Комиссар

Известно, что трудно составить о человеке объективное мнение лишь по какому-то одному признаку: мол, если русский - значит, пьяница, если представитель другой, очень близкой, славянской национальности - значит, точно жмот и вор.

Если старпом - значит, хамоватый и злой, как собака, а если минёр - значит, обязательно дурак…

Со всей ответственностью заявляю, что мне попадались умные люди и среди минёров!

Очень многие из тех, кто служил на флоте в советское время, весьма негативно отзываются о замполитах.

В общем-то, это понятно: созданный после 1917 года институт комиссаров претерпел за годы своего существования много изменений и к началу девяностых годов уже имел в самой своей природе немало лишнего и даже вредного.

К этому можно прибавить разного рода человеческие слабости людей из числа тех, кто в разное время назывался комиссарами или замполитами.

Я не хочу превращать короткий рассказ в научную работу: что и как было, где причина, где следствие…

Бывало и в те годы очень хорошо, когда командир и замполит работали в тандеме, при этом, их устремления были направлены на оптимальное решение задач, стоявших перед кораблём.

Особенно, если зам, при этом, не забывал, что его функции заключаются не только в «закручивании гаек» и в распределении материальных благ.

Замполит, или заместитель по воспитательной работе, или кто-то ещё подобного рода, как его ни назови, нужен на корабле. Никто не будет отрицать, что на борту необходим человек, чья должность подразумевает заботу о людях, кто стабилизирует и поддерживает в коллективе нормальный моральный микроклимат.

 Ну уж, в самом крайнем случае, - тот человек, который, хотя бы, может выслушать всех и посочувствовать тем, кто в этом нуждается.

Обо всяких уродливых случаях, в которых главную роль сыграли политработники, в этом рассказе упоминать не хочу, несмотря на то, что за время службы кое-что довелось и увидеть, и услышать, - многими об этом уже написано.

Но не надо забывать, что бывало и по-другому.

Один мой знакомый после окончания нашего училища попал служить на подводную лодку проекта 641, так называемую «железку».

Лейтенанту пришлось несладко. Требовалось подготовиться и сдать сразу множество зачётов: на допуск к самостоятельному исполнению обязанностей командира торпедной группы, вахтенного офицера, дежурного по кораблю и командира отсека.

Ну и, конечно, никто даже и не думал отменять для него несения всякого рода нарядов, проведения самых разных занятий с матросами и так далее. Молодой офицер хронически недосыпал, но всего лишь двадцати четырёх часов в сутках ему было маловато.

Однажды матросов из экипажа, в котором он служил, отправили на камбуз бригады чистить картошку. Старшим над ними как раз и назначили этого самого лейтенанта.

Тот привёл строем свой личный состав в нужное время в нужное место и лихорадочно стал листать конспекты, готовясь к предстоящим зачётам.

Он тогда ещё не понял, что матросов срочной службы надо контролировать, а не просто присутствовать при них.

Личный состав воспользовался этим. Какое-то количество картошки они действительно почистили, а остальное искромсали или просто целиком затоптали в очистки и вынесли на помойку.

Те, кто это сделал, были уверены в своей безнаказанности. К тому же, им было всё равно, чем и как будут кормить на обед всю бригаду: они знали, что как раз на их родной лодке в укромных местах спрятаны оставшиеся после автономки банки с севрюгой в томате, печёночным паштетом и шпротами. А уж такой ерунды, как баклажанная икра и зелёный горошек, там и вовсе немерено... Хлеба себе они тоже как-нибудь добудут.

Появился начальник камбуза. Он увидел, сколько чищеной картошки получилось на выходе, и впал в истерику.

Он отозвал лейтенанта в сторону и стал орать, что обед по вине их долбаного экипажа будет сорван, а это является чрезвычайным происшествием, и за такое никому мало не покажется. Офицеру было гарантировано наказание от комбрига, а то и вовсе от командира эскадры, а также приятное общение с военными дознавателями или даже с работниками прокуратуры. За этим всем, конечно же, последует и денежный начёт на крупную сумму. А ещё товарищу лейтенанту было предложено прямо сейчас написать объяснительную записку на имя командира бригады.

Подошёл лодочный замполит - старый, невозмутимый, замшелый капитан-лейтенант. Когда-то он начинал свою военную службу в звании матроса, а затем окончил среднее трёхгодичное политическое училище и снова вернулся на флот.

С точки зрения его дальнейшего продвижения по служебной лестнице, это был неперспективный офицер, зато он знал людей и пользовался всеобщим уважением.

Слушая вопли начальника камбуза, замполит покачивал седой башкой: он уже всё понял и, кажется, даже нашёл выход из положения. Когда возникла короткая пауза, капитан-лейтенант сказал:

- Алексеич, не шуми. Приготовишь ты этот обед: в продслужбе все склады завалены сушёной картошкой, которая на хрен никому не нужна. Я сейчас туда позвоню, а наши мужики сходят и принесут, сколько надо.

Так и сделали. Обед прошёл без замечаний. А тот лейтенант через много лет стал командиром атомной подводной лодки и капитаном 1 ранга.