Паломник - рассказ

Баушка Марья, как ее все называли в деревне, да и сама она себя называла так же, обрадовалась, когда ее внук ненаглядный протараторил что-то похожее на стихотворение. Она тут же попросила двухлетнего Сашеньку еще раз повторить, что он мурлыкал себе под нос. И тот внятно повторил:

Вы спросили: “Ты откуда?”
Я ответил: “Со звезды!”
Вы сказали: “Вот паскуда,
вывалился ж из п.....

Мария Васильевна ласково, не обращая внимания на последнее слово, заметила:
- Смотри, как складно, почти как у дедушки Исака Михайловича получилось, он, покойничек, царствие ему небесное, - перекрестившись на икону, продолжила, - частушки больно мастак был сочинять про всех в деревне-то.

Помолчав, напряженно вспоминая, бабушка не спеша продолжила:
- Вот и ты, внучек, заговорил складно да ладно, дедушка-то твой Исак Михалыч; дай Бог памяти, когда это было? Однако в году тридцать шестом девятнадцатого века, стало быть в тысяча восемьсот тридцать шестом. В аккурат на Троицу ему апостол Павел явился, а дедушке твоему тогда пятнадцать годочков было. Павел-то ему и сказал, что надо с Божьим-то даром сходить в Вифлеем, да прикоснуться к христианской святыне.

Саша отложил родную речь и спросил:
- И что, сходил он?
- Сходил, сходил. Да с собой прихватил все, что написал, чтобы показать Александру Сергеевичу на обратном пути-то. Как никак фамилия-то тоже Пушкин была, как и у Исака Михалыча. Хотел, говорит, узнать не родня ли?
- Узнал?
- А ты не егози, слушай лучше. До Вифлеема он дошел благополучно, новый год там встретил в молитвах. На обратном пути завернул в Петербург. На Мойке отыскал дом, где жил тогда Александр Сергеевич, зашел, а поэта убили на дуэли. Там он встретился с Жуковским.
- Василием Андреевичем?
- Да, да. Сам Жуковский сказал твоему дедушке, что стихи его ему понравились и несколько стихов, да вон они у меня в сундуке лежат, - бабушка Марья открыла свой заветный сундук, изнутри сплошь обклеенный царскими купюрами с портретами Екатерины Великой, и бережно извлекла ветхие, пожелтевшие от времени листочки, на которых убористым каллиграфическим почерком были написаны стихи. - И решил по дороге домой Исак Михалыч, что женится и обязательно назовет своего сына Сергеем.
- Женился?
- Женился, только с сыном никак не получалось. У них с Лукерьей все больше девки на свет появлялись, одиннадцать подряд и только двенадцатый  народился сынок и назвали его Сергунькой.
- А потом что?
- Да вот что. Исак Михалыч решил - пусть еще один будет на свете Александр Сергеевич Пушкин.
- Я, что ли?
- Ты, ты. И чтоб обязательно умел стихи писать. Тебя-то он так и не дождался. У Сергея Исакыча тоже все девки, да девки одна за другой, аж пятнадцать штук. Дед Исак, когда тринадцатая Машенька народилась, совсем уже старый был, а через год он преставился. Перед смертынькой все просил Сергея Исакыча, если появится сынок, чтобы обязательно назвал Александром. А ты в аккурат шестнадцатым и появился на свет, вот так и стал ты Александром Сергеевичем Пушкиным.

Пока Саша учился в своей деревне, никто не удивлялся, что он Пушкин. А когда он прочитал свое стихотворение в клубе на одном из вечеров, его все стали называть “наш Пушкин”. Но, когда поступал в педучилище в городе, после вступительных экзаменов, которые он сдал все на отлично, его в списках принятых в училище не оказалось. Он зашел к директору и спросил: “Как так, все экзамены сдал на отлично, а не приняли?” На что директор ответил: “Юноша, если хотите учиться в нашем педучилище, то вам придется заменить фамилию”.
- Почему? - искренне не понимая директора, спросил Пушкин.
- Да потому что двух Александров Сергеевичей да еще Пушкиных не должно быть, особенно сейчас, когда намечаются такие преобразования в стране, после победы над фашистской Германией, когда Иосиф Виссарионовича Сталин разработал план преобразования природы.
- Но я же действительно Александр Сергеевич Пушкин.
- Какой ты Александр Сергеевич, да еще Пушкин? У нас в стране один должен быть Пушкин.
- Мне что. и имя заменить?
- Да и имя тоже.

Вернувшись в деревню, Саша, словно побитый, зашел к бабушке Марье и все ей рассказал. Та не долго думая тут же сходила в сельсовет и принесла дубликат метрики, в которой было записано: Сергей Сергеевич Сорока.

