Гаденький цветочек ч. 3

***

- Да кинь ты его в кусты. Захотят – найдут.
- Выкидывать хлеб – нехорошо – наставительно заметила я, кроша ломоть на куски. Правда и поколебать собственное убеждение, что в хорошем бутерброде хлеб – единственный лишний ингредиент, мне тоже никак не удавалось. Обжорка куда-то запропастился, и теперь хлеб доставался крикливой ораве ворон пронзительно-синего цвета.
- Вот и все – я стряхнула с платья последние крошки. – готов к великим свершениям?
А у меня есть выбор? – без должного энтузиазма отозвался Зверь.

Меня давно манила беседка на вершине огромного холма у западной стены. Невесомое строение парило на фоне лазурного неба и отсюда, снизу, казалось диковинным цветком.
А вчера Зверь проболтался, что ее строили в таком неудобном месте ради сногсшибательного вида на море. И если учесть, что море мне доводилось видеть только на гравюрах и в виде капель от насморка…


- Их же не меньше тысячи. Насть, ты точно уверена? – Зверь с тоской оглядел ступени, ведущие к блестевшему под солнцем ослепительно белому куполу, вырезанному то ли из облаков, то ли из снега.
 – А что делать. Если гора не идет к Магомеду, то ...
– Умный в гору не пойдет – закончил Зверь, но самоотверженно карабкался следом. Лестница, хоть и неразумно длинная, была широкая и удобная, правда для тех, у кого есть нормальные ноги, а вот мой ластоногий спутник оказался в не самом выгодном положении. Если бы не присоски, то пару раз он точно съехал бы вниз. Когда это произошло в третий раз, во мне проснулась совесть.
- Слушай, может, и правда, внизу подождешь?
Зверь прищурил глаза, оценил пройденное расстояние и упрямо мотнул головой
Пол пути уже пройдено, что же теперь назад возвращаться?



Нет, больше никогда в жизни – пересиливая одышку, закашлялся Зверь, вваливаясь на украшенную тончайшими барельефами террасу с беломраморной чашей фонтана под сводом беседки. Впрочем, архитектура в этот момент меня интересовала еще меньше, чем обычно.
– Зверь, красота-то какая! Это и не вода вовсе. Оно же – живое. Упругое, мощное. Переливается, перекатывается и золотится как,… как Волнушка под заходящим солнцем!
- Да, кстати, я давно думал, а почему Волнушка? – отозвался забравшийся в фонтан Зверь. Целиком он в него не поместился, свесил щупальца по бокам, прикрыл веки и застыл, блаженствуя под струями воды. Похожий на творение безумного скульптора.
- Из-за масти. Точь-в-точь, как маринованные рыжики или жареные на сливочном масле лисички.
- Тогда причем здесь Волнушка?
- Рыжая лошадь Рыжик – звучит как-то глупо. Лисичка – банально.
- И поэтому…
- Поэтому и Волнушка.
- ??? – мучительно пытаясь разобраться в логике, Зверь и сам стал ржаво-оранжевым.
- Элементарно. Волнушки почти такие же вкусные как лисички, особенно соленые. И хватит отсиживаться, вылезай из своего корыта – посмотри, красотища какая!
Красотища, красотища – посопротивлялся Зверь, но все-таки выполз на нависавший над морем балкон.


Вода, тем временем становилась все темнее, а солнечный диск медленно и величаво спускался за фиолетовый горизонт. Вот и последний пурпурный блик скользнул по волнам, неохотно уступая место ночным теням. Я было разочарованно вздохнула, но тут в воде стали поблескивать золотистые искры, потом синие, алые, бирюзовые. Они собирались в концентрические круги, расходились, переплетались фантастическими узорами, Их становилось все больше и больше. И вот уже море до горизонта переливается как жидкое золото, а прибой радужной дымкой оседает на пескею
- Что это? – у меня от восхищения аж дыхание перехватило.
- Сейчас июнь? А, это же время нереста огненных медуз. – Зверь делал вид, что ему все равно, но тоже не смог удержаться от восхищенного клекота.
- Ну, а я что говорила!
- Действительно – отозвался Зверь без прежнего недовольства в голосе – впечатляюще. Никогда такого раньше не видел.
вот видишь, оно того стоило.
Ты права – неожиданно легко сдал позиции Зверь. Он даже не ворчал, хотя сорвался на последних метрах и съехал по ступеням, беспомощно шлепая ластами.


