечаю им через стекло, почти что касаясь его губами.
Но они не слышат. Тогда я хватаю листы бумаги и пишу быстро и неразборчиво ответы.
Мы смеемся. Я взволнован от радости и возбуждения.
- Не бойся, они не причинят тебе вреда, - и я иду открывать им дверь.
Их было трое.
Высокие, стройные, красивые.
В глазах - жажда, на губах - смех, в душе - карнавал и вечная зеленая ночь.
Ночь ярких красок, веселья и свободы.
Ночь в навсегда.
"Нам пора" - безмолвно сказали они.
- Нет, подожди, - кричит К., - не уходи с ними! Они опасны, неужели ты не видишь?!
Пойдем, пойдем со мной, скорее, - К. стоит в дверях и ждет меня.
-Тссс, - сказал один из троицы и плотоядно улыбнулся.
И К. поморщившись, выбежала за дверь, рассыпав каскад длинных волос в прозрачном воздухе,
как в замедленной съемке, как в моем заторможенном вязком времени.
Она убежала, оствив свой чистый сладкий запах, и надежду на то, что я остановлю её.
Но я не остановлю.
Я не побегу за ней.
Я остаюсь со своей семьей.
Мои глаза сверкают, в них огонь и жажда.
На губах - ветер и смех.
В душе - вечная ночь и свобода.