Ледяные уши

Третий курс, зима.

Благополучно сдана очередная экзаменационная сессия.

Усталый и счастливый курсант, а конкретнее - я, вновь ступил на родную кольскую землю. Чувствую себя окрылённым (в прямом и переносном смысле - ведь я только что прилетел самолётом), а впереди - ЦЕЛЫХ ДВЕ НЕДЕЛИ ОТПУСКА!!!

Ночная заснеженная дорога от аэропорта Мурмаши до Североморска. Автобус-экспресс бежит резво, мягко покачиваясь на поворотах. За окном появляются, сменяя друг друга, родные пейзажи. То и дело мимо проносятся знакомые ориентиры, которые вновь и вновь подтверждают: я еду домой, и это уже происходит наяву, а не в мечтах, не во сне!

Долгожданная встреча с родителями. Стены нашей последней служебной квартиры - заботливые руки и тёплые сердца моих родных людей сделали и её моим очередным родительским домом.

Наступило утро нового дня. Неспешно и с удовольствием я отутюжил свои военно-морские брюки, фланелевку, форменный воротник (курсанты и матросы называют его «гюйс»), надраил ботинки и бляху.

Вышел из дома, солидно и гордо направился в комендатуру, чтобы встать на воинский учёт, как положено.

Ветра не было, поэтому сильного мороза сразу не заметил, да и не до того было - радовался, что я снова здесь, что иду по родным улицам.

Вот и первый патруль попался на глаза. Патрульные - своеобразный индикатор: они всегда должны быть одеты в соответствии с тем, какая форма объявлена в гарнизоне.

Вижу, у ребят опущены «уши» на шапках. Меня это раззадорило. Знал, что им это положено, а вот я имею право по своему выбору эти «уши» и не опускать!

 Так и иду себе: мол, чего мне бояться холода, я же местный, северный, морозоустойчивый, да к тому же, не кто-нибудь, а курсант славного училища подводного плавания - знай наших! (По принципу - «лопни, но держи фасон»)...

Это далось мне легко, но, когда я зашёл в комендатуру и поднял «лапу к уху» для доклада, то почувствовал, что у меня на голове справа торчит какой-то чужеродный предмет, твёрдый и холодный. Пощупал голову слева - там точно такой же... Догадался, что это и есть мои уши. Прикосновений пальцев они даже не почувствовали.

Страшновато стало: показалось вдруг, что уши сейчас могут обломиться, как стеклянные. Впрочем, надолго задерживаться в комендатуре я не собирался: получив в отпускном билете штампик ПРИБЫЛ, пошёл обратно.

Возле Дома офицеров мне встретилась учительница из нашей школы. Увидев меня, она ахнула:
- Да ты же обморозился!!!

Мы стали сообща оттирать мои пострадавшие уши снегом. После этого она меня всё-таки заставила привести форму одежды в соответствие с погодой и рекомендовала скорее идти домой.

В тепле к моим «локаторам» вернулась чувствительность. Если быть точнее - ощущения были такими, как будто по ним били молоточками, пусть небольшими, зато изо всех сил. Вскоре уши увеличились, стали толщиной с ладонь и, казалось, отвисли так, что почти легли на плечи, как у Чебурашки.

Отец в тот день слегка пожурил меня: и за ненужную браваду, и за растирание ушей снегом. Оказалось, их нельзя было растирать ничем - есть лишь только один способ спасения от обморожения. Он заключается в том, чтобы отогревать замерзающие места голой рукой, причём сразу, не дожидаясь, когда станет хуже. Это знали в русской и советской армии уже давно, и ещё в пятидесятые годы подобному приёму учили своих людей все нормальные сержанты и старшины.

А через несколько дней в родной двенадцатой школе должен был состояться вечер встречи выпускников. С танцами, естественно. Я целых полгода мечтал пойти туда - и пошёл, несмотря на то, что к тому моменту мои уши к нормальным размерам, форме и цвету окончательно вернуться ещё не успели.

Ещё недавно, собираясь в отпуск, я вполне серьёзно рассчитывал, что на вечере встречи девочки-одноклассницы будут глядеть на меня (неотразимого морского волка, вся корма в ракушках) восхищёнными глазами. Вместо этого, они опускали взоры и тактично пытались скрыть смех...

Через какое-то время уши окончательно перестали меня беспокоить, а потом утихли и мои неимоверные душевные страдания. Зато ценный опыт - что можно и чего нельзя делать на морозе - остался! Он много раз потом выручал и меня, и всех, с кем я им поделился.