Следующую неделю мы каждый вечер штурмовали мраморный бастион. Постепенно он натренировался довольно ловко закидывать тяжелое тело на ступени. А вчера даже обогнал меня на подъеме.


***



Сегодня ночью голос невидимого певца звучал особенно трогательно и проникновенно. И я готова была поспорить на собственную косу, что прячется он где-то в саду.
Что бы сэкономить время соскользнула по увивавшему стену плющу на газон. Вытерла руки о сарафан, прислушалась. И пошла на звук, стараясь обходить раскиданные то тут, то там фонтанчики.

Голос звучал все ближе и ближе. Казалось, вот-вот за поворотом мелькнет неуловимый певец. Которого я почему-то представляла смуглым, кареглазым брюнетом средних лет, когда звучали напевные и протяжные песни. А первые ноты пылких канцонетт превращали его в молодого бесшабашного менестреля с дерзкими серыми глазами.

Скользкая галька и чавкающая под ногами вода подсказали, что я вышла к пруду, только с дальней, заросшей ивами стороны. Я осторожно раздвинула ветви и увидела залитое лунным светом озеро, валун у берега.
 
А на нем – страж во всей своей неприглядности: гигантская чешуйчато-мохнатая туша, щупальца раскинуты чудовищным веером, раздутые мешки резонаторов по бокам бугристого черепа…И это из его клюва лились завораживающие переливы звуков. Прощай, сероглазый менестрель…

Контраст между тем что я видела и слышала, был так силен, что тошнота подкатила к горлу, я покачнулась, и хруст веток выдал меня с головой.

- Разочарована? Ты надеялась встретить здесь кого-то еще? – сузив зрачки прошипел Зверь. Предательница луна тут же шмыгнула в облака. От неожиданности я отшатнулась, запнулась о край невидимого в темноте и густо заросшего вьюнком колодца, и с воплем, неподобающим в устах молодой девицы, даже в такой ситуации, рухнула вниз. К счастью, колодец оказался не очень глубоким, и высохшим к тому же – я с хрустом и звоном приземлилась на груду мусора.
- Настя, ты цела? Ничего не сломала? – со стороны неба донесся испуганный клекот Зверя.
- Почти. Разве что шею…
Простонать, что ли, из мелкой мстительности.
- ты только не волнуйся, я сейчас, сейчас вытащу. – уговаривал Зверь, с кряхтением продираясь через кусты к колодцу.
 – Хватайся, должно хватить – он перекинул щупальца через сруб. И тут луна, наконец, соизволила показаться из-за туч. Обрисовала черный силуэт зверя на фоне серого неба, добралась и до дна, где я примостилась на груде покореженных доспехов и ммм… их владельцев?
- Что это за гадость? – завопила я, резво вскакивая с кучи мусора, оказавшейся местным некрополем.
- Может, сначала наружу выберешься?
- Ну уж нет! Я с места не сдвинусь, пока не объяснишь мне что это за кладбище домашних … рыцарей, – я оценила латы и двуручный меч одного из скелетов.
- Потом, ты что здесь ночевать собралась? – раздраженно поинтересовался страж, пытаясь дотянуться до меня.
- И не подумаю. Выкладывай, сейчас же, что это такое – я увернулась от протянутого щупальца.
- А сама не видишь – кости.
- Чьи?
Девиц, мною коварно обманутых. Я их песнями заманил, когтями острыми разорвал, утопил и сожрал. – взбеленился Зверь. Без лишних слов обхватил за талию, я пробкой вылетела наверх и приземлилась в заросли лопухов прямо на Зверя.