Александр и паспорт получил по дубликату. Закончил с отличием педучилище, получил диплом на имя Сергея Сергеевича Сороки. Все. что писал, публиковалось под именем Сергей Сорока. Он стал вхож во все редакции города, да и в Союзе писателей к нему относились вполне благожелательно. А когда вышла его повесть с названием “Посадка”, старейший писатель, который был редактором повести, сказал: “Ну вот, старик, ты теперь настоящий писатель”.

Сорока в 1991 году, после провалившегося путча, решил восстановить справедливость и, взяв подлинник метрической выписи, пошел в паспортный стол и получил новенький паспорт на имя Александра Сергеевича Пушкина, после развала СССР он начал интенсивно печататься. Правда все под именем Сергей Сорока, рассудив, что во-первых, это имя на слуху, а во-вторых, незачем  шокировать читателей. Придумал и стал издавать газету “ПОЭТ”. Ему часто приходилось решать вопросы по финансированию своего проекта. Деньги, полученные за оригинальное название газеты от немецкого предпринимателя Дизендорфа в сумме двадцати пяти тысяч долларов он истратил на создание фонда и строительство памятника Александру Сергеевичу Пушкину.

Скульптуру делал Эраст Известный, приглашенный Дизендорфом в Россию из Нью-Йорка. А поставили памятник в родной деревне Сергея Сороки Барайкове. Когда Эраст увидел Сороку, внимательно разглядев его, отметил про себя: “Невероятно, но живая копия Александра Сергеевича, только белый и не кудрявый”; на секунду задумавшись, сказал: “Молодой человек, я Александра Сергеевича Пушкина буду лепить с вас. Согласны?”

Сорока согласился, работа началась... И через полтора месяца в Барайкове у школы, где учился Саша - Сергей, красовался памятник Александру Сергеевичу Пушкину, который сидел за столиком и в руках держал три карты: семерку, туза и даму пик. Старожилы, подходя к памятнику, долго разглядывали скульптуру, и переглядываясь, начинали вспоминать о своем Александре Сергеевиче Пушкине, который, как уехал сорок лет назад в город на учебу, так и не показывался в деревне. А в старом лысом мужичонке, который позировал скульптору, они не признали его. Даже двоюродный брат по матери не признал в нем одноклассника, с которым проучились целый год за одной партой, когда Владимир по болезни остался на второй год в седьмом классе.

Сегодня Пушкин с полной сумкой книг пришел на глубоко засекреченный в советское время завод. Прошел по контрольному талону на территорию завода. Решив все вопросы с руководством, довольный, в приподнятом настроении пошел на выход, где его остановил вохровец окриком:
- А чо у тебя в сумке?!
- Книги, улыбаясь ответил Александр.
- Какие книги? Я чо, первый день работаю? Книги такими тяжелыми не бывают, - приподнимая сумку, как бы взвешивая, вохровец продолжил, - я точно говорю, прет железо, распредвал поди опять на жигуль кому-нибудь.
- Или на барахолку, - поддакнул соседний вохровец, постоянно шмыгая синеватым носом, - чего, Витек, ты с ним церемонишься, вызывай наряд.

Тут же подскочили два здоровенных вохровца и, взяв бесцеремонно под руки, повели в каморку без окон, где светилась двадцативатная лампочка, высвечивая только белки глаз вохровцев.

Откуда-то из тьмы раздался голос:
- Опять несун?!
- Да вот, говорит, книги...
- Пусть откроет сумку.

Александр стоял в сторонке и молча наблюдал за происходящим, снял сумку и поставил на стол перед мужчиной в роговых очках, тот скомандовал: “Петрищев, проверить!”

Прихрамывающий вохровец с полупьяной улыбочкой начал медленно открывать замок, и в это время вспыхнул ослепительный свет, каморка оказалась довольно внушительных размеров с металлической загородкой, за которой сидело два человека с понурым выражением лиц.

Петрищев, открыв сумку, вытряхнул ее содержимое на стол, покопался в книгах, газетах, брошюрах, разочарованно произнес:
- Иваныч, кроме книг ничего...

После этих слов свет был погашен и каморка погрузилась опять во мрак.

Александр, заулыбавшись, громко на всю каморку, обращаясь к сидевшему за столом, сказал:
- Что, Иваныч, вызвать тебя на дуэль за оскорбление?!

Незамедлительно последовал ответ:
- Тоже мне Пушкин нашелся.

Александр достал паспорт и, развернув его, поднес к глазам Иваныча. Тот включил настольную лампу . с придыханием изрек: “Точно... П-пу-уш-кин...” Его лицо приняло удивительную форму, вытянулось, глаза, сверкавшие только что ненавистью, вдруг подобрели, но рот оставался открытым, а нижняя челюсть так отвисла, что касалась груди.