- Уф. Можно было и поаккуратнее, – я оттолкнулась от чешуйчатого бока и поднялась с колен.
- А чего еще можно ожидать от мерзкого чудища? Губителя светлых рыцарей в серебряных доспехах.
- Я, между прочим, не говорила ничего подобного.
- Зато думала.
- Ой, а с каких это пор ты телепатом заделался?!
- Мне и не требуется. У тебя и так все на лбу написано.
- Почему это на лбу? – обиделась я
- И не только. Твоя вуаль больше на паранджу похожа – согласился Зверь.
- И что еще за вуаль?!
- Эмоциональная. Чувства, настроения, желания. Они, как тонкие нити, опутывают людей, вот их-то я и вижу. Ужас, ненависть, алчность, омерзение.
- Это ты про кого сейчас?
- Да про твоих прекрасных рыцарей. Тоже мне идеалисты без страха и упрека, борцы за вечные ценности. Их как дорогих гостей примут: напоят-накормят, развеселят, спать уложат. Они же напьются, то мебель переломают, то дворец подожгут, птиц-оленей из лихости понастреляют. Потом золотой посуды в ранец напихают, из каминных решеток самоцветов понавыколупывают, а там с мечами на перевес рубиться бросаются – мир спасать.
- Но ты никогда не говорил об этом.
- Да о чем тут говорить, о них и вспоминать лишний раз не охота.
- Что это? – я разглядывала у себя на руке кровавое пятно. – Ты поцарапался, дай посмотрю.
- Не надо. Заживет как-нибудь. – досадливо увернулся Зверь и неуклюже подтягивая тело двинулся к воде – Все равно краше не получиться. Спокойной ночи.
- По-моему, это я должна обижаться –  в склеп-то меня роняли!
- Сама свалилась.
- Из-за тебя!
- Насть, это нечестно.
- А ты можно подумать эталон честности! Только и делаешь что что-то скрываешь, умалчиваешь. У меня эти тайны- шарады уже в печенках сидят. И раз уж я здесь должна находиться, то ...
Должна?! – перебил меня Зверь – Так вот в чем дело! Ну тогда – лови.
Что это? – я автоматически поймала маленький металлический предмет. – Переноска?! Зачем?
За тем. За стоическое исполнение тяжкого долга, ты честно заслужила расчет день за два. Не смею больше тебя задерживать. Забирай свой приз и отправляться восвояси. – хрипло прокаркал он и исчез под водой.

И это я же еще и виновата?! Да подавись ты своим дурацким призом – бесценный артефакт со звоном покатился вслед Зверю, но всплеска я так и не услышала. Не докинула. Ну и черт с ним. Или с ними. Обоими.

***


Зверь не показывался весь следующий день. И следующий тоже. Только стайки невесомых водомерок бесшумно скользили по водной глади, а я разгребала носком туфли разноцветные камешки, повторяя их замысловатые траектории. Неожиданно в гальке блеснул металл. Надо же, лежит как ни в чем ни бывало.
А это идея!
Я принялась старательно перебирать прибрежный грунт, периодически громко и убедительно возмущаясь:
- Да где же оно!?
- Все, пошла за ситом! – с досадой топнула ногой и покинула сцену, притаившись за ближайшими кустами.

Купился! Не прошло и пяти минут,  как Зверь выбрался из воды, веер щупалец пробежался по гравию и вот уже с переноской в клюве, воровато оглядываясь по сторонам он двинулся в сторону озера.

- Ага, попался! Сколько можно прятаться и обижаться?
- Я вовсе не обижаюсь. И с чего ты взяла что прячусь? Даже не думал, просто были дела…- неубедительно сочинял Зверь, выдавая себя с потрохами фисташковой окраской.
- Значит, не обижаешься? Прекрасно! И не будешь больше дуться из-за пустяков?
- Пустяков? Да тебя же чуть на изнанку не вывернуло!
- Ты преувеличиваешь.
- Не надо, Настя, вуаль не обманывает.
- Ой, а про нее я забыла. И ты действительно вот так вот и видишь меня в этой твоей паутине из эмоций?
- В твоей. И не в паутине, а скорее, кружеве. Рисунок меняется в зависимости от настроения, и тех чувств которые испытывает человек. Вчера, у озера ты была соткана из нитей очарования, надежды и еще чего-то невыразимо прекрасного чему и названия не подобрать…И через мгновение все это осыпалось прахом, тебя опутало гадливостью и омерзением как плесенью .

- Ну прости, пожалуйста я не специально. Просто это было так неожиданно этот голос и …
- И я. Нет, я не виню тебя, просто до этого ты так была невероятно неправдоподобно не похожа на остальных – ни тени страха в первый день, ни ужаса и отвращения потом. Так естественна и беспечна. Я и сам почти забыл, как чудовищно должен выглядеть в твоих глазах.
- Зверь, ну хватит. Ну допустим, не белый и не пушистый. Чуточку ужасный, но только поначалу. Ты же сам видишь – я правду говорю, а тогда я просто растерялась, от неожиданности...
- Знаешь, я ведь я уже и не думал что когда нибудь смогу чувствовать себя не то что счастливым, а просто живым. А с твоим появлением это место из тюрьмы одиночного заключения превратилось в самое чудесное место в этом мире . Я бы не променял его ни никакое другое. Ты для меня стала всем – солнцем, луной, всем миром. О Господи, что я несу. Самому слушать смешно. Еще немного и стишки начну цитировать в меланхолическом духе, что-нибудь эдакое:

Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Ее любил
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света*

- Ох, Зверь ...
- Ладно, я ведь не дурак, и прекрасно понимаю, что ты не можешь похоронить себя здесь со мной навечно, за компанию...Но, Насть, можно кольцо пока останется у меня? Я просто не могу так, представлять, что однажды ты не придешь к озеру, а я даже не буду знать это...на день, месяц или ...насовсем. Мне просто надо точно знать. Ты только скажи, когда понадобится. Вдруг станет скучно, захочешь развеяться, я тебе сразу отдам кольцо, клянусь – завтра или чрез неделю!

А действительно, было бы неплохо как-нибудь домой сгонять – родных повидать. Но стоило мне представить эту картину в красках – расспросы, объяснения и, главное, папино скептическое выражение лица, как появлялась идея отложить все на завтра или послезавтра, в крайнем случае.

- На сколько я помню,  ты мне сам разрешил оставаться здесь сколько влезет. Так вот заявляю официально – места пока осталось выше крыши. За колечко спасибо, буду иметь ввиду, но лучше потом как-нибудь, в другой раз. На ближайшее время у меня другие планы. - И тебе пока не расскажу , и не уговаривай.
- Ты мне лучше другое объясни. Вчера, там внизу, почему ты не испугалась?
- Подумаешь, у каждого найдется пара скелетов в шкафу, ну или в колодце.
- Да, но не десятки загубленных в расцветет сил героев на белых конях.
- Так у ж и десятки… Всего-то штуки три…или четыре.
- Ну ты даешь! – Восхитился Зверь – ты их там и пересчитать успела!

Все стало как раньше. Вот только … ночные концерты прекратились.

***


И возобновлять гастроли, как показала следующая неделя, Зверь решительно был не настроен. Намеки он виртуозно игнорировал. Пришлось воспользоваться невинным литературным предлогом – тетрадью с записанными текстами к его ночному репертуару.

- Требуется консультация специалиста, посмотри, пожалуйста.
- Господи, на что они тебе сдались? – фыркнул Зверь мельком бросив взгляд на строчки.
- На память.
 (на самом-то деле сначала я думала, что в них содержится какой-то шифр или послание. Потом поняла, что идея была дурацкая, но зато оказалась обладательницей изысканного поэтического сборника).
- Вот только в поэзии я не очень разбираюсь и большинство авторов я так бы и не опознала, если бы не антология в библиотеке. А вот этих не нашла даже там. Подскажи, а?
- Ладно, давай гляну. Это Самелий Саветинский – его мало знают на севере. Это Люция Сладкоголосая, тоже с юга.
- Подожди, я сейчас допишу... Сладкоголосая. Так и кто там еще остался?
- Больше никого.
- То есть как, а это и вот эти?
- Эти... мои.
- Твои?! Не может быть! Но они же потрясающие! Сейчас допишу.
- Ну прям уж так и потрясающие – отмахнулся Зверь, но судя по набежавшей фиолетовой окраске комплимент ему польстил. – Просто у меня много свободного времени.
- Ага, в перерывах между изведением цвета странствующего рыцарства...Нет, так не пойдет! – я с досадой отложила стило.
- Что случилось?
- Ну куда это годиться – «Зверь». Это совершенно сюда не подходит. По соседству с Элайлами Прекрасноголосыми и Вольфганами-рунопевцами смотрится по меньшей мере дико.
- Ну так не пиши ничего. В конце концов какая разница!
- Нет, я придумала! Нужен подходящий артистический псевдоним. Есть идеи?
- Выбери любой, какой захочешь. Мне все равно.
- Ну уж нет, псевдоним дело тонкое, и без тебя никак не обойдется. Сначала имя. Как насчет Святозар?
- Не издевайся.
- Витольд.
- Претенциозно. Давай что-нибудь попроще.

Я уже битых десять минут перечисляла приходящие на ум имена «попроще». И слыша в ответ однообразное «потянет», «можно и так».
- Луг... Белл... Стефан? Или Марк...? А, может, все-таки Стефан?
Зверь задумчиво прислушался постепенно окрашиваясь в небесно-голубой цвет.
- Стефан, в точку! – Это имя замечательно гармонировало с его лазоревой окраской.
- Стефан, ммм, Озерный? Как тебе? По моему, одно имя – уже поэма.
- Ну если тебе так нравится… – согласился Зверь, вернее Стефан Озерный.


Ночь. И опять тишина – не считая кваканья лягушек!

***

- И что бы это значило? – поинтересовался страж, наблюдая за тем, как я разворачиваю парчовый тюк, который едва дотащила до пруда и примостила на мраморном возвышении посреди клумбы с люпинами.
- Арфа самострунная. Только тяжелая, зараза.
- Так золотая же. А зачем она тебе здесь понадобилась?
Аккомпанемент. Сам виноват – приучил меня к высокому искусству. Я втянулась и не намерена отступать от сложившейся традиции. И мне ничего не остается, как взять культурную программу в свои руки.

Моей матерью точно была не вилла, как говорил учитель по пению. Но объем легких был неплохой и звук получался приличной громкости. И поглядывая из-под ресниц в сторону съежившегося Зверя, я куплет за куплетом совершала изощренное надругательство над «Песней об Изольд», одной из лучших в его репертуаре.
 Арфа испуганно замолкла еще на середине первой строфы. Скрючившийся же Зверь приобрел непередаваемый трупно-блеклый цвет, его выпученные глаза помутнели, а шедшие малиновыми пупырышками щупальца нервно подрагивали, ей богу!

- Настя, заткнись, пожалуйста, умоляю! – наконец не выдержал Зверь.
- А может еще куплетик? Ага, вот теперь и тебя корчит и выворачивает наизнанку! - Теперь-то мы в расчете, Стефан Озерный?
- Да хватит тебе, в расчете, не в расчете. Мы же не на рынке, –  отмахнулся Зверь. – Давай, лучше на перегонки до арочного моста.


А вечером, стоя у открытого окна, я с замирающим сердцем слушала, бархатные переливы голоса.


***

 
В этом лишенном смене сезонов зачарованном местечке время летело с неправдоподобной скоростью. Оглянуться не успела – год на исходе, а я так и не выбрала время повидаться с домашними. И чует мое сердце, еще немного и папа может сам явится за объяснениями. Он, конечно, признанный специалист по торговой части, но если решит применить другие свои таланты, то мало никому не покажется.

Выход, строго говоря, был один – срочно отправляться домой улаживать скользкие вопросы на нейтральной территории. Вот только как преподнести эту новость Стефану, что бы он снова не решил, что я сплю и вижу, как бы свалить подальше с вожделенным кольцом. Стефан чувствовал, что что-то не так, хмурился, оранжевел, но с вопросами не лез.

***

Хлопнула по воде ладонью. Никого нет дома? Ну что же, оно и к лучшему. Поговорим завтра. Авось, за ночь что-нибудь убедительное придумается. Но тут озеро подернулась рябью, и показалась серо-сизая голова.

Я постаралась изобразить максимально беззаботный вид. Ну и что, что конец года! Могу я без особых причин одолжить переноску . Прогуляться, например, или в парикмахерскую...

- Тебе тревожно и неудобно, и немедленно требуется кольцо перехода. – не дав мне и рта раскрыть констатировал Стефан. Спасибо вуали-предательнице!
- Вот черт, неужели так заметно? Но мне действительно надо, Стефан, честное слово.

Он некоторое время вглядывался пристально в меня, а потом внезапно стал ... бледнеть!

- Клянусь, я только на денек – туда и обратно. – попыталась успокоить я Зверя постепенно приобретавшего молочно-белый цвет, абсолютно новый в его палитре.
- Это все из-за отца. У меня предчувствие нехорошее..
- А, предчувствие, понимаю... –  задумчиво кивнул Стефан, впрочем не торопясь изменять странную окраску.
- Обещаю тебе – завтра же вернусь обратно.
- Так в чем же чем проблема, навести конечно. И зачем же туда и обратно. Давай, уж тогда дня на три. Значит, договоримся, что ты вернешься, например, к субботе. Обещаешь?
- Обещаю – растерянно согласилась я .
- Не забудь сестрам подарки захватить из сокровищницы, отцу, думаю, что-нибудь из антиквариата или рукописей подойдет. Ладно, ты собирайся, а я пока за кольцом сплаваю. Встретимся на закате. – и не дожидаясь ответа исчез под водой.

А я неожиданно расстроилась: ночей не спишь, речи сочиняешь. А Зверь, мало того, что не огорчился, даже скажу больше, по-моему, он обрадовался!
 


***


Могу и на три дня конечно, и на неделю. Могу, между прочим, и совсем не возвращаться! Да ведь не скажешь же Стефану прямым текстом, что пока ему сказочно везло – попадались солдаты удачи и залетные искатели приключений, а первый же прилично обученный ведьмак без особого труда и Стефана на суши изрубит и территорию для профилактики выжжет. Так что вернусь, не надейся, – бурчала я, не глядя скидывая в ларцы диковинные гостинцы, – и посмотрим, кто еще больше соскучится.

***

- Настя, из-за чего ты опять так расстроилась и на меня злишься? – еще издалека удивленно заметил по прежнему бело-перламутровый Зверь.
- Не на тебя, эгоцентрик! Шаль никак не подбиралась. Синяя с медузами – бледнит, бордовая в павлинах – какая-то мрачная.
- Ну и на чем остановилась?
- А что не видно?- раздраженно кутаясь в яркий платок, фыркнула я.
- Ты забыла, у меня зрение монохромное. А при этой цветовой контрастности я не вижу ни медуз, ни павлинов.
- Ну да, как тогда когда ты в упор не видел вензелей на газоне, там где синими хризантемами цитаты из Нострадамуса были высажены...
- Точно, ты еще решила, что я читать не умею. И на следующий день, добрая душа, приволокла азбуку...
- А ты, злыдень, не признался!
- Признался.
- Но когда?! Я же с тобой до ночи алфавит зубрила и по слогам пол букваря проскандировала.
- Как же, помню, это было незабываемо «Лу-ша е-ла гру-шу, хо-ро-ша гру-ша ска-за-ла Лу-ша».
- Угу, и потом еще дня два, уже по привычке – «Не хло-пай лас-та-ми, не глу-ши ля-гу-шек. Ля-гуш-ки ма-лы»
- Кстати, о лягушках. Слышишь, расквакались – вечереет, тебе, наверное, уже пора? Да и я вот-вот пропущу вечерний клев...
- Вообще-то я и сама давно собиралась. – Он что от меня еще и избавиться торопится?!
- Держи – колечко опустилось мне на ладонь. – Удачи тебе, Настя.
- Тебе тоже всего хорошего – я достаточно сурово попрощалась, но, не пройдя и двух шагов, обернулась – Стефан и не думал уплывать, а, положив голову на сплетенные щупальца, смотрел мне вслед.


- Стефан, скажи мне одну вещь, если ты цвета не различаешь, что же ты тогда неделю таскался на радужных медуз смотреть? Да еще и восторгался, что такой красоты никогда не видел?!
- А кто сказал, что я на них любовался?
- ?!!!
- В смысле, на узор от эмоций. Я такого разнообразия рисунков никогда не встречал раньше. – обиженным тоном честно щуря глаза заявил зеленый притворщик.
- Ну-ну, рада за твою коллекцию. Издашь как-нибудь каталог-пособие для продвинутых рукодельниц: « Свяжите свитер рисунком радости и носки узором недоумения». Ладно, мне действительно пора. Без меня с кракенами не воюй.
- Нет, что ты, клянусь, больше никаких кракенов.

И я  чуть не вприпрыжку бросилась за сундуками и плевать, что коллекция Стефана пополнится еще одним узором – радостно-головокружительного настроения.

***

- Наконец-то. – Откладывая в сторону недонамазанный бутерброд, обрадовано нахмурился папа (не знаю, как, но совмещать подобные действия он умеет блестяще) – А то мы уже переживать начали. Скорее мой руки, пока каша не остыла.

Дея и Любава с визгом бросились на шею:
- Настена вернулась! А у нас тут такое было … Сначала Дея на логово Гренделя наткнулась, потом еще…, ой нет, лучше ты рассказывай. Первая. Тяжело пришлось? Нож твой, конечно, не ржавел, но все таки… Мы как раз вспоминали, как тогда тебя стеклорезом из гроба выколупывали. А сейчас и сама цела, и с переноской, и к ужину. Похорошела, загорела. Растешь!
- Еще раз без спросу поперед батьки в пекло полезешь – в светлице с прялкой запру. – Обнимая меня, пригрозил папа.

- Долго возиться пришлось?
- Зато сделал дело – гуляй смело. Молодец, сестренка!
- А я так и знал! – гордо заявил папа – Мастер-ружейник не ошибается. Все, завтра устраиваем пир. Любава, срочно погладь скатерти-самобранки. Настя, Дея – составляйте список гостей, я приглашения разошлю.
- Надо же еще неисчерпаемый котел почистить! И Сэхри апельсинами с перепелками нафаршировать. Можно, а?– засуетилась Дея, большая любительница гастрономических изысков.
- Ладно, бог с вами, фаршируйте, бедного борова хоть ананасами. Все-таки не каждый день моя младшая дочь избавляет мир от злобных порождений хаоса – некроманта и его отвратительного творения! – лучась от гордости, несколько высокопарно провозгласил отец.
- Да подождите вы, не было там никакого некроманта.
- Страж без некроманта? Так не бывает
- А вот и бывает. Там, правда, никого нет. Кроме Стефана, ну, стража – пояснила я под недоуменными взглядами домашних.
- Стефана?! Ты что еще и кличку этой твари дать успела?
- Он – не тварь. Он – хороший, добрый и заботливый.
- С ума сойти! Добрый, заботливый! Ты хоть соображаешь, о ком говоришь?
- Подожди, подожди, он что, того … жив?– испугалась Дея.
- Настя, ты опять за свое? – на отца было жалко смотреть.

***

- Настюша, не дури. – уговаривали сестры – Не забывай он – страж, не разумное существо, даже не животное, а просто тупой голем, тварь не рожденная.
- Где это вы видели големов, разбирающихся в астрономии?
- Имитация разума.
- Вы бы только слышали, как он поет!
- Имитация голоса, как попугай.
- Да кто это и когда мог сымитировать чувство юмора, наконец?
- Наверно, сожрал скомороха – печально пожала плечами Дея, а Люба схватилась за виски
- Все. Убедила. Извини. Это не обычная тварь, а ис-клю-чи-тель-ная. Архи редкая. Значит чучело надо отдать в музей братства Асклепия.
- Сами вы чучела бесчувственные. Вам только чучела подавай. Подарки даже не посмотрели. - Ругаетесь все время. Папа вон вообще сбежал к Оружейнику. Переклепать острогу ему, видишь ли, на ночь глядя понадобилось. Как же! Если вы мне не рады, так и скажите – могу отправиться прямо сейчас. – я чувствовала, что губы предательски дрожат, а слезы готовы политься в любой момент.
- Да рады, рады мы, дурочка, но мы же о тебе беспокоимся. И куда это ты собираешься отправляться?
- Назад. Я его там его совсем одного бросила, что бы с вами повидаться а вы, вы … обзываетесь.
- Нет, мне сейчас плохо станет! Знаешь что, Настя, давай лучше завтра обо всем поговорим. Ты же пока остаешься, вот и замечательно!
- Но замечательного было мало. Папа пропадал у Оружейника, а я от зари до зари препиралась с Деей и Любой.

***

Досадливо морщась, раскручивала спиральные бигуди. Для разнообразия сестры уговорили перестать переливать из пустого в порожнее, и выбраться хотя бы к соседям на ужин с танцами.
- А это не по случаю дня паладинов? – настороженно поинтересовалась я.
- Расслабься, его перенесли на конец месяца. Так что выпендриваться нет необходимости.
- Да когда это я выпендривалась?
- А приснопамятный кузен Ярополк?!
- Сам виноват. Я же ему сто раз говорила – трофей, раз уж стянул, может оставить себе, но его дамой сердца быть я не собираюсь.
- Но это же вековая традиция! И неужели не было хоть капельку лестно?
- С чего бы это?! Все эта ежегодная паладиновская истерия, венки из остролиста, гирлянды из омелы – бред собачий. И вообще какие ко мне претензии? Он же сам, потрясая моим старым носовым платком, объявил на пиру обет отправиться, куда мне угодно будет, что бы заслужить мою признательность. Ну вот я ему и сказала куда именно он может незамедлительно отправляться.
- Да, но согласись, что обычно таких напутствий дамы сердца своим паладинам не дают, особенно в присутствии полутора сотен гостей.
- Ну сколько раз повторять – он не мой паладин!
- Это точно, и после этого еще не скоро будет хоть чьим-то, – хихикнула Дея.

***

Дверь задрожала под напором четырех кулаков.

- Да подождите еще хоть полчаса. Я даже причесаться не успела.
- Бог с твоей головой, ты только посмотри, что мы нашли – взволнованные Дея и Люба вломились в светлицу, потрясая какой-то тощей запыленной брошюркой. К тому же клинописной.
- Ты права. Не было там никакого некроманта!
- А я что говорила!
- … но только пока. Смотри, вот он твой Цветочек Аленький.

И действительно на гравюре был он. Только надпись гласила – «Адская Хризантема».
 
- Редкая тварь. Практически бессмертна. Некроманты имеют привычку съедать ее семечко, для того что, если вдруг не повезет, возродиться.
- Это как?
- Элементарно – труп зарываешь и, поливая кровью выросшее из него растение ждешь, пока некромант заново не вылупится.
- То-то там так пусто было. Твой страж, небось, местных ей скормил еще раньше. Есть идеи, кто будет почетным десертом?
- А чего он тянул? Ведь возможностей было хоть отбавляй.
- Подождите-ка, я, кажется, нашла. Заключительный этап возрождения. Живая кровь должна пролиться в течение года от начала цветения в полнолуние на закате. – торжествующе процитировала Дея.
- Выходит, твой друг, страж-интеллектуал, терпеливо выжидал подходящее время и трогательно следил, чтоб ты от тоски раньше срока не зачахла.


***

- Не верю!
Дея и Любава о чем-то озабоченно шептались на диване. В гости мы, разумеется, не пошли.
- Не верю.– в двадцатый раз повторила я нервно меряя шагами горницу.
- В хризантему или в стража?
- Не знаю. Я ничего вообще не знаю. Вот вернусь и все выясню.
- Ты в своем уме? Вот вернешься, а он как возьмет и как скормит тебя своему Цветочку Аленькому!
- Настька, не будь кретинкой, не вздумай возвращаться!
- Давай, хоть папу дождемся!
- Вы не понимаете, я обещала, слово дала – вернуться через три дня.
- Ну что ты заладила, обещала, обещала, до твоего обещанного срока, в конце концов, еще бог весть, сколько времени осталось! Слышишь, как раз часы бьют.
- Раз, два. Всего-то? А мне казалось больше.
- Так пасмурно же. В такие дни всегда так. Вчера вообще дождь шел и сегодня с утра небо серое. Лето какое-то неудачное выдалось, больше на осень похоже. Расслабься, вот придет папа, и мы что-нибудь придумаем.
- Договорились? Ляг, поспи пока. Мы разбудим тебя, как только отец появится. Обещаем.
Ладно, прилягу, но только на часок – позволила я уговорить себя сестрам.

За этот сумасшедший день я устала действительно страшно, но сон не шел на ум. Вместо этого я пыталась разобраться с неувязками в логике, задумчиво вертя шпингалет на ставне.

 Но ведь он взял с меня слово, что я вернусь не раньше чем через трое суток, не раньше! А не позже. Чему верить? И кому вообще по такой погоде ставни закрывать понадобилось?

 
Ругаясь сквозь зубы и отгоняя отвратительные предчувствия, я с лихорадочной поспешностью дергала заклинившую защелку. Нажала сильнее, шпингалет не выдержал, ставни с треском распахнулись. И знакомая с детства величественная картина – закат полыхает в полнеба, диск солнца на треть скрылся за лесом – заставила застонать от внезапно оформившейся мысли.

В течение года, в полнолуние, на закате! Вот черт…